Пора было озаботиться системой отбора кандидатов и их первоначальной подготовкой в местах компактного проживания этих двух категорий. Я предполагал создать сеть начальных летных школ - слово "аэроклуб" было уже скомпрометировано начисто. То есть в начальных школах учить народ на планерах - нет у нас столько моторов. В просто школах, которые на самом деле будут средними, - на "Святогорах", а Михаиловскую превратить в высшую. Выходит, давно пора было разрабатывать простой учебный планер. Я его давно и пытался сочинить, пока наконец не понял, что "уткой" такую машину не сделаешь - получится или не простой, или не учебный. А раз поджимает время, надо кончать с конструкторскими потугами и запускать в производство то, на чем учился я сам, - БРО-11. По феноменальной простоте эта машина не имела себе равных, а если еще учесть и неплохие летные качества… Причем делать у нас надо было только управление с деталями крепежа и шасси, а в остальном планер легко мог производиться любой столярной мастерской.
Значит, по минимуму: пара планеров, три инструктора, три лошади, несколько резиновых амортизаторов и лебедка - получается начальная летная школа, за один поток обучающая два десятка курсантов и способная пропускать через себя два потока в год. Таких школ нужны десятки. Дальше, инструкторов не три, а десять, планеров тоже около того и один "Святогор" - это большая начальная школа. Такая нужна в Иловле, где базируется Особый казачий отряд, еще пара штук на Урале и одна в Иркутске. Там же, в Иркутске, надо опять-таки под видом авиаполка сделать вторую высшую школу на "Тузиках", потому как сборочный филиал нашего авиазавода там был уже почти готов.
Со вздохом оторвавшись от возвышенных мыслей, я позвонил секретарю и спросил, как там сейчас Ока. Имелся в виду, к сожалению, не мой автомобиль, про который я сам знал все необходимое, а одноименная с ним речка в четырех километрах от моего кабинета. Весна в этом году выдалась ранняя, и ледоход подходил к концу, а значит, через пару дней придется приступать к испытаниям поплавковой версии "Пересвета"… Ох, как не хочется, там же холодно и мокро, в воде, но ведь не получится спихнуть это дело на кого-нибудь другого! Никуда не денешься, я сам себя так поставил, и теперь в авиации бытовало общее мнение, что инженер Найденов может все. Летать на поплавках в этом мире пока не мог никто, включая и упомянутого инженера, но все были уверены, что "никто" - это кроме него! Вот и придется мне, почитав теорию, в натуре уподобляться утке. Окунусь - значит, поплавки плохие, найдем, что там не так сделано и даже, может быть, кто в этом виноват… когда от простуды и ревматизма вылечусь.
Практика показала, что волновался я зря. Взлет с поплавков оказался столь же прост, как и с колес, а посадка даже проще, а вот в полете проявилась маленькая, но неприятная особенность - теперь, в отличие от сухопутного варианта, самолет слегка тянуло опустить нос. Так что пришлось мне в спешном порядке, прямо на берегу, изобретать триммера и тут же присобачивать их на руль высоты.
За два полета я подобрал нужный угол отгиба привинченных к плоскости жестянок, и на этом мои функции были окончены. Сдав самолет трем назначенным для его освоения летчикам и выдав инструкцию по пилотированию, которая заключалась в словах "все делать, как на колесах", я сел в "Оку" и отправился домой. Гордо так отправился, весь очень собой довольный… И не успел я отъехать от берега полкилометра, как начался проливной дождь, да еще какой! В общем, я таки промок насквозь, и следующие два дня мне пришлось посвятить лечению от тех самых простуды с ревматизмом… Впрочем, время я использовал с толком и закончил-таки проект новейшего бомбардировщика. Я уже давно к нему подступался, и вот наконец мои потуги подошли к концу.
Это был двухмоторный подкосный высокоплан с полностью закрытой кабиной. Способность отвесно пикировать по расчетам не получалась, но градусов семьдесят он, пожалуй, обеспечить сможет. Бомбы у него крепились не на внешней подвеске, а в фюзеляже, что позволяло заметно расширить их номенклатуру. Ну и бомбовая нагрузка в полтонны тоже что-то значила! Поначалу предполагалось оснащать его двумя стошестидесятисильными Т-4, а по мере готовности четырехтактных звезд - ими. Скорость от своего творения я ожидал чуть за двести. Вот такой самолет, особенно если полетит не один, уже сможет нанести заметный вред и броненосцу, а уж крейсер всяко будет его законной добычей. В честь своей недавно окотившейся знакомой я назвал проект "Кошка". Теперь отдать его в КБ на детальную проработку, потом проверить, чего они там надетализировали, - и у ИВВФ появится новый самолет. Успеть бы за полтора года! Правда, "Бобик" уже почти готов и тоже сможет поднять немало, но все-таки он слабоват против серьезных кораблей.
Когда, выздоровев, я принес свои чертежи в КБ, Саша Миронов с выражением скромной гордости на морде сообщил мне, что они с Гольденбергом в инициативном порядке сделали эскизную прикидку сверхтяжелого бомбардировщика. Я с интересом поглядел в их бумаги. Блин, ну прямо как в песне: "Ты их в дверь, они в окно!" С эскиза на меня смотрело нечто до боли похожее на "Илью Муромца". Я уже открыл рот, чтобы выразить свое отношение к подсунутой мне картинке, но сдержался, ребята же хотели как лучше…
- Замечательный проект, рад за вас, - сказал я с кислой рожей, - только пару небольших замечаний можно? Вот у вас тут хвост стоит с положительным углом. Я понимаю, что от этого весовая отдача возрастает, но ведь малейшее повреждение стабилизатора - и самолету конец! Да и в болтанку он будет неустойчив. Поэтому… - Я быстро поправил угол на нулевой. - Дальше смотрим, зачем нам теперь такая площадь? Урезаем… урезали. Для сохранения центровки сдвигаем крылья на пару метров назад. И кстати, для чего вам такой тонкий профиль? Процентов двенадцать спокойно можно взять, если не все тринадцать! А при такой толщине прекрасно можно обойтись и без бипланной коробки… В общем, вот так доработайте свое творение, и тогда все будет в порядке. Ну а я вам чуть поменьше аэроплан принес на деталировку.
В полдень 15 апреля 1902 года Георгиевский аэродром представлял собой не очень обычное зрелище. Не слышно было шума моторов - такое и раньше бывало в нелетную погоду, но сейчас погода была великолепной. Да и народу собралось побольше, чем в дни самых интенсивных полетов… Но при взгляде на появившуюся на краю поля причальную мачту и расположившийся неподалеку военный оркестр можно было догадаться, что за событие тут ожидается. Впрочем, мы с Гошей и без всяких догадок знали текущие координаты дирижабля с графом Цеппелином на борту с точностью до километра. Сейчас он находился между Малоярославцем и Серпуховом, до нас ему было еще двадцать минут полета. Гоша опустил бинокль.
- Уже видно, - сообщил он. Потом, глянув на спокойно стоящего меня, спросил: - А ты что не смотришь, тебе неинтересно?
- Очень даже интересно, но глаза-то ломать зачем? Ладно бы он от нас летел, тогда еще посмотрел бы. А так все равно ведь он сейчас тут будет!
Действительно, дирижабль уже приблизился настолько, что его можно было рассмотреть невооруженным взглядом. Еще десять минут - и он, снизившись, начал поворачивать около мачты.
- Один мотор совсем сдох, - сообщил стоящий рядом с нами Тринклер, - отсюда слышно, что там уже не только подшипники звенят, но и колено по картеру бить начало.
Дирижабль тем временем сбросил трос около мачты; несколько человек подтянули его к ней и прикрепили к имеющемуся там кольцу. Воздушный корабль, приглушив моторы, начал снижаться. Вот из гондолы на тросах выпустились два якоря, и специально проинструктированная команда кинулась их крепить - день был безветренный, и дирижабль можно было зафиксировать достаточно жестко. Наконец он застыл, покачиваясь, примерно в паре метров от земли, если смотреть по низу гондолы.
Открылся люк, оттуда вывалилась веревочная лестница, и по ней быстро спустился граф. Оркестр грянул "Прощание славянки", которое я еще в прошлом году без особых угрызений совести приватизировал под авиационный марш, и под эту музыку произошла торжественная встреча. Цеппелин был по-быстрому обнят сначала Гошей, потом мной, и мы в темпе поспешили под брюхо дирижабля, руководить процессом его закрепления. Цеппелин волновался, часто ли у нас тут случаются ураганы, мы его успокаивали… В конце концов дирижабль дополнительно встал и на несколько якорей. Теперь слабый ветерок на него не действовал, а при сильном он должен был вертеться вокруг мачты на главном тросе, наподобие флюгера, волоча эти якоря по земле.
При полном одобрении графа мы сразу, еще до торжественного обеда, полезли смотреть чудо сумрачного тевтонского гения изнутри.
Дирижабль походил на сигару длиной почти в полтораста метров, причем нормальной обтекаемой формы, тут Циолковскому удалось-таки донести до графа важность аэродинамики. Кроме нескольких дополнительных километров скорости это дало приемлемую управляемость, с чем в нашей истории у Цеппелина было не очень.
Гондола имела в длину десять метров и по дизайну напоминала небольшой вагон, только с крылышками. На самом деле это были не крылья, а кронштейны крепления движков, с перилами, так что по ним можно было спокойно ходить - эти отростки граф назвал моторной палубой. Так как двухтактные движки при довольно высокой мощности имели небольшой ресурс, их ремонт допускался прямо в полете, а в случае чего можно было и заменить мотор, на борту был запасной.
Все-таки осознание того простого факта, что над нами полтора десятка тысяч кубов водорода, вещь сильная, - ни малейшего желания закурить не возникало, ну вот совершенно.
Для управления махиной требовалось пять человек: капитан за штурвалом руля направления, по бокам два помощника за штурвалами рулей высоты и два механика, по одному на каждую сторону. В задней части гондолы были две каюты для отдыха смены экипажа и грузовой отсек. Сейчас груза не было, зато смен экипажа было аж две. Баки общей вместимостью три тонны располагались вдоль киля.
Наконец слегка заморив червячка любопытства, мы спустились на землю и отправились морить другого червяка, желудочного. Для этого команда дирижабля была разделена - графа повели мы, а остальных сбежавшиеся на зрелище наши летчики. Причем повели не в летную столовую, а в трактир за пределами аэродрома, то есть явно гостей собирались поить. "Не переусердствовали бы", - с беспокойством подумал я.
- Ну, дорогой граф, - сказал я, когда мы подняли бокалы с шампанским, - поздравляю вас с установлением мирового рекорда дальности. У моих самолетов есть свои преимущества, но в этом вопросе им далеко до вашего воздушного корабля.
Граф сиял. Я его прекрасно понимал, очень даже было чем гордиться.
- Должен выразить вам свое восхищение господином Циолковским, - сообщил нам Цеппелин ближе к десерту. - Его идеи относительно аэродинамики, а особенно их демонстрации на моделях в аэродинамической трубе, очень помогли в постройке. И он поделился со мной своей мечтой относительно межпланетных полетов. Зная ваши, господин Найденов, способности и упорство, я даже начинаю думать, а не входит ли полет на Луну в число ближайших задач российской авиации?
- Ближайших - нет, - вздохнул я, - а вот наши дети, они, скорее всего, слетают. Если не дети, то уж внуки наверняка.
- Позвольте вмешаться, - поднялся Гоша. - Дорогой граф, разрешите в ознаменование вашего беспримерного перелета сделать вам небольшой подарок! - И протянул Цеппелину невзрачную бумажку, наряд на получение четырех движков Т-2. - Эти двигатели вдвое мощнее ваших, что даст не только дополнительную скорость, но, главное, возможность использовать их на неполной мощности, а это в несколько раз увеличит ресурс.
- О, это очень хорошо, - обрадовался граф, - а то во время полета у меня возникли проблемы с одним из моторов…
Тут он немного ошибался, Тринклер успел осмотреть его движки, и на самом деле у него только с одним из четырех моторов все было в порядке. Два других уже просились в ремонт, а третий - на помойку.
- И еще вопрос, - продолжил Гоша, - как вы смотрите на увеличение уставного капитала нашего акционерного общества?
Цеппелин смотрел положительно, но обсуждение деталей происходило на непонятном мне наречии, и я вышел покурить, благо до дирижабля теперь было около километра. Красивая хреновина, вынужден был признать я. Разумеется, ее боевая ценность близка к нулю, одной зажигательной пули хватит для могучего бабаха, но не войной же единой жив человек! А так - поставить нормальные моторы - и на обслуживание вилюйских приисков… Да и недавно я прочитал, что в Польше есть какая-то шахта, в рудничных газах которой чуть ли не десять процентов гелия! Найти, купить… А если владелец окажется замешанным в беспорядках, то и просто отобрать. Наладить добычу, и над сибирской тайгой можно будет летать уже как белому человеку. То есть перед стартом не обновлять завещание, а спокойно тащить на борт ящики с сигаретами, а потом во время долгого перелета время от времени выходить на балкон и напевать песню "Над тайгою повис туман…".
Глава 36
- Все-таки жаль, что мы не строим дирижаблей, - вздохнул Гоша, когда LZ-2 с графом на борту, взрыкивая только что установленными новыми моторами, взял курс на запад.
- Зато вон скоро купим сразу три, - заметил я. - Самим все строить у нас пока руки коротки. Ладно дирижабли - мы и дюраль из Германии везем!
Ну с дюралем я несколько прибеднялся, тут все обстояло неплохо. Собственно, мы его получали практически на халяву, в счет оплаты патента. Секретить состав сплава смысла не было, его и без нас бы через год с небольшим изобрели.
- А наш дальний "Пересвет", я смотрю, почти сделан? - вернулся к местным реалиям Гоша.
- Через неделю должен полететь. Самое главное, моторы я привел в порядок.
- А что ты с ними почти месяц возился, вроде же готовые купил? - продемонстрировал полное незнание русской техники двадцать первого века цесаревич двадцатого.
- Готовы они были только в любой момент развалиться, - пояснил я. - Такую технику надо разбирать до винтика сразу после покупки.
Речь шла о производимом в единственном экземпляре ВИП-"Пересвете" для дальних перелетов. От обычного он отличался крыльями несколько уменьшенной площади и с нормальным профилем, а также качеством отделки. После лакировки все поверхности полировались, стойки были каплевидными в разрезе, колеса имели обтекатели… По трудозатратам он тянул на четыре обычных самолета. Ну и моторы у него предполагались не наши георгиевские Т-1, а похожие на них внешне от "Урала" - естественно, мотоцикла, а не автомобиля.
Когда мы, проводив графа, направились во дворец, Гоша с ехидным выражением лица осведомился:
- И что же это ты так скромничаешь, не говоришь, что тут уже у тебя дети есть? Или, хотя… - Он открыл планшетку и глянул на какую-то бумагу. - Отчество не совпадает, так это кто, внук? Ну ты даешь…
- Какой еще, в дупу, тут может быть внук? - офигел я.
- Неужели самозванец? - огорчился Гоша. - Надо же, а так все убедительно написано… и с авиацией тоже связан, весь в тебя! Или он тебе, наоборот, прадед? На вот, почитай, от кого мне тут прошение пришло.
Я взял документ и первым делом глянул на подписи. Командир Учебного воздухоплавательного парка полковник А. М. Кованько и преподаватель оттуда же инженер-капитан В. Ф. Найденов… Небось действительно надоело ему уже всем объяснять, что он мне не родственник. И что они пишут? Ага, спрашивают, не пора ли этот парк в ИВВФ перевести, в целях расширения и улучшения… логично. И еще что у них есть наработки по аэрофотографии, ею как раз Найденов и занимается. Совсем хорошо, и как это я до сих пор до того подразделения сам не добрался? Там две с лишним тысячи человек, в наших условиях это совсем не лишнее.
- Замечательно, - отдал я документ высочеству, - сразу почти готовая еще одна летная школа и исследовательский центр кроме того. Вместо воздушных шариков мы им десяток "Святогоров" дадим и дирижабль имени графа Цеппелина, будет питерский филиал нашей конторы.
- Не любишь ты воздушные шары, - констатировал Гоша.
- А за что их любить? Летит, понимаешь, летит, а потом ка-ак лопнет! Я, еще когда в детстве книгу про Незнайку прочитал, сразу к этим аппаратам недоверием проникся.
Этой весной на Оке, недалеко от Георгиевска, чуть ниже железнодорожного моста, вдруг стало оживленно. Распугав всю рыбу, почти постоянно летали гидропланы. Пару раз они пытались потонуть, но спасательная команда оказалась на высоте. Если погода была нелетная, ерзал туда-сюда громко чухающий моторный катер. На нем проходил ресурсные испытания одноцилиндровый двухтактный дизель, он же тринклер, а сам катер в основном запускал опытные образцы торпед. Некоторые из них вели себя уже вполне прилично, но натурные пуски, то есть с поражением целей, мы решили на тихой среднерусской речке не проводить, а то тут потом не то что рыбы - головастика не найдешь. И вот теперь на берег приволокли еще один механизм, напоминающий гибрид телескопа, подъемного крана и пушки. Установив сооружение метрах в пяти от берега, техники начали тянуть к нему провода и шланги, а бригада такелажников водрузила сверху нечто вроде буквы "Н". Это были два поплавка со стальной фермой между ними; туда можно было положить груз. А все вместе являлось первым испытанием катапульты для гидропланов.
Затарахтел компрессор. Минут через пять техник у манометра махнул рукой, народ отбежал метров на двадцать. Техник дернул за рычаг, механизм зашипел, лязгнул и швырнул поплавки с перекладиной в реку. Не пролетев и трети ширины, они шлепнулись в воду, подняв тучи брызг. От берега отчалил катер и поплыл вылавливать закинутое.
- Редкий макет долетит до середины Оки, - вздохнул я. - Ну теперь по программе, сначала повышайте давление, а не поможет - будем мудрить со шкивами.
По моим прикидкам выходило, что если эта самолетометалка докинет макет до середины, то ее хватит и на уверенный запуск "Тузика".
На седьмом пуске устройство все-таки показало приемлемую дальность.
На восьмом оно развалилось.
- Ну все нормально, - успокоил я приунывших инженеров с моторного завода, где было сделано это приспособление. - Теперь посмотрим, что тут не выдержало, добавим прочности… А пока давайте тащить это обратно. Обломки все собрали? А то, по-моему, вон в те кусты еще какая-то железяка улетела…
За обедом я рассказал Гоше об испытаниях.
- Вот видишь, как у тебя все хорошо получается, - вздохнул он. - Обещал, что испытания катапульты будут вчера, - они сегодня и произошли, чуть ли не секунда в секунду. Сейчас вот обещаешь за неделю довести прочность до ума - и я твердо знаю, что уж за две-то ты ее точно доведешь. А эти… блин, немцы, нация педантов! Второй месяц завтраками кормят!
- Опять с катамаранами что-то не слава богу?
- Вот именно. На, почитай, что они теперь понаписали… Ах да, это же по-немецки. В общем, что-то они не могут запустить тринклеры. Я им - тащите на буксире, мы сами запустим! Нет, говорят, в таких условиях мы не можем гарантировать безопасность транспортировки. Требуют послать инженеров-наладчиков.
- Ну и ладно, пошлем, в смысле пришлем, - пожал плечами я.
- Кого, Густава?!