Когда жара стала спадать, мы пошли купаться, а потом сели на камни у берега, полюбоваться солнечным закатом. Едва только солнце скрылось за горами, как началась бесконечно разнообразная игра цветов на небе, в воде и на горах противоположного берега. Живопись не в состоянии передать силу и яркость этих переливов, происходящих от низкого уровня долины (700 футов) и от густоты в ней воздуха. (Обыкновенно мы наслаждаемся этим чудным зрелищем с местностей, лежащих выше поверхности моря.) Глядя на этот закат, я пришел в восторг и не мог достаточно им налюбоваться. Он напоминал игру электрических цветов в струях и брызгах фонтана, когда так и кажется, что бьет не вода, а рассыпающаяся струя драгоценных каменьев. Совершенно то же и здесь, – противоположный берег, отражаясь в воде, менял цвета и казался, сначала будто вылитым из золота, а потом, как бы гигантскою разноцветною кристаллизацией, то аметистов, то сапфиров, то изумрудов…
Во время обеда стемнело и зажгли свечи; как вдруг, среди оживленного разговора, совершенно неожиданно, с озера налетел шквал, заревел ветер, свечи разом потухли, нас окружила темнота, а на берегу начался сильный прибой… Все на минуту замолкли… и мне невольно вспомнилось Евангелие от Матфея (Мф. 8, 16, 18, 23, 24): "Когда же настал вечер, Иисус велел отплыть на другую сторону и вот сделалось великое волнение на море, так что лодка покрылась волнами; а Он спал". Должно быть, эти вечерние шквалы и бури более или менее постоянны на Генисаретском озере, и происходят от сильного нагревания окрестных гор, которые, быстро охлаждаясь после заката, производят движение в воздухе и разводят, как сказано у Евангелиста, "великое волнение на море".
Изо всех мест Галилеи и Израиля, берега Генисаретского озера, конечно, принадлежат к самым живописным, самым поэтическим.
Я, по крайней мере, считаю счастливейшим днем в моей жизни день, проведенный в любимом из мест пребывания Иисуса Христа.
Дописав дневник, я лег, и еще долго прислушивался к мерному прибою озера, мечтая о чудной судьбе этого священного для нас уголка земли…
На другой день четверо из нас опять отправились вперед; но на этот раз мы прогадали, – проводник пошел по горам, и когда мы уже были на самой высоте, то увидели, что Великий Князь с остальными идет по долине. Я чувствовал, что мы, должно быть, дали маху, но было поздно. Путь наш все время шел по плоскогориям и высоким долинам, с великолепными полями, судя по виду земли, величине и толщине жнитва. В одной расселине мы остановились, чтобы напоить лошадей у колодца, и увидели целый выводок каменных куропаток. А. А. Галл сделал по ним несколько удачных выстрелов и спугнул большого орла.
Через 3 часа показался Фавор, и мы увидели подходивший к его подошве поезд Его Высочества. Фавор стоит среди долины, знаменитой своим плодородием и множеством битв. Он возвышается на 1000 футов над окружающею местностью и со всех сторон имеет вид усеченного конуса, скаты которого покрыты различным кустарником, диким фисташником, акацией с чрезвычайно крупным листом и дубовым, редким, корявым лесом.
Пока мы добрались только к подножию горы, Великий Князь уже подходил, по бесчисленным зигзагам, к вершине. Дорога очень камениста и крута, а с полгоры она делает повороты на каждых 15–20 саженях. Палатка для привала была раскинута пред греческим монастырем, которого церковь первоначально построена Императрицею Еленою, как говорят, на месте Преображения Господня. Обойдя монастырский двор и церковь, самой простой архитектуры, с выбеленными внутри гладкими стенами, я присоединился к нашему отдыхавшему обществу. Великий Князь был встречен на дороге пред Фавором восьмидесятипятилетним Иерусалимским Патриархом Кириллом, против которого восстала вся греческая иерархия за то, что он не подписал отлучение Болгарской Церкви и не хотел мешать интересов иерархических с религиозными. С виду, Патриарх Кирилл – седой, как лунь, коренастый старец, среднего роста, с орлиным носом, добродушною улыбкой и быстрым взглядом серых глаз, еще полных энергии и выражения. Его сопровождали митрополит назаретский, замечательный красавец, и два диакона, из которых один довольно чисто говорил по-русски.
Привал продолжался 2 часа. Его Высочество приказал мне прочесть из Евангелия те места, где упоминается о Преображении. Во всех трех Евангелиях стоит: "Иисус возвел их на высокую гору" (Мф. 17, 1; Мк. 9,2; Лк. 9, 28), но нигде не сказано, чтобы это был Фавор. За разрешением вопроса мы обратились к Патриарху. Он указал на Второе послание Апостола Петра (2 Пет.1, 19), но и там Фавор не назван, а сказано: "будучи на Святой Горе". Во всяком случае, с первых веков христианства предание и отцы церкви указывают на Фавор, как место Преображения Господня, а в Ветхом Завете гора эта связана со священными воспоминаниями евреев, вот почему может быть, так и назвал ее Апостол Петр.
Отдохнув под тенью шатра, я пошел искать место с возможно более открытым кругозором и набрел на груду развалин какого-то города. Вершина горы имеет вид плоского овала и покрыта кустарником и лугами; площадь ее весьма значительна.
Но какой восхитительный вид открывается с Фавора, удивительнейшим образом поставленного среди широкой долины Эсдрелонской, которая постепенно ниспадает к Средиземному морю с высоты 440 футов. Мне пришло в голову закрыть глаза и, стараясь забыть только что пройденную дорогу, мысленно перенестись с берегов Генисаретского озера на вершину Фавора. Если там я чувствовал, что нахожусь в недрах земли, окруженный неразрывным кольцом гор, то после такого быстрого перелета на крыльях мысли, когда я открыл глаза, мне почудилось, будто я высоко поднялся над землею, вместе с выделившимся из нее Фавором, а замкнутое кольцо опустилось и обозначились очертания горных цепей и глубоких долин Палестины. С севера в плодоносную долину врезывается широкий кряж гористой Галилеи, а по ту ее сторону тянется неразрывная цепь высоких плоскогорий Самарии и Иудеи, перерезанная отдельными хребтами. За Галилейскими горами видно южное очертание долины, кончающееся у берега горою Кармель, за которою, правее, видна полоса Средиземного моря, сливающегося на дальнем горизонте с синевою неба.
Когда Великий Князь стал спускаться с горы, его провожали колокольным звоном. Мы давно уже не слыхали благовеста, и теперь он отрадно отзывался в сердце родным отголоском.
После прохода нескольких поперечных отрогов Галилейских гор, спускавшихся к Эсдрелонской долине, через час пред нами показался Назарет, занимающий западный склон прекрасной долины, образованной меловыми холмами на высоте 1030 футов. Мы подошли с северной стороны города и остановились против церкви Св. Гавриила. Греческое духовенство встретило Великого Князя с крестом и хоругвями, а жители приветствовали его криком и выстрелами. Сойдя с коней, мы пошли через маленький двор, обнесенный стеною и вымощенный плитняком, в церковь Архангела Гавриила. Она украшена иконостасом великолепной резьбы из темного кипариса с живописью древнего византийского стиля. В противоположной входу стене сделан проход с лестницей, спускающеюся в коридор и маленькую часовню, где находится обнесенный мрамором колодезь, у которого благовествовал Пресвятой Деве Марии архангел Гавриил. Вправо от него устроено окно с железною решеткой и видна высеченная в скалах лестница, по которой, как говорят, спускалась к источнику Богоматерь. Патриарх отслужил молебен. Мы все испили воды из колодца и вернулись в лагерь, раскинутый непосредственно за церковью.
К обеду Его Высочество приказал подать ленивые щи, приготовленные в Петербурге и взятые с собой в виде консерва. Можно себе представить, какое удовольствие доставило нам это блюдо. Во время сумерек мы опять пошли в церковь, и Его Высочество приказал отслужить панихиду по своей в Бозе почивающей родительнице, Императрице Александре Феодоровне, которой кончина совпала со днем нашего вступления в Назарет.
На следующий день была назначена дневка, чтобы дать отдых нашим утомившимся лошадям и вьючным животным с их погонщиками, которые весь путь совершили пешком. Между ними было несколько мальчиков, назначенных для ухода за нашими лошадьми. После перехода в Дамаск мы подарили им по полному костюму, и это удвоило их ревность. Бывало, не успеем слезть с коня на привале, или на ночлеге, а уже они тут как тут.
После чаю мы долго не расходились и, сидя за столом, вели оживленную беседу. Разговаривая таким образом, Его Высочество Князь Евгений Максимилианович положил руку на край стола и случайно накрыл ею скорпиона, незаметно взобравшегося по скатерти наверх. Почувствовав гадину, он успел быстро отдернуть руку и избежал ядовитого укола. Само собою разумеется, что этого непрошенного гостя тотчас поймали и закупорили в банку с маслом для настоя, считающегося лучшим противоядием от укола этого насекомого. Скорпион с виду похож на рака, только с тонким, загнутым кверху, хвостом, который кончается острием с ядовитою железой. Если не принять мер, то укол скорпиона может быть смертельным; во всяком же случае он производит сильную опухоль шейных желез и горячечное состояние, длящееся три дня с большими страданиями. Скорпион чрезвычайно распространен по Сирии и Палестине, живя большею частью под камнями, в развалинах, или в оградах кактуса, которыми окружены все сады и селения. Нам рассказывали, что за Иорданом есть долина, в стране моавитов, которая необитаема по причине ужасного в ней множества скорпионов.
Глава XIV
Церковь на месте Синагоги. – Монастырь францисканов и церковь Благовещения. – Пещеры, в которых жила Пресвятая Дева Мария. – Свадебное гулянье. – Назаретянки у водоема
На следующее утро мы встали, не торопясь, и после чая занялись письмами, которые были отправлены с нарочным в Сен-Жан д'Акр. Потом пошли осматривать достопримечательности города.
Сначала нас повели в греческую церковь, построенную на месте синагоги, где Спаситель начал проповедывать назарянам, по возвращении из Капернаума, и возбудил против себя такую ярость, что они выгнали Его из города и повели на вершину горы, чтобы свергнуть с нее.
За молебном диакон прочел по-славянски Евангелие от Луки, где говорится об этом событии. Из церкви, имеющей вид выбеленной комнаты с иконостасом, нас пригласили в дом митрополита, украшенный двумя террасами с цветами и растениями. Приемная комната обнесена ливанами; в ней угощали нас, по существующему повсеместно на Востоке обычаю, шербетом и прохладительными напитками. На стенах висели лубочные гравюры с изображениями монастырей и скитов; между ними находился вид и нашей Киево-Печерской лавры.
Здесь же нам показывали вырубленные в скале пещеры, где жили и до сих пор живут беднейшие назаретяне. Пещеры эти весьма малых размеров и освещаются через открытый вход.
Далее нас повели осматривать монастырь францисканов, восстановленный полтораста лет тому назад из развалин греческого храма, сооруженного при Константине Великом Императрицею Еленой, когда она разыскивала и обновляла христианские святыни.
По существующему в те времена преданию, царица Елена построила его на том месте, где обитала в пещере Пресвятая Дева Мария и где архангел Гавриил благовествовал Ей зачатие и рождение Иисуса Христа. Храм, разрушенный Саладином, когда он разбил и взял в плен короля Иерусалимского Гвидо Лузиньяна, с той поры лежал в развалинах до XVII столетия, пока Католическое Общество Святой Земли не испросило разрешения на его обновление.
Великого Князя встретил настоятель монастыря, худенький старичок-француз и остальная братия (преимущественно испанцы). Монастырь обнесен высокою оградой, ворота которой выходят на площадку.
Над пещерами выстроен храм Благовещения. По широкой лестнице, с пятнадцатью ступенями, опускаешься в продолговатую просторную церковь; в противоположной широкой стене устроены два алтаря с пролетом между ними, за которым видна довольно обширная пещера, разделенная поперек перегородкой, с ажурным мраморным алтарем и дверью, ведущей в полукруглую половину пещеры. Здесь, по преданию, жила Пресвятая Дева Мария. Место у колонны, возле входных дверей, через которые проникал свет в пещеру, почитается местом Благовещения. В глубине второй половины пещеры вырублена лестница, которая ведет в две маленькие пещеры, расположенные повыше первой.
Из монастыря Его Высочество возвратился в лагерь, а я пошел с Обермюллером к протестантскому пастору Зейдлеру, который живет уже семнадцать лет в Назарете. В разговоре он заметил, что греки вообще веротерпимы и живут с протестантами в согласии; но латиняне, напротив того, где только возможно, прибегают к насилиям. По его словам, большинство христиан в Назарете – арабы; почти все население живет в безысходной бедности, несмотря на относительное трудолюбие и производительность почвы; причина тому кроется в управлении турецких властей, которые существуют лишь для того, чтобы выжимать и вымогать из края денежные средства, нисколько не заботясь о будущем, и население в таких условиях трудится не для увеличения своего благосостояния, а только для насущного хлеба.
Внутри город довольно чист. Вид этой чистоты придает ему меловая пыль, сплошь покрывающая все улицы и площадки.
По словам пастора, вследствие этой пыли, редкий из жителей не страдает глазными болезнями и в городе и окрестностях множество слепых.
Некоторые путешественники называют Назарет "Цветком Галилеи" и рассказывают, что его окрестности изобилуют цветами; но осенью, когда все уже выжжено солнцем, нечего искать следов флоры в этих окрестностях; к тому же было так жарко, что мы с трудом волочили ноги, а потому и решились возвратиться в лагерь.
Полагаю, читатель заметил, что на Благовещение я указываю в двух местах, но этим не должно смущаться; в Палестине, на каждом шагу готовы что-нибудь да показать. Предпринимая путешествие в Святую Землю, конечно, идешь туда, чтобы видеть места, освященные пребыванием и жизнию Божественного Учителя, но время и люди почти что истребили материальные следы, которых непременно ищет человек, и только при виде их находит удовлетворение своему религиозному чувству. Я тоже их искал, и, по-моему, вот где эти следы: это горы, воды, долины, растительность, поля; одним словом, вся природа страны, которая одна не изменилась, и которую не могли истребить ни гонения язычников, ни дикий фанатизм мусульман. Спаситель так же ступал на эту почву, как и мы; пред Ним открывались те же виды, что и пред нами, Он пил из тех же ключей, солнце так же согревало в Его время, и Он искал прохлады в тени той же смоковницы. Мы знаем, сколь долгое время Спаситель прожил в Назарете, хотя в городе не осталось ни малейшего видимого следа Его пребывания. Но разве недостаточно знать, что Господь прожил здесь так долго, и что, конечно, здесь нет и клочка земли, на который бы Он не ступил. А эти горы, дома, поля, сады, разве они изменились с того времени? Не та ли маслина и смоковница упоминаются в Евангелии? Не те ли самые пещеры и каменные дома с плоскими крышами составляют город? А эти горы и вся окрестность! Сколько раз взор Спасителя останавливался на них?.. И теперь, глядя на эту местность, видишь то же самое, что и Ему представлялось. Рассуждая таким образом, ничто не нарушит достоверности впечатлений, и не придется огорчаться тем, что самые священные воспоминания служат средством для поборов.
Когда стемнело, до нашего стана донеслись звуки рожка, бубен и пение; это было свадебное гулянье, приближавшееся в нашем направлении из города. Сначала осветилась красным светом факелов улица и шедшая по ней толпа народа; по выходе ее из города на площадь, против нашего лагеря, выступили из мрака окружающие площадь сады, с заборами вековых кактусов и храм Св. Гавриила. Впереди плясали мужчины с обнаженными саблями; за ними, полукругом, подвигался нога за ногу ряд молодых парней, громко запевавших однообразную песню, которая сопровождалась рожком, тамбуринами и ударами в ладоши. За ними шла толпа народу и женщин; последние по большей части были маленького роста, но некоторые отличались миловидностью. Когда шествие остановилось пред нами, женщин заставили танцевать. Переплетясь руками, они составили хоровод вокруг двух плясавших девушек, и обходя их, покачивались телом, то в середину, то в наружную сторону. Потом одну девушку попросили протанцовать Сабех (танец с саблей) впереди мужчин, плясавших уже известный нам курдский танец. Это было ею исполнено с большою ловкостью и даже грациею.
Затем шествие повернуло обратно в город и еще долго доносились до нас то усиливавшиеся, то мало-помалу замиравшие голоса и звуки тамбуринов.
Весь этот день и наступившая затем ночь отличались необыкновенною жарой и духотой.
С восходом солнца мы отслужили молебен в церкви, еще раз испили святой воды, сели на коней и выступили из Назарета в Дженин, по Эсдрелонской долине.
У выхода из города на лужайку, окруженную с двух сторон садами, выбегает ключ, течет по желобам сильною струей в водоем, а затем обратившись в ручей, скрывается в окрестных садах. У этого водоема стояли несколько женщин и детей. Они были одеты в темно-синие рубашки, с широкими открытыми рукавами, с белыми платками на голове, спущенными вдоль спины таким образом, что не закрывали ушей и падавших по плечам кос. Их руки и ноги были в серебряных запястьях, а кувшины, которые они, наполняя водой, ставили на плечи – сохранили свою форму со времен глубокой древности. И как красива, как картинна фигура такой женщины, когда она поставит кувшин на голову или на плечо! Широкий рукав падает на складках, а обнаженная рука с запястьем вытягивает к ручке кувшина. Голова обыкновенно наклоняется в сторону, а левая рука придерживает рубашку или дно кувшина.
При стройности восточных женщин, глядя на них, мне часто приходила на память Песнь Соломона, великолепно переданная нашим поэтом Л. А. Меем:
Нет ее стройней пальмы на Энгади…
Я убежден, что одежда народа не изменилась за две тысячи лет, до того она первобытна в своем покрое. Да и отчего бы ей было измениться. Например, в Назарете, как тогда, так и теперь, беднейшее население живет в вырубленных в скалах пещерах; как тогда, так и теперь жены и девы сходятся у водоема, с теми же кувшинами и запястьями на руках и ногах. Не вижу причины, отчего бы им нужно переменить покрой одежды, тем более, что на Востоке много одеяний, которые, судя по барельефам и другим историческим свидетельствам, положительно не изменились.
От водоема мы повернули в скалы и стали спускаться по очень крутому склону горы в долину Эсдрелона. Влево от нас виден был отвесный утес, с вершины которого озлобленные Назаряне хотели было сбросить Спасителя, после Его проповеди в синагоге, "но Он прошед посреди их, удалился". (Лк. 4, 30).