Здесь мы познакомились с интересным путешественником. Автостопщик-одиночка, длинноволосый высокий парень двадцати лет по имени Яков из чешского города Острава. Его маршрут был таков: Чехия - Восточная Европа - Турция - Армения - Иран - Афганистан - Пакистан - Индия. Индия стопщику не понравилась, и сейчас он ехал обратно в Пакистан, чтобы затем, через высокогорное Каракорумское шоссе проехать в Китай, затем - в Монголию, после чего через Россию вернуться домой. Яков в своём путешествии применял только классический (можно даже сказать - спортивный) автостоп, ни поездами, ни автобусами никогда не пользуясь.
- А как же Афганистан?? - спросили заинтересованные мы.
Маршрут Якова по Афгану был необычен. Получив визу в Иране (как читатель помнит, в Иране выдаются только не-талибские визы), Яков через Мешхед и Тейбад направился в Герат (граница, по его словам, была открыта), оттуда, всё по талибской территории, напрямик в Кабул, оттуда в Кандагар и выехал в Пакистан через Чаман. В Афганистане было очень сложно: никто не понимал ни английского, ни русского языка, плохо было с транспортом (три раза подвозили его попутные танки), и вообще - "жить там невозможно". Но положительные известия о принципиальной осуществимости такого путешествия дали нам большой заряд оптимизма. Мы обменялись адресами и направились внутрь здания таможни, которое как раз открывалось.
В пути мы неоднократно проходили через своеобразные узловые точки маршрута, где пересекаются пути многих интересных путешественников. Очереди в посольства, автопереходы, кэмпинги - вот основные такие места. В любом таком месте можно, проведя несколько дней, обзавестись целой тетрадью адресов путешественников из многих стран мира, путешествующих именно по земле, а не на самолётах. Правда, адреса оных редко будут вам полезны: такие странники по полгода, по году, по два года не бывают дома. За одну поездку они посещают десять, двадцать, тридцать стран. Они и сейчас в пути.
Выход из Индии
Чеха легко выпустили из Индии, а с нами - вот незадача!
- Мистер, ваша виза просрочена!
Что за ерунда? Но таможенные чиновники сами попали в затруднительное положение. В моём и руслановском паспортах им привиделись просроченные визы, и убедить их в том, что всё в порядке, оказалось невозможно!
А дело в том, что в визах, выдаваемых в Москве, имеется две "временные" графы: одна - срок действия визы, и вторая - разрешённый период пребывания в Индии. Мы считали (и это было естественно), что имеем право въехать в Индию до истечения срока первой графы, и после этого провести в Индии время, не превышающее указанного во второй графе.
Но таможенники считали иначе: они думали, что в течение срока, указанного в первой графе, мы должны не только въехать, но уже и выехать из Индии.
- И что нам делать? - спрашиваем мы уже третий раз.
- Ждите!
И мы ждём, пока таможенники выпускают других, более удачливых граждан. Максим, к которому также волею судеб претензий не оказалось, ожидает нас. (Он получал визу перед самым отъездом, поэтому дата у него стояла другая, более поздняя, и "просрочиться" Макс не успел.) Наконец нас ведут к начальнику таможни.
Высоко стоит солнце. Время уже к полудню. Мы идём по асфальтовой дороге, справа и слева - высокая трава. В ней притаилась колючая проволока и домики таможенного предназначения. Начальник таможни, важного вида мужчина в чалме и с чёрной бородой, подвязанной к подбородку тоненькой сеткой, сидит за столом под небольшим навесом посреди газона. Нас с Русланом подводят к нему и показывают наши паспорта. Дальше идёт диалог на хинди, содержание которого легко вообразить:
- Слышь, Петрович, тут двое визу просрочили, что делать с ними?
- Дай посмотрю. Ты, Саш, как всегда ни во что не врубаешься. Написано понятным языком. Всё в порядке.
После короткого диалога сразу потерявший свой понт таможенник отвёл нас обратно в зал, где занёс наши имена в толстую тетрадь уезжающих, поставил выездные штампики и немедленно отпустил.
Вот и забор, вот и ворота, разделяющие два соседних, столь близких, но при этом - столь различных государства. В метре друг от друга, но уже в разных странах, при воротах, разделяющих Индию и Пакистан, стоят два "почётных" пограничника. Нарядные, разноцветные, с боевыми медалями на груди. У обоих героев медали за одно и то же - за бои в Кашмире.
Вот и лужайка перед Wagha Custom Post, где я сорок дней тому назад оставил свои ботинки с оторвавшимися подошвами. Где же они? Видимо, кто-то не поленился, забрал их себе и починил. Ходит какой-нибудь индусик или пакистанчик в ботинках 46-го размера московской фирмы "Экспериментальная фабрика спортивной обуви". Экспериментирует.
Пакистанский таможенник узнал меня.
- А, я помню, ведь это вы здесь ночевали! А где ваш друг, жёлтый такой?
- Жёлтый друг решил подольше задержаться. А мы спешим домой!
Пропустили нас без проблем. Мы торопились. Не обременяя себя автостопом, сели в "маршрутку". Вскоре мы были уже на железнодорожном вокзале города Лахора, возможно самого грязного города мира.
* * *
Все дни пребывания в Индии Максим услаждал себя картинами возвращения в Лахор. Ведь именно здесь, в одном из отелей, Максим лишился почти всех своих денег. Похитителем, как было всем ясно, являлся менеджер этого отеля. В тот раз Максим поздно обнаружил пропажу. Сейчас, полтора месяца спустя, Максим с Русланом (оставив меня на вокзале караулить вещи) отправились в тот злополучный отель, чтобы совершить страшную месть…
Дальнейшее я пересказываю (в сокращении) со слов Руслана. Макс отправился искать менеджера; тот был на месте. Макс вошёл в его кабинет, залез на стол перед удивлённым менеджером и громко сказал: "Ты украл мои деньги! Ты помнишь меня?" - "Не помню, слезьте со стола!" - отвечал тот. Разговор длился довольно долго, менеджер свою вину отрицал, Макс со стола не слезал. "Ты украл 100 долларов! Я пойду в полицию!" - объявил Макс. "Иди куда хочешь, только слезь со стола," - подумал менеджер. Через некоторое время Руслан и Макс пришли в отель уже в сопровождении полиции. "Ну что, опять попался!" - подумал полицейский. После совещания с менеджером полицейский сказал примерно следующее: вот что, ребята, всё было давно и сейчас всё равно ничего не докажешь, но менеджер готов отдать половину, 2500 рупий. 2000 пойдёт вам, а пятьсот мне за работу, согласны? - Макс согласился, менеджер достал деньги, и вскоре все расстались, довольные друг другом. Вся процедура заняла часа три, и наконец наполненные рупиями друзья пришли на вокзал города Лахора, где я, карауля рюкзаки, ожидал их.
Поездами по Пакистану
Ехать через Пакистан автостопом не хотелось. В южных странах автостоп скорее приносит удовольствие, но не скоростное передвижение. Мы решили воспользоваться поездом - и вот незадача: билет в экономическом классе до Кветты стоил почти 6 долларов. Мы знали, что иностранцы могут получить скидку при покупке ж.д. билета (25 %, а иностранные студенты аж 50 %), но для оформления этой скидки нужно было пройти некую бюрократическую процедуру, а мы торопились. Поэтому и отправились в путь без билета, рассчитывая на 100 %-ю скидку.
Вечерний поезд на Мултан-Суккур-Карачи был набит битком. Дополнительные три человека никак не изменили его наполненности. Вагоны в Пакистане, как и в Индии, напоминают наш забитый донельзя плацкарт. Двухярусные полки, на каждом ярусе - несколько сидящих и лежащих. На полу люди сидят на своих мешках, стоят; маленькие дети спят на полу между ног взрослых. Окна-решётки (стёкол нет) обеспечивают вентиляцию. В одном вагоне, вероятно, находится триста человек или более. Контролёры не помещаются.
От Лахора до Суккура на скором поезде всего двенадцать часов езды. Меня, привыкшего и в России к не очень комфортабельным ж.д. поездкам, переполненность поезда не смущала. Нормально, в симбиозе с другими телами, функционировал и Руслан. А вот на Максима поезд произвёл плохое впечатление.
- Гады! Сволочи! Трижды проклятый Пакистан! Паршивый поезд! Руслан, давай выйдем! - такого рода изречения (правда, в более грубой форме) нам пришлось слушать всю дорогу.
- Антон, я знал, что ты маньяк! Но не до такой же степени! Давай выйдем! переночуем и поедем на следующем! Трижды проклятый Пакистан! Руслан, давай выйдем! - и т. д..
Пакистанцы недоумённо косились на спятившего иностранца. За окном мелькали редкие огни пакистанских деревень. Поезд почти нигде не останавливался, влажный ветер из окон пытался протащить в толпу людей живительные молекулы кислорода, пакистанцы дремали в самых невообразимых позах, Максим непрерывно ругался, Руслан дремал, опутанный другими телами.
Две эмансипированные тётки курили, стоя у окна. Дым уносило предутренним ветром.
Настало утро. Мы прибыли в Суккур.
Очень скоро - только мы успели умыться - подошёл нужный нам поезд на Кветту, уже не такой забитый, даже с остатками сидячих мест. Тут-то и обнаружился неожиданный проводник.
- Есть ли у вас билеты? - вежливо поинтересовался он по-английски.
- Да, конечно, - отвечали мы, обходя проводника и просачиваясь в вагон.
- Покажите, пожалуйста!
Пришлось рассекретиться:
- К сожалению, у нас нет билетов. У нас денежные проблемы. Мы ездили в Индию, а теперь возвращаемся домой, в Россию, в Москву, через Пакистан, Иран. А деньги у нас кончились.
Проводник был удовлетворён объяснением и исчез, удивлённый. У нас, в России, это тоже удивило бы кого-нибудь. Садятся в поезд какие-нибудь испанцы и говорят, что они едут домой, скажем, из Китая, а денег нет.
В общем, проводник купился на неожиданность и отстал от нас.
Вскоре, часа через два, как только мы проехали Джейкобабад, в поезд сели контролёры (слабая наполненность вагонов позволяла им поместиться).
На них байки о безденежных иностранцах не произвели должного действия. Пришлось нам выйти.
Поезд уехал, и мы остались на небольшом полустанке среди пустыни.
Полустанок назывался DEVA ALLAH YAR. Мы спрятались под навесом от солнца, стараясь разобраться в расписании поездов, написанном на урду. Вскоре вокруг нас скопилось человек пятнадцать - возможно, все имеющиеся в наличии жители деревни. Жители показались нам бестолковыми, так как не могли объяснить, когда будет ближайший поезд на Кветту.
Мы, наверное, им тоже показались бестолковыми. Однако, пока нас рассматривали, подошёл местный поезд Джейкобабад-Кветта, и мы быстро влезли в него.
Но и в этом поезде нам не дали проехать спокойно. Поезд был наполнен до умеренной стоячести, но проводник в нашем вагоне всё же оказался.
Мы твёрдо уклонились от оплаты проезда, и проводник, удивлённый, исчез из нашего поля зрения.
Торговля в пакистанских "электричках" - отдельная песня. Вот идёт усатый молодой человек, в когда-то белом халате, и несёт в руках огромное железное блюдо диаметром с унитаз. На блюде кучками сложены варёные бобы, нарезанные помидоры, апельсины, огурцы, всякие разные овощи, стопка неаккуратно разорванных листочков из газет и большая пластмассовая солонка, заполненная смесью перца и соли.
- До рупия! До рупия! - рекламирует он свой салат.
Вот и очередной желающий позавтракать. Продавец, опершись краем блюда о полку позеда, отделяет кусок газетной бумаги и кладёт её прямо на овощи, на середину блюда. Затем кладёт на бумагу горсточку бобов, по щепотке резаных апельсинов, огурцов, помидоров, зелени (всё берёт, естественно, руками), обильно сыплет соль и накрывает вторым листочком бумаги. Перевернув "бутерброд" пару раз вверх ногами (видимо, чтобы соль пропитала весь салат), продавец протягивает его жаждущему. Мятая, грязная банкнота в две рупии бросается на это же блюдо поверх овощей. А вот уже и другие желающие приобрести порцию салата, и я среди них. Вот купюр на салате лежит уже несколько. Продавец, приготовив очередное угощение, той же рукой собирает деньги и кладёт их в потемневший от грязи карман халата.
- До рупия! До рупия!
Интересно, а в подмосковных электричках этот продавец имел бы большой успех! Несмотря на вопиющую антисанитарность, все бы скинулись по два рубля просто за то, чтобы посмотреть на процесс (а потом брезгливо выкинуть салат в окно). Я с аппетитом доедаю салат.
- До рупия! До рупия!
Во время стоянки на станции Сиби обиженный нами проводник объявился вторично.
- На минутку, - позвал он меня, и я вышел из вагона в станционную суету.
Проводник, подгоняя меня взглядом, приблизился к стоящему возле поезда скучающему пышному полицейскому и торопливо заговорил с ним. В общем, пришлось мне заплатить - вышло по два доллара на человека. Проводник, удовлетворённый, спрятал деньги в карман; ни билетов, ни квитанции я от него не получил.
Поезд дал свисток, и мы поехали вверх - по самому интересному участку нашего ж.д. маршрута. Эта однопутная железная дорога Карачи-Сиби-Кветта была проложена через горы ещё англичанами в конце прошлого века. Поезд медленно полз в Кветту, находящуюся на высоте 1700 метров над уровнем моря. Многочисленные тоннели, выжженные солнцем горы, пропасти, на дне которых - высохшие русла рек… Редкие разъезды, на станционных будках - надписи типа: 5210 Ft above sea level (футов над уровнем моря).
На каждом таком разъезде поезд останавливался на пару минут, и пассажиры, схватив пустые пластиковые бутылки-торпеды, выбегали из вагонов, чтобы набрать из колодца непрозрачную, густую воду - сок пустыни. Кроме колодцев, на этих полустанках ничего полезного не было выявлено.
На какой-то маленькой станции поезд стоял долго, минут десять. На перроне шла бойкая торговля всякими солёными и перчёными яствами, типа уже упоминавшегося салата. Вот двое мальчиков весело дерутся, отбирая друг у друга большое ружьё (видимо, папа дал поиграть). Вот продают финики в плетёных упаковках, похожих на лапти. Продавцы лаптей громко, зазывающе кричат: "Кочури-и-ия! Кочури-и-ия!" Вот огурцы с перцем. И вдруг - сладкие лепёшки! Я обрадовался необычайно (мне надоела уже перчено-солёная еда). Под навесом стоял продавец вкусностей, в одной железной кастрюле у него были лепёшки (оранжевые, тонкие, как большие блины), а в другой - сладкая еда типа кофейно-манной густой каши. В каждый блин продавец клал по ложке этой каши. Только я купил первые два блина, как сразу понял, что это самая вкусная вещь, какую можно встретить в Пакистане, и встал в очередь за добавкой. Однако, блины уже кончались, и пассажиры, хватая последнее, бежали обратно в поезд. Мне повезло! Последние два блина и две ложки каши достались мне. Продавец необычайно точно рассчитал количество каши - ее осталось полложки, и (как я успел увидеть уголком глаза) он высыпал её в ладони неожиданно подоспевшему нищему. Когда я запрыгнул в уже свистнувший поезд, было просто наслаждение съесть эти вкусности, тем более что Максим отказался от предложенной ему порции, страдая от желудка, климата, трижды проклятого Пакистана и поездов его.
* * *
Как уже упоминалось, очень многие пакистанцы - религиозные люди.
Вот настаёт время намаза. В уже сильно набитой "электричке" старики расчищают от людей примерно один квадратный метр пола. Постелив какую-то простыню, пакистанцы попарно (больше двух человек на этот пятачок не помещается) совершают намаз, обратясь лицом на запад, к Мекке. Первыми намазничают колоритные седобородые старики в белых халатах. Затем люди среднего и нормального возраста. Не все, конечно, уделяют внимание Богу в поездной толчее: вероятно, половина. Но Пакистан - удивительно разнообразная страна. Здесь одна женщина ходит в чадре, другая становится премьер-министром. Одни жуют сахарный тростник, другие взрывают атомную бомбу.
В соседнем Иране тоже ведь почти 100 % мусульман и более того! - религиозность усиленнно пропагандируется и вгоняется в головы молодым, но редкий иранец остановит машину и отправится на молитву (я ни разу не сталкивался с таким явлением), редкий иранец вспомнит о намазе в автобусе и вообще в повседневной жизни. А здесь религия пропитывает всю простую жизнь этого необычного народа.
В Пакистане развито уважение к старикам. Их, впрочем, не очень много: ведь средняя продолжительность жизни тут - 48 лет. Но и сами редкие старики пропитываются неким самоуважением. В одном из поездов, забитом донельзя, я сел на верхнюю полку, на которой почему-то сидело всего лишь двое - парень и старик. Однако, вскоре старик согнал меня и даже улёгся на полке (парень сидел), несмотря на то, что в остальном поезде не то что лежать, но и стоять было негде. Выгнав меня, старик достал сигарету, закурил и ещё увеличил густоту вагонного пространства.
Хотя пакистанцы, казалось бы, ведут антисанитарный образ жизни, едят руками и т. д., - удивительно, но никто не источает запаха пота и грязи. Почти никто не носит носков (менее 1 %): пакистанец скорее купит костюм с галстуком, чем носки. Ходят в основном в шлёпанцах. Босиком ни в Индии, ни в Пакистане почти не ходят (летом ноги обожжёшь - земля горячая!)
Нам в поезде попался англоговорящий человек (едущий из Сиби в Кветту), который спросил нас:
- Интересно, а сколько лет вы не мылись?
Узнав, что мы мылись и стирались несколько дней назад, в Нойде, пакистанец удивился. Вероятно, он подумал: как же быстро белый человек приходит в негодность!
Кстати, англоговорящий пакистанец очень удивился и на нашу попытку безбилетного проезда. По его мнению, в их стране это необычно и карается большим штрафом.
Снова в Кветте
Вечерняя Кветта.
Почти два месяца назад мы впервые попали в этот бесконечно далёкий и чуждый нам город, полный верблюжьих повозок, жуликоватых торговцев, разукрашенных автобусов и шумных моторикш, загаженный, вонючий, недружелюбный. Все старались загнать нас силком в свой "хотель", магазин, чайхану, обменный пункт, чтобы потом, очевидно, надуть и кинуть на деньги. Жители, по десять человек собиравшиеся, чтобы рассмотреть и пощупать нас, были нам неприятны. А эти бесконечные крики с разных сторон улицы: мистер! мистер! "Англоговорящие" любопытные приставалы, со своей регулярной фразой: "Excuse me, mister, which contry you from?" (Извините, мистер, из какой страны вы есть?)
Нищие, калеки, грязные дети, взрослые люди, отправляющие естественные надобности у дверей своих домов… Такой впервые предстала нам Кветта.
А сегодня вечером Кветта стала нашим родным домом. Чистый горный воздух, безумно низкие цены на всё (и никто не пытался обмануть!), великолепные фрукты, весёлые афганцы-торговцы ("Мистер, вы ведь из России? помните меня? два месяца назад…"), расписные автобусы и грузовики, всё такое родное, привычное! Мы пошли в чайхану, в которой сидели в прошлый раз, и хозяева уже не удивлялись нашему большому чаю "буль-буль" в литровых кружках, и только тихонько шептались за нашей спиной, вспоминая наши предыдущие визиты. В доме у докторов никого не было, электричество, как всегда, не работало. Мы зашли в тёмный, скрытый от шумной улицы деревьями двор и расположились спокойно на земле, и благополучно уснули в таком близком, привычном и приятном городе Кветте, в центре пакистанской провинции Белуджистан, всего в 6000 километрах от Москвы.
* * *