Но один раз возле поселка Кальци на трассе Шринагар - Лех мост разрушился капитально и нам пришлось заночевать. Причем "местные воротилы гостиничного бизнеса" сразу подняли цены на ночевку в кемпинге - 1500 рупий комфортабельная палатка на двоих! Это было чересчур, и мы отправились в близлежащую дхабу. Хозяином был старик, немногословный и доброжелательный. Когда мы спросили о ночлеге и пояснили, что готовы спать в спальниках на полу, согласился.
Ближе к ночи в дхабу заглянула молодежная интернациональная группа - человек шесть: швейцарцы, немцы, англичанин и новозеландка. Они тоже были не в состоянии много платить за ночлег.
Но когда мы сказали чайханщику, что ребятам тоже негде ночевать и мы готовы потесниться, тот ответил отказом. Но потом добавил, что у него есть другая комната и можно спать там. Как я понял, он счел это неудобным для нас: солидная (в смысле возраста) семейная пара будет ночевать в компании молодых. Он опустил жалюзи, мир погрузился во тьму, и мы заснули под его молитвы. На рассвете мы привели себя в порядок и, когда предложили расплатиться, он назвал смешную даже для Индии сумму - десять рупий с человека. И отказался брать чаевые! Многие путешественники еще в позапрошлом веке отмечали, что, несмотря на грязь и нищету, ладакхцы - доброжелательный, честный и внутренне очень чистый народ. К сожалению, и в Ладакхе таких людей становится все меньше и меньше.
Мы вышли вовремя - вода еще не поднялась, и нам удалось перейти реку по самодельному мосту, сделанному из двух бревен. Наши друзья, проснувшиеся на час позже, сделать этого уже не смогли - через бревна перехлестывали пенистые волны. Но вскоре военные, подняв бревна, наладили переправу.
На этот раз ремонт был косметическим - устанавливали перила, и через полчаса мы начали подъем на перевал Лагалунг (5039 м), чтобы затем снова спуститься в долину Корзок, откуда рукой подать как до китайской границы, так и до Цзо Морари, и затем подняться на Таклунг-ла (5328 м).
Страна музыки и улыбок
И вот наконец, после Таклунг-ла, уже в сумерках нас встретил щит с флагом Ладакха и надписью: "Неге great courage and fortitude is the norm" ("Здесь мужество и сила духа являются нормой"). Действительно немногие способны жить в горной пустыне, расположенной на высоте более 3000 метров, с жесточайшими зимними морозами и недолгим летом, с нехваткой воды и небольшим содержанием кислорода в воздухе. Поэтому Ладакх - один из самых низконаселенных районов земного шара. Более 95 процентов его территории не пригодны ни для проживания, ни для земледелия, ни для обитания животных.
Зима здесь долгая, как в Сибири:
сухое мясо - дым - ледяные скалы,
колокольчики из жёлтого металла
однажды мне подарили…
Они звенят словно солнце в полдень,
на дороге среди золотого снега -
синий рисунок:
то ли тень птицы,
то ли след ветра -
уже не вспомнить.
Но при этом Ладакх называют страной музыки и улыбок, страной ритуальных танцев лам, страной тысяч духов, страной, где скалы и долины украшают ступы, храмы и монастыри, страной, где царит чистота и любовь. Впервые я узнал о Ладакхе в 1987 году, купив на индийском фестивале фотоальбом Раджнеша Беди с комментариями Рамеша Беди. И если мой путь в сторону гор начался с раннего детства, то поворот на Ладакх я увидел именно в это время.
Государства Ладакх формально не существует - на политической карте Индии есть штат Джамму и Кашмир и одним из крупнейших округов этого штата является Ладакх. Но его отделяют от остальной части страны Великие Гималаи, и большую часть года Ладакх живет совершенно автономно. Впрочем, название говорит само за себя - на ладакхском языке (который является диалектом тибетского языка) "ла", как я уже говорил, означает "перевал", а "дакх" - несколько. То есть страна перевалов. Еще одно название этих мест - Марьюл ("Красная страна" - по цвету одежды монахов), а также Малый Тибет. И в Ладакх ведут только три пути: первые два - через горы, с севера из Шринагара, с юга из Манали, а третий, по воздуху, на самолете, прямо в столицу Ладакха город Лех. Причем первые открыты лишь с июня по сентябрь - в остальное время перевалы засыпаны снегом.
Ладакх долгое время (причиной тому индо-китайский конфликт 1962 года) был закрыт для иностранных туристов. И только начиная с 1974-го стал доступен для посещения.
Население Ладакха представляет собой удивительную смесь народов и рас. Это прежде всего связано с расположением - страна была труднодоступна и напоминала ловушку для переселенцев: через Чанг-ла в Ладакх пришли кочевники-скотоводы чангпа, для которых характерны монголоидный тип лица и своя культура. Традиционное жилище чангпа - невысокие палатки из валяной шерсти яка, которые отапливаются по-черному, через отверстие в потолке, традиционная одежда - длинные халаты и красные сапоги на высокой подошве.
Из Индии пришли моны, которые осели в долинах, и многие ладакхские форты построены ими. Они при внесли в тибетское искусство элементы индийского, с ними и с последовавшими за ними дардами пришел буддизм (сейчас многие моны исповедуют мусульманство). Дарды поселились в районах Драс и Горкон.
С первого тысячелетия до н. э. до середины VII века на территории Ладакха существовали дардские княжества.
В течение второй половины первого тысячелетия вся эта каша перемешивалась, в качестве специи к ней добавлялись балти - народ весьма беспокойного северного соседа Балти стана. Но и сейчас пока еще есть места, где каждая из наций сохранила свою культуру и обычаи.
Большую часть времени Ладакх находился под сильным тибетским влиянием (а в VII–IX веках входил в состав Тибетской империи), несколько раз распадался на отдельные княжества, часто воюющие друг с другом, а как только обретал цельность и независимость, начинал подвергаться нападениям соседей. Одним из величайших правителей Ладакха являлся Сэнге Намгьял (1616–1642). Его женой была принцесса балти - Скалзанг, которая считалась воплощением богини Тары.
Богиня Тара (санскр. "спасительница") присутствует во многих религиозных системах и имеет множество проявлений, как мирных, так и гневных. В индуизме она считается манифестацией Махадеви (Парвати, или Кали), у славян - хранительницей священных рощ и человеческого рода. А в буддизме Тара - женщина-бодхисаттва, олицетворение сострадания и помощи всем, кто ее попросит. Белая Тара является целительницей, дает удачу и долголетие. Зеленая Тара, родившаяся из слезинки бодхисаттвы Авалокитешвары, способна исполнить любую просьбу верующего и готова прийти на помощь так быстро, что и моргнуть не успеешь. Последнее в прямом смысле: существует поверье, что, когда человек моргает, за то время, пока его глаза закрыты, Зеленая Тара успевает тысячу раз облететь вокруг земли. Есть также Желтая, Красная и Черная Тары, Красная Тара связана с очарованием и любовной магией, Черная - с энергиями стихий.
Сэнге Намгьял присоединил к Ладакху королевства Гуг и Пуриг, а его преемник Делдан Намгьял (1642–1694) включил в состав Ладакха королевства Спити, Занскар, Нубру и Драс, Верхний Киннаур и Верхний Лахул. Но Балтистан еще во время правления Сэнге Намгьяла вошел в состав империи Мугаль и представлял серьезную угрозу. Конфликт с Мугаль не затухал в течение нескольких столетий.
Успешное правление Делдана Намгьяла омрачилось вторжением монголо-тибетских отрядов, а помощь в борьбе против них Кашмира оказалась слишком дорогой. В итоге было достигнуто мирное соглашение, по которому Ладакх стал должником всех: и Тибета, и Кашмира. В 1834 году Зоравар Сингх из Джамму отправился захватывать Тибет, разумеется через Ладакх. Не завоевал, но в 1842 году Ладакх все равно был присоединен к штату Джамму. Дальше началась большая игра, о которой я уже рассказывал, и в Ладакхе частыми гостями стали британские шпионы. А в 1948 году, через год после того, как Индия стала независимой, Ладакх вошел в ее состав. И это спасло его от беды, пришедшей в Тибет с востока.
Як, як, як - Ладакх
Мы приехали в Лех в десять вечера. Лех - столица, но не самое древнее поселение в Ладакхе. И его застройка началась с дворца. Как рассказывает Рамеш Беди, сначала возле дворца жили семьи строителей и придворных лекарей и место называлось Чхуби, что переводится как "поселение на берегу реки". Затем оно стало расширяться и сменило название на Лема - "равнина, пересекаемая ручьями".
А Лема со временем трансформировалось в Лех.
Мы высадились на Олд-роуд, но искать отели, в которых останавливались раньше, не стали. Просто обошли несколько. В итоге выбрали весьма неплохой, под названием "Мансар". В одном здании располагались дорогие номера, в другом, внешне весьма неприглядном, цены были гораздо ниже. Комнаты, после весьма долгой и правильной (за чашкой чая) торговли с менеджером Хуссейном, нам обошлись около 300 рупий за штуку и оказались комфортабельными и чистыми.
В результате многочасовой тряски и высотной колки льда даже у наших малоедящих барышень проснулся аппетит. Но мы были в "нетусовочной" части Леха, где вся жизнь утихает к 23 часам. В другой части, как мы выяснили впоследствии, рестораны работают чуть ли не до утра. А ведь еще несколько лет тому назад весь Лех был "нетусовочным".
Хуссейн посоветовал пойти в "Ламаюру", ресторан, названный в честь известнейшего монастыря, но он оказался закрытым.
Ламаюру (Юнг-друн - свастика) находится на трассе Лех - Шринагар. Даже издали, с трассы, он выглядит весьма величественно. Это один из древних монастырей, и основан он был в XI веке Наропой. Название связано с бонской - левосторонней - свастикой: поле ячменя неподалеку вдруг приобрело форму этого знака. И, хотя монастырь был буддийским, последователи обновленного бон находили в нем прибежище.
Не обошлось и без второго постоянного героя моего повествования - Ринчена Зангпо. Сэнг-ге-ганг - старейшая сохранившаяся часть монастыря, была создана именно им. Большинство монастырей, к основанию которых приложил руку этот удивительный человек: Алчи Гомпа, Ванла, Мангъю, Сумда и др., сейчас стали принадлежать к школе Гелугпа. А Ламаюру почему-то стал красношапочным, то есть Дрикунг Кагью.
По дороге остановили мотоциклиста, тот указал еще одно место, но и там ресторан не работал. Наконец нашли очень солидный отель в три этажа, у входа в который стоял менеджер. Мы рассказали ему о нашей проблеме. "У нас нет меню, - ответил он, - и только вегетарианский комплексный ужин". Нас это устраивало. Комплексный ужин включал великолепное, в полном наборе, тали, панир в потрясающем соусе, суп, десерт и имбирно-лимонный чай. Причем стоил ужин всего раза в два дороже того, что мы платим обычно.
Нас провели в зал, рассчитанный человек на сто, и, пока несколько молодых людей в белоснежных фартуках и колпаках выносили блюда и сервировали стол, мы разглядывали картины на стенах. Это были жанровые сценки из ладакхской жизни, где главными героями были люди и яки. Яка здесь можно увидеть не только на картинках. Стада яков, коров и коровяков встречаются в любом сельском районе.
Як играет особую роль в этих местах. Для ладакхцев и тибетцев як - это и средство передвижения (о том, как як способен идти по ледникам и снежникам, где никакое другое животное не пройдет, можно прочитать в книге Генри Харрера "Семь лет в Тибете"), и источник тепла, и источник питания. Молоко яка очень калорийное. Як в мифологии - предок тибетского народа. Есть несколько версий сказания. В одном случае як - это женщина, мать первого человека, в другом - Ярлхашампо, дух гор в образе белого яка. Он женился на вдове царя, и она родила сгусток крови, который поместила в роге яка. Затем из этого рога вышел герой Рулакье. Он принес тибетцам знания, научил работать с металлом, приручил животных, построил мосты и т. д.
Наши друзья пару лет тому назад пошли в небольшой горный поход по Ладакху. Еще до подхода к очередному перевалу встреченные ими европейские туристы предупредили: "Осторожно, там як". Стоило нашим походникам пересечь перевал и подойти к одной из деревень, как они увидели этого яка. Он приближался с приличной скоростью, неумолимый, черный и огромный как паровоз. Но люди его не интересовали, он просто шел по тропе, сметая все, что препятствовало его движению. К счастью, рядом оказался забор и туристы спрятались за ним. Через некоторое время он по этой же тропе вернулся назад. И друзьям снова пришлось уступать ему дорогу. А в Лехе повсюду продаются футболки, на которых изображены яки и написано: "Як, як, як - Ладакх".
Утром за окном я увидел дым из трубы. Наши окна выходили во двор, где стояло небольшое одноэтажное здание с трубой. Из нее и шел дым. Оказывается, это была котельная, которую топили дровами, вода из котла поднималась наверх, в бойлер, чтобы утром можно было принять горячий душ. В остальное время душ был холодным.
Пока мои друзья собирались, я сидел внизу, в холле, и изучал местную библиотеку. Во многих отелях есть такая свободная библиотека - можно даже забрать приглянувшуюся тебе книгу, но для этого желательно оставить свою. Вот каталог собрания отеля "Мансар" в 2010-м: Анита Дезар "Ясный свет дня" (на английском), Дэн Браун "Иллюминатор" (на немецком), "Убийство Джона Леннона" (на голландском), пара романов Джейн Остин (на английском) и книга без обложки на японском.
В других отелях книг было намного больше, но основной язык - английский. Книги на русском встречаются (один раз я нашел затрепанного Пелевина), но редко.
За окном холла, возле входа в гостиницу была разбита небольшая клумба с лилиями, затем начинался пустой двор с кустиками синих ирисов, а через забор, с соседнего участка, свешивались цветы желтой розы.
Недостаток воды, сильные ветра и перепады температуры - причина того, что здесь, как и в Спити, существуют лишь немногие виды растений. В долинах Ладакха и Занскара растут тополя, ивы, шиповник, там, где потеплее, умудряются выживать фруктовые деревья и, как ни странно, несколько сортов абрикосов. На полях, огороженных каменными заборами так, что они превращаются в настоящий лабиринт, местные жители выращивают горох, рожь, ячмень, репу, цветную капусту и картофель. В горах много цветов, говорят, я сам этого не видел, что есть горная земляника.
Дворец и Шанти Ступа
Мы позавтракали в "Ламаюру", который оказался вегетарианским недорогим ресторанчиком. Но зато как в нем готовили! И сырная котлета, и вегетарианские стейки, и момо были вкуснее мясных. А затем по извилистым улочкам старых кварталов отправились во дворец. Собаки, овцы, коровы чувствовали себя здесь полными хозяевами и нас практически не замечали (кошки, как выяснилось, тоже есть, но их мало, и они совсем дикие).
Ко дворцу вели указатели, стрелки, иногда весьма неординарные: например, на ржавой бочке, стоящей на перекрестье двух улиц, надпись: "WAY 2 PALACE". Впрочем, сам дворец отовсюду хорошо виден - он буквально нависает над старым городом.
Дворец построил царь Сэнге Намгьял, тот самый, что в ХУП веке на время сделал из Ладакха почти империю. За образец был взят дворец в Лхасе. По легенде, начал строительство отец знаменитого царя, но Сэнге Намгьял нашел более удобное место, где гора "подобна слоновьей голове". Работы длились три года, и результат так понравился царю, что он приказал отрубить правую руку архитектору, дабы тот не создал дворца лучше. Судя по количеству подобных легенд (я уже рассказывал об архитекторе храма Хадимбы), все великие зодчие Средневековья заканчивали жизнь либо слепыми, либо однорукими.
На девяти этажах Лехского дворца легко запутаться, что мы и сделали. Большинство комнат оказались пустыми или запертыми. То ли раньше доступ был свободнее, то ли мы не в то время попали. Я хотел показать дворцовые храмы, но все они были под замком. И на дверях Намгьял Цемо, монастыря, расположенного на скале выше дворца и известного тем, что в нем находится огромная статуя Майтрейи, также висел замок. Раздосадованный Сева Гуревич написал стишок:
Среди экскрементов и просто говна
Дорогой к дворцу, что едва лишь видна,
Мы шли, приближаясь к Великому Будде…
Пришли. Храм закрыт. Просветленья не будет.
За 100 рупий с человека мы посмотрели выставку достижений реставрационного искусства и фотографии местных птиц и животных. И, конечно же, полюбовались видами, открывающимися с крыш дворца и гомпы: доступ к небу был везде свободен.
Затем мы спустились в город тысяч ступ (так называют Лех), но оказались в городе-рынке. Теперь сюда в летний период перебираются многочисленные лавочки с сувенирами и кафе из Гоа, привнося в этот суровый край все плюсы и минусы опьяняющей жизни индийского побережья. Минусов, с моей точки зрения, намного больше. Напомню, что Лех исторически находился на веточке Шелкового пути. Еще в начале позапрошлого века английские путешественники поражались многообразию национальностей и гражданств торговцев на лехском базаре. Здесь были торговцы из Кашмира и Балтистана, из Кулу и Тибета, из Лахула и Спити. А сейчас здесь гости со всего мира. Чужие культуры легко уживаются в нем, не нарушая традиционного уклада жизни. В Лехе живет много мусульман (в городе две мечети), христиане, построившие школу, индуисты и даже несколько местных иудеев. Но наплыв людей, желающих только развлечений и приключений и при этом не уважающих духовные ценности ладакхцев, разрушает создававшуюся столетиями атмосферу.
Неприятно поражают торговцы, хватающие за полу, кричащие на всю улицу: "Эй, друг, давай заходи!" - когда по-английски, когда по-русски. "Только посмотри… Откуда ты? Из Америки? Из России?" Еще три года тому назад такого почти не было.
Игнорировать невежливо. Сергей Носов нашел выход - он сменил гражданство на берендейское, уподобившись герою своей пьесы, которая несколько лет назад с успехом шла в Большом драматическом театре.
Пьеса так и называлась - "Берендей", и один из двух ее главных персонажей, изрядный махинатор, эмигрировав в Германию, дабы выбить из немецкого правительства все возможные льготы, объявил себя представителем редкой угнетенной национальности.
И на вопрос: "Where are you from?" Носов, гордо подняв голову, отвечал: "From Berendeya!" Реакция была разной. Кто-то, забыв о торговле, интересовался родиной Носова и Снегурочки (помните страну Берендею в опере Римского-Корсакова?), а один из торговцев уверенно сказал: "Знаю, она на Севере, высоко в горах!" И тогда я задумался: уж не Шамбала ли эта самая Берендея?
Были и исключения. Один из торговцев, великолепно владевший русским, остановил нас, просто чтобы поговорить на родном языке. Оказалось, что его мама - русская, а отец - индиец.