Янис отвез меня на берег в шлюпке; первое, что я увидел, ступив на песок, были высушенный череп и расколотый панцирь мертвой черепахи, лежащие на песке на месте ее гибели. Должно быть, когда-то это было красивое животное: панцирь около 4 футов в длину и 3 футов в поперечнике, и краешек панциря возле хвоста все еще был украшен лоскутом кожи с причудливыми пятнами. Бобби оторвал этот кусок кожи и показал мне. "Это можно продать на рынке", - сказал он, видимо, желая подчеркнуть, что тот, кто убил черепаху, даже не забрал имеющие хоть какую-нибудь ценность части тела животного. В стороне от панциря виднелся первый из черепашьих следов, идущих от кромки воды, через сухие песчаные склоны до низкорослого кустарника, который ограничивал пляж. Здесь, в рыхлом песке среди корней кустов, добравшиеся сюда самки роют ямки и откладывают в них яйца. Определить местонахождение этих яйцекладок легко может даже самый ненаблюдательный посетитель. Массивные животные, напряженно работая передними и задними плавниками, с большим трудом перемещаются вверх по склону, чтобы добраться до пригодных для гнездования мест, и каждый шаг на песке отмечали четкие глубокие следы от плавников. Между следами плавников пролегала широкая борозда, оставленная при движении тяжелыми черепашьими щитками. На песчаном берегу отпечатки черепашьих плавников выделялись столь же отчетливо, как где-нибудь в иных местах выделяется след протектора проехавшего автомобиля средних размеров. Любой мог безошибочно проследить путь черепахи до того места, где она в итоге устраивала яйцекладку. Большая часть яйцекладок располагалась на самом краю песчаного пляжа, перед кромкой кустарника; но некоторые гнезда были вырыты на равнине среди кустов. Где бы ни находились гнезда, везде мы видели одну и ту же картину. Обычно кладка выглядит как довольно ровное место, так как после откладывания яиц черепаха засыпает гнездо песком и рыхлым гравием, чтобы защитить кладку от хищников. Но эта уловка не в состоянии обмануть грабителей человеческой породы, которые разрывали кладки, находили и забирали яйца. Вместо тщательно выровненного матерью-черепахой участка пляжа каждое гнездо представляло собой яму, окруженную кучей вырытого песка. Вдоль всего берега виднелись десятки таких кратеров. Разоренная, безжизненная местность казалась результатом какого-то побоища - будто весь песчаный берег острова Эню подвергся артиллерийскому обстрелу.
Мы все чувствовали себя глубоко подавленными, когда вернулись вечером на борт "Альфреда Уоллеса". Мы прошли вдоль всего побережья, и зрелище полного опустошения оказалось для нас совершенно неожиданным. Помимо того что все гнезда были разграблены, в кустах мы обнаружили и разлагающиеся, издающие ужасное зловоние тела убитых черепах. Кто-то перевернул их на спину и оставил погибать на нестерпимой жаре. Одно из животных было разрублено позади шеи парангом - большим малайским ножом. Мы были крайне удручены. Было очевидно, что этот пляж никем не охранялся и регулярно подвергался набегам мародеров, которые добывали яйца как для себя, так и для продажи местным жителям на рынке в Доббо, а также для отправки в магазины, торгующие деликатесами, в Джакарте и Сингапуре. Казалось, что как питомник для черепах остров Эню был обречен. В целом популяция черепах в морском заповеднике Юго-Восточный Ару стремительно уменьшалась, и если где-нибудь поблизости нет другого пригодного для размножения черепах песчаного берега, по счастливой случайности неизвестного мародерам - что крайне маловероятно, - ее ожидает полное исчезновение.
В этот вечер мы отходили ко сну в подавленном настроении; над "Альфредом Уоллесом", стоящим на якоре в устье Дюгонь-Крик, горел кроваво-красный, зловещий закат, будто в небесах отражались все наши чувства. Разумеется, ни единого признака, указывающего на присутствие здесь дюгоней, мы тоже не заметили.
Около полуночи меня разбудил Янис, дернув за руку. Он взволнованно шептал: "Пенью, пенью - черепаха, черепаха", и настойчиво звал за собой. Борясь со сном, я проследовал за ним в лодку. Янис сказал, что Буди уже на берегу и ждет нас. Оказалось, что они несли караул, поочередно сменяя друг друга. Минут сорок пять назад они увидели четыре черных неуклюжих силуэта черепах, в свете луны появившихся из моря и влекомых древней неодолимой силой вверх по пляжу, чтобы отложить яйца на острове Эню. Янис и Буди молча наблюдали, как две черепахи не смогли найти подходящего места для кладок. Первой из них не удалось одолеть последний подъем на краю пляжа, она развернулась и удалилась обратно в море - поутру мы разглядели подковообразную траекторию движения черепахи, что, по всей видимости, свидетельствовало о ее разочаровании. Вторая черепаха не сумела найти пригодного для устройства гнезда места - возможно, грунт оказался слишком твердым либо температура и влажность почвы в ямке не удовлетворяли требованиям мамы-черепахи. Она также оставила все попытки и скрылась в море. Одна из двух черепах, преодолевших рубеж, за которым можно было гнездоваться, недолго оставалась на берегу и уже вернулась назад - Буди не был уверен, отложила она яйца или нет. Зато четвертая черепаха была как раз на месте. Она пребывала где-то на берегу, и если нам удастся подкрасться незаметно, мы сможем стать свидетелями редкого зрелища - откладывания черепахой яиц.
Спустя некоторое время подтянулись и остальные члены команды; Буди предупредил, чтобы мы двигались тихо и не включали фонари. Он пояснил, что самка черепахи при откладывании яиц ведет себя строго определенным образом: в течение получаса она ищет подходящее место для гнезда и, когда удается его найти, начинает копать ямку. В этот момент животное все еще очень возбуждено, и если его потревожить, черепаха перестанет рыть, развернется и снова скроется в море. Через полчаса, когда выемка в песке вырыта на необходимую глубину, черепаха ложится поперек и начинает откладывать яйца на дно впадины. На этой стадии, по словам Буди, животное полностью поглощено процессом кладки яиц: в это время ничто не в состоянии отвлечь внимание черепахи, в течение примерно тридцати минут она будет оставаться над ямкой и откладывать яйца. Если в этот момент включить фонари, громко шуметь или даже дотронуться до нее, она не сдвинется с места. Это непреодолимое влечение к воспроизводству потомства живым существом в своем первозданном виде.
Мы неторопливо шли вдоль берега, освещенного лунным светом, как вдруг Буди поднял руку, давая знак остановиться. Сквозь ласковое шуршание волн мы услышали четко различимый звук разбрасываемого где-то неподалеку песка и гравия. Это был в точности такой звук, будто кто-то быстрыми, резкими движениями швырял с помощью небольшой лопаты или совка рыхлую почву. Время от времени шум прекращался - должно быть, черепаха отдыхала.
Буди посмотрел на свои часы и жестом предложил нам сесть и ждать. Звук был слышен в течение получаса, затем постепенно стих.
Тогда Буди зажег фонарь, и мы увидели самку черепахи, укрывшуюся под ветвями крупных кустов. Это была зеленая черепаха, она лежала на земле, головой по направлению к берегу. Задняя часть ее туловища была наклонена под небольшим углом к яме метровой глубины, которую она вырыла. Звук, который мы слышали перед этим, был шумом барабанящего по листьям кустарника песка и гравия, когда черепаха рыла яму. Сейчас она просто лежала, выдавливая из себя яйца. Янис подался вперед, но черепаха не обратила на него никакого внимания. Он разрыл боковую сторону ямы таким образом, чтобы мы смогли увидеть дно гнезда. Яма представляла собой полость, похожую на колбу электрической лампочки, ее дно заполнялось потоком блестящих круглых белых яиц, формой и цветом напоминающих шарики для пинг-понга. Они появлялись по одному либо группами по два-три яйца за раз, и этот поток не прекращался до тех пор, пока не образовалась горка по крайней мере из 60 или 70 яиц. Нас изумило количество яиц, которое это существо могло держать в своем подбрюшье. Яйца тем временем все падали и падали, и к тому моменту, когда поток наконец-то иссяк, в ямке уже насчитывалось около сотни яиц. Затем, медленно и осторожно, из-под панциря показались задние плавники. Серые, подобно слоновьей коже, и весьма похожие на человеческие руки, они и стали бережно подгребать рыхлый песок к гнезду, засыпая яйца песком и постепенно заполняя яму.
Буди выключил фонарь, мы отступили на несколько ярдов, ритуал продолжался. "Сейчас она будет копать фальшивую яму", - тихо произнес Буди. Снова раздались шум и возня, за ними последовали глухие удары и шорох осыпающегося песка, как только черепаха приняла нужное положение и стала рыть неглубокое ложное гнездо, чтобы ввести в заблуждение хищников, вынудив их таким образом искать яйца там, где тех нет. Иногда Буди включал фонарь, и мы могли видеть, как по-разному для разных задач черепаха использует свои задние и передние конечности. Задние лапы более пригодны для вскапывания и выбирания фунта, а более плоские передние лапы лучше приспособлены для сгребания верхних слоев песка и засыпания этим песком и разравнивания поверхности ямы. Животное идеальным образом соответствовало задаче обустройства гнезд.
В конце концов глухой стук прекратился, и в темноте мы услышали череду глубоких вздохов. Они были поразительно похожи на человеческие - терзающие душу горестные вздохи вконец измученного человека. Настало время черепахе возвращаться обратно в море.
Мы продолжали ждать. Внезапно последовал резкий, бурный всплеск активности, черепаха сделала несколько энергичных движений, из кустов послышался треск ломающихся веток. Затем снова наступила тишина, но через минуту или чуть больше шум повторился. Буди снова зажег фонарик, направил луч на черепаху, и мы увидели, что она запуталась среди густо переплетенных корней кустарников, когда строила ложное гнездо, и пытается из них выбраться. Черепаха предпринимала отчаянные усилия, но все было тщетно, участь ее была предрешена - самой ей не спастись. Она вновь тяжело вздохнула. Толстый, крепкий корень преграждал ей путь, она уперлась в него панцирем так, что ни двигаться вперед, ни развернуться и добраться до воды уже не могла. Также было совершенно очевидно, что она крайне утомлена - откладывание яиц и попытка вызволить себя из плена отняли у нее слишком много сил. Если бы она осталась там, где находилась в настоящий момент, она бы неизбежно умерла.
Янис стал обламывать ветки над черепахой, затем с помощью импровизированного рычага убрал в сторону мешающий корень. Но черепаха была слишком большой и уставшей, чтобы развернуться самостоятельно. Янис взял ее за передние конечности и приподнял, насколько смог, чтобы развернуть в противоположную сторону, головой к морю. Янис был чрезвычайно силен, но чтобы сдвинуть животное, ему пришлось приложить все свои силы. Черепаха была очень массивной и весила по меньшей мере килограммов двести. Снова и снова Янис двигал черепаху, мало-помалу разворачивая огромное животное, Буди в то же время толкал ее вперед, упираясь в панцирь, пока в конце концов им не удалось развернуть черепаху головой к воде. Потом оба отступили назад, черепаха полежала несколько мгновений и затем медленно и неуклюже поползла вниз, к воде. Но во время отлива до воды было метров тридцать.
Черепаха трижды останавливалась для отдыха, и в какой-то момент показалось, что у нее не хватит сил преодолеть все расстояние. Каждый раз, когда останавливалась, чтобы отдохнуть, она снова издавала эти глубокие, так похожие на человеческие, вздохи измученного живого существа, а в ее огромных глазах, казалось, блестели слезы - возможно, это выступала жидкость, необходимая животному для смачивания глаз при нахождении вне водной среды. Однажды она сбилась с курса, потеряла направление и стала разворачиваться в сторону острова, но Янис был начеку, он подбежал к ней, приподнял за передние лапы и развернул ее в нужную сторону. Наконец она доползла до воды на достаточно близкое расстояние, и Янис, сложив руки лодочкой, смог побрызгать на нее водой. Затем черепаха сделала последнее усилие и погрузилась в уходящую с отливом воду - оставалось всего несколько дюймов, и небольшая волна слегка приподняла и качнула ее массивное тело. Это выглядело так, будто выброшенный бурей на песчаную отмель и лежащий на боку корабль вдруг ожил и выпрямился, возвращенный к жизни набежавшей волной. Волна откатилась, и грузное животное слегка ударилось о дно; тотчас же почти рефлекторно черепаха сделала пару гребков передними плавниками. Затем она неспешно поплыла, удаляясь прочь и постепенно исчезая в темноте, которую наши фонарики уже не могли рассеять. Еще два гребка, и черепаха преобразилась, величественно скользя вперед по водной глади, и округлый купол ее панциря стал сливаться с волнами, а вскоре она и вовсе растворилась во мраке ночного моря.
Было вполне вероятно, что те две черепахи, которым не удалось сегодня отложить яйца, могут вернуться сюда на следующий вечер или в ближайшие дни, чтобы повторить попытку - выкопать гнездо и сделать кладку. Инстинкт продолжения рода нельзя остановить ничем. Ничто не могло удержать морских черепах от попыток оставить после себя потомство. Это в равной степени и величайший риск, и редчайший шанс для выживания гнездящихся на Эню черепах. Самка зеленой черепахи делает пять или семь кладок в течение одного года с интервалом около двух недель, но это повторяется раз в два или четыре года, и выводок вылупляется только спустя два месяца после пребывания яиц в гнезде. В течение этих двух месяцев яйца совершенно беззащитны от посягательств со стороны браконьеров; кроме того, местонахождение гнезд обычно заранее известно, поскольку для откладывания яиц черепахи почти всегда возвращаются на одно и то же место.
Также совершенно ясно, что обеспечить эффективную охрану острова Эню практически невозможно. На острове нет пресной воды, поэтому он необитаем, и мы не заметили никаких признаков наличия хотя бы временного жилья для охраны. Песчаный берег с гнездовьями доступен для всякого, кому не лень высадиться на остров и разграбить яйцекладки. Чтобы разрыть и опустошить гнездо, достаточно десяти минут. Что хуже всего, разорители гнезд прибывают сюда регулярно и методично прочесывают весь берег, выбирая яйца из каждого гнезда, в отличие от попадающих сюда случайно рыбаков, которым достаточно поживиться яйцами из одного гнезда. Если бы полное разграбление продолжалось в течение трех или четырех лет, на Эню не осталось бы ни одной гнездящейся черепахи.
На следующее утро Буди попросил Яниса вернуться к тому месту, где накануне черепаха успешно отложила яйца. Он тщательно заровнял все следы, которые оставила черепаха на пути к будущему гнезду. Во всяком случае хотя бы одна яйцекладка должна остаться замаскированной и не потревоженной. Это был великодушный, хотя и очень скромный, жест помощи существам, которые обитают на земле со времен динозавров.
Отплыть от острова оказалось для "Альфреда Уоллеса" весьма непростым делом. Прилив был столь силен, что нас сорвало с якоря и пронесло над рифами, узорчатая бахрома которых просвечивала сквозь прозрачную воду. Когда течение ослабло, мы обнаружили, что дрейфуем в опасной близости от кораллов, завораживающих своей красотой, - их зазубренные края, представляющие смертельную опасность для легких деревянных судов, кое-где уже достигали поверхности воды и царапали дно нашей лодки. Это был именно тот случай, когда мы в полной мере оценили неглубокую осадку прау калулис. У "Альфреда Уоллеса" не было киля, осадка плоскодонного судна составляла всего 40 сантиметров, поэтому нам не стоило большого труда, используя бамбуковый шест, лавировать между выступающими над водой или просматривающимися вблизи поверхности верхушками кораллов. Два тяжелых рулевых весла, которые в нормальном положении погружались примерно на метровую глубину - так легче управлять судном, - были подняты из воды и лежали на палубе в ожидании часа, когда опасность столкновения с коралловыми рифами минует. Прилагая большие усилия, мы проталкивали судно в сторону открытого моря; направление нам указывал Джо - он сидел на носу и высматривал в толще воды темнеющие пятна подступающих близко к поверхности верхушек кораллов.
До этого момента в нашем продвижении вперед мы в значительной степени зависели от небольшого подвесного мотора мощностью всего 9 лошадиных сил, который мы прикрепили к деревянной балке и опускали за борт по мере необходимости. Двигатель был не настолько мощным, чтобы одолеть сильный встречный ветер, но обеспечивал приличную скорость при тихой погоде и, что не менее важно, позволял заряжать пару автомобильных аккумуляторов. Они, в свою очередь, обеспечивали энергией портативный компьютер и небольшой радиоприемник, и я имел возможность ежедневно набирать отчет о нашей экспедиции и по спутниковой связи передавать его в университет города Лимерик в западной Ирландии. Затем учебный отдел университета рассылал полученную информацию по Интернету в школы. Используя этот же компьютер, я также мог вырезать отдельные кадры из видеозаписей, полученных с помощью маленькой видеокамеры, и отсылать картинки для иллюстрации отчетов. В свою очередь школьники могли присылать свои вопросы. В целом эта система обмена информацией была довольно оригинальна, поскольку строилась на основе спутниковой сети, предназначенной прежде всего для навигации, так что у нас не было голосовой связи и мы не могли переговариваться с детьми, зато связь была бесперебойной на всем протяжении путешествия. Главной проблемой было уберечь чувствительное электронное оборудование, размещенное в тростниковой каюте маленького судна, от губительного воздействия сырости, особенно когда "Альфреда Уоллеса" заливали тропические ливни или - что, впрочем, происходило гораздо реже - когда волны или мелкие брызги накрывали палубу. Существовала и внутренняя угроза в лице Яниса, когда во время одного из своих многочисленных приступов жажды деятельности и наведения порядка он решил окатить палубу морской водой, которую черпал ведром за бортом. Горячее солнце сильно высушивает доски, которыми выстлана палуба, и в настиле появляются щели, поэтому любой поток воды на палубе неизбежно приводил к просачиванию в каюту сквозь щели некоторого количества воды. Соответственно мы старались соблюдать золотое правило, что все электронное оборудование может оставаться в сохранности, только если его держать в плотно закрывающихся пластмассовых коробках.
Первый репортаж по спутниковой связи, описывающий острова Кай-Бесар и Ару, мы отослали в школы сразу же после того, как вышли за пределы коралловых рифов, опоясывающих остров Эню. Вскоре после этого мы взяли курс на остров Варбал, где находился наш базовый лагерь. С юго-востока очень кстати подул приятный бриз, и мы пошли под парусами.