Мейкпис потряс кости и бросил их на деревянную поверхность стола.
- И снова пятерки, господа! - радостно воскликнул он, собирая свой выигрыш. - Сегодня мне везёт!
Он собрал кости и передал их Климпету, поскольку на стол снова легли монеты. Климпет бросил.
- Проклятье! - в отчаянии выкрикнул он, когда кости остановились, показывая один и три.
- Досадно, сэр, - сказал Мейкпис, потянувшись за костями, чтобы передать их Бейну.
Бейн бросил. Проиграл. Передёрнул плечами.
Его сменил толстяк Бинкл, который расстроился, увидев четыре и шесть.
- Мне нужны деньги, господа. Подождёте? Я схожу к себе и тут же вернусь.
Все согласились, и Бинкл исчез, направившись к задней лестнице таверны.
Климпет тоже встал.
- Пойду отолью.
Мейкпис посмотрел ему вслед, а затем взглянул на своего сержанта.
- Знаете, Бейн, иногда мне жаль, что я не такой, как вы.
Бейн нахмурился, подозревая скрытый сарказм в словах капитана.
- О чём это вы, сэр?
- Серьёзно, сержант. Увидев то, что вам нравится, вы просто это берёте. Делаете именно то, что нужно.
Бейн проглотил мясо.
- Я в-видел, как вы убили, чтобы получить желаемое, сэр.
- Так-то оно так, - нетерпеливо сказал Мейкпис, - но только после того, как у меня в башке состоялся веселый разговор между мыслями, совестью и принципами. А вот вас такие тараканы не беспокоят, правда?
- Нет, - согласился Бейн, набрав полный рот эля.
Мейкпис печально улыбнулся.
- У меня всё иначе, я слишком много думаю. Мой брат во многом был на вас похож. Брал то, что хотел. Даже то, что хотел я. То, что должно было стать моим, - он представил своего ухмыляющегося старшего брата Неемию - высокого, щербатого болвана, который беспощадно над ним издевался. Увидел Эмили Моффат, девушку с длинными ногами, золотистыми волосами и колыхающейся грудью; увидел, как она смеётся над его попытками ухаживать за ней, а потом пританцовывая убегает в лес, чтобы раздвинуть ноги перед братом.
- Деньги или ж-женщин?
- И то, и другое, - Мейкпис откинулся на спинку стула, опираясь на левую руку, а правой теребя золотое кольцо в ухе. - Страйкер и он испортили мне жизнь.
- Почему вы просто не уб-били своего брата? - спросил Бейн.
- Хороший вопрос, Малачи. Я бы зарезал этого самодовольного засранца, если бы он сейчас был здесь. Но, естественно, его тут нет.
- Зато есть Страйкер. В нескольких милях отсюда, - Бейн сплюнул. - За мной всё ещё должок к этому ублюдку.
Мейкпис кивнул. Увидев, что Климпет и Бинкл вернулись, он изобразил на лице приветливую улыбку.
- Продолжим? Думаю, мой ход.
По центру стола легла небольшая стопка монет.
- Пятёрки! - восторженно воскликнул Мейкпис, когда кости остановились. - Милостью Божьей мне снова улыбнулась удача! Позвольте угостить вас выпивкой, - он повернул голову в поисках трактирщика. - Четыре эля, любезнейший!
Капитан обнажил зубы в широкой ухмылке и наклонился вперёд, намереваясь собрать кости. Но поднимая их со стола, одну не удержал в руках, и она снова упала. Перевернулась раз, другой, и на третий замерла.
Климпет прищурил глаза.
- Пятёрка, мистер Мейкпис.
Мейкпис перестал усмехаться.
- Уверяю вас, сэр, это совпадение.
- Тогда бросьте ещё раз, - сказал Бинкл.
Мейкпис мгновенно нахмурился.
- Вы сомневаетесь в моей чести, джентльмены? Я смертельно оскорблён. Меня обвиняют в жульничестве?
Климпет медленно произнёс.
- Нет, мистер Мейкпис. Я всего лишь прошу вас ещё раз бросить кости, просто ради интереса, и только.
Мейкпис открыл было рот, собираясь возразить, но удивился, что Бинкл схватил его за рукав своей пухлой рукой. Покрытое оспинами лицо толстяка покраснело от ярости, когда он вытряхнул кости из руки Мейкписа.
На этот раз упали обе кости, а затем из рукава солдатского дублета появилась третья. Игроки уставились на стол, когда кости упали, подскочили, перевернулись и застыли на месте. Первые две показывали пять, третья - три.
Большего Бинклу и не требовалось, он с такой силой отшвырнул свой стул, что тот врезался в стоящий позади стол.
- Будь проклята ваша жалкая шкура, сэр, но вы жулик! - его лицо стало пунцовым, а трясущиеся щёки, казалось, охватило пламя. В руке появился кинжал. - Никому не позволю себя дурачить!
Мейкпис вскочил на ноги.
- Ну-ну, господа, не нужно торопиться!
Но прежде чем Мейкпису удалось его успокоить, Бейн рванул через стол.
- Н-нет.
И двинул кулаком в толстое брюхо Бинкла. Толстяк выронил кинжал и мешком повалился на каменный пол, заливая его блевотиной.
Климпет разинул рот. Он попятился от стола и вытащил из висевших на тонкой талии ножен длинную шпагу. Но могучий сержант уже обнажил свой клинок и отшвырнул в сторону стол, чтобы между ним и жертвой не осталось никаких препятствий.
Климпет бросился вперед, направив острие шпаги в глотку Бейна, но быстрым и пренебрежительным взмахом кисти громила с лёгкостью отбил оружие в сторону. А затем рядом с сержантом появился Мейкпис, держа в руке клинок, и Климпет попятился, понимая, что эту схватку ему не выиграть.
Внезапно ощутив за спиной сильный жар от камина и обнаружив, что дальше пути нет, он поднял клинок.
Мейкпис ринулся вперед, Бейн сделал ложный выпад вверх, а Мейкпис ударил снизу, и острая шпага капитана глубоко погрузилась в тощий живот Климпета.
Климпет упал в камин, и его одежда мгновенно ярко вспыхнула.
Под звенящие в ушах отчаянные вопли Илай Мейкпис и Малачи Бейн выбежали из помещения.
Глава восьмая
Лизетт Гайяр проснулась с ощущением тревоги.
- Что случилось? - услышала она мужской голос, прерывисто дыша.
Она села с прямой спиной и взглянула туда, где в нескольких футах виднелись очертания Бенджамина Лэйни. Он повернулся и посмотрел на неё, подперев локтем голову.
- Ничего. Просто сон.
В темноте она увидела, что священник её изучает, прищурившись.
- Должно быть, вы много страдали за свою короткую жизнь, дитя моё.
Лизетт насмешливо фыркнула.
- Нам нужно вставать. Светает уже.
Она знала, что потом пожалеет о резкости своего тона, но в полумраке занимающегося утра она ещё не полностью оправилась от ночного кошмара. Пронзительные крики испуганных детей. Приторный запах обугленной плоти. Слёзы и кровь. Мужской смех. Солдаты.
Отец Бенджамин тяжело поднялся, потянувшись к низкому потолку, и его спина несколько раз жалобно хрустнула.
- Да пребудет с нами Господь.
Да, подумала Лизетт. Да пребудет с нами Господь.
Майор Тобиас Хантер был набожным человеком, сторонником парламента из соображений веры, а не политики.
Из-за отсутствия капеллана в новом форте он чувствовал себя потерянным. Внезапное появление Бенедикта и Этельберта он рассматривал как подарок Всевышнего и не был склонен сомневаться в том, кто они такие, а лишь задал несколько беглых вопросов, касающихся религии; вопросов, на которые Бенджамин легко мог ответить.
Лизетт держалась на шаг позади Бенджамина, позволяя священнику играть роль человека, похожего на него самого. Она вела себя тихо и настороженно.
- Мы из Фарнэма, - сообщил им Хантер, когда они объезжали широкую вершину форта. Капитан Уитнер удерживает там замок.
- Вас с вашими людьми направили укрепить этот форт? - осмелился спросить Бенджамин.
- Боюсь, я не в праве это обсуждать, отец, - улыбнувшись, уклончиво ответил Хантер.
- Понимаю, майор, - сказал Бенджамин, но добавил: - По завершению он будет поистине прекрасен, хвала Господу. Я с нетерпением жду, когда помолюсь вместе с вами и вашими людьми, сэр. С кавалеристами я тоже смогу помолиться?
Хантер внимательно на него посмотрел.
- Ваш сержант Дрейк сказал мне, что командующий форта - кавалерист, - быстро прояснил Бенджамин.
- Да, - кивнул Хантер. - Я возглавляю пехоту и инженеров, но отряд аркебузиров прибыл несколько недель назад. Пока они с нами, ими временно командует полковник Уайльд. Но я сомневаюсь, что он к нам присоединится. У него... иные обязанности.
- Но я не вижу здесь никаких аркебузиров, сэр, - сказал Бенджамин, пока Хантер смотрел на юг, в сторону темной полоски Солента .
Хантер помахал большой рукой, затянутой в мягкую перчатку из кожи с тесьмой, в сторону далекого берега:
- Нет. Они выехали, чтобы унять волнения отсюда до Портсмута.
Остаток дня Бенджамин провел, отправляя службу среди солдат. Он молился, исповедовал и проповедовал слово Божье, при каждом удобном случае впридачу понося короля. Вместе с ним находилась Лизетт, наблюдавшая за большим из курганов. Могильная насыпь, резкое возвышение на пологой вершине, находилась на восточной окраине земляного форта. Именно это место охранялось сильнее остальных.
Курган не выглядел местом особой значимости. У его подножия была разбита небольшая грязная палатка. Около нее стояли шесть крепких часовых, все вооруженные мушкетами и шпагами.
Лизетт наблюдала. Она заметила, что каждые два часа часовых сменяют их столь же грозные товарищи. На часах даже не шелохнутся, всегда бдительны, отлично вымуштрованы. Сливки отряда Хантера.
Когда ночь начала заявлять свои права и укрепления Олд Винчестер Хилла стали отбрасывать гигантские тени на зеленые холмы, отцы Бенджамин и Этельберт откланялись и направились на север, в сторону Ист-Меона, где находилась церковь Святого Иоанна Богослова.
Проведя ночь среди опавшей и пожухлой листвы лесной подстилки в глубине стонущего леса, парочка наутро готовилась повторить путешествие на лишенную растительности, вершину Олд Винчестер Хилла. Но на этот раз Лиззет была настроена уйти оттуда не с пустыми руками.
- Вы точно уверены? - спросил Бенджамин, привязывая кобылу к корявому стволу на третий день путешествия.
- Нет. Но зачем бы им охранять эту чёртову палатку?
Бенджамин уступил.
- Возможно, вы правы.
- Да, права. Пустую палатку не охраняли бы шесть человек. Единственное, что стоит так защищать - это ружья и порох. И мы видели, где они хранятся. Что ещё это может быть?
- Если только Кэсли вас не обманул.
Лизетт вспомнила широко открытые глаза полковника и жалобную мольбу.
- Не обманул.
Они двинулись по тропе, по которой уже проходили дважды, а затем стали подниматься на холм, скользя по влажной земле.
- Помните, о чём мы договорились? - спросила Лизетт, с трудом вытаскивая башмак из вязкой грязи.
Бенджамин поймал её взгляд.
- Не надо считать меня дураком, дитя моё.
Лизетт кивнула.
- А я и не считаю, - она слегка улыбнулась. - Спасибо, отец.
Священник спросил так, будто тщательно подбирая слова.
- О чём был сон?
Лизетт сжала зубы. В голову пришла чёткая и ясная мысль, что сегодняшний день может оказаться последним в её жизни.
- Мне снилось время, когда мне было семь лет. Мой отец был кавалерийским офицером, которого послали на юг бороться с гугенотами. Мы с мамой отправились с ним. Однажды утром рота моего отца попала в засаду... - она замолчала.
- Продолжайте, - тихо попросил Бенджамин.
- Роту уничтожили. Полностью. А потом принялись за обоз и наш лагерь. Сожгли повозки. Поубивали людей. Увели животных.
- Но вам удалось сбежать.
- Я была маленькой и спряталась. Господь меня защитил. Притаившись, я видела, как они убивают, слышала, как смеются, - она замолчала.
Бенджамин подождал, пока она, наконец, не подняла голову, в тени капюшона её голубые глаза горели ярким огнём.
- Они её изнасиловали. Маму. Убили. Всё время называя её чёртовой папистской шлюхой.
Отец Бенджамин не проронил ни слова.
- Теперь вы знаете, - едва слышно прошептала Лизетт.
Её спутник кивнул.
- Конечно, я понимаю, почему вы ненавидите нас, протестантов.
Она снова на него посмотрела, но на этот раз взгляд был мягче, ярость слегка утихла.
- Не всех.
- Как получилось, что вы служите королеве?
- Меня нашли и подобрали, когда на следующий день мимо проходила колонна армии моего отца. Взяли с собой. Я последовала за лагерем. Мне больше некуда было идти.
Сейчас Лизетт вспоминалось легче. В четырнадцать лет она вышла замуж за Мишеля Гайяра, капитана кавалерии, и по её просьбе он научил молодую жену владеть шпагой и мушкетом. Научил сражаться и ездить верхом не хуже любого мужчины.
- Что с ним случилось? - спросил отец Бенджамин.
- Лихорадка. Кроме этих навыков, он мне ничего не оставил. Конечно, у меня было милое личико. Я привлекла внимание одного из придворных короля Людовика и попала в королевский двор в Париже. Генриетта увидела меня там, когда нанесла визит брату. Она спросила, можно ли перевести меня к ней на службу.
На миг Бенджамин задумался.
- Можно спросить, если вы не против? Почему вы? Наверняка во дворце были десятки красивых женщин.
Лизетт засмеялась.
- Дело не в моей красоте, отец. Один из дворцовых стражников вздумал меня поиметь.
- Не вышло?
- Нет. Поползли слухи о том, каким образом он получил увечье. Шёпот достиг ушей королевы. Она умная женщина, отец. Она поняла, что я могу быть полезна там, где терпят неудачу её здоровенные головорезы.
- Она оказалась права.
Лизетт остановилась.
- Это там, - сказала она, когда между бесчисленными сучьями и ветвями вдалеке показались знакомые крепостные стены Железного Века. - Готовы?
***
В редеющем утреннем тумане небольшой отряд следовал на восток вдоль Ока целый час, пока не добрался до крутого поворота реки. Они не могли увидеть, что за ним - обзор закрывали заросли ивы и тростника, и осторожно приближались к повороту, зарядив мушкеты; нервы их были напряжены. Первым шел Скеллен, пробираясь сквозь затопленную траву у кромки воды, выставив перед собой оружие.
Мушкет считался тяжелым оружием, но Скеллену, служившему пикинером, он лишь слегка оттягивал руки. Остальные, на коротком расстоянии друг от друга, следовали за ним, готовые в случае чего прикрыть огнем, пока высокая фигура Скеллена таяла в тумане. Это слегка сбивало с толку, поскольку с каждым шагом силуэт Скеллена становился всё призрачней, хотя они еще могли рассмотреть оранжевый огонек его фитиля, тлевший в зубцах серпентина мушкета. Пороховая полка мушкета Скеллена была закрыта, чтобы предотвратить угрозу случайного выстрела, но ее за долю секунды легко можно открыть одним щелчком, обнажив черный порох, который подожжет фитиль.
Всё было спокойно, пока в тумане не раздался голос.
- Твою мать.
Солдаты сняли фитили с зубцов мушкета и поспешили к сержанту.
За излучиной реки не было врага. Никаких отрядов мятежников, готовых нарушить утреннюю тишину огнем и свинцом. Скеллен показал им узкий шаткий мост. Из пропуск на юг.
- Мой папаша однажды загнал здесь бычка, - сказал Скеллен, когда они миновали заболоченную местность. - Да, это было в Харвелле. Странно, как иногда всё оборачивается. В те дни мы жили в Ньюбери, до того как перебрались в доки, и однажды мы с отцом привезли сюда бычка. Генри, так его звали.
- Вашего отца? - спросил Бёртон.
- Нет, бычка, сэр, - ответил Скеллен. - Весь день лило как из ведра. Дорогу размыло. У меня в ней увяз башмак. К счастью, вдоль оказалось вдоволь таверн. В здешних краях варят прекрасный старый эль. Уже с первого глотка чувствуешь, как тебя пробирает! Валит с ног, как мировой судья, скажу я вам. Приятный как мед.
- Я сам не против пропустить глоток, - с восторгом сказал Форрестер. - Крепкий эль и тёплая женщина. Восхитительное сочетание.
- Сомневаюсь в этом, - решительно заявил Страйкер. - Особенно после прошлой ночи.
Форрестер покраснел.
- Да ладно тебе. Я же извинился, разве не так?
- В конце концов, он умер от лихорадки, - сказал Скеллен.
- Бык? - спросил Бёртон.
- Нет, папаша. То ли от лихорадки, то ли от эля. Старик любил пропустить стаканчик.
Весь день они встречали лишь одиноких гуртовщиков и батраков в полях. На пути им не попадались солдаты, и они приободрились, предвкушая скорое пополнение запасов, в особенности боеприпасов, в Басинг-хаусе. Покидая полевую армию, они были прекрасно экипированы, но длинное путешествие на юг катастрофически опустошило их запасы. Страйкер закрыл глаза на потерю нескольких мушкетных пуль в обмен на оленину и зайца. В конце концов, его людям необходимо было чем-то питаться. Но встреча с кавалеристами Роджера Тайнтона нанесла его запасам тяжелый и неожиданный удар. В стычке с круглоголовыми были истрачены фитили, порох и пули, и Страйкер хотел пополнить боеприпасы и забить берендейки. И что важней всего, их союзники в Басинге, с Божьей милостью, снабдят их новыми лошадьми.
В полдень над ними пролетела стая гусей, в унисон грациозно взмахивая крыльями. Солдаты сразу же распознали в них первоклассный обед. Скеллен и Бёртон принялись разжигать фитили, как только заметили в отдалении птиц, торопясь зарядить мушкеты до того, как те подлетят на расстояние выстрела, но Страйкер быстро охладил их пыл.
- Никаких мушкетов, - сурово проворчал он. - Вы что, хотите все графство всполошить?
Фитили неохотно отложили в сторону.
Они держались на почтительном расстоянии от Ньюбери, предпочитая оставаться на безопасной дистанции от городского гарнизона. Проходя Бахерст, они наткнулись на тоненький ручеек, снабдивший их свежей водой для утоления мучившей всех жажды. Все побросали мушкеты и погрузили лица и фляги в студеную воду, струившуюся по гладким серым голышам, коричневому илу и изобиловавшую прозрачными колюшками.
Один лишь Страйкер не бросился незамедлительно пить. Он смотрел вдаль, на живую изгородь. Пространство за ней было заполнено маленькими черными точками, причудливо вздымавшимися и опускавшимися. Он знал, что они означали - комья земли, отбрасываемые копытами.
- Всем в лес! - внезапно скомандовал он, оторвав трех своих товарищей от короткой передышки. - Дорога по ту сторону от зарослей, - он указал на место, где взлетали комья земли. - Скоро у нас тут будет компания.
И впрямь, стоило им только собрать свое снаряжение и направиться через вязкую долину, чтобы скрыться в лесу, как с краев поляны, обогнув живую изгородь, показалась группа всадников.
Всадников было пятеро, все в кожаных защитных камзолах и ботфортах, в нагрудниках, и даже издалека были заметны карабины с двухфутовыми стволами, свисающие с перехватывавших грудь перевязей.