Не прошло и часа, как пассажиры и экипаж "Анжелики" вполне успели убедиться в том, что это был за дым и какое он мог иметь для них значение. Шхуна опять вошла в полосу штиля, и буксир "Долорес" стал быстро нагонять ее. Вскоре небольшой пароход очутился всего в полумиле от "Анжелики". В подзорную трубу можно было легко разглядеть его крохотную переднюю палубу, на которой толпились вооруженные люди. Генри и Фрэнсис узнали среди них начальника полиции и нескольких жандармов.
У старого Энрико Солано раздулись ноздри. Он позвал своих четырех сыновей, отправившихся с ним в эту экспедицию, и вместе с ними занял боевую позицию на носу судна. Они стали готовиться к сражению. Леонсия, сердце которой разрывалось между Генри и Фрэнсисом, в душе ощущала полную растерянность, но сдерживала себя и смеялась вместе с другими над неряшливым видом буксира; она выразила свою радость, когда вдруг подул свежий ветерок и "Анжелика", сильно накренившись набок, понеслась вперед со скоростью девяти узлов в час.
Однако погода и воздушные течения в этот день были на редкость капризны. Судно попадало то в полосу ветра, то в полосу штиля.
- Вынужден сообщить вам, сэр, что нам, к сожалению, не удастся уйти от преследования, - заявил Фрэнсису капитан Трефэзен. - Другое дело, если бы ветер продержался. Но он то дует порывами, то затихает. Нас сносит к берегу. Мы загнаны в тупик, сэр, мы в западне.
Генри между тем изучал в подзорную трубу ближайший берег. Вдруг он опустил трубу и повернулся к Фрэнсису.
- Выкладывай! - крикнул тот. - У тебя, очевидно, есть какой-то план. Это ясно по выражению твоего лица. Я весь внимание, - быстро изложи суть дела.
- Вон там лежат два острова, - начал объяснять Генри. - Они господствуют над узким входом в Юкатанский пролив. Это узкое место носит название Эль-Тигре. О, можете не сомневаться, у этого тигра имеются зубы - не хуже, чем у настоящего. Проливы между островами и материком настолько мелки, что даже китоловное судно там сядет на мель. Пройти может только тот, кто знает извилистый фарватер, а мне он как раз известен. Но между островами вода очень глубока, хотя узость пролива Эль-Тигре не позволяет судну там даже повернуться. Шхуна может войти в Эль-Тигре, только когда ветер дует с кормы или по траверсу. А сейчас как раз дует благоприятный ветер. Мы попытаемся войти. Но это лишь первая часть моего плана…
- А если ветер переменится или затихнет, сэр? Ведь я хорошо знаю, течений там множество, и все они имеют разное направление, - запротестовал капитан Трефэзен. - Ведь тогда моя красавица-шхуна разобьется о скалы.
- Я вам уплачу полную ее стоимость, - коротко ответил Фрэнсис. Не обращая больше внимания на метиса, он повернулся к Генри. - Ну, Генри, а вторая часть твоего плана?
- Мне стыдно тебе сказать, - смеясь произнес Генри. - Она вызовет такой поток испанских ругательств, каких лагуна Чирикви не слыхала, пожалуй, со времен сэра Генри, когда старый пират громил города Сан-Антонио и Бокас-дель-Торо. Вот увидишь!
Леонсия захлопала в ладоши. Глаза у нее заблестели.
- План ваш, наверное, отличный, Генри. Я это вижу по вашим глазам. Уже мне-то вы должны его рассказать.
Генри отвел Леонсию в сторону. Обняв ее за талию, чтобы помочь, несмотря на качку, удержать равновесие, он начал шептать ей что-то на ухо. Фрэнсис, чтобы скрыть свои чувства при виде жениха и невесты, взял бинокль и стал разглядывать в него лица преследователей на буксирном пароходе. Капитан Трефэзен злобно ухмыльнулся и обменялся многозначительным взглядом с Хуаном, матросом со светло-желтой кожей.
- Вот что, капитан, - сказал Генри, подходя к метису. - Мы сейчас находимся против входа в Эль-Тигре. Возьмите прямо руль и направьте судно в пролив. Кроме того, мне нужно вот что: кусок старого, немного измочалившегося манильского каната, охапка канатной пряжи и бечевка, ящик с пивом, который хранится у вас в кладовой, и большой бидон из-под керосина - знаете, тот, на пять галлонов, из которого мы вчера вечером вылили последние остатки. Дайте мне еще и кофейник из кухни.
- Но я вынужден напомнить вам, сэр, что канат стоит денег, и немалых, - начал было свои жалобы капитан Трефэзен, когда Генри принялся мастерить что-то из разнородной коллекции принесенных ему предметов.
- Вам будет уплачено за все, - сказал Фрэнсис, чтобы заставить шкипера замолчать.
- А кофейник? Ведь он почти новый.
- Вам заплатят и за кофейник.
Шкипер вздохнул и решил больше не протестовать. Однако, увидев, что делает Генри, он вздохнул еще глубже: молодой Морган стал выливать пиво за борт.
- О, сэр, прошу вас, - умолял Персиваль. - Если вам нужно вылить куда-нибудь это пиво, умоляю вас - вылейте его мне в рот.
Генри перестал выливать пиво в море, и вскоре матросы стали возвращать ему пустые бутылки. Он снова затыкал их пробками и прикреплял к бечевке, на расстоянии шести футов одну от другой. Затем нарезал несколько кусков бечевки и завязал их одним концом вокруг горлышек бутылок, оставив другой конец свободным. Кроме бутылок, он привязал к бечевке еще кофейник и две пустых жестянки из-под кофе. Один конец бечевки молодой человек прикрепил к бидону из-под керосина, а другой - к пустому ящику из-под пива. Закончив все необходимые приготовления, Генри поднял голову и посмотрел на Фрэнсиса.
- О, я уже минут пять как догадался, в чем состоит твой план. Да, вход в Эль-Тигре должен быть действительно узким, - иначе буксир легко обойдет препятствие.
- Длина каната как раз равняется ширине пролива, - ответил Генри. - Есть одно место, где фарватер не шире сорока футов, а по обеим сторонам - мелководье. Если пароход не попадет в нашу западню, то он неизбежно сядет на мель. Но людям в таком случае удастся добраться до берега. Ну а теперь пойдем и потащим это приспособление на нос, чтобы все было наготове, когда настанет момент кинуть его в воду. Ты станешь у левого борта, а я - у правого. Как только я подам тебе знак, бросай в воду ящик - и постарайся забросить его как можно дальше.
Хотя ветер снова стал ослабевать, однако он дул прямо с кормы, и "Анжелика" шла вперед, делая узлов по пять в час. "Долорес" делала около шести и потому начала постепенно догонять шхуну. С буксира стали раздаваться выстрелы. Шкипер под руководством Фрэнсиса и Генри соорудил на корме невысокий бруствер из мешков с картофелем и луком, старых парусов и нескольких бухт каната. Рулевой, низко пригнувшись и укрывшись за бруствером, мог по-прежнему править рулем. Леонсия отказалась спуститься вниз даже тогда, когда стрельба усилилась, но в конце концов согласилась пойти на компромисс и улеглась позади капитанской каюты. Матросы тоже укрылись в различных защищенных местах, а отец и сыновья Солано отстреливались от неприятеля, лежа на носу шхуны.
Генри и Фрэнсис, находившиеся на носу и выжидавшие момента, когда "Анжелика" очутится в самом узком месте пролива, также принимали участие в обстреле буксира.
- Разрешите принести вам мои поздравления, сэр Фрэнсис, - сказал капитан Трефэзен. Его индейская кровь побуждала его все время поднимать голову и высовываться за поручни, между тем как негритянская кровь заставляла лежать на палубе, словно он прилип к ней. - У руля стоит сам капитан Розаро. Судя по тому, как он сейчас подпрыгнул и схватился за руку, можно с уверенностью заключить, что в нее попала ваша пуля. Этот капитан Розаро весьма горячий человек, сэр. Мне кажется, я отсюда слышу, как он ругается.
- Внимание, Фрэнсис, сейчас я подам сигнал, - сказал Генри, отложив в сторону винтовку и не спуская глаз с обоих берегов пролива Эль-Тигре. - Мы сейчас дойдем до места. Не торопись, приготовься хорошенько. Как только я крикну "три", бросай ящик.
Когда Генри наконец подал знак, буксир находился уже на расстоянии двухсот ярдов от "Анжелики" и быстро ее нагонял. Генри и Фрэнсис выпрямились. Ящик и бидон полетели в воду, а вместе с ними и канат со всеми подвешенными к нему бутылками, жестянками, кофейником и бечевками.
Друзья так увлеклись своим делом, что продолжали стоять на носу и наблюдать за тем, как лег канат, о чем можно было судить по плававшей на поверхности воды массе самых разнообразных предметов. Раздавшийся с буксира залп заставил их быстро лечь на палубу. Но когда они выглянули поверх поручней, то увидели, что канат очутился под самым носом буксира. Минуту спустя "Долорес", замедлив ход, остановилась.
- Ага! У этого пароходишки на винт теперь намоталось много всякой дряни! - в восторге воскликнул Фрэнсис. - Генри, давай-ка теперь пошлем им салют.
- Ну что ж, если ветер не затихнет, пожалуй… - скромно ответил Генри.
"Анжелика" вышла вперед. Буксир остался позади, с расстоянием постепенно уменьшаясь в размерах. Впрочем, со шхуны все-таки можно было видеть, как "Долорес" беспомощно поплыла по течению и была снесена на мель. Люди, перепрыгнув через борт, побрели по мелководью, направляясь к берегу.
- Надо спеть нашу песенку, - воскликнул Генри, пришедший в полный восторг, и тотчас же затянул:
Ветра свист и глубь морская!
Жизнь недорога. Эгей!..
Все подхватили припев хором.
- Все это очень хорошо, - перебил после первого куплета капитан Трефэзен. Глаза его еще блестели, а плечи двигались в такт песне. - Но ветер опять прекратился, сэр. Мы снова попали в полосу штиля, сэр. А как нам выйти из Юкатанского пролива без ветра? Ведь "Долорес" не потерпела крушение, произошла только временная задержка. Какой-нибудь там негр спустится вниз, освободит винт, и тогда буксир легко нас догонит.
- Ну что ж! Тут недалеко и до берега, - заявил Генри, измеряя на глаз расстояние. Затем он повернулся к Энрико.
- А что водится здесь, на этом берегу, сеньор Энрико? - спросил он. - Индейцы майя или белые плантаторы?
- И белые, и индейцы майя, - ответил Энрико. - Но я хорошо знаю эти места. Если окажется, что на шхуне оставаться небезопасно, мы сможем устроиться на суше. Здесь можно будет достать лошадей, седла и провизию в виде мяса и хлеба. Кордильеры недалеко. Что же нам еще нужно!
- А как же Леонсия? - спросил Фрэнсис, беспокоившийся о молодой девушке.
- О, Леонсия родилась в седле. Как наездница она даст сто очков вперед любому американо, - ответил Энрико. - Поэтому я посоветовал бы вам, если вы ничего не имеете против, спустить на воду шлюпку, если "Долорес" снова покажется на горизонте.
Глава VIII
- Все в порядке, капитан, все в порядке, - заверил Генри метиса-капитана, стоявшего рядом с ним на берегу. Капитану, казалось, было трудно проститься и вернуться на "Анжелику", лежавшую в дрейфе на расстоянии полумили отсюда, так как был мертвый штиль.
- Это то, что на войне называют диверсией, - пояснил Фрэнсис. - Славное это слово - диверсия. И оно еще лучше, когда вы его видите на деле.
- Но если вы его не видите на деле, - запротестовал капитан Трефэзен, - тогда оно звучит как проклятое слово, которое я назову катастрофой.
Генри засмеялся.
- Именно это случилось с "Долорес", когда мы поймали в ловушку ее винт. Но мы такого слова не знаем - вместо него мы говорим "диверсия". И то, что мы оставляем с вами двух сыновей сеньора Солано, лучше всего доказывает, что будет диверсия, а не катастрофа. Альварадо и Мартинец знают фарватер как свои пять пальцев и выведут вас при первом попутном ветре. Начальник полиции не интересуется вами. Ему нужны мы, и когда мы двинемся в горы, он будет преследовать нас со всеми своими людьми, до последнего человека.
- Разве вы не понимаете, - перебил его Фрэнсис, - что "Анжелика" в ловушке. Если мы останемся на ней, он захватит и ее, и нас. Но мы совершим диверсию и отправимся в горы. Он преследует нас, "Анжелика" на свободе. А нас ему, конечно, не поймать.
- Ну а если моя шхуна затонет? - настаивал капитан. - Если ее прибьет к скалам, она погибла - вы ведь сами знаете, как опасен проход.
- Тогда вам за нее будет заплачено, как я уже говорил, - сказал Фрэнсис с признаками поднимающегося раздражения.
- Потом у меня большие расходы…
Фрэнсис вынул блокнот, карандашом нацарапал несколько слов и передал записку капитану со словами:
- Передайте вот это сеньору Мельхиору Гонзалесу в Бокас-дель-Торо. Записка на тысячу долларов золотом. Он банкир и мой поверенный, и он заплатит вам по ней.
Капитан Трефэзен с недоверием посмотрел на исписанный клочок бумаги.
- О, он в состоянии заплатить эту сумму, - сказал Генри.
- Да, сэр, я знаю, сэр, что мистер Фрэнсис Морган - состоятельный и хорошо известный человек, - но каково его состояние? Настолько ли он состоятелен, как я, при всей скромности моего состояния? Я владелец "Анжелики" и никому ничего не должен. У меня есть еще два незастроенных городских участка в Колоне. А кроме того, четыре прибрежных участка в Белене, которые сделают меня богатым человеком, как только Объединенная Фруктовая Компания начнет строить там свои склады.
- Фрэнсис, сколько тебе оставил твой отец? - спросил Генри поддразнивающим тоном.
Фрэнсис пожал плечами и небрежно ответил:
- Больше, чем у меня пальцев на руках и на ногах.
- Долларов, сэр?
Генри отрицательно покачал головой.
- Тысяч, сэр?
Генри снова покачал головой.
- Миллионов, сэр?
- Вот теперь вы говорите дело, - ответил Генри. - Мистер Фрэнсис достаточно богат, чтобы купить всю Панамскую Республику, если только убрать из нее канал.
Капитан-метис недоверчиво поглядел в сторону Энрико Солано, но тот подтвердил:
- Это честный джентльмен, я знаю. Я получил наличными по его чеку на сумму в тысячу пезо, выданному на имя сеньора Мельхиора Гонзалеса в Бокас-дель-Торо. Вот деньги - в этом мешке.
Он кивком показал на берег, где Леонсия, сидя на тюках прибывшего с ними багажа, пыталась зарядить винчестер. Мешок, который капитан давно приметил, лежал у ее ног на песке.
- Я ненавижу путешествовать без наличности, - пояснил Фрэнсис стоявшим рядом с ним белым. - Никогда не знаешь, когда тебе понадобится лишний доллар. Однажды вечером я застрял в Смит-Райвер-Корнерс, по дороге в Нью-Йорк, со сломанным автомобилем, имея при себе только чековую книжку. И представьте - я не мог достать в этом городе даже папирос.
- А я однажды доверился в Барбадосе одному белому джентльмену, который зафрахтовал мою шхуну для ловли летающих рыб… - начал было капитан.
- Ну, довольно, капитан, - прервал его Генри. - Вам пора отправляться на "Анжелику". Мы сейчас двинемся в путь.
И капитану Трефэзену не оставалось ничего другого, как только подчиниться. Посмотрев некоторое время на спины своих удалявшихся пассажиров, он помог спустить шлюпку, взялся за руль и направился к "Анжелике". Время от времени оглядываясь назад, он видел, как вся компания взвалила на плечи багаж и исчезла за стеной густых зеленых зарослей.
* * *
Беглецы вышли на только что проложенную просеку и увидели толпы пеонов, которые рубили девственный лес и выкорчевывали пни. Пеоны готовили место для плантации каучуковых деревьев. Леонсия шла во главе отряда рядом с отцом. Ее братья, Рикардо и Алессандро, шагали посредине, нагруженные багажом, так же как Фрэнсис и Генри, замыкавшие шествие. Эта необычайная процессия была встречена стройным пожилым джентльменом с осанкой гидальго, державшимся очень прямо. Он направил им навстречу свою лошадь, перескакивая через поваленные стволы и рытвины от выкорчеванных пней. Увидев Энрико, всадник сразу же сошел с лошади, снял перед Леонсией свое сомбреро и, протянув руку Энрико, приветствовал его словами, свидетельствовавшими об их старинной дружбе. Словами же и глазами он выразил свое восхищение дочерью Солано.
Весь разговор велся на темпераментном и быстром испанском языке: просьба предоставить отряду лошадей была высказана, и согласие на нее получено прежде, чем обоих Морганов представили другу Энрико Солано. Лошадь гасиендадо, согласно обычаю испано-американцев, отдали Леонсии. Как объяснил гасиендадо, из-за мора он остался почти без верховых лошадей; но у его главного надсмотрщика есть еще лошадь в сносном состоянии, ее получит Энрико.
Новый знакомый сердечно, но с достоинством пожал руку Генри и Фрэнсису и целых две минуты в самых изысканных выражениях уверял их, что любой друг его дорогого друга Энрико - и его друг. Когда Энрико спросил гасиендадо о дорогах, ведущих в Кордильеры, и упомянул о нефти, Фрэнсис навострил уши.
- Не может быть, сеньоры, - начал он, - чтобы в Панаме была найдена нефть.
- Но это так, - серьезно подтвердил гасиендадо. - Мы знали о том, что здесь имеется нефть, и знали это уже несколько поколений. Однако ничего не предпринималось, пока Компания Эрмозилльо не прислала сюда своих инженеров-гринго и не скупила землю. Говорят, это богатейшее месторождение. Я сам ничего не понимаю в нефти. У них уже много скважин, но они все еще бурят, и нефти там так много, что она растекается вокруг по земле. Они говорят, что не могут ее остановить, - настолько велики масса и давление. Им нужен, прежде всего, нефтепровод для транспортировки нефти к океану, и они уже взялись за его постройку. А пока что она стекает по ущельям, и это колоссальный убыток.
- Построили ли они нефтехранилища? - спросил Фрэнсис.
Этот разговор сразу направил его мысли на Нефтяную Компанию Тэмпико, в которую была вложена большая часть его состояния. Несмотря на повышение акций компании на бирже, он после отъезда из Нью-Йорка не имел о своих делах никаких известий.
Гасиендадо покачал головой.
- Транспорт! - пояснил он. - Перевозка материалов с морского берега к источникам на мулах невозможна. Но они уже многое сделали. У них есть нефтяные озера, большие резервуары в горных низинах, запруженные земляными дамбами, и все-таки драгоценная жидкость растекается по ущельям.
- А резервуары у них крытые? - спросил Фрэнсис, вспомнив опустошительный пожар в первые дни существования Компании Тэмпико.
- Нет, сеньор.
Фрэнсис неодобрительно покачал головой.
- Их необходимо делать крытыми, - сказал он. - Достаточно спички, брошенной пьяной или мстительной рукой какого-нибудь пеона, и все погибло. Плохо ведется дело, плохо.
- Но ведь я не Компания Эрмозилльо, - заметил гасиендадо.
- Да я и имею в виду Компанию Эрмозилльо, а не вас, - пояснил Фрэнсис. - Я сам нефтяник. С меня сдирали уже по три шкуры, мне приходилось платить чуть ли не сотни тысяч за подобные случайности или преступления. Никогда не знаешь, отчего и как они происходят, но что они бывают - это факт.