Представьте себе мое удивление, когда я, находясь здесь, на Гавайских островах, и трудясь над десятым эпизодом, вдруг получил из Нью-Йорка от мистера Годдарда сценарий четырнадцатого эпизода, откуда узнал, что мой герой уже женился - правда, не на той, на которой бы следовало. И мне остается всего один эпизод: герой должен избавиться от первой жены и связать себя брачными узами с женщиной, предназначенной ему изначально. Обо всем этом вы узнаете в последней главе пятнадцатого эпизода. Недаром же мистер Годдард - мастер своего дела. Ибо он - король действия и бог быстроты. Ему никогда не приходится задумываться над развитием сюжета во время съемок. "Изобразите!" - говорит он, и артисты, видимо, "изображают", поскольку мистер Годдард тотчас же идет дальше.
"Изобразите горе, - велит мистер Годдард, - или огорчение, гнев, трогательное чувство, жажду крови либо намерение покончить с собой". Этим все и ограничивается - ограничивается поневоле, так как иначе ему бы вовеки не удалось закончить тысячу триста сцен.
Представьте себе теперь меня, несчастного! Я ведь не могу произнести магического слова "изобразите"! И мне волей-неволей приходится описывать (а это не так-то скоро делается) все настроения и чувства, которые мистер Годдард создает мимоходом, одним мановением своего волшебного жезла. Подумать только, что Диккенс тратил по тысяче слов на подробное описание и тонкий анализ чувств одного персонажа. А мистер Годдард произносит только слово "изобразите!" - и рабы экрана повинуются.
А действие! Я в свое время написал немало приключенческих романов, но даже во всех вместе взятых вы не найдете столько действия, сколько его имеется в романе "Сердца трех".
Зато теперь мне понятно, почему кино пользуется такой популярностью. Почему "Бернс из Нью-Йорка" и "Человек из Техаса" были распроданы в миллионах экземпляров. Отныне я знаю, почему одна умело произнесенная речь подчас завоевывает оратору больше голосов, чем самые благодетельные и мудрые политические акты, самые возвышенные мысли.
Новеллизация сценария мистера Годдарда оказалась для меня весьма интересным и в высшей степени поучительным опытом. Благодаря ему мои прежние выводы в области социологии получили новое освещение, мне открылись причины и связь многих явлений. Приобретенный опыт помог лучше понять людей. Я осознал, что демагог, хорошо знающий народную душу, всегда поведет народ за собой только потому, что способен дать толпе яркие зрительные впечатления. Поэтому буду крайне удивлен, если мой роман не получит широкого распространения. ("Изобразите удивление", - как сказал бы мистер Годдард, или: "Изобразите быструю распродажу!").
Если в основе истории с романом "Сердца трех" и лежит сотрудничество, то, признаюсь, я в восторге от такого сотрудничества. Но увы! - боюсь, что такие, как мистер Годдард, встречаются не чаще, чем один на миллион. Ни разу мы с ним не поспорили, ни разу не разошлись во мнениях. Правда, и я, очевидно, жемчужина среди авторов. Ведь я позволил ему "изображать" все, что ему было угодно, на протяжении пятнадцати эпизодов и тысячи трехсот сцен длиною в десять тысяч метров пленки. При этом я ни разу не пожаловался, хотя по его воле мне пришлось написать сто одиннадцать тысяч слов.
И все же теперь, когда моя работа окончена, я сожалею о том, что написал этот роман, - сожалею потому, что хотелось бы самому прочесть его и узнать, легко ли он читается. Очень мне это любопытно знать. Очень, очень любопытно!
Джек Лондон
Уайкики, Гавайи
23 марта 1916 г.
Там, спина к спине, у грота…
Вы хотите жить без горя?
Ну, так слушайте меня:
Только океан и море
Вас, пиратов, опьянят.
Ветра свист и глубь морская!
Жизнь недорога. Эгей!
Там, спина к спине, у грота
Отражаем мы врага!
Где кинжал и пистолеты?
Быть хорошему деньку!
Бей из пушек по бульварку
И дорогу тесаку!
Ветра свист и глубь морская!
Жизнь недорога. Эгей!
Там, спина к спине, у грота
Отражаем мы врага!
Ну и славная пожива,
Всем ветрам не раздарить!
Пусть они о жизни молят,
Капитана не щадить!
Ветра свист и глубь морская!
Жизнь недорога. Эгей!
Там, спина к спине, у грота
Отражаем мы врага!
Поделом тому, кто сдался!
Сильным побеждать дано!
Нам и груз, нам и красотки,
Что останется - на дно!
Ветра свист и глубь морская!
Жизнь недорога. Эгей!
Там, спина к спине, у грота
Отражаем мы врага!..
Джордж Стерлинг
Глава I
В это позднее весеннее утро события в жизни Фрэнсиса Моргана чередовались с невероятной быстротой. Вряд ли кому-то еще пришлось пережить такой резкий скачок во времени и так внезапно попасть в яркую, полную жизни драму, вернее, даже трагедию; вряд ли кому-то другому удалось так близко соприкоснуться с удивительной - то ли первобытной, то ли средневековой - мелодрамой, в которую подчас превращается жизнь народов латинской расы, населяющих Среднюю и Южную Америку, - народов, как известно, отличающихся пылкими чувствами и необузданными страстями. Да, можно сказать, что в это утро судьба не церемонилась с Фрэнсисом Морганом!
Однако пока он лениво валялся в постели, не зная даже, пробудился ли мир ото сна. Да и сам Фрэнсис еще окончательно не проснулся. Накануне он до поздней ночи играл в бридж и потому поздно встал. Поздно позавтракав фруктами, молодой человек направился в библиотеку - элегантно обставленную, но выдержанную в строгом стиле комнату. Отсюда его отец до конца своей жизни отдавал распоряжения, занимаясь многочисленными делами.
- Паркер, - обратился Фрэнсис к камердинеру, служившему еще его отцу, - не замечали ли вы - не начал ли Р. Г. М. полнеть перед смертью?
- О нет, сэр, - был ответ. В тоне его слышалась почтительность отлично вышколенного слуги; правда, Паркер невольно окинул не слишком одобрительным взглядом дородную фигуру молодого хозяина. - Ваш отец, сэр, не утратил стройности до конца своих дней. Он и под старость был таков же, как в молодости: широкоплечий, с мощной грудью и широкой костью, но талия у него так и осталась тонкой, сэр. Нынешние молодые господа могли бы ему позавидовать. Очень уж он за собой следил - каждое утро ровно полчаса делал в постели гимнастические упражнения. Ничто не могло ему помешать. Он называл это своей религией.
- Да, у него была редкая фигура, - рассеянно ответил молодой человек и бросил взгляд на биржевой телеграф и на телефоны, поставленные тут еще его отцом.
- О да, - убежденно подтвердил Паркер, - он был строен, как настоящий аристократ. И вы унаследовали его фигуру, сэр, - только немного дороднее.
Молодой Фрэнсис Морган, унаследовавший от отца, кроме фигуры, еще и несколько миллионов долларов, лениво развалился в широком кожаном кресле и вытянул перед собой ноги, словно посаженный в клетку могучий лев, расправляющий свои члены. Раскрыв утреннюю газету, он взглянул на заголовки. Там говорилось о новом обвале на Панамском канале.
- Хорошо, что мы, Морганы, вообще не склонны к полноте, - сказал он и зевнул, - а то я давно растолстел бы от подобной жизни… Как, по-вашему, Паркер?
Пожилой слуга вздрогнул. Он не ожидал вопроса и потому не сразу нашелся что ответить.
- Конечно, сэр, - наконец поспешно проговорил он, - то есть я хочу сказать, - нет, сэр, - вы сейчас вполне в форме, сэр.
- Не сочиняйте, Паркер, - сказал молодой человек. - Я, пожалуй, не то чтобы разжирел, а так… мускулы слегка начали дрябнуть… Правда, Паркер?
- Да, сэр… нет, сэр, - я хотел сказать - нет, сэр. Вы выглядите не хуже, чем три года назад, когда вернулись домой, окончив колледж.
- И всецело посвятил себя ничегонеделанию, - весело пошутил Фрэнсис. - Паркер!
Паркер был полон почтительного внимания. Хозяин его между тем погрузился в глубокие размышления, словно решал какую-то важную задачу. Рука его тихо поглаживала короткие щетинистые усики, которые с недавних пор украсили верхнюю губу.
- Паркер, поеду-ка я рыбу удить.
- Да, сэр.
- Я купил несколько складных удочек. Пожалуйста, составьте их и принесите мне сюда - хочу попробовать, хороши ли они. Мне пришло в голову, что необходимо уехать недели на две и пожить где-нибудь в глухом лесу. Если я этого не сделаю, то начну толстеть и опозорю славный род Морганов. Помните сэра Генри? Старого оригинала сэра Генри - этого лихого пирата?
- Да, сэр, я читал о нем, сэр.
Паркер уже стоял в дверях и дожидался минуты, когда его словоохотливый молодой хозяин наконец замолкнет и ему удастся улизнуть.
- Мне не слишком бы следовало гордиться этим старым пиратом!
- О что вы, сэр! - запротестовал Паркер. - Ведь он был губернатором Ямайки. И до самой смерти пользовался всеобщим уважением.
- Счастье, что его не повесили, - засмеялся Фрэнсис. - В сущности он один и является позором нашего рода, основателем которого считается. Впрочем, я не то хотел сказать. Дело в том, что я недавно начал тщательно изучать все относящиеся к нему документы и узнал, что он до смерти сохранил стройность фигуры: у него не было ни малейшего намека на брюшко. Да, он нам, Морганам, оставил хорошее наследство. Правда, мы так и не смогли отыскать его сокровищ, но зато отсутствие брюшка дороже всяких драгоценностей. Эта черта - характерный признак всей нашей породы… я вспоминаю лекции моего профессора биологии.
Наступило молчание. Паркер исчез. Фрэнсис погрузился в чтение газеты. Из нее он узнал, что открытие Панамского канала для пароходов должно состояться не раньше чем через три недели.
Зазвонил телефон. Судьба, пользуясь телефонными проводами, этими нервами современной утонченной цивилизации, выпустила свои щупальца - щупальца, которыми вскоре был опутан Фрэнсис Морган, спокойно сидевший у себя в библиотеке, в роскошном доме, выстроенном его отцом на Набережной.
Морган взял трубку и стал слушать.
- Да нет, дорогая миссис Каррутерз, - стал он уговаривать невидимую собеседницу, - это просто местная горячка. Акции Нефтяной Компании Тэмпико стоят твердо. Это не спекулятивные бумаги, а солидное помещение капитала. Держите их, держите крепко… Наверное, дело просто в том, что на бирже появился какой-нибудь разбогатевший фермер, который и старается прикупить эти акции. Ведь они пользуются солидной репутацией и на самом деле солидны… Что из того, что они поднялись на два пункта? Не продавайте ни в коем случае! Акции Тэмпико - не лотерея и не рулетка. Это не дутая компания, а подлинное промышленное предприятие. Я даже жалею, что оно слишком крупное для меня одного - хотелось бы финансировать его единолично… Подождите, дайте договорить! Это вовсе не мыльный пузырь. У нас на миллион одних только цистерн. Наша железная дорога и три линии нефтепровода стоят пять миллионов. У нас работают сейчас нефтяные фонтаны, в которых добра миллионов на сто. Наша задача теперь - найти способ доставлять нефть к морю для погрузки на пароход. Сейчас самый подходящий момент для приобретения акций Тэмпико. В настоящее время они представляют собой самое разумное помещение капитала. А через год-два будут стоять настолько твердо, что перещеголяют любые государственные бумаги… Да, да, пожалуйста. Не обращайте внимания на биржу. Но не забудьте, пожалуйста, что не я посоветовал вам приобрести эти акции. Я никогда не даю таких советов друзьям. Но раз они у вас имеются, держитесь за них. Компания Тэмпико не хуже вашего Английского банка… Да, мы с Дикки вчера ограбили партнеров… отлично провели вечер. Хотя Дикки - человек, слишком увлекающийся, - ему не следовало бы играть в бридж… Да, везло как утопленнику!.. Ха-ха!.. Я не увлекаюсь?.. Ха-ха!.. Что вы? Неужели!.. Передайте Гарри, что я уезжаю недели на две… Поеду ловить форель… Весна, понимаете, быстрая речка, деревья, налитые соком, распускающиеся почки, цветы и все такое прочее… Ну, пока до свидания, и держитесь Тэмпико. Если они немного упадут, когда фермер из Миннесоты прекратит их покупку, купите еще. Я тоже куплю. Прямой расчет!.. Да!.. Да, разумеется. Их нельзя продавать при первом же повышении курса, потом вы не выкупите. Разумеется, я знаю, что говорю! Я отлично выспался - спал восемь часов, - и не выпил еще ни капли виски… Да, да… До свидания!
И Фрэнсис, удобно расположившись в кресле, подтянул к себе ленту аппарата, соединенного с биржей, и стал ее лениво разглядывать. Полученные сведения о состоянии биржи, по-видимому, не вызвали у него особого интереса.
Вскоре вернулся Паркер, держа в руках несколько новеньких, ярко блестевших удочек. Каждая из них являла собой своего рода чудо техники и человеческого искусства. Фрэнсис тотчас же вскочил на ноги, забыв о биржевом телеграфе. Словно маленький мальчик, он с восторгом начал разглядывать свои игрушки. Испытывая удочки одну за другой, молодой человек взмахивал ими так, что они со свистом, словно хлыст, рассекали воздух, потом осторожно и медленно двигал рукой в разные стороны, будто забрасывал их в какой-то невидимый пруд, таивший в своих глубинах множество форели.
Снова зазвонил телефон. На лице Фрэнсиса мгновенно отразилось раздражение.
- Бога ради, Паркер, - приказал он, - подойдите к нему! Если звонит какая-нибудь дура, вздумавшая играть на бирже, скажите ей, что я умер, или напился до бесчувствия, или я заболел тифом, или собираюсь жениться, одним словом, скажите, что со мной стряслась какая-то беда.
После короткого диалога, выдержанного Паркером в скромном и сдержанном тоне, вполне подходившем к холодной и строгой обстановке библиотеки, почтенный слуга произнес в трубку: "Одну секунду, сэр!" - затем, закрыв трубку рукой, объявил:
- Это мистер Бэском, сэр. Он просит вас.
- Пошлите мистера Бэскома ко всем чертям! - ответил Фрэнсис и закинул удочку так далеко, что крючок чуть было не вылетел в окно и не зацепил садовника, занятого в саду пересадкой розового куста.
- Мистер Бэском просит передать, что ему необходимо переговорить с вами относительно положения на бирже, сэр. Он вас задержит всего на минутку, - настаивал Паркер, но настолько деликатно и незаметно, словно просто передавал какое-то маловажное сообщение.
- Ладно, так и быть! - И Фрэнсис, осторожно прислонив удочку к столу, подошел к телефону.
- Алло! - сказал он. - Да, это я, Морган. В чем дело? Ну!
Он слушал с минуту, затем раздраженно перебил говорившего:
- Продавать - на кой черт? Ни в коем случае… Конечно, я рад, что узнал об этом. Даже если бы они поднялись на десять пунктов, - чего, разумеется, быть не может, - держите все акции до единой. Может быть, это вполне законное повышение, и они больше не упадут. Акции солидные. Они стóят дороже своей котировки. Публика может этого не знать, но я-то знаю. Не пройдет и года, как они дойдут до двухсот… то есть, само собой разумеется, если в Мексике наступит успокоение. Если они начнут падать, я вам велю покупать… Глупость… Кто хочет получить контрольный пакет? Это чисто случайное явление… Что? Ах, простите, я хотел сказать, чисто временное явление. Я собираюсь уехать недели на две - поудить рыбу. Если акции упадут на пять пунктов, покупайте. Покупайте все, что будут предлагать. Ведь вы знаете, когда человек является владельцем солидного предприятия, повышатели для него так же опасны, как и понижатели… да… да… да… Разумеется… Да. До свидания.
Фрэнсис с удовольствием повесил трубку и вернулся к своим удочкам. А между тем судьба уже принялась за работу.
* * *
Перенесемся теперь на Уолл-стрит, в собственную контору Томаса Ригана. Риган только что отдал нескольким маклерам приказ скупить акции Нефтяной Компании Тэмпико, а сам через своих тайных агентов пустил слух, что с делами этой компании творится что-то неладное и концессия, выданная мексиканским правительством, висит на волоске. Покончив с этим делом, Томас Риган погрузился в изучение доклада, составленного командированным им в Мексику экспертом. Эксперт провел на месте целых два месяца и всесторонне разведал перспективы Компании Тэмпико на будущее.
В кабинет вошел клерк. Он подал Ригану визитную карточку и сообщил, что посетитель, несомненно, иностранец, требует его принять. Риган выслушал клерка, взглянул на карточку и сказал:
- Передайте этому мистеру сеньору Альваресу Торресу из Сиу-дадде-Колон, что я принять его не могу.
Минут через пять клерк вернулся с той же карточкой. На сей раз на ней было написано карандашом несколько строк:
"Дорогой и многоуважаемый мистер Риган!
Честь имею сообщить, что мне известно местонахождение сокровищ сэра Генри Моргана, некогда зарытых им в землю во времена пиратов.
Альварес Торрес".
Прочитав написанное, Риган усмехнулся и покачал головой. Клерк собрался было выйти из кабинета, но хозяин остановил его:
- Пригласите сюда посетителя немедленно.
Оставшись один, Риган злобно усмехнулся. Ему вдруг пришла в голову новая мысль.
- Надо проучить щенка! - пробормотал он сквозь зубы и закурил сигару, окружив себя облаками дыма. - Воображает, что он может разыгрывать из себя льва, как старик Р. Г. M.! Всыпать ему надо хорошенько - вот что! Об этом уж позаботится матерый волк Томас Р.!
Сеньор Альварес Торрес изъяснялся на правильном английском языке, и его модный весенний костюм выглядел вполне респектабельным. Хотя смуглая кожа явно выдавала его латиноамериканское происхождение, а по блеску темных глаз можно было угадать, что в нем течет смесь испанской и индейской крови, манерами посетитель ничем не отличался от любого ньюйоркца. Томас Риган одобрительно взглянул на своего гостя.
- После многих усилий, после долгих лет поисков я, наконец, нашел ключ к разгадке тайны сэра Генри Моргана - узнал, где находится награбленное им золото, - так начал свою речь сеньор Торрес. - Клад Моргана зарыт на Мескитовом Берегу. Сейчас я вам сообщу только, что он зарыт не так уж далеко от лагуны Чирикви, а ближайший к этому месту город - Бокас-дель-Торо. Я там родился, хотя воспитывался в Париже, и знаю окрестности как свои пять пальцев. Требуется всего одна небольшая шхуна - расходы незначительны, сущие пустяки. А какая награда! Какая выгода, какое богатство нас ожидают!..
Сеньор Торрес остановился. Его красноречие, видимо, иссякло, и он не в силах был как следует обрисовать блестящие перспективы, которые ему представлялись. Но Томас Риган был прежде всего человеком дела; он тотчас же подверг посетителя допросу, как настоящий следователь.
- Мне сейчас, - сразу признался сеньор Торрес, - несколько недостает… как бы это выразиться?.. средств на предварительные расходы.
- Вам нужны деньги? - грубо спросил биржевой делец, и испанец с огорчением наклонил голову в знак согласия.
Под перекрестным огнем энергичного допроса он признался еще во многом. Да, он в самом деле недавно покинул Бокас-дель-Торо и надеялся больше туда не возвращаться. Впрочем, готов вернуться, если достигнет соглашения с сеньором Риганом… Но Риган перебил его. Властным жестом человека, привыкшего считать всех людей своими подчиненными, он взял чековую книжку и выписал чек на тысячу долларов на имя Альвареса Торреса.