- Будьте вы прокляты! - ворчал Шарп, потирая отбитые кулаки.
- Да что они нам могут сделать? - хорохорился ирландец, - Пусть только попробуют! Наша эскадра, что, даром тут ошивается? А, в общем-то, не так здесь и плохо. - неожиданно мирно заключил Харпер, - Бывало и хуже.
Условия и впрямь были не так уж плохи. Стену вокруг окна пробороздили несколько трещин (по-видимому, последствия недавнего землетрясения), остальная часть камеры находилась во вполне приличном состоянии. В комнате имелась пара соломенных матрасов, стол, табурет и ведёрко с крышкой.
То ли Суарес ждал распоряжений из Вальдивии, то ли ещё почему, но шесть дней узников никто не беспокоил. Их не вызывали на допросы, не предъявляли обвинений. Молчаливые рядовые приносили еду и опорожняли ведро. Кормили сносно и, даже по меркам Харпера, обильно. Ежеутренне являлся брадобрей с ворохом горячих полотенец, тазиком и посудиной кипятка. От просьб Шарпа принести ему письменные принадлежности испанец отнекивался:
- Я - цирюльник, сеньор. Я ничего не смыслю в письме. Пожалуйста, закиньте голову.
- Дайте мне бумагу с чернилами, я напишу консулу и он вас щедро отблагодарит.
- Пожалуйста, сеньор, не разговаривайте, когда я выбриваю вам шею.
Утром пятого дня под плюющим с хмурого неба мелким противным дождиком в бухту вошёл "Эспириту Санто". Глубокая осадка не давала фрегату встать рядом с бригантиной, и он отдал якоря во внешней гавани. К берегу и обратно засновали юркие баркасы, перевозя людей и грузы.
Сутки спустя "Эспириту Санто" выбрал якоря и с крайней осторожностью направился к причалу цитадели. У пристани было мелко. Такой корабль, как у Ардилеса, мог к ней причалить лишь в момент, когда прилив достигал высшей точки, и то при помощи баркасов. Наконец, судно пришвартовалось. Харпер, вжавшись в решётку, красочно описывал процесс погрузки на судно ящиков, снимаемых солдатами с вереницы повозок.
- Золото! - сообразил он, - Это же золото! Ух ты, здесь его столько, что можно папу римского купить!
Погрузка не заняла много времени, и вскоре фрегат, подняв фок, скользнул на место первоначальной стоянки.
- Счастливчики. - горько сказал ирландец, слыша звон якорных цепей, - День-два и поплывут домой. Пойди у нас всё как надо, мы поплыли бы с ними. В Кадисе закатились бы на недельку в хорошую таверну, а потом с первым же судном, везущим к нам херес, я бы двинулся в Дублин.
Он проводил тоскливым взглядом баркас, отделившийся от фрегата и гребущий к причалу цитадели:
- Однако, "как надо" у нас не получилось.
Шарп, лёжа на матрасе, покривился:
- Чёртова мирная жизнь. В войну многое было проще.
Загремел замок двери, и Шарп с ирландцем переглянулись.
- Рановато для кормёжки, Патрик, не находишь?
Дверь со скрежетом распахнулась, но вместо тюремщиков с подносами на пороге стояли майор Суарес и несколько солдат.
- Выходите. - приказал майор, - Капитан-генерал желает вас видеть.
- Кто? - Шарп спустил на пол ноги.
- Капитан-генерал Батиста. Он приплыл на фрегате. - беспокойно сказал Суарес, - Поторопитесь, пожалуйста.
Друзей привели в просторный зал, сквозь полукруглые окна которого виднелась гавань. Под кованой люстрой узников ожидала пёстрая толпа офицеров, живо напомнившая Шарпу представление "Капитан-генерал Батиста в действии", невольным зрителем коего стрелок стал в цитадели Вальдивии.
В Пуэрто-Круцеро, похоже, Батиста давал тот же спектакль. Окружённый адъютантами (Маркуинесом в их числе), он зарылся с головой в бумаги, наваленные на столе. Поодаль лежали палаш Шарпа и семистволка ирландца. Рядом стоял сундук. Оружие пробудило в Шарпе мимолётную надежду на то, что сейчас их освободят, отправив с телом дона Блаза в Европу на "Эспириту Санто", благо капитан Ардилес тоже был здесь. Шарп кивнул моряку, но тот отвернулся. С изумлением Шарп заметил среди офицеров невесть как затесавшегося туда Джорджа Блэйра, британского консула. Стрелок бросился к нему, но конвоир преградил узнику путь.
- Блэйр! - гаркнул Шарп, - Мне надо с вами поговорить!
Консул лишь по-бабьи всплеснул руками. Капитан Маркуинес, разряженный, как всегда, грозно сдвинул брови, но, по крайней мере, Батиста оторвался от бумаг и преувеличенно любезно произнёс:
- А-а, мистер Шарп! Какая встреча! Надеюсь, вам не причинили неудобств? Кормили прилично?
Шарп не спешил с ответом. Батиста картинно отложил перо и актёрским жестом указал на сундук:
- Скажите, мистер Шарп, это принадлежит вам?
Шарп молчал, а присутствующие, казалось, в предвкушении занятного зрелища затаили дыхание.
- Я задал вам вопрос, мистер Шарп.
- Это принадлежит графине Моуроморто.
- Состоятельная дама. Зачем же она послала свои средства на край света?
- Вам известно, зачем.
- Мне? - Батиста приподнял крышку, - Одна тысяча шестьсот четыре гинеи. Всё правильно?
- Да. - с вызовом ответил стрелок под поражённый шёпот испанцев, успевших перевести сумму в местные денежные единицы. На шесть с половиной тысяч испанских долларов можно было безбедно жить долгие года.
- Зачем же она доверила вам столько золота? - вкрадчиво поинтересовался капитан-генерал.
Шарп почуял подвох. Скажи он правду о средствах на взятки, Батиста обвинит его в попытке подкупа чилийских чиновников, а потому пожал плечами:
- Запас на случай непредвиденных трат.
- Запас? - язвительно повторил за ним Батиста, - Какие же непредвиденные траты могут быть у человека, посланного выкопать мертвеца? Неужели лопаты так дороги в Европе?
По залу прокатились смешки. Шарп почувствовал исходящее от собравшихся возбуждение, будто от зрителей корриды, пришедших поаплодировать любимому тореадору и поглазеть, как он пустит кровь быку. Финт с лопатами им понравился. Батиста, купаясь в волнах всеобщего внимания, достал из сундука монету, взял в другую руку хлыст и направился к Шарпу:
- Зачем вы приехали в Чили, мистер Шарп?
- Забрать тело дона Блаза, - твёрдо сказал Шарп, - Как вы отлично знаете.
- О, да! Мне доложили, что вы кинулись к могиле Вивара, как кобель к течной суке. Но золота вам столько зачем?
- Я же говорил, на случай непредвиденных трат.
Батиста презрительно ухмыльнулся и бросил монету Шарпу. Тот дёрнулся, но золотой кругляш поймал.
- Взгляните на неё! - предложил Батиста, - Что вы видите?
- Гинею.
- "Кавалерию Святого Георгия". - укоризненно поправил его Батиста, - Вот что вы видите, мистер Шарп.
Монета в одну гинею несла на аверсе профиль царствующего монарха, а на реверсе изображение Святого Георгия на коне, поражающего копьём дракона, что дало повод остроумцам прозвать гинеи "Кавалерией Святого Георгия", намекая на готовность, с которой английское правительство предоставляло щедрые субсидии любому европейскому государю в обмен на вступление в войну против Бонапарта.
- Следы подков этой конницы мы обнаруживаем везде, где зреет смута на руку британским политиканам!
Шарп вперился в Блэйра, ожидая, что тот заявит протест. Напрасно.
- Трепеща за свои драгоценные шкуры, - вещал Батиста хорошо поставленным голосом, - британцы привыкли за деньги посылать на убой других! А как иначе они справились бы с Наполеоном?
Вопрос повис в воздухе, вызвав драматический накал, ради которого и был задан. Батиста подошёл к Шарпу вплотную:
- Итак, мистер Шарп, зачем же вы всё-таки приехали в Чили?
- Забрать тело дона Блаза Вивара.
- Абсурд! Абсурд! Какая необходимость графине Моуроморто посылать прихвостней через полземли за останками мужа, если ей достаточно было бы послать запрос в Мадрид, и тело ей привезли бы без каких-либо хлопот?
- Донна Луиза не знала, что её муж погиб. - прозвучало это беспомощно даже для самого Шарпа.
- За кого вы меня принимаете? - Батиста поиграл кнутом, - Я скажу вам, что привело вас в Чили.
- Ну-ну?
- Вы хотели связаться с бунтовщиками. Кому же ещё вы везли деньги? Всем известно, что Англия не прочь насолить Испании.
- Если так, зачем же мне везти золото на королевском корабле?
- Усыпить подозрения, зачем же ещё? Кто послал вас, Шарп? Ваши английские дружки-торгаши, полагающие, что тянуть соки из Чили будет проще, если страной завладеет шайка изменников?
- Меня послала графиня Моуроморто.
- Она ведь англичанка, не так ли? По-вашему, благородно сражаться за торгашей, Шарп? За кипы кож и бочки сала? За доходы господ, подобных мистеру Блэйру?
Капитан-генерал театрально воздел руку в сторону Блэйра, и тот, ничуть не смутясь, кивнул.
- Я всегда дрался за то же, за что сражался дон Блаз. - отрезал Шарп.
- О-о! Любопытно. Просветите же и нас, сирых.
- За честь и свободу. - Шарп в глубине души не был уверен, что дон Блаз согласился бы с такой вольной трактовкой его убеждений.
- Вивар сражался за честь и свободу? Что ж, по части борцов за свободу у нас недостатка и без него не наблюдается. Меня всегда поражало, сколь избирательна и гибка мораль у борцов подобного рода. Взгляните-ка! - Батиста показал на внутреннюю гавань, где покачивалась на воде американская бригантина, - Капитан этого судна дожидается соотечественников-китобоев, чтоб принять у них груз ворвани и китового уса, а, пока их нет, щедрой рукой раздаёт метисам и креолам копии декларации независимости своей страны, внушая недоумкам, что они должны сражаться за собственную свободу. Когда китобои прибудут, и трюмы бригантины заполнятся, капитан вернётся домой. Кто же будет разгружать судно? Рабы! Чернокожие рабы в пресловутой стране победившей свободы. И сей пикантный факт никак не заденет совести свободолюбивого капитана, ибо, приплыв сюда, он снова будет раздавать декларацию и талдычить о вольности.
Зрители согласно загалдели.
- Вивар сражался за честь и свободу? Не сомневаюсь. Ему было свойственно верить во всякий вздор. Он верил в честь, он верил в свободу, он верил в единорогов и свиней с крыльями!
Кто-то рассмеялся, а капитан Маркуинес захлопал в ладоши, удостоившись благосклонного взгляда Батисты.
- Вы тоже такой, мистер Шарп?
- Я - солдат. - веско уронил Шарп, как если бы это освобождало его от необходимости что-либо объяснять.
- То есть, прямодушный бесхитростный служака, да, мистер Шарп? А вот я верю в то, что прямодушный бесхитростный служака мне лжёт. Я верю в то, что вы приехали в Чили передать мятежникам деньги и послание.
- А в свиней с крыльями вы тоже верите?
Батиста пропустил насмешку мимо ушей, возвратился к столу и открыл шкатулку с письменными принадлежностями. Достав оттуда некий предмет, он небрежно швырнул его Шарпу:
- Ловите!
- Чёрт! - ахнул Харпер, ибо Шарп держал портрет Наполеона, украденный ворами из дома Блэйра.
- Что это? - с нажимом осведомился Батиста.
Шарп помедлил:
- Эта вещь была у меня похищена в Вальдивии.
- Помнится мне, в Вальдивии вы клялись, что вам вернули всё, до последней рубашки. - куражился Батиста, - Неужели вам, мистер Шарп, подполковнику английской армии, не зазорно возить послания Наполеона кучке грязных сепаратистов?
- Это не послание. - возразил Шарп, - Это памятный дар.
- Ах, мистер Шарп, мистер Шарп… - снисходительно усмехнулся Батиста, - Допустим, дар. Как вы намеревались вручить дар адресату, не имея связи с мятежниками? А?
Шарпу сказать было нечего.
- То-то же. Вы - никудышный заговорщик, мистер Шарп. Впрочем, как и лжец. Переверните портрет. Давайте, давайте!
Рамка с тыльной стороны подарка императора была отогнута. Задник, очевидно, уже доставали.
- Выньте её!
Шарп извлёк заднюю панель. От портрета её отделял сложенный по размеру рамки лист бумаги.
- Разверните листок. - приказал Батиста.
На первый взгляд лист был подложен для того, чтобы портрет и прикрывавшее его стекло плотнее сидели в рамке, однако, развернув бумагу, Шарп увидел ровные колонки букв и цифр.
- О, Боже! - вырвалось у стрелка.
Письмо, очевидно, предназначалось тому же человеку, кому был адресован портрет - подполковнику Чарльзу. Для Шарпа это означало неприятности.
- Хотите сказать, что не ведали о письме?
- Конечно, не ведал.
- От кого письмо? От Наполеона? Или от ваших английских хозяев?
Неосведомлённость Батисты предполагала, что с шифром его люди не совладали.
- Наполеон. - буркнул Шарп, - Вряд ли здесь что-то важное. Чарльз - поклонник императора.
- Мы должны поверить в то, что тайнопись применили для сокрытия совершенно пустяковых сведений? - Батиста приблизился к Шарпу и выдернул у него письмо, - Я всё же склоняюсь к мнению, что это послание от ваших английских хозяев, и в портрете его спрятали именно вы. Что там написано?
- Откуда я знаю?! - огрызнулся Шарп, - Может, вы эту пакость и накропали?!
Обвинение Шарпа испанца позабавило:
- Право же, мистер Шарп, напиши я эту цидулку, я бы позаботился о том, чтобы её можно было прочесть вслух и с выражением.
Подпевалы отозвались одобрительным гулом, и Батиста довольно кивнул им, будто тореадор, раскланивающийся перед публикой после особенно удачного выпада шпагой.
Ближайший к Батисте оконный проём не был застеклён. Капитан-генерал направился к нему и поманил к себе Шарпа с Харпером:
- Идите-ка сюда. Оба.
Друзья повиновались. Широкую каменную террасу чуть ниже окон зала занимала батарея тридцатишестифунтовых морских пушек на крепостных лафетах. Двадцать монстров, готовых плюнуть огнём в любого наглеца, посмевшего покуситься на гавань Пуэрто-Круцеро. Однако Батиста хотел показать пленникам отнюдь не грозную мощь обороны твердыни. К деревянной стойке поперёк одной из амбразур был прикован Фердинанд, индеец, чей талант проводника позволил англичанину с ирландцем ускользнуть от убийц Дрегары. Сержант тоже стоял на террасе, с горящим пальником у казённика орудия, в метре от жерла которого скорчился Фердинанд. Сообразив, какое зрелище приготовил для них Батиста, Шарп развернулся к нему:
- Ради всего святого, что вы творите?
- Казнь. - рассудительно, будто взрослый, разъясняющий дитяте очевидные вещи, сказал Батиста, - В нашем несовершенном мире казнь одного ослушника - отличный способ принудить к повиновению остальных.
Шарп яростно рванулся к капитан-генералу, но конвоиры не дремали. С ненавистью глядя на Батисту поверх штыков, стрелок прорычал:
- Вы не можете…
- Могу, милый мой, - оборвал его Батиста, - Здесь, в Чили, я всё могу. Могу казнить, могу бросить в темницу, а могу разжаловать офицера и, подобно вашему приятелю рядовому Морилло, послать в шахту постигать науку послушания.
- Чем же столь могущественной персоне досадил жалкий туземец?
- Он вызвал моё неудовольствие. - не отрывая жадного взгляда от обречённого индейца, Батиста знаком пригласил остальных присоединиться к лицезрению волнующего кровь представления, и те приникли к окнам.
- Ублюдок! - выпалил Шарп.
- Отчего же? Быстрая безболезненная смерть, хотя для дикарей несколько позорная. По верованиям этих полуживотных в их рай пускают лишь тех, чьи тела целы, что и навело меня на мысль расправляться с непокорными индейскими рабами таким вот экзотичным способом. И, знаете ли, великолепно действует. Бесподобное средство устрашения.
- Но он же ни в чём не виноват! И Морилло не виноват!
- Они вызвали моё неудовольствие, что уже много! - раздражённо прошипел Батиста, подняв ладонь.
Веки индейца были опущены, казалось, он молился.
- Благослови тебя Господь. - глядя на него, бессильно произнёс Шарп.
- Всерьёз считаете, что Господу есть дело до разной сволочи? - хихикнул Батиста.
Ладонь капитан-генерала пала вниз, как топор палача. Дрегара шагнул вперёд и поднёс пальник к затравочному отверстию. Грохот выстрела больно ударил по барабанным перепонкам. Железная люстра задребезжала. Харпер перекрестился. Батиста возбуждённо облизал губы. Фердинанда смело ураганом огня и дыма. Растерзанное туловище индейца перелетело через парапет. Редеющий дым явил остатки кола с парой оторванных ног и кровавый выхлоп брызг и ошмётков мяса вокруг амбразуры. Внизу на бренную плоть индейца мгновенно слетелись обезумевшие от дармового угощения чайки. Ядро с громким всплеском ухнуло в волны за краем мыска. На палубу бригантины высыпали ничего не понимающие американцы. Батиста испустил долгий прерывистый вздох и на ватных ногах побрёл прочь от окна. Бледная орудийная прислуга, сдерживая позывы рвоты, избавлялась от окровавленных конечностей казнённого.
В зале царила гнетущая тишина. Воздух отравляла пороховая гарь и запах свежей крови. На губах Батисты играла странная улыбка. Слабым голосом он обратился к британскому консулу:
- Мистер Блэйр.
- Ваше Высокопревосходительство? - подобострастно изогнулся торговец.
- Вы слышали допрос, учинённый мною мистеру Шарпу?
- Да, Ваше Высокопревосходительство.
- И вы удостоверяете, что обращались с гражданами вашей страны должным образом, а задержание их произведено на основании серьёзных подозрений, полностью подтвердившихся в ходе допроса?
- Да, Ваше Высокопревосходительство.
Батиста поднял со стола портрет Наполеона с зашифрованным письмом:
- Вы слышали свидетельство арестованного, что послание написано Наполеоном?
- А как же, Ваше Высокопревосходительство, собственными ушами слышал.
- И вы видели, что портрет, как, вероятно, и письмо, адресованы мятежнику?
- Да, Ваше Высокопревосходительство.
- Ответьте, мистер Блэйр, как ваше правительство расценит услугу, с готовностью оказанную мистером Шарпом Наполеону?
- Вне сомнения, как измену, Ваше Высокопревосходительство.
Батиста торжествовал. Портрет неопровержимо уличал Шарпа в помощи главному врагу Англии - одышливому толстяку, которого могущественная Британская империя и по сей день боялась, как огня. Боялась, вполне возможно, настолько, чтобы позволить Батисте привязать Шарпа с Харпером к столбам перед пушечными жерлами. Липкий холодок пробежал по позвоночнику стрелка.
Его страх не укрылся от Батисты. Мгновение он возбуждённо смотрел на Шарпа, затем вновь затронул консула:
- Вступал ли мистер Шарп в сношения с врагом вашей страны, мистер Блэйр, либо вёз послание английских торговцев врагу моей - мятежнику, он, в любом случае, заслужил суровое наказание. Не будет ли ваше правительство возражать, если эту прискорбную обязанность мы возьмём на себя?
Консул сокрушённо развёл руками: