Марине Цветаевой
Покамест день не встал
С его страстями стравленными
Из сырости и шпал
Россию восстанавливаю.
Марина Цветаева ("Рассвет на рельсах", 1922 г.)
Сквозь грохот городской,
В глухое небо вплавленный,
Цветаевской строкой
Россию восстанавливаю.
Колокола гудят
На всю Москву престольную,
И нет пути назад,
И нет пути окольного,
А только напрямик
В нужду, в беду, изгнанницей,
И в тот последний миг,
Когда петля затянется.
И в творчества разлёт,
Полёт над всеми высями,
И в гордый, горький пот
За тем столом, за письменным,
В крутую правоту,
В изгойство, в одиночество,
В свою свободу - ту,
Другому не захочется,
В заклятый непокой
Сквозь жизни гул растравленный
Слезою и строкой
Марину восстанавливаю.
1965 г.
"Два дерева цветаевских стоят …"
Два дерева цветаевских стоят,
Они ещё с двадцатых уцелели,
С тех дней, когда рубили всё подряд:
Людей, деревья, строки, птичьи трели.
Деревья помнят - ветви и кора,
И корни под землёй и сердцевина,
Как выходила с самого утра -
Нет, не поэт в тот миг, а мать, Марина.
Опять на рынок что-то продавать,
Чтоб голод не убил, да не успела.
Строку и дочь выхаживала мать.
Не нам её судить.
И в том ли дело?
Деревьям не забыть.
Она сродни
Была им на земле. Сестрой, быть может.
И повторяют медленно они
Её стихи.
Никто им так не сложит.
1987 г.
Овидий
Все униженья выпиты до донышка,
Бушуй, ополоумев, Понт Эвксинский,
Прочь уноси несчастное судёнышко
От роскоши, красы и славы римской!
Прочь уноси мой голос опозоренный,
Солёную латынь поэм гонимых, -
Сияет в ней зовущий и лазоревый
Взор молодости, взор подруг любимых.
И в миг один всё стало дальним, прожитым,
Пугающим, из памяти ней лущим,
О, моря гром - с моим ты слился ропотом,
Как прошлое моё с моим грядущим!
О, грохочи, не умолкай - мне чудится -
Всё повторяешь тех поэм раскаты,
И значит, ничего не позабудется
В игре времён - ни строки, ни утраты…
1974 г.
"И опять желтизна захлестнула …"
И опять желтизна захлестнула
Сумрачные извивы оград,
Перепады широкого гула,
Словно память о прошлом, звучат.
Сотни осеней, вечное злато,
Нескончаемый шорох вокруг,
Все поэты, что пели когда-то,
Повторяют стихи свои вслух…
1977 г.
"Лежу больной в постели …"
Лежу больной в постели,
Грипп отпустил едва,
И вдруг как бы запели
Внезапные слова.
Какой-то силой жадной
Влечёт друг к другу их,
Нелепый и нескладный,
А всё ж родился стих.
О чём? Листки пропали.
Но чудится душе -
Все страсти и печали
Звучали в нём уже.
И прозревались годы,
Жестокий отблеск бед…
О первые те роды,
Новорожденный свет!
1975 г.
"И ни слова мне и ни отзыва …"
И ни слова мне и ни отзыва…
Что со мной?
Хмур, невнятен шелест берёзовый,
Гул речной.
Где мой голос? Сны мои звонкие,
Дрожь души?
Торопливые мои ломкие
Карандаши…
1974 г.
"Собираю по слову от звёзд, от реки …"
Собираю по слову от звёзд, от реки,
От берёзы прозрачной и тонкой,
Тут и травы вздохнут, на помине легки,
И послышится голос ребёнка.
Вдруг возникнет раскатистый берег морской,
Шаткий шорох волны одинокий,
И глядишь - наконец совладал со строкой, -
Но причём здесь слова или строки?
"Всё уйдёт во мгновение ока …"
Всё уйдёт во мгновение ока,
Но, быть может, в последний тот миг
Промелькнёт над водою осока
И сияющий солнечный блик.
И останутся без воплощенья
Среди мрака и вечной тоски
Эти отблески, эти виденья,
Эти первые звуки строки.
"Про зиму: "Вновь снегами дарит"…"
Про зиму: "Вновь снегами дарит",
Про осень: "Рыжая лиса
Метёт хвостом, ушами шарит,
С того и шелестят леса".
Как небо, поле, время года,
Бурлящей речки быстрота,
Так сокровенна и чиста
Родная речь в устах народа.
1974 г.
"Нынче видел я воочью …"
Нынче видел я воочью,
Трудно обходясь без сна -
Медленною звёздной ночью
Пробиралась тишина.
За деревьями во мраке
Тайна длилась и ждала,
Звёзды делали ей знаки,
Полыхая без числа.
Петушиный клик звенящий
Звал в дорогу утра свет,
До поры себя таящий
Тот молчал ему в ответ,
И текла из дали дальней
Семизвёздного ковша
Всё прозрачней, всё хрустальней
Ночь живая, как душа.
1982 г.
"Роковое семизвездье …"
Роковое семизвездье,
Отчего ты зверь лесной,
И о чём ты тайной вестью
В тёмной глубине ночной?
Чудо ль давнее глаголет
Древний твой полуустав,
Или Господа он молит,
К небу спящему припав?
Иль ты зверь и впрямь, шаманом
Околдованный, в ночах
По небесным тем полянам
Бродишь и наводишь страх:
"Рявкну, мол, да ошарашу
Лапой, злобы не тая,
И смахну, знай, землю вашу
В страшный мрак небытия…"
1973 г.
И тайна жизни навсегда ясна
Навек для нас неведомой природе
"Всё разрослось на родине моей …"
Всё разрослось на родине моей, -
И полнозвучно лес шумит высокий,
Ручей бежит, вода в нём зеленей
От спелых трав, и тины, и осоки.
И всё белей круглеют облака,
И всё синей и круче свод небесный,
Я месяц не был здесь.
Прошли века
Иль миг один всего лишь?
Неизвестно.
По - своему считают времена
Леса, ручьи, звезда на небосводе,
И тайна жизни навсегда ясна
Навек для нас неведомой природе.
1984 г.
"Над хмурою леса окраиной …"
Над хмурою леса окраиной
Глухая воронка небес,
Прощально в душе и отчаянно,
Огромен и сумрачен лес.
Во мгле тишина вереницею
Иссохшихся листьев кружит,
Сверкнёт и погаснет синицею
И смутно опять ворожит.
Над бедностью пней, над канавою,
Корягой, упавшею вкось,
Кустов набежавших оравою
И вставших кому как пришлось…
И пахнет глухою сторонкою,
Дремучей тоскою до дна,
И тёмной своею воронкою
Засасывает вышина.
1981 г.
"Опять Медведица горит …"
Опять Медведица горит,
Полнеба закогтив огнисто,
И сонной тишины гранит
Стоит кругом темно и чисто.
Как одинок он - звёздный зверь
В своей пунктирности подробной!
Попробуй, душу разуверь,
Что избежишь судьбы подобной.
Среди вселенской немоты
В ночи недвижной и огромной
Гореть вот так же будешь ты -
Неугасимо и бездомно.
"Звезда одна единственная в небе …"
Звезда одна единственная в небе
Мерцает, раздвигая облака.
Как холодно ей там!
Как древний ребе,
Она пророчит, словно на века.
И в сны мои врывается без спросу,
И вижу я пожары и мечи,
Среди руин пророк длинноволосый
Взывает и слова, как звёзд лучи.
Он одинок в глухом ряду столетий,
Зол Вавилон и пал Иерусалим,
Но он - звезда ночная на рассвете,
И я во сне рыдаю вместе с ним.
1987 г.
"Иеремия к пораженью звал …"
Иеремия к пораженью звал,
Но речь его была словами Бога,
Накатывался вавилонян вал
Всё яростней и всё не шла подмога.
"Он притупляет воинов мечи!
Военачальники слабеют духом
А чьи его слова, ты знаешь - чьи?
Народ же тёмен, верит всяким слухам", -
Князья царю кричали.
И во прах
Пал город, золотой Иерушалаим.
Пожар и разрушенье, смерть и страх,
Изгнание - мы помним всё и знаем.
Господь нещаден в правоте своей,
Иеремия был его устами,
Но если вновь под стенами халдей -
Кто прав - боец с мечом, пророк ли в яме?
1988 г.
Монолог византийского иконописца Лазаря
Ладони выжжены. Нет сил
И ложку поднести к губам -
Ты это ведал, Феофил,
Когда приказывал рабам!
О, раскалённость тех пластин,
О, смерти запах, тьма в глазах!
И слышу шёпот свой: "Един
Ты на земле и в небесах…"
Молитва ли меня спасла,
Иль вопияла к небу плоть
Сквозь жар желез, что жгли дотла -
Про это знает лишь Господь.
И вновь сияет белый свет,
И колокольный звон вокруг,
И только рук как будто нет,
Как будто раны вместо рук…
Но я поклоном и мольбой,
И незажившей болью ран,
Своею собственной судьбой
Твой лик пишу, о, Иоанн!
И да пронзит той краски дрожь,
Как бы ожогами крича,
Лихих времён слепой правёж,
И власть, и злобу палача!
1973 г.
"О, Боже, Господи святой …"
О, Боже, Господи святой,
К Тебе душой взываю всею,
Твой клич с горы Синайской той
Звучал глаголом Моисея.
Морские волны бросил вспять,
И в голод пищей спас небесной,
И вёл весь путь за пядью пядь,
И Сына предал муке крестной.
Но, Боже, Боже, чья вина,
Что Сына именем и славой
Творили зло и даль темна,
И нет конца судьбе кровавой.
Дай сил созданью Твоему
Понять Твои предначертанья,
Столетий ведая страданья
И роковых вопросов тьму…
1974 г.
"Расплавленно и тяжело …"
Расплавленно и тяжело
Над лесом жёстким и корявым
Пятно холодное взошло,
Пугая отсветом кровавым.
Над белой тишиной земли,
Над вспышками аэродрома,
Над хмурым городом вдали,
Над крышею родного дома,
Над жизнью и судьбой моей,
Над мира суетою вязкой,
Над вросшей в землю с давних дней
Заржавленной солдатской каской.
Как я рад, что жива, уцелела
Эта звонкая песня земли!
"После тяжких морозов синица …"
После тяжких морозов синица
Снова скачет, тревожа кусты,
Снег застылый на солнце искрится,
И лесные дороги чисты.
Как я рад, что жива, уцелела
Эта звонкая песня земли!
Что безмолвный комок охладелый
Не схоронен в метельной пыли.
Люди прятались в хмурые зданья,
Город, как в лихорадке трясло,
Как же певчее это созданье
Без пристанища выжить смогло?
Это тельце в цветном оперенье -
Сколько жара в нём, сколько огня,
Сколько непобедимого пенья!
Вот навечный пример для меня.
"Как жил ты без меня, ручей …"
Как жил ты без меня, ручей?
Я рад - ты никуда не делся,
Хоть обмелел ещё сильней,
Зелёной ряскою оделся.
Но вижу - люди городят
Запруды, берега лопатят,
Таскают камни, тачки катят,
Упорно трактора гудят.
А это значит - сочтены
Твои деньки и никогда ты
Не отразишь голубизны,
Игры ветвей замысловатой,
И ласточки не напоишь,
Не встретишь путника приветом,
И над тобой ночная тишь
Не озарится лунным светом.
1980 г.
"На пёстром и тяжёлом драндулете …"
На пёстром и тяжёлом драндулете
По тротуару дерево везли,
И ветви то хлестали, будто плети,
То, как метла, медлительно мели.
Зелёное, всё сваленное в кучу,
Оно уже не помнило о том,
Как зыбким верхом задевало тучу,
Как на ветру ходило ходуном.
Как перед снегом на ветвях вороны
Мостились, только изредка крича,
Кусты взбирались тяжело по склону,
Дожди, бывало, лили в три ручья.
И корни убегали в глубь земную,
И листья улыбались в день весны,
А осенью, шумя напропалую,
Валились ворохами желтизны.
… А нынче шутовского катафалка
Крутые вздроги, детский визг вокруг,
Прохожего с возницей перепалка,
По тротуару шорох, щёлк и стук.
1976 г.
"Деревянные качели …"
Деревянные качели
Раскачались и запели -
В песне скрежет, дрожь,
Дребезжание тугое,
А ещё поддашь ногою -
В небо попадёшь.
В этой песне плач древесный -
Слышен он в ночи безвестной,
В перезвоне дня,
Слышен птице он и зверю,
Если ж я в него поверю,
Страх берёт меня.
Потому что плачет древо,
Но не слышно в плаче гнева,
Слёзы лишь слышны
От слепого, рокового,
Ярого и векового -
От людской вины.
1977 г.
"Берёзовый теплей и мягче ствол …"
Берёзовый теплей и мягче ствол,
Я по нему чуть пальцами провёл,
И странное возникло ощущенье -
Как будто был я в чём-то виноват,
А в чём - и невдомёк и невдогад,
И вдруг послышались слова прощенья
Неслышные и тайные, но мне
Понятные в прозрачной тишине.
И стало в этот миг неодиноко
Брести тропой пустынной в даль полей,
Что всё необозримей и белей,
Размашистей, насколько видит око.
"Налетела зима на землю …"
Налетела зима на землю,
Все дорожки-тропы облазила,
На пруды настелила простыни,
Чёрный лес машет ветками острыми,
Полынья дрожит-ворожит,
Небо всё тяжелее клонится,
И огромная - не опомниться -
Тишина весь мир сторожит.
"Смешался снег со льдом …"
Смешался снег со льдом,
И смутен каждый дом,
И мокрой ветки жест,
И хмуро всё окрест.
Ни осень, ни весна,
Сместились времена,
Смесились месяца,
Нет этому конца…
1980 г.
"Я отлучён от леса, от ручья …"
Я отлучён от леса, от ручья
Размокшим январём, февральской стужей,
Брожу по тротуарам, сгоряча
Мечтая о метельной жёсткой стуже.
Но понапрасну, видно.
Всё течёт,
Земля чернит последние ледышки,
Сосульки две иль три наперечёт
У оттепели просят передышки.
И тяжело дыхание строки.
Ей непривычно здесь. Она не в силе
Превозмогать здесь будничность тоски.
Торчат дома. Бегут автомобили.
Народ у магазина мельтешит.
С набитою кошёлкою старуха
По улице так медленно спешит.
А о стихах ни слуху и ни духу.
Лишь вдалеке, где тёмный окоём,
Маячит лес и словно бы маячит
Какой-то звук.
Зачем он и о чём?
Пойму ли я сегодня, что он значит?
1989 г.
"Уже зимы подходит середина …"
Уже зимы подходит середина,
Деревья все успели облететь.
Ручей застыл - заснеженная льдина,
Лишь медленных следов вороньих сеть.
Но кое-где вода бежит, трепещет,
Туда-сюда гоняет облака,
Как будто бы бросает чёт и нечет
Таинственная тёмная рука.
Так и в судьбе, где страх жесток и тёмен,
Но вновь надежда светит и дрожит,
Как между льдистых, сумрачных разломин
Вода ещё живая ворожит,
Бурлит, шуршит, играет с небом в прятки,
По камням дна проносит синеву -
Всё вечно в ней - загадки и разгадки,
Надеюсь на неё, пока живу.
1982 г.
"Апрель, морозы взяв с разбега …"
Апрель, морозы взяв с разбега,
Теплом пробился с вышины,
И выступают из-под снега
Приметы северной весны.
Пучки травы, коричневатый
Унылый мох среди камней,
На них лишайника заплаты.
И самый первый воробей.
И моря синее открытье,
Ошеломляющее взгляд…
Весна на севере событье -
О ней всю зиму говорят.
1963 г.
"В небе птица плачет …"
В небе птица плачет,
И наискосок
Мечется, маячит,
Мчится за лесок.
Прилетает снова,
Всё внезапней лёт,
Всё печальней зовы,
День весь напролёт.
Помощи ли просит,
Ищет ли кого,
По ветру ль разносит
Горькое вдовство?
Мечется и плачет,
Вниз острит крыло…
Что же это значит,
Что произошло?
1980 г.
"В сыром малиннике с утра …"
В сыром малиннике с утра
Заря - подобие костра,
Крапива обожгла ладони,
И в птичьем голосистом звоне
Сошлось и совместилось вдруг
В краснеющем огне рассвета
Малина красная, как лето,
И лето красное вокруг.