* * *
Первые же разрывы мгновенно прекратили казачью вакханалию на графском подворье. Порскнули во все стороны всадники, вырулили на дорогу к Секерно-Райне броневики, потащили из горящего дома скарб домочадцы, последним выскочил уже через вовсю пылающую дверь сам граф Сеньковский.
А когда догорел, превратившись в дымящуюся руину, графский палац, и когда, глядя на толпящуюся вокруг пожарища челядь, истуканом застыл старый граф, только тогда не выдержала и схватилась за голову стоявшая рядом с ним графиня.
- О, Сигизмунд!… Цо то бендзе? То ж был настоящий дворец! А цо мувив тен генерал? Цо мувив? Цо?…
- Цо, цо! - неожиданно взвился старый граф. - До дзябла тего холерного генерала! Ту ест война!
- Но, Сигизмунд, новый дом… Новая обстановка… Вещи… Нам что, опять перебираться в наш старый палац?
- До дзябла! - рявкнул осерчавший граф. - Цо дом! Цо вещи! Те вже було и буде еще! Но я хочу спросить вас, графиня, вы думали, кто теперь посватается к нашей дочери?
- Что теперь говорить, Сигизмунд? - изумилась графиня. - Мы же стали почти что нищие!
- Цо?… - Старый граф гонорово задрал голову. - Никогда графы Сеньковские не бывали нищими! Даже когда у них всего имущества была одна шляхетская сабля! Поймите, графиня, мы потеряли больше, чем дом и имущество! Мы честь потеряли!
- О чем ты, Сигизмунд?
- О чем?… - поджал губы граф. - А кто пригласил в дом эту курляндскую потаскуху? Кто поручил ей нашу дочь?
- Но Сигизмунд… Клара просто вышла замуж за офицера…
- Да? Вышла замуж? Что-то я не видел здесь священника… - съехидничал граф и выпалил: - Вся дворня знает, что они таскались друг к другу, а теперь эта шлюха и вовсе сбежала! О, Езус Мария, что будет говорить вся округа?
- Сигизмунд, прошу тебя, прекрати… - графиня повисла на руке у Сеньковского. - Прошу, прекрати…
Граф раскрыл было рот, чтобы ответить, да так и остался стоять, изумленно глядя как из-за деревьев сада вывернулся аэроплан и, ловко приземлившись прямо на обширном дворе, покатился к ним.
Чихнул в последний раз мотор, пропеллер замер, и из кабины с роскошным букетом в руках выбрался прапорщик Щеголев. Увидев окончательно остолбеневшего графа, прапорщик подошел прямо к нему и поклонился:
- Ваше сиятельство! Я получил приказ проверить результаты атаки на германский штаб и счел возможным засвидетельствовать вам свое почтение. Кроме того, осознавая всю меру своей ответственности, а также, желая пресечь всяческие кривотолки, я осмеливаюсь просить руки вашей дочери. Также, принимая во внимание военные и прочие обстоятельства, я готов, конечно, в случае вашего согласия, оставить за вашей дочерью право в любой момент расторгнуть помолвку, ежели будет на то ее или ваше соизволение.
- Но, молодой человек… - граф наконец-то обрел дар речи. - Вы, я вижу, весьма обязательны и потому я должен предупредить вас. Вы видите, тут все сгорело, а это значит, что мы нищи и опозорены!
- Ваше сиятельство, превратности войны не могут считаться позором!
- Да… - неуверенно протянул граф и развел руками. - Но, извините, прапорщик, мы ведь даже не знаем толком кто вы?
- Тогда, ваше сиятельство, позвольте рекомендовать себя… Я, потомственный дворянин, имею четырнадцать поколений шляхетных предков и среди них известного генерала времен Семилетней войны, а основателем нашего рода считается славный боярин Ропша, начавший службу при дворе князя московского…
- О-о-о, - восхищенно протянул граф и тут же спохватился. - Но вы же видите, дом сгорел, что осталось - неизвестно, а приданое…
- Сигизмунд… - графиня потянула супруга за руку. - Какое приданое?
- Ваше сиятельство! - вскинул голову Щеголев. - Не извольте беспокоиться, для меня честь и шляхетность превыше всего!
- О-о-о! - еще выше вскинул голову граф Сеньковский. - Ну, тогда… Тогда…
- Тогда, ваше сиятельство, я еще должен сделать предложение вашей дочери, - и шагнув мимо вновь остолбеневшего графа, Щеголев опустился перед барышней на колено. - Сударыня, предлагаю вам руку и сердце!
Прапорщик на секунду прижал букет к груди и двумя руками протянул его девушке.
- Я… я… - машинально приняв розы, графская дочка зарделась, восхищенно посмотрела на Щеголева и тут же стрельнула глазами на родителей. - Пусть будет так, как скажут папа и мама!
- Сигизмунд! - основательно тряхнула супруга графиня. - Сигизмунд, помни, в твоих руках счастье нашей дочери и фамильная честь!
- Да! - мгновенно встрепенулся Сеньковский. - Да!… Мы принимаем ваше предложение, но вот только, только…
- Граф хочет сказать, - выступила вперед графиня, - что на пожарище нельзя сделать все, как надо, и нужно немного времени…
- Это неважно, - Щеголев поцеловал руку графине. - Я буду здесь, как только вы меня позовете, а что касается времени, то у меня, простите, его тоже нет, мой долг зовет меня дальше!
- О да, мы, как всегда, будем ждать вас прямо с неба, - улыбнулась графиня, пробуя задержать прапорщика, но тот ловко забрался в кабину и весело крикнул кому-то из челяди:
- Эй ты!… А ну крутни!
Пропеллер дернулся, мотор, чихнувши, заработал, и, взмахнув рукой, Щеголев повел свою машину на взлет.
- Да хранит тебя Господь! - разом произнесли граф с графиней и дружно осенили католическим крестом хвост аэроплана…
* * *
Наступление развивалось успешно, и поток раненых, лившийся с передовой, сталкивался в районе штаба с ротами второго эшелона, двинувшимися за ушедшими в прорыв частями. Госпитальные фуры едва успевали разминуться с подвозившими снаряды грузовиками, густо дымили катившиеся следом кухни, и, предвкушая победу, радостно гоготали солдаты.
В штабе к этой общей круговерти добавлялись мотоциклисты, приносившиеся сюда на своих "фн-ах", возвращающиеся с передовой пыльные автомобили с офицерами связи, да к тому же и часть госпитальных фур, сворачивая с дороги, везла раненых прямо в усадебный околоток.
Персонал околотка, как и все в штабе, сбился с ног, урывая для отдыха лишь короткие перерывы. Вот и сейчас, выскочившая на минуточку в сад мадемуазель Зи-Зи, совершенно случайно столкнулась там с мадемуазель Тумановой, и обе, переполненные впечатлениями, бросились друг к другу.
- Ой, что делается, что делается!… - выпалила мадемуазель Зи-Зи. - Сколько раненых!
- Но зато мы наступаем, - ответила Туманова и вздохнула: - Только почему-то не возле Подгайчиков, а у Секерно-Райне…
- А не все ли равно! - Зи-Зи махнула рукой. Главное, мы отсюда снимаемся.
- Снимаемся? - удивилась Туманова. - А как же шпионы?
- Уже все утряслось. Вы представляете, Долежай-Марков рвет и мечет, да и я, признаться, так испугалась, слава богу, хоть с этим дурацким письмом все обошлось…
Мадемуазель Туманова подозрительно посмотрела на мадемуазель Зи-Зи и прищурилась:
- Кстати, милочка, давно собиралась спросить, с чего это вдруг поручик Думитраш обратился именно к вам?
- Ну почему, почему… - Зи-Зи пожала плечами. - Во-первых, мы с ним познакомились раньше, во-вторых, милочка, не все только вам, а в-третьих, какое это имеет значение, если поручик выиграл пари, и вы теперь, по вашему же объявлению, принадлежите ему безраздельно.
- Пускай так! - вспыхнула мадемуазель Туманова. - Но если вы надеетесь, что я буду делить поручика еще с кем-то, то, заверяю вас, вы ошибаетесь!
- Как знать, как знать… - насмешливо улыбнулась Зи-Зи. - Дело это тонкое, да и решать его теперь будете не вы, милочка, а поручик Думитраш…
- И где поручик Думитраш, барышня? - внезапно влез в их разговор невесть откуда выскочивший Денис. - Звиняйте, то снова я… Дохтура сказали, езжай в роту, потому как я здоровый и могу снова с ероплана сигать.
- Да ты сначала поручика найди! - усмехнулась Зи-Зи и уточнила: - Только не знаю я, где твой Думитраш. Нету его тут.
- Как нету?… - растерянно переспросил Денис. - С нашего батальона людей всех сюда завезли, а господина поручика нет. Я услыхал, думал тут…
- А почему ты его здесь ищешь? - внезапно встревожилась Туманова.
- Дык как же, барышня… - развел руками Денис. - Солдатики бают, под Подгайчиками такое… И господин поручик вроде как пропали, а я вот услыхал…
- Как пропал? - ахнула Туманова. - А ну лезь в ту фуру! Со мной поедешь…
* * *
Через час госпитальная фура с Тумановой и Денисом на облучке еле перевалила через разбитый бруствер и остановилась перед торчащими вразброс кольями проволочного заграждения. Денис вылез из повозки и, спустившись в полузасыпанный окоп, подошел к жмущейся там понуро-хмурой кучке солдат.
- Братцы, я это… Я… Не узнаете? Наши где все?
- Там… - махнул в сторону германских позиций унтер и, поправив грязную повязку, добавил: - Там все остались…
- Где?
Не поняв, в чем дело, Денис вытянул шею и вдруг увидел, как с той стороны, неся на шинели раненого, медленно бредет еще одна кучка солдат.
- Кто это? Кто? - кинулся к ним Денис. - Господин поручик?
- Их благородие подпоручик Древницкий, контуженый… - хмуро ответил один из солдат, и Денис сразу заметался.
- Братцы… Братцы! А господин поручик где же? Поручик Думитраш где?
- Нету его… Не видишь, что ли? И не знаем…
- Братцы! Да, братцы, же! Вы что, командира бросили?
- Окстись, парень! Мы тебе что, нехристи али басурманы какие? Нету его…
- Говорили, вроде возле кривой вербы в последний раз видели, - неуверенно заметил, перехватывая край шинели, солдат, тащивший Древницкого.
- Где? - вскинулся Денис. - У кривой вербы? Кто? Кто видел, братцы?
- Нету их… Совсем нету, понял? И где господин поручик, неизвестно…
Денис снова заметался среди солдат и почти сразу налетел на мадемуазель Туманову, которая давно уже выбралась из фуры и слышала весь их разговор.
- Надо идти, Денис… - негромко сказала Туманова. - Сначала к кривой вербе, а надо будет - и дальше… Ты как, идешь?
- Дык, как же чтоб вы, барышня… - растерялся Денис. - То, звиняйте меня, наше дело - солдатское, а вам невместно…
Не отвечая, Туманова приподняла юбки, перелезла через вдавленную в грязь колючую проволоку и, даже не пригибаясь, пошла в сторону немцев. Какую-то секунду Денис растерянно смотрел ей вслед, а потом, вполголоса причитая, поспешно обогнал девушку и пошел впереди, стараясь, по возможности, прикрыть ее от шального выстрела.
Благополучно добравшись до кривой вербы, они долго и безуспешно искали Думитраша, пока наконец по какому-то наитию Туманова не обратила внимание на бывшие далеко в стороне остатки разбитого артиллерийским снарядом блиндажа.
Поручик оказался именно там, под завалом из земли и обломков. Не раздавило его лишь потому, что сброшенные взрывом бревна легли на край окопа, оставив свободной узкую щель.
Когда Думитраша извлекли из этого спасительного шалаша, Туманова первым делом припала ухом к груди поручика и, послушав с минуту, счастливо прошептала:
- Жив… Ты слышишь, Денис, он жив!
- Так я ж так и думал! Господин поручик, они завсегда… - Денис засуетился, перехватил Думитраша поудобнее и, как куль с мукой, закинул командира себе на загорбок. - Теперь поспешать надо, барышня…
Тревога Дениса оказалась не напрасной. Едва они вылезли из окопа и заторопились обратно к кривой вербе, как откуда-то сбоку послышалось зловещее:
- Хальт! - и из разбитого окопа, отрезая им путь к отступлению, выскочило пятеро немцев.
- Ком, фройляйн, ком… - беззлобно поманил Туманову мордатый унтер с усами, закрученными "а ля кайзер".
- Найн! - резко выкрикнула Туманова. - Найн! Их рота кройце! - и она повернулась к солдатам так, чтобы они смогли рассмотреть наколку медицинской сестры. - Их хильфе официрен! Ферштейн?
С некоторой опаской унтер подошел ближе, всмотрелся в безжизненное лицо Думитраша, перевел взгляд на Туманову и наморщил лоб, решая, как поступить. То ли он просто не захотел возиться с раненым, то ли опасался нарастающей где-то в тылу стрельбы, а может, ему пришло в голову покрасоваться перед русской фройляйн, но только унтер распушил усы и осклабился:
- Карашо… Их помогайт официрен. Карашо… Альзо. Зольдат ком цу мир, - он поманил пальцем Дениса. - Ком, ком…
- Чего это он? - Денис посмотрел на Туманову. - Обратно в плен? Черта лысого я к ним пойду! Пусть выкусят!
- Что то ест, лысо выкусат? - удивился унтер.
- Он не пойдет, - спокойно пояснила Туманова. - Ему нужно нести раненого, к тому же он только на днях вернулся из германского плена, где говорил с самим генералом и потому второй раз говорить им неинтересно.
- Что, зольдат не хочет говорить с герр генерал? - удивленно вытаращился унтер и вдруг заржал как жеребец: - Лядно, раз зольдат ест такой гордый, он нам не надо… Можно ходить цур матка. Ауфвидерзеен, фройляйн!
Неожиданное заявление Дениса почему-то развеселило немцев, и они, размахивая руками, с веселым гоготом пошли дальше, так и оставив у разбитого блиндажа медицинскую сестру, раненого офицера и строптивого солдата.
Позднее, ни Денис, ни Туманова не смогли вспомнить, как они дотащили Думитраша до госпитальной фуры. Счастье еще, что унтер, собиравший остатки батальона, так и сидел в том же окопе, ожидая возвращения медсестры.
Увидев Дениса, волокущего поручика на закорках, унтер выскочил из окопа и виновато запричитал:
- Ты смотри, неужто нашли? А как же мы не видали?
- Их благородие в блиндаже завалило, - сдавленно отозвался Денис и, осторожно переложив Думитраша в госпитальную фуру рядом с уже лежавшим там Древницким, добавил: - Еле отрыли…
- Вот и ладненько! - обрадовался унтер и пояснил: - А то вы ушли, а тут приказ, на сборный идти…
Не отвечая, Денис помог Тумановой сесть в фуру, забрался на облучок сам и хлестнул вожжами коней. Заскрипели, проваливаясь во взрытый грунт колеса, закачался натянутый на дуги полотняный тент, и повозка медленно покатилась в тыл, а за ней так же медленно потянулись получившие приказ отходить солдаты…
Не скоро, только благодаря усилиям непрестанно хлопотавшей возле обоих офицеров Тумановой, Думитраш открыл глаза и, переведя еще не совсем осмысленный взгляд с полотняного верха на девушку, едва слышно сказал:
- Это вы…
- Я, - немедленно отозвалась Туманова и толкнула Дениса в спину. - А ну остановись, поручик в себя пришел!
- Тпр-р-р… - крутнулся на облучке Денис. - Очнулись?
Потом полез в какой-то закуток, вытянул фляжку и протянул Тумановой.
- Вот, барышня, их благородие штабс-капитан Щеглов говорили, коньяк, он завсегда полезный.
- Правильно говорил…
Туманова взяла у Дениса фляжку и, наклонившись над Думитрашем, заставила того сделать пару глотков. Через некоторое время в глазах поручика появился блеск, и он даже попробовал улыбнуться:
- Невероятно, сударыня, последним, что я видел, было полыхнувшее перед глазами пламя…
- Ой, вашбродь, так мы ж вас еле-еле нашли, - заулыбался Денис. - Я искал-искал, а барышня подходят к завалу и говорят: рой, тут он! А тут герман как наскочит, только барышня и вас, и меня от супостатов отбила…
- Это… правда? - Думитраш перевел взгляд на девушку.
- Правда, - подтвердила Туманова.
- Вы сами меня искали? Из-за пари?
- И из-за него тоже, - усмехнулась Туманова.
- Так…
Было видно, что поручику трудно говорить, но он пересиливал себя и даже попробовал иронизировать:
- Значит, я теперь больше ваша собственность, чем своя? Без всяких там дурацких пари? Это правда?
- Правда, - ответила Туманова и долгим, внимательным взглядом посмотрела на Думитраша.
Они так и смотрели друг на друга, пока их внимание не отвлек конский топот, стук колес и бряцанье амуниции.
- Что там? - слабым голосом спросил Думитраш.
Денис немедленно выглянул из фуры, увидел, что к ним приближаются идущие сплошным потоком колонны артиллерийских парков и бодро доложил:
- Так что, вашбродь, парчки вдогон пошли…
- Что ж такое? - Думитраш недоуменно посмотрел на Туманову. - Нас - вдребезги, а парчки - вперед? Не понимаю…
- Сейчас, минуточку…
Туманова отогнула край полотняного верха и окликнула как раз поравнявшегося с повозкой артиллерийского офицера:
- Господин прапорщик!…
- Слушаю вас, сударыня… - офицер с готовностью придержал коня.
- Позвольте спросить, куда это вы?
- В прорыв, сударыня. Час назад германский фронт рухнул. Говорят, казаки чуть не на сто верст углубились.
- Не может быть! - всплеснула руками Туманова.
- Может! - радостно улыбнулся прапорщик и, салютнув девушке, дал шенкеля.
- Вы слышали… - затеребила Думитраша Туманова. - Прорыв!
- Слышал… - совсем слабо отозвался поручик.
- Что с вами? - забеспокоилась Туманова. - О чем вы думаете?
Думитраш долго смотрел на край неба, видимый за откинутым тентом, и наконец едва слышно ответил:
- О тех, кто сегодня в последний раз видел солнце…
Туманова всполошилась, заторопила Дениса, и через малое время фура уже споро катила по дороге к госпиталю, оставив далеко позади свернувших на сборный пункт солдат Думитрашевого батальона…