Ладони Парсела вспотели. Взяв трубу, он не сразу сумел навести ее и в первую минуту не разобрал цвет флага. Но вдруг горло его сжалось, и он еле слышно пробормотал:
- Судно идет под британским флагом. Это фрегат.
- Трубу! - беззвучно бросил Мэсон.
И вырвал подзорную трубу из рук помощника. Парсел на минуту прикрыл глаза ладонью и, когда отнял ее, увидел взволнованные лица матросов, обращенные не в сторону фрегата, а к Мэсону.
- Совершенно верно, - подтвердил капитан.
Напряжение достигло предела, молчание стало непереносимо тяжелым.
- Лейтенант, - обратился Бэкер к Парселу, - как вы думаете, это нас он ищет?
Парсел молча посмотрел на говорившего. Бронзовое правильное лицо Бэкера казалось невозмутимо спокойным. Только нижняя губа порой судорожно подергивалась. Парсел не нашелся, что ответить. Он с удивлением заметил, что у него самого трясутся ноги, и, напружив мускулы, старался побороть эту дрожь.
- Плевать мне, ищет он нас или нет, - проговорил Маклеод в внезапном приступе ярости. Кадык его судорожно дернулся на жилистой шее, и он добавил: - Одно я знаю: он нас найдет!
После этих слов снова воцарилось молчание. Фрегат! Разве они смогут сопротивляться фрегату? Парсел оглядел матросов. Лица их были бледны даже под загаром, но никто, кроме Смэджа, не выказывал своего страха. Глаза Смэджа совсем вылезли из орбит, нижняя челюсть отвисла, и он безотчетным движением непрерывно потирал руки.
Парсел присел под низенькой пальмой. Он прибежал на берег, не успев одеться, и сейчас, в штанах и рубашке, чувствовал себя не особенно уютно. Дул сильный северный ветер, а джунгли здесь, с восточной стороны утеса, были такие густые, что не пропускали солнца. Засунув руки в карманы и съежившись, он напряг мускулы спины. В эту минуту он случайно посмотрел на собственные ноги. Дрожь не унималась.
Он проглотил слюну и огляделся. Все взоры были устремлены сейчас на море. Парсел вздохнул поглубже, оперся рукой о землю, и пальцы его нащупали сталь ружья. На острове ружей было вдвое больше, чем людей, и Мэсон распорядился разложить весь их арсенал на стволе поваленной пальмы, чтобы оружие не заржавело от соприкосновения с сырой землей.
- Осторожно, - сказал Бэкер, заметив движение Парсела, - ружья заряжены.
Парсел пожал плечами. Что за безумие! Ружья против фрегата! Лично он ни за какие блага мира не согласится выстрелить в человека, кто бы он ни был. Он взял ружье, первое, на которое натолкнулась рука, положил его к себе на колени и стал рассматривать с внезапным чувством любопытства. Какая жалость, что оружие предназначено для варварских целей… На славу сделанная вещь! Приклад был массивный, полированный, выточенный из прекрасного дерева, металлический ствол матово и как-то успокаивающе поблескивал. Парсел ласково провел рукой по прикладу и с удовольствием ощутил тяжесть ружья на коленях.
"Я понимаю, что можно любить ружье, - подумал он, - ружье изящно, оно создано для мужской руки. Люди, которые изобрели эту адскую штуку, сумели ее облагородить". Он снова погладил приклад, снова почувствовал на коленях его теплую дружелюбную тяжесть. Дрожь в ногах прекратилась.
Мэсон опустил трубу, обвел глазами матросов и глухо произнес:
- Он держит курс на остров.
В течение нескольких секунд все молчали, потом Маклеод вполголоса произнес:
- Теперь нам каюк!
Все взгляды обратились к нему. А он сделал правой рукой жест, как будто надел на шею петлю, потом весь вытянулся, словно повис на воображаемой веревке, уронил голову на плечо, высунул язык и выкатил глаза. Маклеод и без того походил на труп, поэтому мимическая сценка произвела на присутствующих немалое впечатление. Матросы отвернулись. Мэсон побагровел, заморгал, угрожающе нагнул голову и, ни на кого не глядя, произнес с такой силой, что каждое слово будто взрывалось в воздухе:
- Меня-то они живьем не возьмут!
И вскинул голову. В глазах матросов он прочел одобрение. "Я их вождь, - с гордостью подумал он, - и они ждут от меня спасения".
- Капитан, - проговорил Парсел, - не дадите ли вы мне подзорную трубу?
Мэсон отдал ему трубу и, тут только заметив ружье на коленях лейтенанта, подумал: "Уж если такой ягненок, как Парсел…" Волна гордости подхватила его. Ему вдруг почудилось, что остров - это корабль, а сам он - командир корабля; сейчас он прикажет экипажу напасть на фрегат, и от вражеского судна останутся лишь обломки… Никогда еще жизнь его не была столь полна… "Уничтожить фрегат! - яростно подумал он. - Пусть меня убьют. Уничтожить! Важно лишь одно - уничтожить его!"
- Капитан! - произнес Уайт.
Метис славился своей молчаливостью, и все с удивлением оглянулись на голос. Да и сам он, видимо, удивился, растерянно обвел глазами матросов и замолчал в нерешительности. Парсел отметил про себя, что Уайт, как и таитяне, от волнения не бледнеет, а становится серым.
- Капитан, - собрался с духом Уайт, - вот что я подумал. Море здесь глубокое, да еще сильный накат, возможно, фрегат не решится послать шлюпку на верную гибель.
- Не решился бы, не будь здесь "Блоссома", - заметил Мэсон.
И правда, никто не вспомнил о "Блоссоме". А "Блоссом" выдавал их с головой. Лишенный мачт, оснастки, просто голый остов бывшего судна, "Блоссом" торчал у берега как раз там, где можно было причалить, и видно его было издалека.
- Капитан! - начал Бэкер.
Но тут Маклеод вдруг издал такое злобное рычание, что Бэкер осекся. После удачно разыгранной мимической сцены повешения Маклеод сидел с равнодушным видом, как бы желая показать, что его ничуть не интересует ни грозящая им опасность, ни споры товарищей. Он растянулся на спине, закинув руки за голову, полузакрыв глаза, а ружье положил рядом с собой.
- Что ты сказал? - недружелюбно спросил Бэкер, кинув на Маклеода взгляд блестящих карих глаз.
- Сказал, что есть парни, которые назавтра забывают, что сами постановили вчера, - презрительно бросил Маклеод.
Бэкер покраснел под бронзовым загаром. Он действительно назвал Масона "капитаном", но ведь сегодня все его так называли, а Маклеод привязался почему-то к нему одному. Он пристально поглядел на Маклеода. Он ненавидел Маклеода, презирал себя и не знал, что ответить.
- Что вы хотели сказать, Бэкер? - нетерпеливо спросил Мэсон.
- А нет ли другого способа защититься, кроме того, чтобы стрелять в парней, которые высадятся на остров?
Лицо Мэсона сразу стало суровым, и он отрывисто бросил:
- То есть?
- Вот что я хочу сказать, - смущенно пробормотал Бэкер, - стрелять без предупреждения в людей, которые ничего не подозревают…
- Или они тебя, или ты их, - процедил сквозь зубы Смэдж.
Помертвевши от страха, он сидел скрючившись, нижняя губа отвисла, а из-под серых прядей волос, падавших на лоб, тревожно поблескивали бегающие крысиные глазки.
- Вам ответил Смэдж, - произнес Мэсон.
- Это как сказать! - заметил Маклеод, приоткрыв глаза. - Ответил и не ответил.
Подняв с земли ружье, он встал, медленно выпрямился во весь рост, потянулся, небрежно оперся на ружье и обвел матросов взглядом. Узкие штаны обтягивали его сухопарый зад, и под белой засаленной фуфайкой - он один из всех островитян ходил в фуфайке - четко вырисовывались ребра. Так он стоял, презрительно щурясь, расставив для устойчивости ноги, и еще больше, чем когда-либо, походил на скелет, на ухмыляющийся череп. Прежде чем заговорить, он выдержал эффектную паузу. Все взоры устремились к нему. Один лишь Мэсон демонстративно повернулся спиной к Маклеоду и приложил к глазу подзорную трубу.
- Так вот, - начал Маклеод, - я сказал, что Смэдж не ответил, и могу это доказать. Он не ответил, потому что дал уклончивый ответ. Мне плевать, придется нам резать парней с фрегата и капитана в придачу или нет. Но, как я уже вам докладывал, не в этом дело, а дело вот в чем, уважаемые: фрегат спустит свою шлюпку, а в шлюпку усядется дюжина паршивцев. Пройдут они накат, причалят и тогда что? Начнем стрелять, уложим одного или двух молодчиков, столько же искалечим, остальные отчалят. А что будут делать на фрегате? Подымут якорь и уйдут в открытое море? На это вы, что ли, надеетесь? Значит, убьют двух матросов его величества, а фрегат, по-вашему, спокойно даст тягу? Господи Иисусе Христе! Значит, вы так себе это представляете? А на нем, на фрегате то есть, да было бы вам известно, есть пушечки, или вы их сослепу не заметили? - Он презрительно оглядел матросов. - Так вот, я вам сейчас, уважаемые, скажу, как дело пойдет. Капитан фрегата, значит, скажет: "Уложили мне двух сукиных сынов, видать, там что-то неладно. Не иначе там бандиты! Пираты! Может, даже французы! Поэтому сотру-ка я этот островочек в порошок, а когда сотру, водружу на нем флаг и окрещу его своим именем, и будет у его королевского величества одним островочком больше… Вот что он скажет, капитан! Тут он спустит на воду половину своих шлюпок, посадит на них половину своих парней и, прежде чем направить их сюда, начнет, шлюхино отродье, палить по острову из пятидесяти глоток, да не один час и не два, офицеришка проклятый! А то, что потом произойдет, уважаемые, это уж нас не интересует, потому что никого в живых не останется.
Мэсон оглянулся через плечо и бросил на матросов испытующий взгляд. Было ясно, что шотландец заразил их своим красноречием и убедил своими доводами. Нарисованная им картина предстоящих событий была достаточно выразительна, а главное, столь правдоподобна, что никто не усомнился в правильности предсказаний Маклеода.
Мэсон передал подзорную трубу Парселу, резко обернулся к Маклеоду и пристально на него посмотрел.
- Так что же вы предлагаете? - спросил он дрожащим от злобы голосом. - Сдаться без боя? Сеять панику, Маклеод, это совсем нетрудно. Необходим план.
- Никакой паники я не сею, - проговорил Маклеод, взбешенный тем, что после блистательного успеха его речи ему приходится переходить в оборону, - а говорю все как есть. А план, что ж, давайте обсудим план сообща. Время еще терпит. Фрегат будет здесь не раньше чем через час.
- Обсудим! - яростно завопил Мэсон. - Обсудим! Здесь вам не парламент! Если мы будем обсуждать, мы не успеем приготовиться.
- Послушайте, Мэсон… - начал Маклеод.
- Как вы смеете меня так называть? - вскипел Мэсон, побагровев. - Я, черт возьми, не потерплю ваших дерзостей.
- Однако придется потерпеть, Мэсон, - неторопливо продолжал Маклеод, - потому что звать вас иначе я не намерен. Здесь мы не на борту корабля. "Блоссом" - вон он - гниет себе на песочке и теперь нам ни к чему. И его капитан тоже нам ни к чему, как мне ни прискорбно вам это сообщать, Мэсон… Посудиной, не скрою, вы управлять умеете, это я, Мэсон, вам в похвалу говорю. Но на суше вы стоите не больше любого другого. Ваше право иметь свое мнение, пожалуйста, но не больше. А насчет парламента, разрешите заметить, тут вы промахнулись: здесь у нас есть свой маленький парламент, и не далее чем вчера он вынес решение, заметьте, единодушно вынес, и знаете какое? Не называть вас больше капитаном, а Парсела лейтенантом. Здесь, Мэсон, вы никто, придется к этому привыкать. Как я уже говорил, у вас не отнимают права иметь свое мнение, но не более.
С минуту Мэсон стоял неподвижно, как громом пораженный, разинув рот, не находя слов для ответа. Потом овладел собой, выпрямился и строго оглядел матросов.
- Уайт? - коротко спросил он.
- Я того же мнения, что и Маклеод.
- Бэкер?
- Я ничего против вас не имею, - смущенно пробормотал Бэкер. - Но я дал согласие. Здесь мы не на "Блоссоме".
- Джонс?
- Согласен с Бэкером.
- Джонсон?
- То же самое, - ответил Джонсон, потупив глаза.
- Хант?
Хант прорычал в ответ что-то невнятное.
- Смэдж?
- А вы как полагаете, Мэсон? - затараторил Смэдж, дерзко выставив вперед свой длинный нос. - Что вам с Парселом будут здесь пятки лизать? Не надо нам офицерья! Хватит! По горло сыты…
- Заткнись! - прервал его Бэкер. - Вовсе не обязательно дерзить.
Мэсон обернулся к Парселу, который сидел прислонившись к пальмочке и с невозмутимым видом наблюдал за всей этой сценой.
- Вы были в курсе дела, мистер Парсел? - подозрительно спросил он. - Вы знали об этом… голосовании?
- Только что узнал, - ответил Парсел.
Он сердито выпрямился. И сразу пропало сочувствие Мэсону именно из-за этой дурацкой его подозрительности. Наступило молчание, затем Мэсон произнес враждебным тоном:
- Ну так что же? Что вы об этом думаете?
Ответил Парсел не сразу. Ему хотелось дать понять Мэсону, что он с ним не согласен, однако так, чтобы не опозорить его перед матросами.
- Ну так что ж? - повторил Мэсон.
- Что касается меня, - равнодушно проговорил Парсел, - то я по-прежнему из чувства уважения буду называть вас капитаном, но если матросам угодно называть меня просто Парселом мне от этого ни тепло, ни холодно.
- Ни тепло, ни холодно? - негодующе переспросил Мэсон.
- Да, капитан.
- Значит, вы… - начал было с презрением Мэсон.
Он хотел сказать: "Значит, вы можете терпеть эту мерзость!", но так и застыл с открытым ртом. Он чуть не забыл священного правила: офицеры ни в коем случае не должны ссориться между собой в присутствии экипажа. Губы его плотно сжались, как створки раковины, он всем телом повернулся к Маклеоду и яростно прошипел:
- Теперь понятно, что все это подстроили вы, Маклеод! Вы бунтовщик! Вы отвращаете людей от их прямых обязанностей.
- Никакой я не бунтовщик, - возразил Маклеод, с достоинством выпрямляясь, - и ничего я не подстраивал. Я имею право высказать свое мнение - и высказал. А раз уж вы заговорили, Мэсон, о долге и обязанностях, так разрешите напомнить: не по моему совету вы укокошили нашего капитана и взбунтовали экипаж…
Мэсон побагровел еще больше, рука его судорожно сжала ружье, и Парселу показалось, что сейчас он выстрелит в шотландца. Очевидно, Маклеод подумал то же самое, потому что быстро схватил ружье и, положив палец на курок, направил дуло на ноги Мэсона. После нескольких секунд напряженного ожидания Мэсон спокойным движением перекинул ружье через плечо, и все облегченно вздохнули.
- Матросы, - произнес он твердым голосом, но ни на кого не глядя, - если вы считаете, что можете обойтись без вашего капитана, что ж, прекрасно!
С минуту он постоял в нерешительности, потом, вдруг заметив, что левая его рука дрожит, поспешно заложил ее за спину и повторил, тщетно стараясь придать своим словам оттенок иронии:
- Что ж, прекрасно!- И замолк. Ему хотелось сказать на прощание какое-нибудь веское и прочувствованное слово, слово командира. Но в голове стоял туман. Нужные слова не шли на ум.
Матросы ждали не шевелясь. Даже сам Маклеод молчал. Все понимали, что Мэсон ищет прощальных слов и не находит, но его напрасные усилия не вызывали у них насмешки, напротив, им стало неловко за капитана.
- Матросы, - начал, напрягшись и моргая, Мэсон, весь багровый, судорожно сжимая за спиной левую руку, - я…
Он снова замолк. Смэдж хихикнул, но Бэкер тут же ударил его локтем в тощую грудь.
- Что ж, прекрасно! - повторил Мэсон, все так же безуспешно пытаясь вложить в свои слова убийственную иронию. Потом он расправил плечи, сделал полуоборот и зашагал к поселку.
Никто не нарушил молчания, потом все взгляды обратились к морю и к фрегату. Он увеличивался с каждой минутой, и каждый квадратный фут его палубы нес им смерть.
- Ну, каков твой план? - спросил Смэдж, дерзко выставив вперед свой длинный нос.
- Мой план? - мрачно переспросил Маклеод.
- Надо же что-то делать, - пояснил Смэдж. Страх перед фрегатом придал ему смелости, и он отважился противоречить даже самому Маклеоду. - Ссадил с корабля капитана, так сам берись за руль.
Матросы одобрительно зашумели. Маклеод лихо подпер костлявое бедро рукой и обвел присутствующих презрительным взглядом.
- Уважаемые! - медленно процедил он, язвительно улыбнувшись. - Вы лишились вашего капитана. Но не рассчитывайте что я его вам заменю. Не любитель я всяких галунов и нашивок. И сейчас я вам вот что скажу. Если здешним парням требуется папочка, чтобы учить их уму-разуму, то просьба ко мне за советами не обращаться. Зарубите это себе на носу, уважаемые: я вам не папаша, ничей я не папаша. И нет у меня никаких планов. - Он замолк, вызывающе взглянул на матросов и продолжал: - А план мы должны выработать сообща.
Молчание, воцарившееся после этих слов, нарушил Парсел.
- У меня есть одно предложение, - вежливо проговорил он.
Все обернулись к нему. Парсел сидел так тихо под низенькой пальмой с ружьем на коленях, глядя в подзорную трубу на фрегат, что матросы совсем забыли о его существовании. И сейчас сочли его присутствие неуместным. По их мнению, было бы куда естественнее, если бы он последовал за Мэсоном. Об этом красноречиво свидетельствовало настороженное молчание, с каким были встречены его слова. Но Парсел твердо проговорил:
- Само собой разумеется, если вы не хотите выслушать мое предложение, я готов уйти.
- Парсел, - важно произнес Маклеод и поглядел на матросов, как бы призывая их в свидетели, - я уже говорил Мэсону, что каждый из нас имеет право высказывать свое мнение, и вы в том числе.
- Так вот, - начал Парсел, - норд-вест, по-моему, крепчает, море разгулялось, и я считаю, что фрегат не рискнет бросить якорь в нашей бухте и спустить шлюпки на воду.
Все взгляды, как по команде, обратились в сторону океана, по которому гуляла крупная волна. Потом Джонсон покачал головой и проговорил своим надтреснутым голосом:
- Не страшнее, чем в день нашей высадки.
Послышались возражения, но какие-то робкие: никто не смел надеяться, каждый боялся выразить вслух свои надежды, опасаясь разгневать судьбу.
- Что касается ружей, - продолжал Парсел, - Маклеод прав. Прибегать к ним равносильно самоубийству. Вот что я вам предлагаю. Если люди с фрегата высадятся, надо, чтобы на вершине утеса показались таитяне, пусть они испускают воинственные крики и, в случае надобности, швыряют камни. Тогда на фрегате решат, что придется иметь дело только с туземцами.
Матросы молчали, и лишь Смэдж злобно прошипел:
- Не вижу никакой разницы между этим планом и планом Масона.
- И я тоже, - подхватил Уайт, его угольно-черные глаза неприязненно глянули на Парсела из-под нависших век. Маклеод молчал, покусывая нижнюю губу.
- Нет, разница есть, - сказал Парсел. - Когда мы покидали Лондон, нам вручили приказ адмиралтейства, запрещающий высаживаться в Океании на тех островах, где жители ведут себя враждебно в отношении британцев.
- И вы сами читали эту инструкцию, Парсел? - медленно проговорил Маклеод.
- Да, читал, - отозвался Парсел.
Он тоже не спускал с Маклеода своих синих прозрачных глаз и мужественно выдержал его взгляд, думая про себя: "Да простит мне господь бог эту ложь".
- Тогда я за, - сказал Бэкер.
- И я за, - подхватил Джонс.