Игорь, вылил в стаканчик остатки сока, мне налил водки.
- Я уже не хочу.
- Давай, завершающий "тостскриптум", - сказал он, поднимая свой стакан.
- Господа, - начал я, - сегодня наши войска взяли… как это село?..
- "Ламбас".
- Взяли, село "Ламбас". За бабсс, господа!
Выпили.
- Жалко.
- Что жалко? - спросил я.
- Слышишь, как шумит Онега?.. - Он будто погрузился в воспоминания. - Поздно приехали, вот, что жалко… Ты не рыбак?
- Ну, так, - уклончиво ответил.
- Ты ловил хищника?.. Щук, судаков… окуней.
- Окуней ловил.
- Я научу тебя ловить щук. У меня свои секреты… никто не знает…
Проснулся, от страшного рева. Чуть не упал со скамейки, но Сергей поймал за куртку:
- С добрым, - весело поздоровался.
- Инсульт… - отвечаю. Еще не понял, где нахожусь, попытался догадаться, что может издавать такие истерические звуки, вспоминал способы передачи информации и нормы поведения землян.
Сергей:
- Эх ты - плагиатор, нет, лучше - эксплагиа… эксплагиататор… нет, чего-то с утра не идет… Хрен с ним. Чего в палатку не пришел?
- Что?
- "Бухлоно" природы - штука манящая, но спать сидя… О! Да вы певец?
Только сейчас заметил, что держусь за гриф, свисшей со стола гитары.
- Да, - говорю, - я "выпевец".
Из-за маленькой прогнившей пристани, выскочила резиновая моторка. Заревело - еще сильнее, я зажал уши. Вот, что шумело.
Жалобно посмотрел на Сергея:
- Это классический шумопроизводитель, или устройство имеет дополнительные, побочные функции?
- Топливо-поглотитель - перерабатывает бензин в продукты сгорания, насыщает кислород оксидами углерода.
Лодка сделала большой круг, проплыла возле причала и пошла на новый заход. Среди пассажиров, я вдруг узнал Сашу; она вскочила на доску для сидения и отчаянно замахала руками, пытаясь привлечь мое внимание. Двое других подскочили к ней, лодка запетляла, и Саша, чуть не опрокинулась за борт, упала, прямо на руки одного из своих спасителей.
Сергей назидательно помахал пальцем, крикнул:
- Хватит уже! Накатались! Давайте на берег!.. - Посмотрел на меня, сказал с укором: - Утопятся.
Я, пригляделся к Сашиным спутникам, и не поверил глазам. Только, когда лодка подплыла к причалу, и люди вскарабкались на скрипучи пирс, мой мозг покорно капитулировал перед не заангажированным, лишенным, всяких там предвзятостей - зрением. Это, все-таки они…
Брюки Игоря закатаны до колен, ноги босы, могучий торс сжимала узкая тельняшка, на затылке, виртуозно балансировала матроска, зловещим крестом перечеркнул грудь увесистый патронташ (с близи, конечно, оказалось, что это простые кожаные ремни, причем, один из них - мой), блестела кокарда, на ветру плясали ленточки.
Антон, к обмундированию отнесся, намного, серьезней: никакой бутофорщины, никаких подделок. На нем, форма морского офицера: лычки, значочки, нашивочки, даже кортик болтался сбоку: торчал из ножен, поблескивая золотистой ручкой. Форма белая, туфли черные, фуражка, пуговички, шнурочки бантиком - весь аккуратный, подтянутый, нелепый.
Я протер глаза - он не исчез.
Игорь привязывал лодку, посмотрел на меня, махнул, я ответил; Саша приветствовала обворожительной улыбкой, и вдруг из-за туч вывалилось солнце, залило все желтым, теплым. От резкого света я зажмурился, улыбка нарисовалась на лице сама собой. Антон бросил на меня небрежный, полный превосходства взгляд, нехотя козырнул, видно, что все эти формальности давно утомили старого адмирала, и если бы не долг… (кстати на руках у него, белые перчатки)
Бородач, заложил руки за спину, внимательно следил за действиями Игоря.
- Мюсье Шаутбенахт - якорная стояка, разрешите поднять гюйс?! - говорит белорус.
Антон строго кивнул. Игорь подбежал к нам, в руках у него длинная полусгнившая палка.
- Зачем это? - спросил Сергей.
- Это гюйсшток. Мне нужно что-нибудь красное… - Он полез в палатку, завизжали молнии на сумках.
- Почему красное?
- Андреевский флаг - красный, правда, с синим и белым крестами, но это уже лишние тонкости… ааа… - нашел!
Вылез из палатки, в кулаке скомкалась оранжевая безрукавка.
- Нашел! - радостно повторил он, и опять рванулся к лодке.
Я недоверчиво посмотрел на Сергея:
- Что происходит, друг?
- Сказали же тебе - якорная стоянка.
Скоро к нам подошла Саша.
- Ну, доброе утро соня, - сказала мне, обняла сзади за плечи и поцеловала в щеку.
- Думаешь, я спал?
- Еще как, целый час, меня твой храп разбудил.
- А Игорь спал?
- Нет.
Внутри проснулась какая-то досада, злость. Почему?
- Он, тебя уговаривал лечь в палатку, а ты уперся, кричал, что не пойдешь…
- Кричал?
- Не очень громко… Ты говорил, что это дело чести, что ты последний покинешь капитанский мостик… Вечный бой… дуэль… воля… Не помнишь?
Кажется, вспоминаю, точно… было.
- Ничего не помню, - говорю.
Стол, за которым я сидел очень длинный, на другом его конце два пакета с просвечивающимися внутренностями: Банки со шпротами, тушенка, сыр, бутылки с соком и конечно, водка. Думать о водке - неприятно, но я почему-то думал. Саша, выкладывала содержимое пакетов на стол. Сергей достал бутылку, покрутил в руках, посмотрел на меня:
- Будешь?
Я промолчал.
- Как, себя чувствуешь?
- Думаю, я еще пьяный, поэтому хорошо.
- Очень важно не упустить этот момент, - сказал Сергей, достал пластиковые стаканчики.
Ветер донес обрывки странного диалога, наших моряков. Хотя, говорил один Игорь, а Антон с важным видом ходил по причалу, кивал и говорил: "Да".
- "Гика шкот" цепляем за "гико топенат", - это позволит маневрировать при "Оверштаге".
- Да.
- "Балясиной" и "брашпилем" пренебрегаем, зато вворачиваем "ахтерштевень" сбоку, создаем "дифферент" на "корму" и идем правым "галсом"…
- Да… - Антон поднял вверх указательный палец, определяя направление ветра. - Да!..
- На нос - "шкентель" с "мусингами", хотя нет, лучше к "шпангоуту"…
- К "шпангоуту" лучше… - говорит Антон.
Саша, как и я прислушивалась, когда говорил Игорь, не сходящая с ее лица улыбка становилась шире. Я вдруг понял, что ревную, крикнул им:
- Умники… кто-нибудь, из вас знает, что такое "шпангоут"?
Антон возмущенно надул щеки, но промолчал, он, как и любой нормальный человек, не знает, что такое "шпангоут".
- "Шпангоут" - это ребро судового остова, - крикнул Игорь. - К нему мы крепим "рангоут", чтобы нести "паруса", поднимать "мачты", "стеньги", "гафели", "гики", "бушприт", "утлегарь"… а что?
- Ничего, - тихо сказал я. Сергей подал мне стаканчик, я выпил со злостью, отвел ладонью предложенный Сашей бутерброд.
- Спасибо, после первой, как говорится…
Злился на себя, наверное, потому что не мог понять, за что так злился на Игоря.
Саша, опять засветилась, с причала доносилось:
- "Стаксели" и "кливер" от носовой части, по "бегущему такелажу" крепим "путенс-вантами", как сам понимаешь, напрямую - к "фок мачте".
- Да. - Антон наградил меня все тем же надменным взглядом. - Все правильно говоришь.
- В центре - "грот-бом-брамсель"…
- "Брамсель"? - Возмутился Антон.
- Прямой парус.
- А… ну да, верно…
Наконец, Игорь установил флаг, на прощанье окинул опытным взглядом лодку: - "Румпель" смажем, "кофель-нагель" перетянуть на "боковые кромки морса" - не забыть бы… и "книппель"…
Направились к нам. Антон впереди шел, руки все так же, за спиной держал.
- Ну как, флагман готов к походу? - спросил Сергей.
- Странное знамение, - сказал задумчиво Игорь, - похоже, крысы бегут с корабля… на бал.
Все сели за стол.
Я разглядывал Антона: он сел боком, ногами от стола, ручки у груди, пальчики сжаты, будто держали незримую ниточку.
- Ты, так и будешь есть, в перчатках? - спросил я.
- А что?
- Ох уж мне эти гражданские. - Удивленно посмотрел на меня Игорь, потом Антону: - Мюсье Шаутбенахт, Вам бутерброд с сыром или паштетом?
- Да, - сказал Антон.
Игорь поднес Антону бутерброд с колбасой, и бородач в два приема смахнул его, чуть не откусил пальцы своему кормильцу.
- Какой самый вкусный? - спросил Игорь у Саши.
- Вот этот. - Показала на двойной бутерброд с колбасой и шпротами.
Я перехватил его у Игоря, белорусу пришлось взять другой.
- Ничего, я сделаю тебе еще лучше.
- Все равно заберут, - пожаловался Игорь. - Юнга - самая незащищенная каста на корабле. Я привык.
- А что такое "книппель"? - поинтересовалась Саша.
Боковым зрением наблюдал за белорусом, пусть он не знает, очень хотелось подловить, если Саше удалось…
- Такой, хитрый снаряд, - прикрывая набитый рот рукой, сказал Игорь. - Два ядра, соединенные цепью. Они должны были, повреждать на кораблях противника "рангоут" или "такелаж", но у них это плохо получалось, и ими перестали пользоваться. Но вид у них грозный. Во всех фильмах про пиратов, они есть…
- Ты столько знаешь. Почти столько же, сколько Сергей… но Сережа чуть-чуть больше, да?
- Конечно! Помни об этом, и никогда с ним не спорь…
- А - Шаубенахт?
- Так звали адмиралов в русском флоте.
Антон выпрямился, выпятил грудь, лицо опять посерьезнело, сосредоточенно замерло, пораженное судорогой гордости.
- Адмирал?! - Саша захлопала в ладоши и влюблено посмотрела на бородача.
- Адмирал - это слишком. - Кокетливо смущается Антон. - Называйте меня просто - Капитан. - Он вытащил из кармана трубку, воткнул в уголок рта, и долго не мог раскурить, из-за этого расстроился, да так сильно, что аж покраснел. Стало его жаль, я понял, что он готовился к этой минуте, и конечно, все должно быть быстрее, легче, эффектней.
- Давай сюда, - говорю. - Может, табак отсырел?
Антону не хотел расставаться со своей игрушкой, нехотя, но все же потянул ее мне. Взгляд обреченно упал на стол, фуражка легла рядом, бледные пальцы попытались расстегнуть удушливую пуговицу на рубашке.
Табак не отсырел, просто "грозе морей" не хватает опыта; я быстро раскурил трубку: - В другой раз махорку так не трамбуй. - Вернул ему.
Капитан вдруг преобразился, похоже, не ожидал, что у меня получится; жизнь снова наполнилась смыслом; он курил, мечтательно прищурившись, поглаживал пропитанную морским воздухом бороду, вспоминая былые штормы, плачущих женщин в далеких портах, выигранные баталии, и уже не радовали золотые медали, регалии и почести - оставьте эту шелуху тыловым крысам, придворным любимчикам, а что мне: попутный ветер, добрую команду и песню про родину, и любимую, что на берегу…
Антон оставил нас, ушел, задумчиво бродить по пристани.
Теперь, я открыто разглядывал Игоря:
- Я все понимаю, - говорю, - но почему всего лишь, матрос?
- Мне обещали повышение после похода.
- Ну он-то к этому готовился, даже бороду отрастил, а ты?.. Откуда этот наряд?
Игорь поправил ремни: - Если хочешь, у Антона и для тебя кое-что найдется?..
- Отлично! Он будет Шаутбенахером, а я полы драить…
- Кто на что учился…
- Нет, спасибо, мне все сразу: проиграть так королеву, полюбить, так миллион.
- Мы всегда можем устроить бунт.
- Зачем? Чтобы меня повесили на бром-гром-трюм-блюм рее?
- А я на тебя рассчитывал.
- Еще подумаю, с кем я. Может, еще организую свою команду, без вас.
- Возьми меня к себе, - сказала Саша. - Я варю "макароны по флотски".
- Ты что? У него даже костюма нет… - возмутился Сергей. - Надо идти к Игорю или капитану.
Сергей налил мне и себе:
- За бесстрашных!
- Вот еще, за дураков всяких не пили! Давай за нас!
Минут десять выгружали вещи, потом я и Игорь поехали ставить машину. Может, еще рано: все как вымерло, дворы пустые, хотя, мы проехали больше половины села. Вернулись, решили постучаться в дома, что поближе. Со второй попытки достучались до пожилого мужчины; он был сонный и долго не понимал, чего от него хотят, наконец, из дома выглянула его жена; она оказалась посмекалистей, забрала у растерянного мужа триста рублей (нашу плату за стоянку) и пошла открывать ворота.
- Это у вас индюшки там клокочут? - зачем-то спросил Игорь.
- Они, - ответила хозяйка.
- А большие?
- Большие, а почто тебе?
- А купить хочу, продадите?
- Женщина посмотрела подозрительно: - Купить?
- Моя любимая птица. Продадите?
- А по сколько? Я не знаю, сколько она?.. Для себя держим.
- Договоримся.
- Ну, пошли, выберешь, который на тебя посмотрит…
- Который посмотрит - жалко, давайте того, который отвернется.
Идти назад, оказалось трудно. Ноги гудели, тело болело, ныло. Вторая ночь без сна. Игорь тащил в пакете общипанного индюка, шагал бодро, насвистывал что-то веселое.
Остановились передохнуть. Белорус вдруг, как завизжит, как-то неестественно резко для своего грубого, басовитого голоса.
- Уууу! Нашел!
Наклонился, поднял с земли длинную прямую ветку.
- Что это? Просто палка? - спросил я.
- Это - не просто палка, теперь это Ууууу…
Достал раскладной ножик. Несколько минут стругал, пытаясь предать идеально прямую форму; кончик слегка расколол надвое, вставил острый треугольный камушек, затянул ниткой, к другому концу привязал перо.
- Готово! - говорит.
- Я понял, к чему ты это… Топорная работка, и ведь этого мало…
- Потом, еще настругаю.
- Я не в том смысле…
- Все будет хорошо, - говорит. - Не переживай, пошли.
Рукой позвал меня за собой, я догнал, пошли рядом.
- Приплывем, и спать на сутки, - сказал я.
- Можно и на сутки, только с маленьким перерывчиком.
- Никаких перерывчиков, спать…
Он вдруг остановился, повернулся ко мне:
- Ма-а-леньким таким перерывчиком, и спи хоть неделю.
Спускались, издали я увидел Сашу, поймал себя на том, что улыбаюсь, и сам бы не заметил этого, если б не хмурый, пристальный взгляд Игоря:
- Что, ты думаешь о Сашеньке? - спросил сразу в лоб.
Хороший вопрос, если бы я знал…
- Красивая… веселая… - говорю.
- Она тебе очень нравится, да?
- Не больше, чем всем…
- Может и так… тем более, что мне нравится очень.
Посмотрел на меня изучающее, ждал реакции. Откровенность за откровенность, молодец, ему б в следователи… Я улыбнулся в ответ, пожал плечами: поздравляю мол, а я причем?..
Спрашивает:
- Скажи Глеб, там на часовне… мне показалось, или?..
- Я не знаю…
- Не знаешь?
- Не знаю, Игорь.
- "Конфлиртная" ситуация назревает.
- Она играется просто, я легко к этому отношусь, - соврал я.
- Осторожнее Глеб… осторожнее.
Меня вдруг, как водой окотило; по всему телу - волна злости. Захотелось ответить, да как-нибудь порезче, но сдержался, взял себя в руки. Он в чем-то прав, даже не в чем-то, а в принципе…
- Зачем ты это мне говоришь? Я что, дал повод?..
- Нет. Не обижайся. Не собираюсь я тебя лечить, сам все вижу… и не я один… Сама сказала, что не любит его… Не выходит из головы: зачем так сказала? Странная она…
Какое-то время шли молча.
Потом, Игорь продолжил:
- Хочет, чтобы он ревновал. Поругались, и треплет нервы… я так думаю. Поэтому сказала, что не любит - со злости, понимаешь?
- Да, наверное.
- Бред какой-то, - прорычал он. - Рано, что-то она начала… Может и не стоит им… не стоит, - сказал самому себе.
- Ты о Сергее так печешься?
- А о ком? - удивился белорус. - Ему за тридцать, и это первая девчонка, на которой он решил жениться… а она, я так понял, не хочет… Ну… с ее же слов. В общем-то… на нее-то плевать… по большому счету… - понимаешь?.. Что будет с ним? Предчувствие у меня… не знаю…
Игорь стал говорить сбивчиво, не помню, чтоб так волновался:
- Думаю, ты хорошо к нему относишься… Видел, как "там"… накрыл его собой, как Матросов пулемет… Тебе не все равно, знаю… другого бы не просил, другого бы заставил, с другими проще…
Он остановился, подождал меня: - Незнаю, что у нее на уме, но… Ты бы все-таки, как-то… Мы, может, все, что останется потом… а если еще нас не будет…
- Мог бы мне этого не говорить, - сказал я обиженно, закрылся ладонью от солнца, посмотрел на сосредоточенное лицо Игоря, в мимике появилось что-то новое, ранимое что-то.
- Хотя ладно… Ты прав конечно…
Разговор этот неприятный, но, наверное, нужный. Только показалось, не меня он уговаривает, а себя.
На Саше, желтый спортивный костюм с белыми полосками на рукавах, на ногах белые легкие кроссовки, волосы заплетены в две косички, что торчали как ушки у белочки; и вся она стройная, гибкая, веселая, как хозяйка фитнес центра, нет, как любовница владельца фитнес центра, или просто любовница какого-нибудь… но фитнес центр, все равно где-то рядом.
Почему-то думал, даже надеялся, когда сменит сарафан, найду к чему придраться, что-нибудь все-таки окажется не на том месте или ни в тех пропорциях, но ошибся, и все там же и такое же, и даже более того…
Она и Антон крутились вокруг второй лодки. Хотя, без дела, крутился только Антон; Саша с усердием и удовольствием, качала лодку ножным насосом (лягухой). Запыхалась конечно, но знаю по себе, для новичка это занимательно, будто воздушный шарик надуваешь, гадаешь: что же из него получится? В другой раз уже подумает, но пока…
На фоне лодки, свалка из вещей выглядела угрожающе, их больше, чем нужно, скажу даже: их "очень" больше чем нужно. Кое-что пойдет в моторку, хотя, в ней итак, по людям перебор.
- Не влезет, - сказал Антон.
- А я говорил, - буркнул Сергей, расхаживая вокруг кучи.
- Так, ничего лишнего!
- Вот и думай, куда это "ничего" пихать.
На подходе Игорь закричал:
- Ну что, таки не влезаем? А я вам еще одного пассажира привел. Вытащил из пакета общипанную индюшачью тушку.
- Ух, ты! Что это? - удивилась Саша, даже перестала качать.
- Голубя сбили, - говорит белорус, - пришлось подобрать.
- Голубя?
- Это не голубь, - возразил Антон, - где у него клюв?
- Там же где и голова. Кусался… Отрубили…
- А, точно - головы нету. А откуда он?
- Из голубятни вывалился. Птенец еще совсем, видишь без перьев…
- Бедненький, - пожалела Саша. - А ни великоват он, для голубя?
- Да ну, врут опять, какой голубь? - Бородач встретился взглядом с девушкой, отрицательно покачал головой.
- Обыкновенный карельский голубь, - сказал Игорь.
- Да, а индейцы там рядом не пробегали?
- Может, и пробегали, да я на птаха отвлекся.
Белорус, рассматривая колеблющийся на ветру флаг, как бы невзначай крутил в руках индюка.
- Ой, что это у него?! - крикнула Саша. - Игорь, смотри - торчит!
- Где? Ух ты!
Наши лица пропитались неподдельным удивлением. Ляжка птицы насквозь пробита безжалостной индейской стрелой.