- А чего ты на меня все время зыркаешь? - возмутился я. - Когда я деток забижал? Отродясь такого не было, не надыть чужих собак вешать, от своих не схоронишься, а тут… - Кивнул в сторону Антона. - Ты стращай молодь неразумную. А мы старики жизнью умудренные; бока наши опытом раздобрились, поганить рты речами гнилостными разучилися, аки вешний чибис в куге елдовой, житом вештаясь квелом лобызается, так и мы охрепясь думкой вытопорщиться, не погнушаемся…
- И много так можешь? - остановил меня Антон.
- Трудно правильные слова подобрать, когда такие обвинения бросают. Ему то что, а мне теперь ночь не спать, мыслю гачить: как бы капризную детятю словом мудрым не обидеть.
- Вот-вот и подумай… - сказал Сергей, - и с заграничным гостем профилактическую лекцию надо провести, ну это уже завтра…
- И что, правда женишься? - уточнил бородач. - Не жалко свободы? Или там такой кадр, что упустить боишься?
- Во первых, не надо называть мою невесту кадром, хорошо?
- Извини, не хотел обидеть…
- Я так и понял, а насчет свободы… да погулял уже, будя. Стареем, пора за ум… Ну и любовь, а как же ж без нее.
Антон, в ответ: - Любовь? Ты взрослый человек, только без обид, но, разве можно строить что-то на такой непредсказуемой?.. Толстой, или кто там? - сказал: "и это пройдет", так?.. хе-хе… Сколько я таких повидал… Это заезжено, но жениться надо на… Ну, пройдет время… понимаешь?
Бородач слабо соображал - по суженным глазам Сергея, сжатым кулакам и играющим желвакам - было ясно: тему пора менять.
Голос Сергея изменился: - Не очень. Вообще постарше тебя буду, тоже повидал…
- А кто у нее папа, мама?
- Это важно, да?
- Очень, и в первую очередь.
- Это для тебя… Я уже дорос до того душевного и материального состояния, когда выбирают, руководствуясь иными мотивами.
Антон продолжал: - Один мой друг, очень порядочный, честный, тоже считает: жениться надо по любви, но чтобы не прогадать и с материальной стороной, специально общается только с девушками из обеспеченных семей. Рано или поздно влюбится, но в кого надо, понимаешь? Вот так - и любовь тебе и морковь, на одном блюде. Прагматично - да, но чувств он не предает, ведь так?
- Твой друг, ни чем не отличается от ограниченного узколобого большинства!.. И насчет его порядочности и честности… похоже: очередное ущербное…
Я отвлек друга, потормошил за предплечье:
- Давайте выпьем.
Еще немножко, и выкинет Антошку за шкирку из окошка. Сергей, и так не любит когда учат, а тут задело за живое, еще и грубо так, напористо… Похоже, все дело в водке, но огульных обвинений не будет. Я желаю еще экспериментировать с этим напитком. Сергей отвлекся: - Давай…
Чокнулись. Выпили.
Бородач не унимался: - Так что, подумай…
Я надавил пяткой на его носок, Антон замолчал, глаза непонимающе надулись.
- О чем подумать? - спросил Сергей. Лицо у него каменное.
Наконец, почуял неладное, и бородатый: - Я хотел сказать… - начал неуверенно и осекся, слегка подался назад.
Надо как-то спрыгивать с этой темы, думаю - плохо кончится. О политике - не поймут, да и грустно это. О бабах - глупо, и спьяну - всегда пошло. О работе - …
- Кстати, о бабах, - говорю. - Кто-нибудь, может честно сказать, сколько у него было женщин? А?
- Что? - Сергей перевел внимание на меня, с трудом переваривая вопрос.
- Я считал: у меня пять, - говорю.
Подействовало: вроде отходит, злоба сменилась удивлением, улыбнулся:
- И как ты дальше жить думаешь? - спрашивает. - И стоит ли?..
Я пропел: "но дело не в деньгах, и не в количестве женщин, и не в старом фольклоре и не в новой волне…"
- В древность, таких палками забивали, - сказал он. Осуждающе покачал головой. - Да… Эта сторона твоей жизни, мне совсем незнакома. Как так получилось? Одни компании, те же взгляды, и нате - девственник.
- Ну… не совсем!
- А может, ты этот?..
Лицо друга скривилось, будто поперхнулся не дожеванным лимоном.
Копируя его гримасу: - Кто?
- Страшно сказать, ну из этих, которые… ммм… Женоненавистник? Как сказал человек ступая на луну…
- Как сказал?
- Что-то там: "Луна - планета населенная тремя мужчинами… И это дает основание предполагать, что на других планетах, тоже живут исключительно мужчины, а это значит…"
- Домашняя заготовка, - перебил Антон. - Прыжок для человечества и все такое… Противно.
Сергей посмотрел на бородача, потом снова на меня: - Врешь ты все! - говорит. - Не бывает "пять баб". Бабы начинаются с семи, потом двенадцать, и так далее…
Я возразил: - А что, "пять баб" - уже отменили?
Наши взгляды столкнулись. Лица посерьезнели, ужесточились, но не на долго. Сергей не выдержал, засмеялся. На моем лице не дрогнул мускул.
Антон рассматривал нас непонимающе, скоро произнес страшное: - У меня четыреста.
- Четыреста чего? - уточнил я.
- По подсчетам: с института и по сегодня - четыреста женщин.
Сергея порадовало, мое удивление. - Утешая, похлопал по плечу: - Все правда, - говорит, - я проверил, - есть свидетели, медицинскую карту пролистал: все сходится…
- Я имел в виду, не количество половых контактов - вообще, а сколько партнеров, понимаешь?
- Четыреста, - повторил он. - И не надо на меня так смотреть, что тут такого.
Стало грустно, - похоже не шутит, и самое обидное, кажется, даже не врет.
- Ни где не щиплет, не чешется?
- Абсолютно.
Все-таки, надо уточнить.
- Просмотр порно фильма и журнала эротического содержания, половым актом не считается! - говорю.
- Ну конечно!
Только сейчас я заметил - язык Антона проколот какой-то голубой хренью.
- У тебя, там, что-то торчит, - говорю.
Антон высунул язык. Не очень красиво - красный язык, белый налет и на всем этом массивная голубая брошка.
- Зачем это?
- Девчонкам нравится, ну когда… понятно, да?..
Я скривился. Сергей опять хлопнул меня по плечу: - Вот так, а ты думал?.. Поэтому у тебя их только пять. - Потом, бородачу: - Сейчас-то уже поздно: все маститые пирсингологи спят, а утром отведем его к лучшему. Это ж не очень больно?
Антон встал: - Ну так, - сказал неопределенно, помотал головой. - Я скоро, тут товарищу помочь. - Вышел из кухни, хлопнула туалетная дверь.
- Как думаешь - врет? - меняясь в лице, спросил Сергей.
- Не знаю, на всякий случай не становись к нему спиной. Смотри, сейчас потрется о сливной бочек: "о! - четыреста один!" В ванной приметит стиральную машину: "о! - четыреста два!"
- Ха-ха-ха…
- Ха-ха-ха…
Смеялись долго, пить больше не стоило.
- Страшный человек, - говорю.
- Страшный.
Выпили.
- Выезжаем завтра? - уточнил я.
- Все по плану.
- Вечером?
- Часов в восемь, дела еще есть на работе…
- Правда, женишься?
- Ну, - кивнул.
- Чо молчал?
Сергей запел: - У церкви стояла карета!
Там пышная свадьба была!
Я присоединился:
- Все гости нарядно одеты
Невеста, всех краше была…
Выпили. Еще спели. Еще выпили. Вернулся Антон. Выпил. Мы тоже.
3
Проснулся в десять. Попробовал подняться - надувной матрас заскрипел; звук воткнулся в череп; в глазах задвоилось; подступила тошнота. Еще три попытки - на четвертую встал, - сразу потемнело, рванулся к туалету. Успел. Блевал несколько минут желудочным соком: "Дурак, как можно без закуски… - выругался в голос. - Фуф… как противно". Зачем-то вернулся в комнату… "Ах да - брюки. Брюк ни где нет… Ну и ладно…"
В глаза мерзкий солнечный свет, лучи отсвечивают от стекол, зеркал, ламината. Прячусь под ресницами, накрываюсь веками, но колючие лучи настигают, в глазницы, насквозь до затылка…
Игорь, храпит на диване, рядом, на голом полу под байковым халатом, сопит Сергей.
Ковыляю на кухню, в холодильнике нашлось пиво. Через пять минут - полегчало, когда открыл вторую банку, плечи распрямились, руки перестали трястись, в голову хлынула утренняя кровь. Разжиревший за ночь "бадун" брыкается, когтистые щупальца цепляются за стенки тонких капиляр, но время "темных" на исходе, часы его сочтены.
Помыл посуду, выскоблил пепельницы, надраил пол. На плите закипает вода на пельмени, с улицы доносится голос Шевчука, между пальцами, алым, переливается сигаретный уголек. Здорово. Таким, и должен быть первый день отпуска.
- Пиво - трезвит, - сказал, появившийся в коридоре, Сергей.
Приветствую приподнятой качающейся кистью: - И бодрит, - говорю. - Водка делает рассудительным, коньяк мудрым.
Сергей присел рядом. Лицо опухшее, кожа бледная. Прошептал жалобно:
- Алкоголь делает нас сильными.
Достал из холодильника банку, мизинец дернул за колечко, пузырясь, пиво полилось в прозрачный стакан. Подал напиток на подносе, почтительно наклонился, руку заломил за спину:
- Есть еще пиво под бархатный, шершаво-мягкий, бадун - аля…
- О благодарю Вас! - говорит. - Это вполне сносное. - Опустил синие губы в пивную пену, отхлебнул. - Пиво обладает свойствами…
- В нем сохранилась сущность, - добавил я.
- Ты знаешь… пиво спасло Рим?
- Все дороги ведут к пиву… Мал бокальчик да дорог. - Задумался, добавил: - Пиво пей, да не робей… Хоть полбу коромыслом, лишь бы пиво не скисло.
Сергей закусил верхнюю губу, мощно кивнул:
- Народ, зря пословиц не придумывает! Кто пиво глушит, тот с совестью дружит!.. Кто пиво уважает, тот в бою не сплошает!.. Пиво льется в рот - Виват Российский флот!
Я не отставал: - А это: кто деньги на пиво спускает, тому самый жадный ссужает… Он в пиве не знает меры, он стяг, он закон, он надежда и вера!
Сергей похлопал: - Очень хорошо! А что ты знаешь о болезнях, которые лечат пивом?
- О! Очень много: Рахит, плоскостопие, разжижение волос, ноздреватость, вспотеватость, храповую одышловатость, помогает при…
- А почему не в рифму? - возмутился друг.
- Кто на пиво грош скупит, тот подставлен под рахит! - Так нормально? Кто с бокалом не замечен, вспотеватостью отмечен!
- Второе - хорошо, - похвалил Сергей. - Вроде попускает, кажется я излечился от храповой одышловатости.
В коридоре зашоркали тапки, в кухню опасливо вошел Игорь, сел на краешек дивана, руки прижаты к животу, глаза жалобные, стеснительные, опущены.
- С добрым утром, - прошептал охрипшим, сдавленным голосом. Взгляд, все же оторвался от пола, побежал по мне, задержался на пивной банке, что держу на уровне груди, пополз выше.
- С добрым! С добрым! - ответил я, нарочито громко, весело. Сергей строго кивнул: - Инсульт привет!
Игорь ответил легким покачиванием головы, стыдливо перевел внимание опять на пол. Я высыпал в воду пельмени, перемешал.
- Как спалось? - спросил у него, отсвечивая широченной улыбкой. Игорь зажмурился, кончики пальцев погладили уши. Похоже, каждый звук причинял боль. Снова посмотрел на меня, теперь внимательней - изучая, хотя, скорее - вспоминая. Привстал, протянул мне мускулистую руку:
- Игорь.
- Глеб, - задорно представился я. Обменялись рукопожатиями. - Но мы знакомы… Ну да ничего: повторенье мать… его.
Белорус удивился: - Знакомы?.. Странно… Провалы в памяти… у вас бывают?
- Ну… может, съели чего?
- Может быть… Не помню. - Задумался. - Перед глазами… борода… почему-то?
- О - борода, - опасная штука, - говорю. - Злоупотреблять нельзя.
Достал очередную банку, открыл, поставил перед Игорем.
- Спасибо, - поблагодарил он, но к пиву не прикоснулся.
Я:
- Как вам наш город? - решил предложить новую тему.
В ответ: - Очень хороший горд… Такой - город музей… Эрмитаж… картины…
- Были в Эрмитаже?
- Приехал поздно. Скорее всего нет… не был.
- Кстати о картинах, - подал голос, до сих пор молчавший хозяин. В руках Сергея появился пакет. Игорь с опаской наблюдал, как содержимое со скрежетом высыпалось на стол. Я не сразу узнал: осколки вчерашнего блюда.
- Гляди-гляди, какая "весч"! Если эту мозаику собрать, она будет бледно рыдать и шуметь, - говорил Сергей, указательным пальцем подтаскивая кусочки, друг к другу. - Давай-давай, сам, сам…
Игорь не понимая, переводил взгляд, с меня на Сергея, с Сергея на меня. Отвлекся на мозаику, сложил несколько осколков, опять стал присматриваться к нам: - Это не очень интересное занятие… мне кажется.
- Ну почему же? - возразил Сергей, с деланным энтузиазмом, копошась в керамическом мусоре.
Игорь грустно улыбнулся: - Многое изменилось в этом городе за время моего отсутствия.
- Давай-давай, не филонь, видишь, уже появляется узор.
- Зачем? Я не хочу. Я не люблю фарфор. Когда я смотрю на фарфор у меня портится настроение… Во всяком случае, когда смотрю на этот фарфор…
- Ну, будешь помогать, или мне самому?..
Игорь взял пакет, смахнул осколки обратно:
- Не буду… - говорит. Думаю, вспомнил вчерашнее. А может, и не забывал… - Сергей - ты меня встретил с поезда, да? И что?..
- И что? - Сергей рассердился. - Что, ты хочешь услышать?
- Ну, мы приехали сюда, и я лег спать… да?
- Конечно лег, а что, ты еще мог делать?
- Не знаю. У меня пост алкогольная депрессия, заниженная самооценка, чувство вины и… очень все как-то гадко.
- Кризис среднего возраста, - сказал я. - Это от того, что в грудном возрасте, руки мальчикам, заматывают в пеленки.
- Хорошо, что сразу домой, да? - обратился ко мне белорус. - Или нет? У меня одежда грязная, спина вся в ссадинах… Я сейчас покажу. - Ушел в комнату.
Сергей пожаловался: - Очень правильная позиция: главное делать вид, что ничего не помнишь. Эту комедию, будет ломать весь день… Знаю я его.
Я слил воду из кастрюли, высыпал пельмени на тарелки.
- А, кто сядет за руль? - меня вдруг осенило. - Мы с тобой с утра уже добряче дали. У Антона есть права?
- Антон водит, но… Игорь за руль сядет, - ответил он. - Игорь хорошо водит. Как-то мы с ним трое суток, без сна…
- Ладно, с этим определились. Как зовут то хоть ее?..
- Кого? Ааа… - Улыбнулся, набрал полную грудь воздуха, мечтательно выдохнул. - Викуся. Для тебя - Виктория Сергеевна. Она не отсюда. Мы ее в Петрозаводске подберем, там тетя ее…
- Влюбился значит.
- Когда ты ее увидишь… ну, в общем, сам все увидишь… Она совсем как ребенок. Очень чистый, очень наивный человечек. Такой светлой души я еще не встречал. Я стихи пишу…
- Ты?
- Ну.
- Я заинтригован.
Сергей, совсем замечтался, взор помутнел - уплыл куда-то в верх.
- А у тебя как? - спросил, по возвращению.
- Про Машку, ты знаешь, - говорю. - Пять лет вместе, а тут… Замуж вышла, слышал…
- Во как?
- Да.
- И больше никого?
- Да, в общем никого, и не тянет, знаешь… и слава богу - думаю…
- А!.. Нашел, - послышался голос из комнаты. - Игорь вернулся радостный, возбужденный: брезгливо, двумя пальцами, держал джинсы.
- Что я говорил, - видите?! Они грязные! - Протянул мне: - Видишь? Я не врал. Сергей, вспоминай, где я падал?
- Легче вспомнить, где ты вставал.
- Не доглядели. Ээх, - укоризненно сказал Сергею. - А я бы тебя не уронил, на руках бы нес.
- Так, ладно… мыться и вперед.
Сергей встал с дивана: - Завтракать не буду, и так на работу опаздываю. Не скучайте… буду в пять, потом быстренько собираемся, едем к тебе - Глеб, там тоже быренько… Забираем Антона и… В восемь должны быть уже на трассе.
Перед уходом, заглянул на кухню: - Сходите, куда-нибудь, - сказал улыбаясь, показал глазами на Игоря. - Своди… в зоопарк или цирк… Да еще - пиво Шарикову не предлагать…
4
- Я не поеду, - говорю, - подожду здесь. Итак тошнит… Вестибулярный аппарат у меня… поэтому и космонавтом не стал.
- Хорошо, - говорит Игорь. Наконец, отстал от меня. - Но - на "тарзанке" прыгнешь - ты обещал! Да, совсем забыл. - Снял с себя шляпу, дал мне: - Береги ее. Эту шляпу носил первый кубинский космонавт.
- Давай…
Подтолкнул белоруса к вертушке: - Беги, а-то без тебя уедут!
Игорь катался на горках, крутился в "тарелках", летал на "резинках". При одном только взгляде на эти аттракционы, к горлу подступал тошнотворный комок.
Рослый, мускулистый белорус заметно выделялся среди гогочущих и кричащих подростков, но этим не смущался: орал, гоготал наравне со всеми.
Я рано радовался, пиво, что называется: легло на старые дрожжи. После обеда, выражаясь научным языком, меня начало "плющить" и "колбасить". Игорь вернулся в хорошем настроении: улыбался, пританцовывал.
- Блин, ну чего ты такой кислый? - говорит. - Это же так здорово! Смотри, какие цыпы!.. - Мимо нас продефилировали, цокая каблучками, две девушки в мини юбках. Игорь чмокнул губами. Девушки переглянулись. Пошли дальше, не оглядываясь.
- Вот… вот - ты видел?! Вот, как жить дальше?
Купил себе и мне по пломбиру, сказал громко: - Мне "человеку мира", трудно, но, вынужден признать - славянки самые красивые! - Снова поцеловал воздух в след симпатичной девушке в облегающем сарафане.
- Ты, всегда такой? - спрашиваю.
- Какой?
- Знаешь - я всегда боялся привлекать к себе внимание. Не люблю быть в центре - теряюсь, краснею… Это еще со школы. Бывало, очередь в магазине отстою, а потом ухожу: только представлю, как начну заикаться, когда попрошу у продавщицы хлеба или яиц… А ты молодец. Бабы таких любят…
- Ты заикаешься? Не заметил.
- Когда волнуюсь.
- Придумал каламбур: "короткое заикание" - смешно?
Я неуверенно пожал плечами.
- А "фигурально вырождаясь"?
Идем через парк. Людей сегодня много. Они сидят на скамейках, обнимаются у фонтана, томятся в очередях касс на аттракционы.
Вдруг белорус сделал бешеное лицо, схватил меня за кисть, громко крикнул:
- Врешь!!
Мир замер в недоумении. Старики, парочки, дети, мужчины и женщины с интересом и ожиданием смотрели на нас. Я отшатнулся, рука непроизвольно дернулась, но Игорь держал крепко.
- Есть хочешь? - тихо спросил он. Я не понял вопроса, щеки покраснели, мокрыми ладошками, вытер выступивший на лбу пот. Игорь отпустил руку, пошел, как ни в чем не бывало. - А я голодный как предатель. - Оглянулся: - Ну, чего встал? Пошли…
Разочаровали "парковчан"; они быстро про нас забыли, но меня трясло еще долго. Странная выходка, нового знакомого, вывела из равновесия, появилось неприятное предчувствие.
Прошли мимо киоска с хот-догами.
- Ты хотел есть?! - крикнул в спину Игорю.
- Это, есть нельзя, - через плече бросил белорус. - Сосиска в булке - это "пищевой трансвестит". Есть закон: нельзя ходить под музыку, говорить в рифму и есть лишенную гастрономического самолюбия - пищу.
- Почему, нельзя ходить под музыку?
- Есть правила, которым нужно следовать, чтобы выжить. Сейчас уже не помню, почему мама сказала: "не играй со спичками"? - но в этом, точно был смысл.
- Ладно, - говорю устало, - поехали домой, там пиво… Хотя, тебе за руль… Все равно, тут больше ничего интересного не будет.
- Как так?