Как только охотники узнали, в чем дело, они тотчас собрались на поляне, избрали из своей среды представителя и приступили к суду по закону Линча. Всякий, кто знал Себастьяна, выходил на середину - где он сидел, свободный от веревок, но в окружении охранников с револьверами в руках, готовых при малейшем движении размозжить ему голову, - и говорил громко то, что он о нем знает. Оказалось, что он был известен почти всем охотникам, и каждый из них имел какую-нибудь улику против него.
Когда это краткое следствие было окончено, Себастьян вдруг сказал:
- Господа, я нисколько не отрицаю всех возведенных на меня обвинений, но я вижу, что вы многого из моей жизни не знаете, и я перед смертью - ведь я знаю, что вы меня осудите - желаю облегчить свою совесть чистосердечным признанием.
Тут Себастьян стал рассказывать о всех зверствах и преступлениях, которые он совершил в своей жизни, стараясь при этом сваливать всю вину на Майора и выставляя себя только слепым орудием. Кончив все, что касалось его лично, он стал, по требованию Юлиана, рассказывать все, что ему известно о Майоре. Он также рассказал, что отвез его жену к родным и что его девочка пропала в Апачерии, во время летаргического сна донны Люс.
- Где находится эта женщина в настоящую минуту? - спросил его Юлиан.
- Зачем вы это спрашиваете?
- Я хочу возвратить ей дочь.
- Ну, если так, то она живет в…
Вдруг раздался выстрел, и Себастьян упал навзничь, испустив предсмертный крик.
Охотники схватили ружья и бросились разыскивать неизвестного убийцу. Они долго искали, но ничего не нашли. Убийца исчез, не оставив и следа.
- Это Майор его убил, чтобы он не болтал, - сказал Бернардо.
- Да, вероятно; только он опоздал, - ответил Юлиан, - весь рассказ Себастьяна записан, и его настоящее имя теперь всем известно.
Когда охотники вернулись на лужайку, где был застрелен Себастьян, то, к крайнему их изумлению, его там не оказалось.
Тело его было похищено во время их отсутствия.
Глава XVI
Вернемся теперь к одному из наших героев, то есть к Майору. Он также не терял времени.
Вообще странный человек был этот Майор. Негодяй, в полном смысле слова, а между тем даровитый и замечательный во многих отношениях человек. Его военные способности были поразительны и, вероятно, блестящая карьера, честь и слава увенчали бы ту самую жизнь, которую порочные инстинкты и необузданные страсти повергли в омут зла и бесчестия. Не сделавшись ни великим гражданином, ни доблестным полководцем, он стал первостепенным негодяем. Эта могучая натура должна была выдвинуться, где бы то ни было! Слава его гремела по таинственной шири восточных саванн. Бандиты со всех сторон стекались к нему: они знали, как он награждал своих помощников после удачной экспедиции! А, нужно сказать, что его экспедиции бывали удачны почти всегда. Счастье улыбалось ему; золото лилось рекой между его пальцами; за это разбойники прощали своему атаману его неумолимую строгость, а иногда даже и жестокость.
Его боялись, его ненавидели, но ему повиновались безусловно. Все шло хорошо до того дня, как Майор встретился с Железной Рукой и Темным Сердцем. С этого дня все переменилось: эти люди принесли ему несчастье, и неудача стала ему поперек дороги. Судьба сталкивала их постоянно, и при каждой встрече Майор терпел поражение. Отчего? Он сам не знал, но ненавидел их страшно и решился бороться с ними ни на жизнь, а на смерть. На этот раз он надеялся с ними покончить. Мы находим его в укрепленном лагере, окруженном земляными окопами и высоким частоколом. Кругом, молча, ходят часовые. Множество костров ярко блестит в вечернем сумраке. Число их показывает, что шайка довольно значительна. Посреди лагеря на небольшом возвышении стоит плетеный из ветвей шалаш. Здесь живет сам атаман. Лицо его сумрачно. Проклятья извергаются из его уст. Он быстро ходит взад и вперед по шалашу, порой останавливаясь, чтобы направить подзорную трубу в темную даль чернеющей саванны. Напрасно… Вот уже десять дней, как он ждет известий. Ни Наваха, ни Себастьян еще не возвращались. Калаверас, который давно уже должен был быть тут со своими 150 луизианскими разбойниками, тоже не показывается, а без этого подкрепления Майор не решался двинуться к асиенде. Что там делалось, он решительно не знал, а эта неизвестность томила его более всего. Но тише… Раздался протяжный крик часовых: кто идет?.. Вслед за тем послышался лошадиный топот… Кто-то въезжал в лагерь. Майор встрепенулся. Странная улыбка мелькнула на его губах.
- Наконец-то! - прошептал он.
Лицо его мгновенно приняло почти беспечное выражение. Он опустился в кресло перед столом, заваленным бумагами, делая вид, что весь поглощен чтением. Одеяло, служившее портьерой в шалаше, приподнялось.
- А! Наваха! - сказал небрежно Майор. - Я уже потерял надежду вас видеть.
- Немного недоставало для того, чтобы мы с вами более никогда не встречались, - ответил вошедший.
- Ого! Ну а известия есть?
- Есть!
- Дурные или хорошие?
- И те, и другие.
- Вот как! Но вы, конечно, устали и проголодались? Я сейчас велю подать ужин, и за столом вы мне все расскажите.
Он громко свистнул. Портьера открылась и показалась косматая голова.
- Ужин! - повелительно сказал Майор.
Голова скрылась, и через несколько минут двое слуг внесли стол, уставленный кушаньями и винами.
- Оставьте шалаш! - приказал им атаман. - Мне нужно быть наедине с Навахой.
Слуги молча вышли.
- Садитесь, Наваха! - сказал Майор, усаживаясь также за столом. - Теперь подкрепляйте ваши силы и говорите… Ну, что Калаверас?
- Он будет здесь завтра, на рассвете…
- Отлично. А Себастьян?
- Он умер. Я его убил.
- Что такое? - вскричал гневно Майор. - Но, товарищ! Это требует объяснения!
- Майор, на моем месте вы бы точно также поступили.
- Вот как! Посмотрим! Но мы об этом поговорим после. Скажите теперь, были вы в асиенде?
- Был.
- Ну что же, ожидают ли они там нападения?
- Как же!
- Сколько их?
- Всего триста двадцать три человека. Из них самыми опасными противниками для нас будут стрелки, приведенные графиней Валенфлер. Правда, их только восемнадцать человек, но Железная Рука и Темное Сердце между ними. К счастью, запасы у них плоховаты. Дон Кристобаль с трудом собрал двести фунтов пороху.
- Тем лучше для нас! Знаете ли вы план их обороны?
- Главные силы будут оберегать ранчерию. Там находятся огромные склады золотого песка и серебряных слитков.
- Как! - встрепенулся Майор. - У них есть склады золота и серебра?
- А вы этого не знали?
- Совершенно не знал.
- Странно. Нужно вам сказать, что я пробрался в асиенду в костюме вакеро и поэтому никто не обращал на меня внимания. Притом же я тщательно избегал всех тех, кто мог бы меня узнать. Таким образом, я узнал, что дон Кристобаль, боясь французских мародеров, не отослал своих сокровищ в Гуаймас, а спрятал их в ранчерии. Впрочем, посмотрите на этот план: так вы лучше поймете.
Он вытащил из кармана замасленный бумажник, достал из него большой лист бумаги, сложенный вчетверо, и подал его Майору. Атаман лихорадочно схватил его и разложил перед собою на столе, шумно отодвинув тарелки и бутылки, которые со звоном полетели на пол.
- Молодец, Наваха! - радостно вскрикнул он. - Вот друг, так друг!
- А вы в первый раз замечаете, что я вам друг? - спросил Наваха с добродушным видом.
- Ну, нет! Я вас давно знаю, приятель, и отдаю вам полную справедливость. Вы не сообщали этого плана Калаверасу? - добавил он с некоторым беспокойством.
- Будьте покойны, Майор! Никто, кроме вас, о нем не знает.
- Так победа за нами! Наконец-то, я покончу с моими врагами! - сказал Майор свирепым тоном.
- Заметьте красную точку, здесь, под стеною. В этом месте дожди размыли ее, и она легко поддастся сильному натиску.
- Прекрасно… Значит, мы их поставим меж двух огней… В то время как незначительная часть нашего отряда открыто направится против асиенды и ранчерии, главные силы тихонько проберутся через парк… Но, Наваха, приятель дорогой, вы рассказали мне, как пробрались в асиенду; расскажите же мне, как вы оттуда выбрались?
- Это было около четырех часов утра. Я всю ночь рыскал по парку, отыскивая удобное место, чтобы перелезть через стену. Тут-то я и заметил место, означенное красной точкой. Вдруг легкий шорох заставил меня притаится за кустами. По дорожке шли Темное Сердце и мажордом. Они шепотом разговаривали, но, к удивлению моему, разговор их внезапно оборвался, и они скрылись за деревом. В это время над стеною показалась голова, потом плечи и наконец какой-то человек соскочил во двор. Но он не успел ахнуть, как ловко брошенное лассо повалило его навзничь, Темное Сердце и мажордом выскочили из своей засады, скрутили ему руки и почти полуживого потащили в асиенду. Я успел, однако, разглядеть этого человека: это был Себастьян.
- Ага! - прервал его Майор. - Наконец-то, вы заговорили и о нем.
- Появление Себастьяна меня поразило…
- Наваха, - сказал Майор, протягивая ему руку с видом искреннего сожаления. - Я виноват перед вами. Вы сами знаете, насколько я имею право сомневаться в окружающих меня… Себастьян, подозрительный характер которого вам знаком, кое-что рассказал мне про вас и обещал доставить мне верные доказательства, если я ему предоставлю полную свободу действий…
- Значит, он по вашему приказанию следил за мной? Но я не обижаюсь на вас, Майор: всякий на вашем месте поступил бы точно также, но не всякий так чистосердечно сознался бы в своей ошибке.
- Спасибо, товарищ! С сегодняшнего дня между нами будет дружба на жизнь и на смерть.
- Я надеюсь, что если у вас еще сохранились какие-нибудь сомнения насчет меня, то они скоро исчезнут. Но вернемся к Себастьяну. Я решил не покидать асиенды, пока не узнаю о постигшей его участи, но мне не пришлось долго ждать. Для избежания разных недоразумений, дон Кристобаль не хотел казнить его в асиенде, но, узнав случайно, что в окрестностях находится большая партия степных охотников, он приказал отвести к ним Себастьяна. Там ожидал его суд Линча. Мне удалось выбраться из асиенды и пробраться к месту, где должен был происходить суд. Я спрятался в листве гигантских деревьев и, таким образом, невидимкой, присутствовал при всем деле. Около полуночи появились охотники под предводительством некоего Шарбона.
- Я знаю его. У меня есть с ним счеты.
- Себастьян лежал крепко связанный среди них. После обычного допроса свидетелей, он был приговорен к смерти, но требовал выслушать полную его исповедь. Более того, он требовал, чтобы слова его были занесены в протокол и чтобы последний был подписан всеми присутствовавшими.
- Дьявол! - с бешенством вскрикнул Майор. - Что же он сказал?
- Этого повторять я не буду… Но знайте, что, под предлогом повествования своих грехов, он рассказал всю вашу историю… Настоящее имя ваше тоже не было забыто. Подробности были до того ужасны, что охотники затаили дыхание, слушая этого негодяя! Возмущенный до глубины души гнусной клеветой, я не выдержал и выстрелом из ружья уложил мерзавца на месте.
- Благодарю, друг! Ах, он подлец, подлец! - повторял Майор, скрежеща зубами. - Но чем же все это кончилось?
- Страшным переполохом, разумеется. Но густая листва спасла меня, и когда охотники, утомленные напрасными поисками, убрались, я, наконец, спустился с дерева и без оглядки бросился бежать.
- Что же сталось с телом изменника?
- Ей-богу, не знаю. В первую минуту я о нем не подумал, а потом возвращаться было рискованно. Охотники могли вернуться.
- Правда… Однако они у меня поплатятся за этот протокол. Не хочу связываться с ними, пока не покончу с асиендой; но потом отомщу.
- Кстати, об асиенде… Когда же вы начнете действовать против нее? Мне, кажется, что времени терять нечего.
- Я сам не намерен медлить. Калаверас будет здесь завтра со своими людьми.
- Не рассчитывайте слишком на его людей. Это сборище бродяг, пьяниц и трусов, ни на что не годных.
- Мы их еще не видали. Однако не знаете ли вы, долго ли еще будут лунные ночи?
- Завтра последняя четверть.
- Нужно поторопиться. Мы выступим в будущее воскресенье. Это хороший день. Половина асиенды будет пьяна! А теперь, Наваха, садитесь сюда и давайте изучать привезенный вами план.
Глава XVII
Лагерь просыпался. Косые лучи восходящего солнца весело освещали оживленную картину. Повара суетились около ярко блестевших костров, то подкладывая дрова, то поворачивая нагруженные дичью вертела. Невдалеке разбойники чистили оружие или штопали пестрые лохмотья… Вот с криком и гиком промчался табун на водопой. Смех, проклятья, ржание коней, вой собак стоном стояли над лагерем. День был чудный. Прозрачные облачка плыли по темно-голубому небу, белый пар клубился над землей и над рекой. Легкий ветерок чуть-чуть колыхал покрытую жемчугом и алмазами листву и разносил далеко упоительный запах степных трав, радостное щебетание птиц возносилось хвалебным гимном к престолу Создателя.
Утро застало Майора и Наваху за тем же столом, за которым они сидели накануне вечером, изучая план. Теперь они были вполне готовы. Оставалось только действовать. Утомленные долгим бдением, они вышли на порог шалаша подышать свежим воздухом.
- Эге! - воскликнул вдруг Наваха, протянув руку по направлению к горизонту. - Смотрите-ка, в первый раз в жизни, наверное, Калаверас сдержал слово!
Майор поспешно направил в ту сторону подзорную трубу. На горизонте смутно выделялась толпа всадников; далеко впереди их, с правого фланга, мчалась отдельная группа, быстро приближавшаяся к лагерю.
- Это он! - с довольным видом сказал Майор. - Только помните, Наваха, ни слова о Себастьяне!
- Слушаюсь! Но, Боже мой, смотрите, как наш капитан смешон на лошади?
Оба бандита отправились навстречу к подъезжавшим.
Действительно, Наваха был прав. Отряд Калавераса пасовал перед бандитами Майора. Но последний не дал им этого понять. Он ласково приветствовал прибывших, обнял их атамана, поздравляя его с хорошей выправкой людей, и ввел его в шалаш.
Фелиц Оианди сиял: он чувствовал себя необходимым.
- Ну, - спросил он, - значит, теперь все в сборе? Когда же начнем действовать?
- Только тебя и ждали. В будущее воскресенье мы тронемся с места.
- Как? В воскресенье!.. Прекрасно! Отлично! Ха-ха-ха!
- Чего же ты хохочешь?
- Будто ты не догадываешься?
- Нет же, черт тебя возьми!..
- Полно, не сердись… Неужели ты не знал, что на будущее воскресенье назначена свадьба Темного Сердца и прелестной Денизы? Понимаешь ли ты теперь, как это кстати?
- Понимаю, понимаю! - засмеялся Майор. - Честное слово, штука превосходная! Значит, мы приедем прямо к балу и попляшем с молодой!
Если бы в эту минуту Майор взглянул на Наваху, то его поразил бы взор, полный ненависти, устремленный на него. Но Майор ничего не видел, а глаза Навахи уже снова приняли обычное выражение.
- Как узнал ты о дне свадьбы? Впрочем, я забываю, что ты некогда интересовался невестой…
- Может быть, я и теперь ее не забыл… Узнал же я об этом тем же путем, которым узнается все на свете - посредством подкупа. Но, не смейся, Майор, кое-что, может быть, и тебя ожидает.
- Как? Что такое?
- Ничего… я так! Только даешь ли ты честное слово, что мы выступим в воскресенье?
- Даю, черт возьми! Объясни же, ради Бога!
- Нет! Нет!.. Не могу! Знай только, что в воскресенье ты будешь изумлен…
- Приятно или неприятно?
- А! Ты слишком любопытен! Если я разболтаю, то весь эффект сюрприза пропадет.
- Ну, так убирайся к черту с твоим сюрпризом! Давай лучше завтракать. Стол накрыт.
Приятели уселись вокруг роскошно сервированного стола.
- Кстати, - спросил Фелиц Оианди, - где Себастьян?
- Себастьян, - отвечал Майор, - поехал в Гуаймас, чтобы поближе наблюдать за известным тебе французским кораблем. Нужно подготовить команду, развязать языки матросам, все это больше делается для тебя. Понял?
- Эх, может быть! - отвечал Оианди, со свойственной лишь ему и гиене усмешкой.
- Еще лучше поймешь это после взятия "Флориды" и ее жителей.
- Серьезно? - продолжал хромой бандит, вперив многозначительный взгляд в Майора.
- Я никогда не шучу, когда дело действительно серьезно. Ты должен был бы это знать. Но, слушай дальше: из Гуайамаса Себастьян отправился в Эрмосильо.
- Зачем?
- Там живет отец моей жены…
- Донны Люс?
- Понятно! Я спрятал у него значительную сумму денег…
- Да, припоминаю теперь. Говорят, там у тебя около миллиона.
- Немного более. Но это к делу не относится. Главное то, что после нападения на асиенду, нам, разумеется, нельзя будет тут оставаться. Нужно предполагать, что дело это поднимет ужасный шум, а так как я не желаю попасть в руки кого бы то ни было, то мы тотчас по окончании экспедиции, направимся в Гуаймас. Чтобы задержки не было, на условленных станциях нас будут ждать свежие лошади, а по прибытии на корабль, мы тотчас же выйдем в открытое море. Все предосторожности приняты, даже невозможное предусмотрено, и наши сокровища, и наши прелестные подруги, и мы сами будем далеко, еще раньше, чем здесь догадаются, что мы уже покинули саванну.
- Браво, Майор! План великолепен!.. Ничего не забыто. Ты просто великий человек…
- Благодарю, - отвечал тот, смеясь. - Я просто предупреждаю случайности; это лучший способ никогда не попадать впросак.
- Правда, правда! Будет же потеха!
- Надеюсь!..
Странная улыбка опять мелькнула на губах Майора.