Плеть палача состояла из нескольких узких ремней, прикрепленных к деревянной, отполированной ладонями рукояти. На концах некоторых ремней были укреплены маленькие оловянные пули, на других завязаны узелки. Ремни рассекали кожу на спине провинившегося каторжника, и уже после нескольких ударов из ран брызгала алая кровь. А вскоре спина вообще представляла собою сплошное кровавое месиво.
Мало кто выдерживал все двадцать пять ударов, да и то после этого на человека он не походил, скорее – на живой кровавый кусок мяса.
Надзиратели стояли поодаль и с жадным любопытством наблюдали за работой палача.
С первыми ударами спина смуглого креола покрылась рубцами вишневого цвета. С каждым новым ударом число этих рубцов увеличивалось. После пятого удара показалась кровь, а потом Марсель не выдержал и отвернулся.
Диего стиснул зубы, и из его уст не вырвалось ни одной жалобы, ни одного крика или просьбы о помиловании. После дюжины ударов креол потерял сознание.
Надзиратель Рошель стоял неподалеку и хладнокровно считал удары. Похоже, он находил удовольствие в страданиях меднокожего ягуара. Он давно уже намеревался свести креола в могилу. Этот человек внушал ему страх своей необыкновенной силой и открыто выказываемой ненавистью при воспоминании о Гумберте. Рошель надеялся, что истязание превратит креола в покорного и боязливого каторжника.
Другие надсмотрщики внимательно наблюдали за пыткой. По опыту они уже знали, когда, во избежание смерти каторжника под плетью, надо остановить экзекуцию.
Они уже видели, что человек, которого сейчас истязали у них на глазах, может вынести много ударов и не так легко погибнет, хотя палач исполняет свою работу вполне добросовестно.
После пятнадцатого удара тело креола дернулось, и голова поникла на грудь. Тогда палачу приказали сделать небольшую передышку. А когда Диего снова пришел в себя, экзекуцию продолжили – креол принадлежал к сильным натурам, способным вынести двадцать пять ударов.
Когда счет окончился, Диего не мог подняться на ноги, не мог пошевелиться. Казалось, что он мертв. Однако надсмотрщики знали, что это не так. Они велели отнести креола в камеру и, когда остановится кровь, смазать его спину маслом.
II. НЕВЕСТА КАТОРЖНИКА
– Далеко еще? – спрашивала мушкетера Адриенна, изнемогавшая от зноя. Оба сидели в открытой деревянной повозке, а впереди сутулился на козлах крестьянин, поминутно погонявший свою жалкую клячу.
– Не падай духом, Адриенна! Тулон уже перед нами, – откликнулся неунывающий Виктор Делаборд, сопровождавший Адриенну в ее трудном и продолжительном путешествии.
– Да, это Тулон, – подтвердил крестьянин и указал на раскинувшийся перед ними внизу, на берегу моря, город.
Утомленная дальней дорогой лошаденка окончательно остановилась, покорно снося удары кнута.
– Да мы скорей дойдем до города пешком, – сказала Адриенна и слезла с жесткой доски. Езда в тряской, громыхающей повозке до того измучила ее, что она, казалось, вообще предпочла бы идти пешком.
Мушкетер тоже спрыгнул с повозки и пошел вслед за девушкой по дороге, ведущей к городским воротам.
– Не догнали мы каторжников, – проговорила Адриенна, вздыхая. – Теперь они уже в тюрьме, и мы не увидим Марселя, не поговорим с ним…
– Предоставьте заботу об этом мне, – ответил Виктор. – Какой‑нибудь случай поможет нам…
– Я верю вам, Виктор, – сказала Адриенна. – И надеюсь, что вы употребите все средства и как‑нибудь дадите Марселю знать, что мы здесь.
– Ради всего святого, не говорите так громко! – взмолился мушкетер. – Ни одна душа не должна знать, зачем мы прибыли сюда. Чем осторожнее мы примемся за дело, тем больше шансов на успех.
– Да, вы правы, Виктор. Я это обязательно учту, – пообещала Адриенна.
В это время они подошли к городским воротам.
– Вы устали, – сказал Виктор. – Вон, я вижу, гостиница. Там вы сможете отдохнуть. Она для нас подходит еще и потому, что находится на въезде в город, и здесь на нас меньше обратят внимания. Мы снимем две отдельные комнаты, устроимся, а затем сообща обсудим план наших действий.
– Сперва мы должны попытаться найти капрала Тургонеля, – напомнила Адриенна.
– Пока вы будете отдыхать, я пойду в город – искать капрала, хотя от беседы с этим типом не жду особой пользы. Говорят, он грубый и жестокосердный человек.
У входа в гостиницу их встретил хозяин. Он отвесил низкий поклон мушкетеру и повел гостей наверх, где указал Адриенне небольшую комнатку с окном, выходившим на широкую дорогу. Для Виктора подходящей комнаты наверху не нашлось, и он разместился в довольно сносном номере внизу.
Слегка перекусив и почистив дорожное платье, Виктор отправился в город, чтобы попытаться отыскать хоть какой‑нибудь след Марселя.
Адриенне же хозяйка принесла завтрак, и девушка в первый раз за последние дни плотно поела. Отдохнув после завтрака, она почувствовала, как силы мало–помалу возвращаются к ней.
Подойдя к окну, чтобы посмотреть на дорогу, Адриенна увидела у подъезда гостиницы солдат и почему‑то сразу подумала, что это конвойные. По всему было видно, что они собираются в обратный путь – укладывают вещи, выводят из конюшни лошадей.
Адриенна тотчас же вышла из своей комнаты, торопливо спустилась по лестнице в небольшой зал и возле буфета увидела здоровенного, дородного капрала, который только что почал бутылку вина.
– Не вы ли капрал Тургонель? – спросила Адриенна, подходя к нему.
– Ну что ты скажешь! Неужели эта красотка меня знает? – воскликнул капрал с самодовольной усмешкой.
– Вы начальник партии каторжников из Версаля?
– Да–да, моя красавица, это я! – подтвердил он с некоторой гордостью и протянул к ней руку. – А ты – премиленькая, клянусь честью!
– Я следую за вами из самого Парижа! – призналась ему Адриенна. – И наконец‑то нашла вас.
– Так–так… И что же тебе от меня надо, моя маленькая голубка?
– Примите к сердцу мою просьбу, капрал. Среди ваших каторжников находится один, осужденный на это ужасное наказание совершенно безвинно…
– Ну, ваши любовники никогда ни в чем не повинны, это уж известно, – смеясь, перебил ее Тургонель.
– В моем случае – дело совсем иного рода, – сердито сказала Адриенна. – Тот, кого я ищу, действительно не виноват.
– Безвинных на галеры не осуждают, дитя мое, – ответил уже серьезно Тургонель.
Адриенна смягчила тон.
– Он жертва ненависти, интриги, и я надеюсь с вашей помощью хотя бы раз поговорить с ним.
– Но кто же этот каторжник? – спросил Тургонель.
– Его зовут Марсель Сорбон. Он племянник герцога Бофора.
– Племянник герцога? – с удивлением спросил Тургонель. – Так, так… Вероятно, у герцога была причина сослать и…
– Герцог Бофор ненавидит своего племянника! Марсель страдает безвинно!
– Да он уж отстрадал, дитя мое… – вздохнул капрал. – Марсель Сорбон умер!
Адриенна ошеломленно посмотрела на Тургонеля.
– Умер? – одними губами переспросила она.
– Да, его больше нет в живых, – подтвердил капрал.
Такого жестокого удара бедная Адриенна не вынесла и как сноп повалилась на пол.
– Ого! Что с тобой? – удивился Тургонель. – Не будь дурочкой! Так убиваться из‑за каторжника! Глупости! Такая хорошенькая девушка хоть завтра найдет другого…
Тургонель наклонился и хотел было поднять лежавшую в обмороке Адриенну. Но она уже пришла в сознание и оттолкнула руки капрала.
– Как вы смеете! – возмутилась она.
– Ты мне все больше и больше нравишься, девочка! – с широкой улыбкой произнес капрал и опять протянул к Адриенне руки.
Но тут в гостиницу вошел Виктор. Он появился как раз вовремя и увидел, что Тургонель с раскрасневшимся лицом и масляными глазками пытается обнять Адриенну.
– Эй, капрал, что это вы делаете? – строго спросил мушкетер.
Тургонель обернулся и смущенно потупился.
– Я пошутил, господин мушкетер, – пробормотал он. – Эта маленькая дурочка ищет одного каторжника, а его и в живых‑то уж нет.
– Как? Марсель Сорбон умер? – пораженно спросил Виктор.
Адриенна бросилась к нему.
– Я не могу в это поверить! – воскликнула она. – Это было бы слишком ужасно!
– Он умер, – повторил Тургонель. – И если вы приехали от имени герцога, господин мушкетер, то отвезите ему известие, что каторжник Марсель Сорбон находится в царстве мертвых.
– Так он умер в дороге? – спросил Виктор.
Адриенна со страхом смотрела то на него, то на Тургонеля.
– Да, в дороге, господин мушкетер. Он выказал мне сопротивление, и я, по долгу службы, вынужден был убить его.
– Какой изверг! – прошептала Адриенна.
Лицо Виктора омрачилось.
– Вас, капрал, могут привлечь к строгой ответственности, если ваши слова подтвердятся. Но вы пьяны, а пьяный человек не сознает, что говорит.
– Это оскорбление, господин мушкетер! – вскричал рассвирепевший Тургонель. – Я и сам скоро получу офицерский чин! Я не пьян и прошу вас взять свои слова обратно.
– Не делайте из себя посмешище! – с презрением сказал Виктор.
– Вот увидите – я скоро буду офицером! – не унимался Тургонель.
– Когда‑то еще будете… А пока исполняйте свой долг, капрал Тургонель, или я прикажу арестовать вас вашим же конвойным, так как вы пьяны и не повинуетесь старшему по чину! – сурово промолвил Виктор.
– Мы еще встретимся… – проворчал Тургонель.
Пыхтя от злости, он вышел из гостиницы и громко велел своим людям садиться на коней.
– Конечно, следовало бы хорошенько проучить этого мерзавца… – сказал Виктор. – Но я не хочу поднимать шума.
– Я страшно боюсь за Марселя! – призналась Адриенна. – А что если и в самом деле он убил его по дороге?
– Прежде всего мы и должны проверить, правду ли говорит этот бурдюк с вином, – ответил мушкетер. – Вполне вероятно, что герцог дал ему указание не щадить Марселя…
– Вот этого‑то я и боюсь, – откликнулась Адриенна. – А этот капрал как раз подходящая фигура для исполнения приказа герцога.
– Каторжники сданы в тюрьму вчера. Значит, сегодня их наверняка вывели на работу, – стал размышлять Виктор вслух. – А с холма на другой стороне города видна часть территории тюрьмы… Не исключено, что мы увидим каторжников за работой и разглядим среди них Марселя…
– Так и надо сделать! – согласилась Адриенна. – Пойдемте, Виктор. До наступления сумерек еще целый час. Я должна знать истину, какой бы она ни была…
Виктор и Адриенна тотчас отправились через город на другую его окраину и вскоре вышли на дорогу, ведущую на холм. За этим холмом и располагалась тюрьма. Она примыкала к гавани, которая раскинулась внизу огромным полукругом и была занята кораблями.
Адриенна с Виктором поднялись на вершину холма, заросшую оливковыми деревьями и кустарниками. Отсюда обширная, окруженная со всех сторон могучими стенами тюрьма была видна как на ладони. То здесь, то там видны были группы каторжников. До боли в глазах всматривалась Адриенна в их лица и искала Марселя. Она все еще верила, что он жив.
Вдруг Виктор указал ей вниз, на один из бассейнов, где производились работы.
– Вот он! – радостно воскликнул мушкетер. – Должен быть он! Хотя лица я не разглядел, но фигура и движения… Да, это Марсель!
Адриенна посмотрела в указанном направлении и тоже узнала Марселя. Не говоря ни слова, она опустилась на колени, воздела руки к небу, и слезы радости побежали по ее прелестным щекам.
III. ПЕРЧАТКА МАРКИЗЫ
Небольшой дворец, находившийся в Гранд–Трианоне, был построен еще Людовиком XIV для госпожи де Ментенон. Теперь же, по приказу Людовика XV, дворец реставрировали и расширили. Парк с его великолепными деревьями был украшен новыми дорожками, беседками, павильонами и стал излюбленным местом пребывания маркизы де Помпадур, которая часто по вечерам в узком кругу избранных друзей принимала здесь короля.
Приближалась осень, и по желанию Людовика во дворце и парке Трианон был устроен праздник. Весь двор был приглашен на это торжество.
Маркизе де Помпадур все больше и больше нравилась роль некоронованной королевы. Ее тщеславие возросло необычайно. Она постепенно прибрала к рукам короля, и он спокойно смотрел, как маркиза, не спрашивая его, повелевала министрами и постепенно захватывала бразды правления страной. Король искал все новых и новых развлечений и в душе даже радовался, что ему не надо заботиться о государственных делах. А маркиза была настолько же умна, насколько и ловка – она никогда не давала королю возможности ощутить ее влияние на него.
В парке и на террасе дворца Трианон, освещенных бесчисленными свечами, собралось многочисленное нарядное общество. И всякий старался получить доступ ко всемогущей маркизе, напомнить ей о себе и восхититься ее блеском и могуществом. Все знали, что фактически это она управляет государством, что король подчиняется ей во всем. И потому каждый теперь старался присоединиться к толпе счастливцев, озаренных сиянием этой блистательной звезды.
Маркиза не могла скрыть легкой усмешки, замечая в залах дворца, на террасе и в магически иллюминованном парке министров, вельмож, послов, генералов и высокопоставленных дам из древнейших дворянских родов. Как поспешно стекались они сюда со всех сторон, как торопились на праздник маркизы!
Стоя на террасе, маркиза разговаривала с графиней д'Альмирон. Но вот она заметила поднимавшегося по ступеням Шуазеля. Он явно искал глазами ее. Маркиза сказала несколько любезных слов графине и отошла. Шуазель тотчас воспользовался этим, чтобы завязать разговор с маркизой.
– Вы подошли, полковник Шуазель, чтобы проститься со мной, не так ли? – спросила она с пленительной улыбкой.
– Так точно, я пришел проститься, маркиза.
– Да, я уже знаю, что его величество оказал вам милость перед вашим отъездом в действующую армию, – с прежней улыбкой продолжала маркиза.
– И я знаю, что этим я обязан маркизе… – прибавил полковник Шуазель с глубоким поклоном.
– Рано или поздно вам представится случай отплатить мне, полковник… – сказала маркиза. – Вы, вероятно, еще помните наш разговор… Я уверена, что вам предстоит великое будущее… Итак, к делу, полковник! Дерзайте! Я буду ждать вашего возвращения и надеюсь, что наши мечты скоро осуществятся.
– Ваши слова будут сопровождать меня всюду, маркиза. Я отправляюсь на поле брани с надеждой найти дорогу к славе и возвышению и далеко пройти по ней! – ответил Шуазель.
– Ваше честолюбие поведет вас прямо к солнцу! – засмеялась маркиза. – Вы хотите взлететь, подобно орлу, Шуазель. И я искренне желаю вам счастья и успеха. Но не забывайте – чем выше поднялся человек, тем ужаснее для него опасность падения.
– Это если у него на высоте закружится голова, – прибавил Шуазель. – Но за себя я не боюсь! Я отказался от любви с тех пор, как вы внушили мне, что человек, решивший возвыситься, должен во имя славы и почестей пожертвовать даже любовью. Любовь, говорили вы, есть только препятствие на пути к возвышению.
– Поверьте, я от души радуюсь, что способствовала достижению ваших целей, полковник! Я уверена, что вы, с вашей волей, с вашим мужеством и умом, далеко пойдете. А когда возвратитесь ко двору, мне доставит удовольствие приветствовать в вас союзника, который вместе со мной начинал свою карьеру.
В это время король, проходя по парку со своей свитой, вдруг увидел на площадке перед террасой герцога Бофора, с которым не виделся со времени его путешествия в Италию на поиски сокровищ.
Бофор возвратился в Версаль только накануне праздника и потому не получил приглашения на него. Однако он нашел уместным явиться сюда и без приглашения. Ведь сам король в доверительных разговорах называл его, Бофора, двоюродным братом, и герцог знал, что при дворе нет больше никого, равного ему по влиянию на короля. В своей кичливости герцог называл себя правой рукой короля. Даже министры и другие государственные мужи относились к герцогу с подобострастием.
– Добро пожаловать, кузен! – воскликнул король, протягивая герцогу руку. – Когда вы прибыли?
– Вчера, ваше величество, точнее, сегодня утром, в четыре часа, – ответил герцог Бофор. – Это было продолжительное и трудное путешествие.
– Рад, что вы опять здесь, кузен!
– Я прибыл сюда не по приглашению маркизы де Помпадур… – со значением произнес герцог.
– Вы для меня всегда приятный гость, герцог, а потому и желанный гость маркизы, – возразил король.
Герцог почтительно поклонился.
– Я часто вспоминаю о вашей затее с водолазом, кузен. Вы вернулись из Италии. Так что же, нашли вы там ваши сокровища? – с живым любопытством спросил Людовик.
– Полная неудача, ваше величество… – глухим голосом неохотно ответил Бофор.
– Так вы не нашли вашего золота?
– Нет, ваше величество.
– Я должен признаться, герцог, что вообще сомневался в успехе вашего предприятия, – сказал король. – С вашей стороны это был слишком поспешный шаг. Доверить реке, да еще в чужой стране, такие сокровища! Причем – золотые монеты! Наверняка вода за столь длительное время разрушила сундуки и частью рассеяла, а частью истерла эти монеты… Итак, вы не нашли своего золота… А что же ваш водолаз?
– Все было напрасно, ваше величество. Много дней я провел на берегу реки, жертвовал всем, чтобы добыть золото, но – увы…
– Стало быть, ваши богатства потеряны навсегда?
– Я опасаюсь, что они попали в чужие руки. Кто‑нибудь случайно узнал о том, что они находятся на дне реки, и достал их. Я вполне уверен в этом, так как ни один фут речного дна не остался неисследованным. Но все средства, которые я использовал, не дали никакого результата.
– Но кто же мог узнать о ваших сокровищах? – с сомнением в голосе спросил король.
– О них мог узнать Марсель Сорбон.
– Марсель Сорбон? – переспросил король, подходя с герцогом к террасе. – Так вы еще не знаете всего случившегося, герцог…
Бофор пытливо глянул на короля.
– Я повторяю, ваше величество, что только ранним утром прибыл в Версаль, – напомнил герцог.
– Марселя Сорбона больше нет в живых… – произнес король подавленно.
Выражение глубокого удовлетворения появилось на мгновение на лице герцога.
– Он умер? – безразличным тоном спросил Бофор.
– Я так и не увидел Марселя живым, герцог, – печальным голосом продолжал Людовик. – Мое заветное желание оказалось неисполненным. Мне было дано увидеть его лишь мертвым…
– Я уже давно, ваше величество, хотел уберечь вас от этого тягостного воспоминания, – отважился сказать Бофор. – Я называл Марселя мертвым и тогда, когда он был еще жив, – чтобы только вы забыли о нем.
– Это было несправедливо, кузен! – воскликнул король. – Да, все это прошло, все миновало… И у меня ничего не осталось от того отдаленного времени, кроме воспоминаний…
"Итак, капрал Тургонель сдержал свое слово! Марсель мертв!" – Герцог Бофор несказанно обрадовался этому известию. Оно внушало ему уверенность, что он больше не увидит ненавистного ему незаконнорожденного. Да и король навсегда успокоен и умиротворен, так как знает, что его сын переселился в мир иной…
Тем временем Людовик и Бофор поднялись по ступенькам террасы. На верхней площадке их встретила маркиза, которая только что отпустила Шуазеля.