Кадишон уже собралась вновь заговорить и объяснить друзьям, как, не подвергая себя риску, можно исследовать руины, в которых, по ее утверждению, прятались бандиты, но тут в обеденном зале, где собрались все наши герои, произошло нечто пугающее: сначала вдруг раздался идущий откуда-то из-под земли грохот, затем кто-то застонал.
– Что это? – воскликнули молодые люди, обеспокоенно переглядываясь друг с другом.
Они ужинали в том же обеденном зале, который мы, по случаю, уже описывали, рассказывая о доме на улице Тан-Пассе, где поселились Мэн-Арди и Коарассы, да так там и остались. Нам уже известно, что стены этого зала были увешаны самым разнообразным оружием.
Танкред вскочил первым и бросился вперед, чтобы схватить шпагу или пистолет. Его примеру последовали и друзья.
Кадишон тоже встала. Лицо ее побледнело, в глазах застыла тревога, она внимательно посмотрела по сторонам. По всему было видно, что в груди молодой дамы билось храброе сердце – она даже не дрогнула.
– Господа, – тихо прошептала она, – за нами следили, они послали за нами шпиона.
– Полно вам!
Мрачные стоны зазвучали громче и вдруг, будто по какому-то невообразимому сигналу, в одночасье погасли все свечи.
Теперь Танкреда, его друзей и молодую даму окружал кромешный мрак.
Надо сказать, в этот момент в голове Мэн-Арди зародилось подозрение.
– А что если эта Кадишон – всего лишь инструмент в руках бандитов?
Он ощупью подошел к соседу, которым оказался Мальбесан, и сказал: – Мой дорогой друг, подойдите к нашей даме и не отпускайте ее от себя ни на шаг.
А вслух добавил:
– Бюдо, вы охраняете парадный вход. Вам, Кастерак, я поручаю дверь в оружейную комнату. Сент-Элена я даю в подмогу Бюдо. Мальбесан, полагаю, уже занял свой пост.
– Так точно, – ответил молодой человек.
– Что касается меня, то я высеку огонь.
Наступила тишина, слышались лишь удары железа о камень. Танкред старался изо всех сил, но трут, по-видимому, отсырел и зажечь его никак не удавалось.
– Ха! Такое ощущение, что меня кто-то заколдовал, – сказал вслух молодой человек.
– Очень даже может быть, – ответил мужской голос, не принадлежавший ни Кастераку, ни Бюдо, ни Сент-Элену, ни Мальбесану.
– Кто здесь? – спросил Танкред.
Но в этот момент трут соизволил воспламениться, и несколько мгновений спустя вновь вспыхнул свет.
С того момента, когда погасли свечи, в обеденном зале ничего не изменилось.
Только из угла доносились крики ночного пернатого хищника.
Все быстро повернулись в ту сторону, откуда исходил шум, и, к своему глубочайшему изумлению, увидели, что на посудном шкафу сидят четыре совы.
– Что это значит? – спросил Танкред.
– Все очень просто, – сказал Кастерак.
– Как это "просто"?
– В наше отсутствие кто-то из друзей сыграл злую шутку, принес сюда этих мерзких птиц и выпустил их в обеденном зале. Поначалу совы, напуганные светом, вели себя спокойно.
Танкред с сомнением покачал головой.
– Затем, услышав наш монотонный разговор, от которого, как вы знаете, все певчие птицы тут же оживляются, стали издавать своеобразные крики, – продолжал Кастерак. – Мы же, пребывая в состоянии духа, навеянном разговором о привидениях и ворах, приняли их за стоны.
– А свечи?
– Это и того проще. Совы, подобно всем остальным птицам, полетели на свет, опустились на стол и своими мощными крыльями потушили свет.
– Не очень-то я верю этому вашему объяснению, господин де Кастерак.
– Почему?
– Боже мой! Да потому, сударь, что опасаюсь совершенно другого.
– Это совы оставили в моей тарелке письмо? – спросил Мэн-Арди.
– Письмо? – переспросил Бюдо.
– Да, письмо, адресованное мне и написанное самой изящной в мире рукой.
– Эге, дело принимает более серьезный оборот.
– Если, конечно же, это не мадам продолжает свои шутки после костюмированного бала, о чем я только что говорил…
– Я! Я! – воскликнула Кадишон. – Неужели вы не видите, что происходящее напугало меня намного больше, чем вас? Я вижу в этом руку человека, внушающего мне страх.
– Впрочем, мой дорогой Танкред, давайте лучше читать, – сказал Кастерак.
Тот сломал печать и вслух прочел следующее:
"Господин Танкред де Мэн-Арди напрасно не верит в привидения. Только что у него была возможность убедиться – они могут заявлять о себе, когда посчитают необходимым. Если бы господин де Мэн-Арди вознамерился сегодня же отправиться к Совиной башне, те же самые привидения получили бы неподдельное удовольствие оказать ему достойный прием и устроить в честь такого гостя дьявольский праздник".
– Подписи нет, – добавил Танкред.
– Полно вам, над нами просто кто-то подшутил.
– Наверное, какой-нибудь слуга, услышав, о чем мы здесь говорим, решил позабавиться…
– Вы заблуждаетесь, – резко оборвала его Бланш Гранкер. – Это письмо прислала банда Андюса. Они не только посмеялись над нами, но и бросили вызов.
– Вызов! – гордо вскинул голову Танкред.
– Неужели вы сами не видите?
– Вызов! Мне, нам? В таком случае я отправляюсь к Совиной башне.
– Ах-ах-ах! – заметил Мальбесан. – И вы еще обвиняете меня, что я слишком пылок и поддаюсь первому порыву.
– Танкред, прошу вас, давайте успокоимся, насколько это возможно, – сказал Кастерак. – Сколько в доме слуг?
– Трое.
– Кто они?
– Мой камердинер, кухарка и девушка, которая ей помогает.
– Их нужно позвать сюда.
– Хорошо.
Перед этим Танкред, не желая заставлять слуг ждать, велел им накрыть стол и сказал, что за ужином молодые люди справятся сами.
После чего посоветовал ложиться спать и не удивляться, если до их слуха будут доноситься голоса тех, кто соберется за столом.
Поэтому он подошел к веревочке колокольчика, дернул за нее, и по дому тут же покатилась громкая трель.
Но напрасно он трезвонил, на его зов так никто и не явился.
– Этот негодник Батистен, должно быть, спит беспробудным сном.
Танкред вновь дернул за веревочку – и вновь без успеха.
– Даже если бы Батист спал без задних ног и был глухой, как тетеря, после того шума, который вы наделали, он бы обязательно проснулся.
– Что вы хотите этим сказать?
– Если он не просыпается, значит, его нет.
– Как это?
– Но, дорогой мой, это же ясно, как день.
– Надо проверить.
Мэн-Арди поднялся и направился к двери.
– Танкред, – обратился к нему Кастерак, – не ходите один, после всего произошедшего нам лучше пойти вдвоем.
И двое молодых людей проворно поднялись в спальню Батистена.
Постель даже не была разобрана.
– Ну, что я вам говорил? – сказал Кастерак.
– И что вы об этом думаете?
– Полагаю, ваш камердинер сказал себе: "Господин отправился на бал-маскарад, вернется поздно, и я ему не понадоблюсь. Он велел мне ложиться спать, но какое ему дело до того, сплю я или нет! Мне тоже хочется поразвлечься. Если вернусь до рассвета, господин ничего даже не заметит".
– Очень даже возможно, – сказал Танкред. – Беда лишь в том, что я премилым образом вышвырну его за дверь.
– И правильно сделаете.
– А теперь давайте наведаемся к кухарке, – продолжал Мэн-Арди.
– Неужели вы намереваетесь вломиться в невинную обитель, в которой она скрывает свои дородные прелести?
– Не терзаясь ни опасениями, ни угрызениями совести, – ответил Танкред.
С этими словами молодой человек открыл дверь комнаты кухарки.
– Урсула, – позвал он, переступая порог.
Но даже не закончил фразу – в этом не было смысла. Урсулы, как и камердинера, не было.
– Вот так! – воскликнул Кастерак. – Сначала один, теперь вторая.
– Я не могу прийти в себя от удивления, – сказал Танкред. – Эта женщина очень набожна и безропотна. Чтобы куда-нибудь уйти, она всегда спрашивает у меня разрешения. Мне трудно представить, что…
– Ей подал дурной пример камердинер.
– Ну да! – воскликнул Танкред. – Но ее постель разобрана.
– Не более чем умелая мера предосторожности.
– Более того, она даже теплая. Урсула лежала в ней еще двадцать минут назад.
– Верно! – ответил Кастерак, обретая былую серьезность.
– Не знаю почему, но у меня на душе тревожно, – промолвил Танкред. – Теперь давайте заглянем в комнату Маринетты.
Танкред, а за ним и Кастерак поднялись еще одним этажом выше. Но, оказавшись на лестничной площадке, Мэн-Арди застыл, как вкопанный.
– Что там?
– Дверь спальни Маринетты открыта.
– Боже праведный!
И они поспешно вбежали в комнату.
– Здесь постель тоже разобрана.
– И теплая, – поддержал его Гонтран.
– Но простынь и одеяло смяты.
– Да, как будто… Послушайте, мой дорогой, все ваши слуги отправились провести вечер с друзьями. Ничего другого просто быть не может. Правда, тем самым они оставили ваш дом без присмотра.
– Помолчите. Маринетт никогда не выходит из дому без моего согласия.
– Сколько ей лет?
– Шестнадцать.
– Знаете, мой дорогой друг, никогда не говорите о шестнадцатилетней девушке, что она не может сделать то или это.
Танкред оставил без ответа эту тираду, несколько претенциозную, и продолжил поиски.
– Смотрите! Эта косынка вчера была на ней. Она вся измята!
– Эге! – произнес в свою очередь Гонтрат. – Здесь есть кое-что гораздо более серьезное.
– Что еще?
– И более пугающее. Вот, взгляните на белую мраморную доску этого комода.
– Где?
– Да вот же, красное пятно.
– Это кровь, да простит меня Бог!
– В самом деле кровь, – повторил Гонтран.
– А здесь клок вырванных белокурых волос. Здесь произошло что-то ужасное.
– А этот негодник Батистен, которого не оказалось на месте!
– Будем искать дальше!
– Вот здесь, на лестнице, еще одна капелька крови.
– По всей видимости, их похитили, – продолжал Танкред.
– Кто?
– Как "кто"? Бандиты, которые посмеялись над нами и бросили мне вызов.
– Пожалуй. Здесь, должно быть, разыгралось настоящее сражение. Своими окровавленными руками несчастное дитя хваталось за каждый металлический прут перил, следы идут до самого низа.
– Это ужасно, – произнес Танкред. – Вы никогда не видели эту девушку?
– Нет.
– Она само очарование. Шестнадцать лет, белокура, восхитительна. Ее внешняя простота не в состоянии кого-либо обмануть. Родители доверили ее Урсуле. Лишь бы эти мерзавцы ее не убили.
– В сложившихся обстоятельствах ей, может быть, лучше было бы умереть, чем…
Договорить Кастерак не успел.
Из дровяного сарая донесся глухой стон.
– Кто там? – гневным голосом молвил Танкред.
Стон стал громче.
– Голос женский, – заметил Гонтран.
– Это вы, Маринетта? – вновь спросил Мэн-Арди.
– Господин! Это господин! – закричала толстая полуодетая женщина, выходя из-за штабеля дров.
– Урсула, – произнес Танкред.
– Господин, спасите меня! – закричала кухарка, охваченная неописуемым ужасом. – Спасите нас.
– Что вы здесь делаете?
Каждое слово несчастной Урсуле давалось с огромным трудом.
– Где Маринетта? Что вы сделали с Маринеттой?
– Ох, господин! – наконец воскликнула кухарка. – Это ужасно.
– Что? Что? Говорите же!
– Их было по меньшей мере два десятка. Чудовища. Один из них ходил без ног. Какой ужас…
– Как по-вашему, кто они?
– Как "кто", господин? Демоны, дьяволы собственной персоной.
– У вас помутился разум.
– Ах! Если бы вы сами видели их черные лица.
– А Маринетта?
– И то правда! Маринетта! Ах! – запричитала несчастная женщина. – Они увели ее с собой.
– Увели с собой!
– Да, я слышала пронзительные крики, но они быстро смолкли.
– Ей заткнули кляпом рот, – заметил Кастерак.
– Больше вам ничего не известно? – спросил Урсулу Танкред, по-видимому, не желавший терять времени.
– Нет. То есть…
– Этих бандитов нужно догнать.
– Бандитов! – повторила кухарка. – Но господин! Это привидения, призраки!
– Вы от меня отстанете наконец?
– Но я их видела. У одного из них были крылья летучей мыши, настолько большие, что даже доставали до потолка. Другие были толстые и упитанные, со звериными мордами. Они танцевали вокруг меня. А убегая, я увидела, что их тела просвечивают.
– Да-да! Они замечательно разыграли эту комедию, – сказал Танкред. – Урсула, оденьтесь, накиньте быстрее что-нибудь на плечи и приходите к нам в обеденный зал.
Кухарка повиновалась, мелко стуча зубами от ужаса, который ее так и не отпустил.
По лестнице они спускались втроем – Танкред впереди, его друг сзади, Урсула между ними.
Оказавшись в коридоре, ведущем к выходу, они увидели на двери что-то белое.
Танкред подошел ближе.
– Эге, – сказал он, – мы стали жертвами самого дерзкого за все последнее время нападения.
– Что там? – спросил Гонтран.
– Новое доказательство наглости бандитов.
– Еще одно?
Танкред поднял подсвечник и сказал:
– Вот, читайте.
Кастерак, в свою очередь, тоже подошел ближе.
В деревянной двери торчал кинжал с белой рукояткой, больше похожий на драгоценную безделушку, чем на оружие. Им был пришпилен листок бумаги, на котором красивым, решительным почерком было написано: "Повелитель Монкрабо еще раз приглашает господина де Мэн-Арди с друзьями оказать ему честь и посетить замок Совиной башни. Господину де Мэн-Арди позволяется привести с собой всю полицию Бордо. Скорее всего, там ему расскажут, что стало с его юной служанкой".
– Какая наглость! Это уже чересчур.
– Неужели мы не накажем этих мерзавцев? – воскликнул Кастерак. – В конце концов, они не страшнее полудюжины медведей гризли, а мне не раз доводилось сталкиваться лицом к лицу с этими хищниками, из которых в живых не осталось ни одного.
– Пойдемте обратно в обеденный зал.
Когда они вновь присоединились к Кадишон и друзьям, слово опять взял Танкред.
– Господа, мадам Гранкер не ошиблась. Нас выследили или предали. С уверенностью можно сказать лишь то, что безногий со своей бандой был здесь. Нет никаких сомнений, что именно он каким-то необъяснимым для нас пока образом задул свечи и выпустил в этот зал четырех ночных пернатых хищников.
– Вы в этом уверены?
– К сожалению, да. Он много чего натворил и даже совершил преступление.
– Преступление! – хором повторили четыре голоса.
– Да. Эти негодяи вытащили мою юную служанку из постели и, несмотря на ее сопротивление, очевидные следы которого остались наверху, увели с собой.
Четверо молодых людей только тихо охнули в приступе ярости.
– Чтобы справиться с Мариеттой, они, должно быть, жестоко ее избили, ведь мы видели капельки крови на лестнице.
– Но как они сюда проникли? Ведь ваш дом выстроен, как крепость!
– Ключи есть только у одного человека – Батистена, – ответил Танкред. – Либо мерзавцы его убили, либо он их сообщник.
– И что теперь делать?
– Как это "что делать"? Вооружимся и бросимся за этими бандитами в погоню. А по пути предупредим жандармов.
– Жандармы против них – скверное средство, – сказала Кадишон.
– Почему?
– Они их не боятся.
– Думаю, мадам, что ваше отношение к этим бандитам строится на предрассудках: поверьте, если они не боятся жандармов, то и те в свою очередь тоже не испытывают перед ними страха. И если предстоит вступить с ними в схватку, решительных людей со стороны стражей закона будет намного больше, чем со стороны негодяев, зашедших так далеко в своей дерзости и наглости. К тому же все это вопрос численности. При необходимости мы соберем и две сотни человек, но одолеем злодеев. Где это видано, чтобы в середине XIX века, во Франции, в четырех лье от города со стотысячным населением горстка бандитов противостояла силам правопорядка всего департамента.
– Сударь, я ни на минуту не сомневаюсь в храбрости и рвении жандармов, – сказала Кадишон. – Я лишь боюсь, что разбойники сумеют уйти от преследования. К тому же, если они так настойчиво вас к себе приглашают, значит, не намерены никого дожидаться.
– Но мы по меньшей мере должны все выяснить, – сказал Кастерак.
И Танкред с друзьями решили безотлагательно сообщить в полицию о произошедшем.
Не сказав ни слова Кадишон, которую проводили домой, Мэн-Арди в своем рвении дошел до того, что даже рассказал комиссару, а затем и королевскому прокурору все, что узнал об Андюсе и его банде.
Но его рассказ выглядел настолько необычно, что королевский прокурор встретил откровения молодого человека недоверчивой улыбкой.
– Сударь, – сказал он, – вам наверняка все это привиделось…
– Как "привиделось"?
– В результате какой-нибудь галлюцинации.
– Сударь, вы забываете, что я был не один.
– Верно, но согласитесь, что, поскольку вам никто не причинил зла, вы вполне могли стать жертвой недостойного розыгрыша.
– Сначала я и сам так подумал, – ответил на это Танкред, – но мою юную служанку похитили, а в ее комнате мы обнаружили капельки крови.
– Капельки крови! – повторил судейский чиновник, к которому тут же вернулась вся его серьезность.
– Да, сударь.
– И эта юная девушка исчезла?
– По всей видимости, после отчаянной борьбы, поскольку на каждом шагу мы встречали следы ожесточенного сопротивления.
– Ну хорошо, сударь, я прикажу трем десяткам людей немедленно выступить в Бореш.
– Мы сможем поехать вместе с ними?
– Не вижу препятствий. Даже напротив, поскольку один из вас хорошо знает здешние края, он может дать ценные указания.
– Так оно и есть.
Когда три десятка конных жандармов в сопровождении Мэн-Арди и его друзей, тоже верхом на лошадях, проехали по мосту, чтобы во весь опор помчаться в Бореш, время было уже позднее.
День выдался скверный. Бордо окутывал холодный, густой туман, с приближением ночи грозивший сгуститься еще больше.
Когда небольшой эскадрон миновал Бастиду и оказался за городом, из-за тумана все в глазах всадников приняло серые, бесформенные очертания. Уже в двадцати шагах перед собой нельзя было ничего разглядеть и стражи закона, молча ехавшие друг за другом, не видели даже офицера, разговаривавшего с Кастераком, Бюдо и Мальбесаном.
– В таком тумане мы практически лишены шансов на успех, – сказал командир жандармов. – Ничто не в состоянии лучше сыграть на руку бандитам, чем такая погода.
Мэн-Арди это прекрасно понимал, но его гнали вперед ярость, жгучее стремление немедленно отомстить, но главное – пылкое желание вырвать Маринетту из рук этих монстров.
Жандармы взяли с собой юного агента полиции, ловкость и умение которого, проявленные им в предыдущих делах, могли оказаться очень полезными.
Когда Кенсак остался позади и половина пути была преодолена, периодически стали раздаваться условленные крики, на которые жандармы сначала не обратили никакого внимания.
Но по мере приближения к Борешу совиное уханье вокруг них стало слышаться слишком уж часто.