- Прости меня и ты, Буало, за небольшую уловку, допущенную по отношению к тебе. Если честно, то вызвал я тебя к себе в первую очередь именно по этому делу, а уж потом мы продолжили бы разговор о твоей помолвке с мадемуазель Сильвией д'Эстель. Кстати, ты абсолютно прав, от мужчины женитьба никогда и никуда не денется, лишь бы у него было к этому желание, - он по-отечески потрепал собеседника по плечу. - А теперь о главном. Я клянусь, что все рассказанное мною здесь и сейчас является истинной правдой. Остальные два вопроса я предлагаю разрешить тебе самому, если, конечно, ты согласишься послужить на благо Франции.
- Я готов приступить к делу хоть сегодня, - Буало привстал с дивана, его правая рука непроизвольно коснулась эфеса шпаги, Но тут же тонкие черты лица покривились от досадной мысли: - Если бы нащупать хотя бы маленькую зацепку, определиться, с чего следует начать, а потом дело само начнет раскручиваться, как клубок шерстяных ниток, которым заигрался маленький тигренок.
Дядя вскинул подбородок, одобрительно прищурился на племянника.
- Как хорошо ты сейчас сравнил себя с маленьким тигренком, - с уважением сказал он. - Если бы ты упомянул про котенка, то я прекратил бы наш диалог, потому что он превратился бы в ненужный поток слов.
- Дядя, не тяни этого тигренка за хвост, наверняка ты что-то знаешь еще, - воскликнул Буало, нетерпеливо пристукивая концом ножен по дубовому паркету.
- До меня дошли только слухи, и ничего более.
- Я готов выслушать и их.
- Тогда вот тебе мой первый совет. Начни с месье Месмезона. Наверняка он знает о Софи больше, нежели твой неловкий дядя, потому что кардинальскую цепь с медальоном девушка решилась доверить именно ему, а не мне, хотя я первым оказался на ее пути.
- Это дельная мысль, - согласился Буало. - Каким будет второй совет?
- Я слышал, что раритет за баснословную сумму приобрел какой-то швед с рыцарскими корнями. Он якобы решил возродить былую славу воинов-викингов и хочет создать в Стокгольме музей воинских трофеев.
- Тогда почему бы нам не обратиться к этому шведу напрямую и не выкупить у него реликвии?
- Потому что дело обстоит более серьезно, чем мы думаем. И вот тебе простой пример - разве кто-то догадывался, что у обыкновенного владельца постоялого двора хранятся редчайшие сокровища, не имеющие цены? Точно так же и со шведом, про которого я упомянул. Это всего лишь слухи, требующие основательного подтверждения. Может быть тот разбойник только подстраивался под него, сам являясь представителем другой нации. Именно об этом мы с тобой ведем сейчас речь.
- Я знаю, что прежде чем приступить к распутыванию клубка, надо найти конец нити, но мне хочется докопаться до истины. Вернемся к гипотезе о викинге, допустим, что дело обстоит действительно так, и посмотрим на проблему с другой стороны. Цепь с шеи французского кардинала не может быть военным трофеем, она не добыта в бою, а выкрадена из резиденции нашего короля в Лувре, - пылко возразил Буало. - Выставлять ее в общественном месте означает обесчестить свое имя и свою страну.
- Дорогой мой племянник, многие мировые музеи с оружейными палатами при них кичатся именно такими экспонатами и не считают для себя это зазорным, - осадил родственника сановник. - Дело не в том, каким образом французская реликвия попала к шведам и где она будет храниться, а в том, как вернуть ее обратно. Думаю, что начинать нужно с месье Месмезона, и уже от него пройти весь путь до того самого места в России, где живет терской казак, увезший нашу родственницу.
- Почему? До Швеции, где спрятался тот самый викинг, намного ближе. Все-таки здесь цивилизованная Европа, можно договориться быстрее. А в России обитают люди, повадками больше похожие на медведей.
- Есть отличная русская поговорка: подальше положишь - поближе возьмешь. Повторяю, о рыцаре-викинге нам ничего не известно, а о казаке мы знаем, что он терской. Где живут терские казаки, знает каждый русский, как каждый француз осведомлен о месте постоянного пребывания гасконцев. Я уверен, что ни один швед не выдаст тайны, обладателем которой он стал, в первую очередь из-за патриотических убеждений, а мадемуазель Софи, если она жива и создала с казаком семью, с радостью пойдет навстречу тебе, опять же из тех патриотических соображений. Не исключено, что казак и был тем самым инициатором ограбления господина Месмезона, посчитав справедливым вернуть себе сокровища, отданные ему Софи, естественно, не предупредив об этом свою спутницу. Возвратить обязательно, пусть и разбойным путем, ведь добывал их наверняка он, а не Софи.
- Вполне возможный ход, если учесть, что все представители менее цивилизованных наций весьма изворотливы.
- Выражаю удовлетворение твоей сообразительностью, - похмыкал в усы дядя.
- Теперь я понял тебя, прости меня за торопливость.
- И последнее. Ты имеешь право рассчитывать на меня в полной мере. Это означает, что я не только возьму на себя все расходы, связанные с поисками сокровищ, но и выделю помощников, чтобы в дороге ты ощущал себя в безопасности.
- Спасибо, дядя, с деньгами у меня всегда было туговато, а вот от помощников я бы отказался, - племянник упрямо качнул волнами каштановых волос. - Я привык рассчитывать только на свои силы, да и согласись, чем больше людей будут заниматься этим делом, тем меньше возможностей сохранить его в тайне.
- Я рад, что у тебя светлая голова. А теперь скажи мне, следует ли расценивать твои рассуждения как согласие взяться за это непростое дело?
- И как можно скорее, а еще лучше немедленно. Осталась лишь маленькая деталь.
- Какая же?
- Как выглядит цепь, принадлежавшая кардиналу, алмаз из короны короля Людовика Шестнадцатого и алмазное ожерелье работы итальянца Пазолини? Про остальное можно не упоминать, другие раритеты не столь значительны.
- Ты не прав, Буало, - не согласился импозантный господин. - Если изделию присвоили звание раритета, оно механически становится в один ряд с уникальными мировыми редкостями. - Извини, я неправильно выразился, - поправился собеседник. - Я хотел всего лишь попросить тебя, чтобы ты сориентировал меня прежде всего на предметы главные из перечисленных тобой, похищенных у корчмаря казаком с его невестой Софи. - Я тебя понял и постараюсь описать эти изделия. Кардинальская цепь состоит как бы из орденов, или, если попроще, из крупных брошей, какая, к примеру, сверкает на груди у нашей консьержки Франсуазы по случаю твоего приезда. Только украшена она не фальшивыми драгоценностями, а настоящими, по десятку карат в каждом камне. Весит она не меньше двух с половиной фунтов чистого золота, по всей ее длине идут надписи церковного содержания. Медальон отделан драгоценными камнями, он ажурный, с ликом святого в овальной рамочке, тоже золотой и тоже с надписями "Бог хранит Францию" на лицевой стороне и "Власть Господа беспредельна" - на тыльной. Алмаз из короны несчастного короля Людовика Шестнадцатого весом в пятьдесят шесть карат, он глубокого синеватого цвета, исходящего как бы изнутри его. Камень оправлен в сеть мелкой вязки из высокопробного серебра, величиной он с небольшое голубиное яйцо. Ожерелье Пазолини, к сожалению, никто из наших современников воочию не видел, но по рассказам прежних очевидцев можно догадаться, что изделие это красоты необыкновенной и пройти мимо него вряд ли бы кто сумел.
- Ну что же, в остальном я постараюсь разобраться сам, если удача повернется ко мне лицом и удастся отыскать сокровища в чужих краях.
- В твоем успехе, дорогой мой мальчик, я почти не сомневаюсь, желаю тебе только одного - удачи.
Под глазами у хозяина кабинета разбежались благодушные морщинки, с облегчением откинувшись на спинку дивана, он разгладил пальцами седые усы, затем, помолчав некоторое время, приготовился перевести разговор на другую тему, отодвинутую на второй план с самого начала диалога с молодым человеком.
- Один из вопросов мы решили, теперь можем заняться обсуждением твоей помолвки с прекрасной представительницей рода д'Эстель, мадемуазель Сильвией.
Буало, занятый своими мыслями, ответил не сразу:
- Нельзя ли перенести этот ни к чему не обязывающий обряд на более поздний срок?
- Нет проблем, - как-то очень уж легко согласился хозяин кабинета. - Тогда сегодня вечером мы устроим обычную встречу представителей высшего света нашего городка, а разговор о ваших с Сильвией отношениях отложим на будущее. Тем более что я ничего не говорил по этому поводу главе семьи д'Эстель, а напомнил ему лишь об очередном званом ужине.
- Отлично, дядя, с твоего и тетушкиного благословения завтра с утра я пускаюсь на поиски сокровищ. Я уверен в том, что они должны принадлежать Франции, - легко поднялся с дивана стройный молодой человек. - Пусть в этом благородном деле мне сопутствует везение.
- Не хотелось бы тебя огорчать, дорогой мой племянник, но моя супруга, а твоя тетушка как раз против твоей поездки, скажем прямо, в неизвестность. Она до сих пор не может забыть русских солдат, бешено скакавших на диких лошадях по улицам нашего городка.
- Я понимаю ее, дядя. Она всегда была впечатлительной, - с грустью развел руками Буало. - Но решение принято, утром вы меня здесь уже не застанете.
- Мы будем за тебя молиться.
Глава третья
Ровно через неделю после гибели казаков в схватке с абреками в станице Стодеревской произошел случай, снова основательно встряхнувший всех ее жителей. В воскресенье к лавке армянина подъехали два мирных чеченца, которые от не мирных отличались лишь тем, что старались не красить ни ногтей, ни усов с бородами, хотя оружия навешивали на себя не меньше. По внешнему виду приезжие походили на обыкновенных горцев, не имевших возможности купить новые бешметы и поменять обтерханные кушаки. Но по орлиному взгляду и гордой посадке голов можно было предположить, что родословная их выглядит куда весомее. Впрочем, чеченцы с правого берега Терека как на подбор имели вид непокорных воинов-джигитов.
Накупив продуктов, соли и серников, они подошли к казакам, потягивавшим на небольшой площади перед лавкой татарскую бузу и чихирь, и завели с ними ничего не значащий разговор. Свободные от службы станичники расселись на скамейках и обсуждали насущные проблемы, в основном сводившиеся к одному - когда русские власти доберутся до имама Шамиля и прищемят ему хвост. Из разговора выходило, что царю это не выгодно, иначе верховного муллу давно бы вздернули на первой раине, а собранное им войско включили бы в состав русской армии и послали бы на турка вместе с другими частями.
- Почему не выгодно? - не соглашался казак со шрамом через все лицо. - Если бы Шамиля словили, то на правом берегу Терека давно бы наступила тишь, гладь, да Божья благодать. Как у нас за спиной - от черкесской Пятигорской аж до самого адыгейского Армавира даже степная мышь пищит по приказу терского с кубанским атаманов.
- Ты не путай ишачий хрен со своим. Равнинные черкесы с кабардинцами - те же татарцы с черемисами, их придушили, они и лапки кверху, лишь бы кусок был посытнее, - пытался втолковать ему истину его товарищ, тоже основательно посеченный клинками. - А чеченцы с дагестанцами как бирюки, их прикармливают, а они все равно в горы смотрят. Выходит, когда они объединенные, то их видно и они менее опасны, а если лишить головы, то они гадюками расползутся по всему Кавказу. А кому интересно, чтобы из каждой сакли ему в спину стреляли. Потому и надо приручить их, как тех черкесов, чтобы к царским ногам подползали сами.
- Эти никогда не подползут, истинные бирюки.
- То-то и оно, что людьми их назвать трудно.
Заметив подходивших чеченцев, казаки переглянулись и замолчали. Хотя мирные горцы и считались союзниками в Кавказской войне, веры им не было никакой.
- Здорово дневали, станичники, - на казачий лад поздоровались джигиты.
- Слава Богу, - откликнулись те, с мимолетного взгляда определяя, что из себя представляли подошедшие горцы.
- Слыхали, турецкий Трабзон уж пал, паша отвел свои войска за Гюмюшхане?
- Гюмю… это… хане-хренане, - сплюнул под ноги седоусый станичник. - Воины они и впрямь великие, эти башибузуки в просторных штанах. Били мы их и будем лупить! Ходят в тех шалварах, будто они туда наложили,
- Таскают между ногами лишнюю материю, как те овцы овечьи курдюки. Тьфу, срамная нация, - поддержал его сосед. - Переиначили греческую землю на турецкий лад и думают, что стали правителями всего мира.
- Если бы тот паша освободил путь сразу до Средиземного моря, тогда и ему было бы лучше, и нам приятней, - под общий хохот покривил щеку в подобии улыбки казак со шрамом. - Ихний султан как тот шелудивый пес - то за пятку схватит, то за лодыжку, а пора бы подумать о своей голове.
- Твоя правда, уважаемый, - с натугой засмеялся один из мирных, джигит с черными завитками волос, торчащих из-под заломленной на затылок папахи. - Что толку сопротивляться, когда русские все равно дойдут до последнего моря.
- До Индии, - небрежно уточнил похожий на разбойника казак с серебряной серьгой в правом ухе. - Говорят, москали там уже побывали. У тех индийцев много слов встречается, одинаковых с москальскими.
- Где их только нету, этих сип-сиповичей, - со скрытым раздражением согласился черноволосый. - Наверное, и вам успели надоесть.
- Нам-то как раз без разницы, лишь бы жалование платили вовремя.
- Ну да, у вас же с ними договор, - покосился на удальца джигит и, меняя тему разговора, кивнул на усадьбу Даргана. - Расширяется ваш станичник, видно, что хорошо живет, еще одну конюшню пристроил.
- Чего не жить, когда все семейство работящее, на подворье упираются с утра до ночи.
- С замыслом казак, двоих сыновей в столицы отослал, чтобы образованными стали, - добавил кто-то из сидящих.
- Я и говорю, что казачий эмир, - обнажил белые зубы чеченец. - Усадьба просторная, табуны со стадами не считанные, сыновья в столицах пристроенные. На все на это деньги надо немалые.
- Не зря ходит слух, что с войны Дарган привез несметные сокровища, - подхватил слова своего товарища по поводу сотника второй джигит, невысокий и мускулистый, в рваном бешмете, из-под которого проглядывала синяя шелковая рубаха. - На одних лошадях он бы так не разжился.
- Мы чужое считать не привыкли, - казак со шрамом пристроил шашку в ножнах между ног и неодобрительно покосился на собеседников. - Нам своего за глаза хватает.
- Отож, со своим бы справиться, - перекинул ногу за ногу его товарищ и как бы ненароком коснулся пальцами рукоятки кинжала. - А с чего это вы заинтересовались?
Черноволосый потоптался на месте, кинул быстрый взгляд на своего дружка, тот поправил висевшее на спине ружье.
- Были мы на правом берегу Терека. Байка там гуляет, будто в сундуках у Даргана лежат целые горы золотых украшений с драгоценными каменьями, - неторопливо взялся пересказывать первый джигит. - Говорят, что эти сокровища он не только награбил на войне, но и получил в приданое от родителей своей жены. Вроде она не из простолюдинок, а из знатного семейства, приближенного к французскому королю.
- Все может быть, - не стали спорить казаки. - Вид у нашей Софьюшки царственный. Если бы еще гонору было побольше, как у русских барынь, которые приезжают в Пятигорскую на лечение, то как раз сошла бы за придворную фрейлину, или как их там…
- А еще в правобережных аулах сказывают о том, что среди драгоценностей у Даргана имеется бриллиант из короны самого французского короля и алмазное ожерелье работы известного мастера, - не унимался первый джигит. - Эти два сокровища вообще цены не имеют, на них можно купить весь мир.
А кто он такой, этот французский король, что он из себя представляет??n - лениво потянулся сидящий в стороне казак и глотнул чихиря из восьмистаканной чапуры. - Ежели он поглавнее русских генералов, тогда Даргашка не прогадал, а ежели так себе, то не стоит и разговора заводить.
- Это точно! Русские генералы французов от всей души лупили. Вместе с Суворовым аж к итальянцам ходили, - поддакнул станичнику его сосед.
- Не скажи, уважаемый, слух идет, что бриллиант большой, один из самых крупных, - чеченец продолжал пытливо заглядывать в глаза воинам, он словно старался заострить внимание на оглашенной им информации. - Этот камень в единственном числе, он встречается очень редко. И алмазному ожерелью цены никто не дал. Разве вам не хочется стать богатыми казаками? - , Мы и без чужих бриллиантов едва не половиной мира овладели, - небрежно пожал плечами казак со шрамом. - Это для кавказцев и для азиатов что ни золотинка, то радости полные штаны.
- А мне интересно, - подал вдруг голос малолетка, недавно призванный служить на кордоне, и развернулся к чеченцу. - И все это богатство у дядюки Даргана в сундуках запрятано?
- Слух идет, что так, - чеченец отставил ногу в сморщенной для форсу ноговице. - Жалко, что без дела лежит, если бы в хорошие руки попало, в султанском дворце можно было бы жить.
- Тогда чего же наш сотник не мычит, не телится?! Давно бы уже отхватил себе добра, - завелся и дружок малолетки, молодец лет под девятнадцать. Видно было, как загорелись его черные зрачки. - Накупил бы кацапских вотчин, стал бы помещиком, и пущай крепостные на него спины бы гнули.
- А ты бы к нему управляющим пристроился, - недобро покосился на малолетку меченый казак и пристукнул ножнами по земле. - Ты лучше спроси у джигитов, кто эти слухи распускает и откуда они прознали про бриллианты в Даргановых сундуках. Старым казакам, воевавшим вместе с ним с французами, ничего об этом не известно, а на правом берегу все разглядеть изловчились.
- Охочие они, вишь ты, до чужого добра, расплодились вроде той саранчи. За бандами абреков, лезущими с той стороны Терека, уследить не успеваешь…
Последнее замечание джигиты пропустили мимо ушей, они перескакивали пристальными взглядами с одного казака на другого, словно ждали, какую реакцию произведут их откровения, особенно на молодых станичников. Старые воины насторожились, уловив в слащавых наворотах незнакомцев скрытый подвох, но молодежь потревоженными зверьками вытянула шеи по направлению к рассказчикам. Первый джигит положил правую ладонь на рукоять кинжала, давая понять, что за свои слова он готов ответить, его товарищ тоже внутренне подобрался.
- Мы здесь ни при чем, а что слух идет - это точно, - небрежно бросил черноволосый чеченец. - На правом берегу он гуляет который год.
- Лично нам все равно, что прячет ваш Дарган в сундуках, - поддерживая товарища, как бы равнодушно пожал плечами мускулистый горец. - В вашей станице мы только проездом.