- А потом, когда вас сменил другой правитель, присланный в колонии Российско-Американской компанией, вернулись в Россию?
- Вы не ошибаетесь, молодой человек, - сказал адмирал. - Но вернулся я с Лизанькой не прежним путем, а через Мексику, Нью-Йорк и Атлантический океан, а стало быть, - в голосе его опять были горделивые нотки, - а стало быть, в третий раз обогнул земной шар. И должно заметить, моя Лизанька…
Я непочтительно перебил его:
- И все эти годы Михель Якобсон был с вами?
- Какой Михель? - Его блекло-табачные брови сдвинулись.
- Крестьянин. Дворовый человек.
- А, этот! - буркнул адмирал. - Разумеется.
- Ну, вот видите! - проговорил я.
Но он ничего не "видел".
Он будто сквозь сон бормотал что-то о "своей Лизаньке", пустился, кажется, в воспоминания о знакомстве с нею в ревельской конторе дилижансов, о своем сватовстве к дочери барона Россильона… Но все это я уже не слушал.
Я думал о дворовом человеке Михеле Якобсоне, который был, должно быть, первым эстонцем, совершившим кругосветное путешествие. Я думал, что он, наверное, был рад унести ноги с барского двора, из именья, или, как говорили в Эстонии, мызы. Ведь не зря же пели в те времена эстонские мужики: "Если я из мызы вырвусь, значит, вырвусь я из ада". Но, радуясь избавлению, Михель в то же время и печалился о своей жилой риге, где в зимнюю пору обитала его семья, где в углу была печь, топившаяся по-черному, где на колосниках сушилась солома, а в светце с железным наконечником трепетала лучинка. И еще я думал о том, как Михель. одетый в грубые домотканые одежды из льна и шерсти, подпоясанный плетеным шнурком, отправился на другой конец света и увидел огромный мир, населенный разными племенами и народами, у которых были разные одежды и разные обычаи, но одно было так же, как в его, Михеля, родной Эстонии: бедные жили бедно, богатые - богато…
- Простите, пожалуйста, но мы уже закрываем.
Голос мягкий, извиняющийся, с приятным акцентом, голос архивной сотрудницы-эстонки испугал меня. Она, должно быть, что-то заметила в моем лице, потому что поспешно сказала, что если мне очень нужно, то она с удовольствием задержится. Я поблагодарил и начал собирать рукописи. В архивной зале уже никого не было.
- Завтра придете? - спросила любезная архивистка.
- Конечно, - ответил я и подумал, что архив - поистине страна чудес, где можно запросто потолковать с адмиралом, знаменитым путешественником и мореходом, умершим в прошлом веке.
На дворе стоял густой туман, и огни Тарту казались расплывчатыми и тусклыми. Снег подтаивал и шуршал. На старинной ратуше ударили часы.
Гостиница "Тооме" была неподалеку от архива. Я пришел в гостиницу и записал "разговор с адмиралом", который вам пришлось теперь прочесть.