- Нет, начнем не с этого… У Марии в доме был прием. За нее сватался богатый купец, и она должна была выйти за него замуж. А я проник в дом с друзьями. Честно говоря, хотели гадость какую-нибудь сделать… Но тут я ее увидел - и все… Понял, что она любовь всей моей жизни! - Миша вошел в раж, шпаря по-английски все свободнее и свободнее. Правильно говорят, в языке главное - практика. А может быть, причиной тому стало пиво? Неважно, главное - Мишке верили! И понимали гораздо лучше, чем в трезвом виде.
Купцы перевели взгляд на Машу. Она опять мучительно покраснела и потупилась. Выглядело это даже убедительнее, чем если б она начала клясться Мише в вечной любви.
- Я даже не знал, что она Капул… Капул…
- Капулина! - подсказала Маша.
- Да! До сих пор с трудом эту фамилию произношу… - облегченно выдохнул Миша. - И там, на балу, то есть на приеме, меня заметил ее брат и затаил злобу, а потом он начал приставать ко мне, а за меня вступился мой друг, и ее брат убил его…
- Да, нам говорили, тут дикая страна, - перебил Мишу англичанин. - У вас могут убить прямо на улице!
- Да! - подтвердил Миша. - И я вынужден был убить ее брата, потому что он оскорбил меня!
- Как это по-европейски! - воскликнул Тейлор. - Мы еще не встречали здесь, в Московии, людей, которые понимают, что такое честь, и могут постоять за нее!
- Один знакомый монах предложил мне выпить яд, который действует два дня, сделать вид, что я умерла, - встряла в разговор Маша, которая готовила фразу последние пару минут, использовав все знакомые ей английские слова.
- Это же опасно! - воскликнули купцы.
- Да, но что мне было делать, - развела руками Маша. - Родители уже приготовили свадьбу… Я выпила… Меня похоронили в свадебном платье…
- И что? - шепотом спросил второй купец.
- А потом пришел я, взломал хрустальный гроб и спас ее! - лихо закончил сюжет Миша, мешая русские слова с английскими. - Теперь мы не можем вернуться домой, скитаемся… Зато мы вместе!
Второй купец незаметно смахнул в кружку скупую слезу.
- Нет повести печальнее на свете, - резюмировал Миша. - Но все могло кончиться и гораздо хуже!
Хотя последнюю фразу он произнес на чистом русском, перевода никто не потребовал. Все было понятно по тону.
- Обязательно расскажу эту историю дома, - сказал второй купец. - Все думают, что у вас тут дикие нравы и дикие люди. Такая трогательная любовь должна тронуть сердца! Об этом нужно книжку написать!
- Слушай, Миш, - шепотом спросила Маша, - а когда жил Шекспир?
- Откуда я знаю! - буркнул Миша. - Дома в интернете посмотрим. Главное, их проняло…
КОЕ-ЧТО ИЗ ИСТОРИИ. Вообще-то до рождения Шекспира оставалось еще 17 лет, но Мишка с Машей все равно рисковали. Дело в том, что "Ромео и Джульетта" - новелла времен итальянского Возрождения. Поэтому, если бы купцы были чуть более начитаны, они могли бы поймать "несчастных влюбленных" на плагиате. Хотя, кто знает, возможно юный Вильям услышал трагическую историю Ромео и Джульетты как раз от престарелого торговца, который привез ее из далекой морозной Московии…
* * *
Поначалу состоять при иностранцах было здорово. Кормили вволю, работой не мучили. На коммерческие переговоры с русскими купцами толмачей не брали, обходились жестами и тыканием пальцами в товар - лишь бы не допускать коммерческие секреты в лишние уши. Даже новую одежду Маше и Мишке справили, не забыв вычесть ее стоимость из предстоящей зарплаты.
Сумбур начался в один прекрасный вечер. Еще днем ничего не предвещало беды, а к вечерне… Все остолбенели от дикого звона колоколов и безумного людского визга. Визг накатывался волнами, как будто ужасную весть передавали от дома к дому, и как только заканчивалось дыхание у кричавших, ор тут же подхватывали новые глотки.
Англичане подорвались мгновенно. Рывком вскочив, они, как в армии, принялись одеваться и хватать мешки с ценными вещами.
- Лошадей готовь, быстро! - отрывисто давал приказания мистер Тейлор. - Телегу не надо! Нужно бежать быстро. Лишнего не брать! В дороге могут ограбить!
- Что случилось-то? - спросила Маша, мечась по горнице.
Но ее никто не услышал, все уже высыпали во двор к приготовленным лошадям.
Миша и Маша выбежали одни из последних, предчувствуя, что увидят нашествие иноземцев, но на улицах чужих не было… Рыдающие бабы сновали по улице, никто никого не убивал и бежать из города люди не собирались.
- Странно, - вздохнул англичанин, - я думал, пожар. Или война. А дымом не пахнет…
- Погодите ехать, - придержал лошадей Миша, - выясним, что случилось.
И мальчик, схватив Машу за руку, вытащил ее на улицу.
Основная масса рыдающих людей стекалась к церкви, в которой остервенело трезвонили колокола.
Миша и Маша продирались через толпу, слушая обрывки фраз.
- Ай-ай-ай, вот горе-то…
- Беда, беда идет…
- Господи, спаси нас, грешных…
- Упал, прям когда к вечерне звонили…
- А ведь Благовестом звали…
- А уши-то, уши-то вдребезги…
- Ужас, ужас…
Чем дальше, тем меньше Маша понимала, что произошло.
- Какой-то Благовест умер? - спросила она у Миши. - Только не пойму, что у него с ушами случилось.
- Наверное, казнь очередная, - пробубнил тот.
Про казни ребята старались между собой не говорить, потому что их сразу начинало мутить. Им стоило большого труда обходить стороной площадь с казненными, которых здесь, в средневековой Москве, выставляли напоказ. Вид трупов никого не пугал, а наоборот - вызывал нездоровый ажиотаж среди населения. Даже дети и беременные женщины с удовольствием смотрели на то, как очередного осужденного лишают жизни.
- Что за дикий цирк у них, - раздраженно сказала Маша. - Интересно, а почему такая драма? Кто он был, этот Благовест?
- Горе, горе, - причитала женщина, подошедшая к церкви. - Беда будет, теперь уж точно беда будет! Хуже нет знамения…
- А что случилось? - не выдержала и спросила Маша.
- Дык Благовест упал с деревянной башни, когда к вечерне звонили.
- Умер? - поинтересовался Мишка.
- Бог с вами, - перекрестилась женщина. - Говорят, за государем послали, будут чинить. Да и не разбился он совсем, только уши откололись.
Маша с трудом удержалась от истеричного смеха. Весело представить себе человека, что упал с деревянной башни, у него откололись уши, но еще веселее, как его после этого собираются починить!
- За самим государем послали… - задумчиво проговорил Мишка.
- А ты думал! - вскрикнула женщина. - Чай редко такое бывает, чтоб в самом Кремле колокол упал!
- А-а-а! - разом выдохнули ребята. - Колокол!
Со всех сторон продолжало доноситься:
- Беда…
- Знамение…
- Мы все умрем!
А ребята уже выбрались из людской круговерти и побежали обратно, к дому англичан.
- Мистер Тейлор, ничего страшного! - закричал Миша, входя во двор. - Просто в Кремле колокол упал.
Иностранец с удивлением покосился на улицу.
- Такой крик из-за колокола?
- Говорят, плохой знак, - пояснила Маша.
Иностранец немедленно помрачнел.
- В этой стране плохие знаки всегда оправдываются, - хмуро сказал он. - Пока распрягайте, но нужно смотреть в оба глаза.
Но следующее утро Машу и Мишку подняли с утра пораньше.
- Посол едет! - сообщил Тейлор. - Надо встретить.
Переводчики наивно полагали, что встречать посла нужно прямо тут, у стен Кремля, но все оказалось сложнее. Купцы забрались в седла, Машу с Мишкой усадили в повозку и двинулись прочь от Москвы. Ехали долго, толмачи успели даже доспать утренний сон на душистом сене. Да и проснувшись, обнаружили, что процессия все еще движется.
- Слушай, - зашептал Мишка Маше на ухо, - а вдруг они нас в Англию везут? Типа похитили. Чего делать будем?
- Чего-чего! - буркнула Маша. - Женишься на мне.
Мишка вздрогнул и отодвинулся.
- Это еще зачем? - подозрительно спросил он.
- Что значит "зачем"? В любви признавался? Прилюдно лапал? Значит, женись!
По тону Маши было трудно понять, насколько она серьезна. Да она, пожалуй, и сама не понимала. Но Мишка, спокойствия ради, решил, что она все-таки иронизирует.
- Хорош прикалываться! - строго сказал он.
- Будем и дальше по истории пробираться, - пожала плечами Маша. - Какая разница, в Москве это делать или в Лондоне. В Лондоне даже круче. Представляешь - доберемся до Лондона XXI века…
- …А у нас ни загранпаспортов, ни виз, - вернул ее в реальность Мишка, у которого был какой-никакой опыт поездок за границу.
У Маши он тоже присутствовал, но о таких прозаических мелочах, как визы, ей как-то не думалось.
- Нет, - заявил Мишка после короткого раздумья, - надо тут оставаться. Про историю России мы хоть чуть-чуть знаем, а про Англию…
И тут Маше пришел в голову вопрос, который их мучил с момента последнего прыжка во времени.
- Мистер Тейлор, - позвала она с повозки, - а какой сейчас год… по европейскому времени?
Купец несколько удивился, но потом, вспомнив, что у русских тут свое, непонятное нормальному человеку, летоисчисление, ответил:
- Тысяча пятьсот сорок седьмой.
Миша и Маша глубоко задумались, копаясь в памяти. Никаких ассоциаций с этим годом у них не нашлось. Историю они учили все-таки похуже, чем английский.
Тут повозка остановилась. Но оказалось, это всего лишь привал. Зато Тейлор рассказал, куда они едут - встречать английского посла, лорда какого-то там. Какого - Маша и Миша так и не поняли, так как его фамилия состояла сплошь из закрытых гласных и межзубных согласных. Смысл его приезда тоже остался неясным, но самое непонятное - зачем купцы понеслись встречать своего посла так далеко от Москвы. Что, трудно подождать его в городе?
Ответ на последний вопрос Миша нашла, когда купцы, наконец, встретили посольство и тут же уединились с его главой - сухим старичком надменного вида. Наблюдая за тем, как англичане шепчутся, чуть не касаясь друг друга головами, Маша толкнула Мишку в бок и тоже зашептала:
- Слушай, это же шпионы!
Мишка вздрогнул и внимательнее посмотрел на своих нанимателей. У него было другое представление о шпионах, составленное по голливудским фильмам… но, может быть, в XVI веке все как-то по-другому?
- Они специально поехали вперед, - продолжала шептать Маша, - чтобы разузнать, что тут и как. Они узнали, и теперь послу докладывают.
- А, ты в этом смысле! - успокоился Мишка. - Так это не шпионы. Это разведчики.
Маша закатила глаза. С ее точки зрения, особой разницы между шпионами и разведчиками не существует. Впрочем, скоро началась такая веселуха, что стало не до размышлений на околошпионские темы.
Глава 7. Посол ее величества
Когда Мишка и Маша увидели, что дорогу к Москве преградила группа вооруженных верховых, то сначала решили, что это засада. Посол тоже задергался.
Однако Тейлор оказался готов к такому повороту событий. Он ободряюще улыбнулся послу:
- Это пристав… царский советник. Встречает вас с почетом.
Впрочем, "почет" оказался довольно странным. Группа встречающих бровью не повела, когда посольство подъехало к ним вплотную. Пристав вообще смотрел вверх, как будто любовался далекой горной вершиной, и это занятие его полностью поглотило. Англичане остановились, не доехав несколько метров, в полной нерешительности, даже Тейлор выглядел растерянным. И тут от свиты царского советника отделился шустрый паренек на пегой лошадке. Он подъехал вплотную к гостям и без предисловий спросил:
- Кто тут толмач?
Мишка открыл было рот, чтобы отозваться, но Маша вовремя дернула его за рубаху. К посыльному подъехал официальный переводчик делегации, баварец Михель, который и по-русски, и по-английски говорил одинаково плохо. Однако переговоры с приставом посол почему-то доверил ему, а не Маше с Мишкой.
- Здоров будь! - теперь парнишка общался только с переводчиком, как будто остальных рядом и не было. - Ты скажи своему, чтобы с коня слез и голову обнажил.
- Затшем? - насупился толмач.
- Затем, чтобы государю нашему почет оказать! - посыльный начал сердиться. - Если царский пристав раньше твоего с коня сойдет, значит, твоей королеве почета больше, чем нашему Иоанну Васильевичу!
- Королеффа не моя, - с достоинством отвечал немец. - Это его королеффа. И она выше за Иоанн Фасильевитш.
Парнишка нехорошо прищурился и со значением потянулся за ногайкой, которая торчала из-за голенища мягкого сапога:
- Ты, немчура, знай переводи!
Немчура торопливо перевел. Посол возмутился. Толмач попытался что-то объяснить. Англичанин возмутился еще больше. Вскоре между переводчиком и послом завязалась оживленная дискуссия на такой дикой смеси английских, немецких и русских слов, что Миша с Машей потеряли нить обсуждения.
Все терпеливо ждали. Наконец немец повернулся к посланцу и объявил:
- Хосподин посоль усталь. Он предлагать говорить на лошади. Цвай… Два…
Толмач явно не мог найти правильного слова, и Маша пришла к нему на помощь:
- Вдвоем. Оба чтобы на лошадях были.
Парнишка бросил на Машу заинтересованный взгляд, но обращался по-прежнему к переводчику:
- Неча тут! Устал он… Государевы дела в седлах не решаются, понял? Пусть слазит!
Немец загундосил, переводя. Англичанин тяжело вздохнул и кивнул - мол, хорошо, сойду. Парнишка радостно вернулся к своим. После чего произошла сцена, которая заставила Машу и Мишку проникнуться к послу искренним восхищением.
Пристав и посол выехали чуть-чуть вперед (при этом царский посланец очень боялся отъехать от свиты дальше, чем англичанин от посольства). Остановились. Посол с улыбкой коснулся рукой края шляпы. Пристав едва наклонил голову. Посол выждал паузу, освободил ногу из стремени и наклонился в седле, якобы слезая. Советник, которого уже достало все это соблюдение протокола, радостно соскочил на землю… и обнаружил, что коварный иностранец так и застыл в седле. Пристав дернулся снова вернуться на коня, но понял, что получится совсем уж глупость. Так и стоял, надутый, пока посол не спеша спрыгивал на землю. Все остальные тоже спешились.
Несмотря на обиду, царский посланец обязанности свои исполнил, хоть и без радости на одутловатом лице. Набрал побольше воздуха и выдал:
- Великий государь, царь и великий князь всея Руси, Иоанн Васильевич, великий князь Владимирский, Великого Новгорода, Московский, Псковский, Смоленский, Тверской, Югорский, Пермский, Вятский, государь и великий князь Нижегородский, Черниговский, Рязанский, Вологодский, Ржевский, Белевский, Ростовский, Ярославский, Полоцкий, Белозерский, Удорский, Обдорский, Кондинский, государь Северский и Ливонский, и великих областей востока, юга, севера и запада государь и законный наследник, поручил мне, рабу его Афоньке Юрьеву, узнать, по добру по здорову ли ехал ты?
Мишка и Маша уважительно переглянулись: заучить такое наизусть они не смогли бы. Это тебе не "Буря мглою небо кроет…" Немец принялся лопотать, добросовестно переводя все услышанные титулы. Мишка решил сократить речь до главного и сообщил Тейлору:
- Спрашивает, как доехали.
Посол кивнул, дослушав толмача. То ли показал, что понял, то ли ответил на вопрос.
Пристав никак не отреагировал, стоял надувшись.
Зато давешний шустрый парнишка, который приказывал послу слезть с коня, уже вел англичанину скакуна, покрытого красной попоной, поверх которой было седло, украшенное какими-то самоцветами.
- Подарок государя самодержца, - объявил он приказным тоном, выразительно глядя на немца. - Принять надо!
Однако посол и без перевода сообразил, что делать. Он радушно улыбнулся и уверенным движением бывалого всадника вскочил в седло. Конь под англичанином сразу ожил, видно, тоже почувствовал бывалого седока. С места не сошел, послушный поводьям, но ногами переступал живо. Выглядело это красиво. Посол, повернувшись к встречающим, разразился речью, которая сплошь состояла из восторженных междометий:
- О-о-оу! Е-е-ес! У-у-уммм!
Посланец царя только сейчас расслабился и позволил себе легкую улыбку:
- Вот то-то же! А то ишь ты…
КОЕ-ЧТО ИЗ ИСТОРИИ. Вот что писал немецкий посол Сигизмунд Герберштейн о порядке встречи послов русскими: "…при встрече у них обычно соблюдается следующее: они отправляют к послу вестника внушить ему, чтобы он сошел с лошади или с возка. Если же кто станет отговариваться или усталостью, или недомоганием, они отвечают, что-де ни произносить, ни выслушивать их господина нельзя иначе, как стоя. Мало того, посланный тщательно остерегается сходить с лошади или с возка первым, чтобы не показалось, будто он тем самым умаляет достоинство своего господина. Поэтому как только он увидит, что посол слезает с лошади, тогда сходит и сам".
* * *
Назад двигались чудовищно медленно. Мало того, что пристав - звали его Афанасий Юрьевич - непрерывно болтал с англичанином, вгоняя в пот толмача-немца, так еще и останавливались чуть не каждый час. Сначала Маша и особенно Мишка живо радовались остановкам: на стоянках вкусно кормили. Но когда был объявлен третий привал подряд, даже охочие до халявной еды и выпивки купцы кисло скривились. Немец что-то долго пытался втолковать Афанасию Юрьевичу, но успеха не достиг. Тогда посол поискал глазами Мишку и подозвал его к себе жестом скорее жалобным, чем властным. Маша из любопытства подъехала вместе с "несчастным любимым".
- Переведи, - попросил посол, - а то мой толмач… несколько устал.
Немец только зыркнул исподлобья, но спорить не стал.
- Спроси, - продолжил англичанин, - можно ли дальше ехать без остановки?
Мишка перевел. Пристав вздохнул и загундосил (видно, уже не в первый раз):
- Высокий гость великого государя, царя и великого князя всея Руси, - затем, к ужасу присутствующих, он огласил титул полностью, - не должен в пути ни в чем нуждаться, а должен, напротив, быть окружен заботой и вниманием.
- Он что-то хитрит, - перевел Мишка англичанину.
- Ладно, - вздохнул тот, - а можно останавливаться только в городах? Или хотя бы в деревнях?
Маша вздохнула. Она хорошо понимала посла - все три раза устраивали привал прямо посреди чистого поля. Один раз, правда, на лесной опушке, но комфорт все равно получался слишком походный.
Услышав перевод вопроса, Афанасий Юрьевич расцвел в улыбке:
- Конечно! Следующий раз будем ужинать в городе!
- В Москве? - без особой надежды спросил посол.
- Если бог даст, - дал уклончивый ответ москвич.
Но в следующий раз кавалькада снова встала на лоне природы. Перед остановкой случилось примечательное событие: со стороны Москвы на взмыленном коне прискакал гонец и что-то коротко сообщил Афанасию Юрьевичу. Пристав кивнул и тут же объявил, что пора подкрепиться.