Вспоминаю, как однажды вечером во время ужина кто-то спросил консула Уоллема, подпишет ли он с Повстанческой армией документ от имени своей страны. Уоллем задумался и сказал:
- У меня нет полномочий подписывать какой-либо документ от имени моего правительства. Я приехал сюда только для ведения переговоров об освобождении задержанных американских граждан.
"Не подпишешь, - подумал я, - ни одного пленного отсюда не получишь".
На следующее утро мистер Уоллем спокойно, не прибегая ни к каким аргументам, отверг наши предложения. В один из перерывов, когда я стоял у двери, консул подошел ко мне и раздраженно спросил:
- Когда же наконец вы думаете освободить пленников?
- Когда договоримся, - спокойно ответил я.
- Я же сказал, что не могу договариваться с вами, потому что не имею на это полномочий.
- А я вам сказал, что, если у вас нет полномочий, можете уезжать.
Консул возмутился:
- Это дикость! Я думаю, моему правительству это не понравится!
До этой реплики консула я еще держался в рамках вежливости. Но тут не выдержал и взорвался:
- А что мне за дело до вашего правительства? Мне все равно, понравится это вашему правительству или нет. Для меня важен мой народ. По-вашему, то, что мы делаем, дикость. А то, что вы предоставляете оружие Батисте, чтобы он уничтожал мой народ, как вы называете? - И, не дав ему передохнуть, я продолжал: - Вы хотите запугать нас силой оружия, могуществом своей страны. Но вы не отдаете себе отчета в том, что правда на нашей стороне и что мы будем сражаться до последней капли крови. До окончательной победы! Вам никогда не удастся победить кубинский народ! Всякий раз, когда я привожу убедительные доказательства нашей правоты, вы начинаете вытаскивать какие-то международные договоры о взаимопомощи и тому подобное. Единственная их цель - утопить в крови народы Латинской Америки, борющиеся за свою свободу. Вы говорите, что с некоторых пор не помогаете Батисте. А я знаю, что еще вчера вы дали Батисте напалмовые и фугасные бомбы.
- Это ложь! - разъярился консул.
- Нет, это вы лжете! - И я тут же приказал принести ящик с остатками напалмовой бомбы.
На одном из осколков бомбы случайно сохранилась надпись: "Напалмовая бомба… футов. Собственность ВВС США, май 195…" Последняя цифра, к сожалению, наполовину стерлась, но несомненно это была восьмерка. Значит, бомба была передана в 1958 году, а о прекращении помощи Батисте правительство США заявило раньше. Уоллем понял, что у нас в руках важный козырь, и на ломаном испанском сказал:
- Это есть важное доказательство. Я хотел бы взять его и показать моему правительству.
Но я ответил, что мы свои козыри должны держать при себе, а американское правительство и без того, мол, прекрасно знает о помощи, которую тайно предоставляет Батисте.
Диалог наш, который велся в повышенном тоне, привлек внимание одного из пленников - Антони Чемберлена, высокопоставленного чиновника "Фредерик снэр корпорейшн", руководившего строительством завода в Моа. По всей видимости, он слышал наш разговор. Возмущенный, он подошел к нам и заявил консулу, что не согласен с ним и с той резкой формой, в которой ведутся переговоры. Он потребовал от консула, чтобы тот извинился перед нами. Консул послушно выдавил:
- Я прошу принять мои извинения.
- Принимаю, - ответил я и вышел из хижины.
За мной увязался Антони Чемберлен. Мы молча шли к аэродрому. Вдруг он положил мне руку на плечо и "отеческим" тоном на чистейшем испанском языке стал давать советы.
- Слушай! Я буду говорить с тобой, как если бы ты был моим сыном, - начал он. - Ты сумасшедший! Как ты можешь так поносить американское правительство? Как ты не понимаешь, что тот, кто выступает здесь, на Кубе, против США, ничего не сможет сделать? Ты представляешь себе все могущество США? Если бы ты захотел, то после войны мог бы стать сенатором в вашей республике.
Я понимал, с кем имею дело, и поэтому спокойно ответил:
- А теперь послушайте меня, мистер Чемберлен. Не стоит продолжать этот разговор, потому что мы никогда не поймем друг друга. Мы с вами говорим на разных языках. Вы принимаете нас не за тех людей, с которыми привыкли говорить. Мы революционеры, а не честолюбивые политиканы.
Потом я поблагодарил его за своевременное вмешательство в наш разговор с консулом Уоллемом.
В дни "дипломатических переговоров" группа офицеров Повстанческой армии организовала для пленных американцев специальные "экскурсии". Им показали разрушенные и сожженные деревни, познакомили с семьями, в которых были убиты отец, мать или дети. Под впечатлением виденного четверо из пленников по собственной инициативе написали американскому послу в Гаване письмо следующего содержания:
"Июнь, 28 дня 1958 года.
Его превосходительству Р. Т. Смиту,
послу США на Кубе.
Посольство США. Гавана, Куба.
Уважаемый господин посол!
Возможно, Вы слышали, что мы, двенадцать человек из горнорудной компании "Моа бей майнинг" и строительной фирмы "Фредерик снэр корпорейшн", задержаны и находимся на территории повстанцев. Нас и еще две группы наших соотечественников (по четыре человека в каждой) повстанцы возят с места на место по всей провинции. Обходятся с нами вежливо.
Здесь нас познакомили с результатами опустошительных бомбардировок ряда районов. Здешнее руководство считает, что Батиста получил бомбы от Соединенных Штатов. Нам показали ящик из-под боеприпасов с американским клеймом "Помощь иностранным государствам".
Кроме того, нам предъявили фотографии военных кубинских самолетов в момент их загрузки боеприпасами на военно-морской базе США в Гуантанамо, а также фотокопию заявки, переданной батистовскими властями руководству ВМС США, на взрыватели и реактивные снаряды, которые используются здесь для бомбардировки мирного населения. Мы пишем Вам для того, чтобы Вы знали о сложившейся ситуации и посоветовали кубинскому правительству не предпринимать никаких попыток освободить нас силой. Нас содержат здесь на положении военнопленных и будут содержать до тех пор, пока:
1) правительство США публично не объявит о прекращении поставок оружия и боеприпасов правительству Батисты, поскольку боеприпасы используются против мирного населения;
2) правительство США не запретит кубинским самолетам пополнять боекомплект на военно-морской базе США в Гуантанамо.
Естественно, что как американские налогоплательщики мы не одобряем подобного использования оружия, поставленного Кубе нашей страной. Это оружие предназначено для обороны Западного полушария и не должно использоваться для разрушения мирных населенных пунктов и уничтожения беззащитных людей. Нам сказали, что наше пребывание здесь зависит от изменения сложившейся ситуации.
Мы надеемся, что Вы сможете принять достаточно энергичные и эффективные меры к разрешению этой серьезной проблемы. Повстанческие командиры заявили нам, что вышеперечисленные требования являются предварительными условиями нашего освобождения.
Искренне Ваши А. А. Чемберлен и X. Шисслер
- служащие компании "Фредерик снэр корпорейшн".
Роман Сесилия и Е. П. Пфлейдер
- служащие компании "Моа бей майнинг".
29 июня с письмом к руководству одного из американских акционерных обществ обратилась другая группа задержанных американцев:
"Воскресенье, июнь, 29 дня 1958 года.
Уважаемый господин Таккер!
Эд. Кэннон, Генри Салмонсон, Билл Костер и я находимся в гостях у кубинского народа. Как только Вы получите это письмо, позвоните, пожалуйста, в Вашингтон и узнайте, что можно сделать по вопросу, о котором я расскажу ниже. С вечера 26 июня мы находимся среди повстанцев, которые называют себя сторонниками Движения 26 июля. С нами обращаются исключительно хорошо, нам предоставлены все мыслимые здесь удобства. Движение 26 июля в течение нескольких лет борется за свободу своих сограждан. Повстанцы идут на смерть, чтобы освободить свою страну от грабежа и коррупции. В Движении принимают участие хорошие и умные люди. Многие из них высокообразованны. Это не краснобаи, а люди, жаждущие делом служить своему народу. Они не хотят контролировать правительство, а добиваются свободных выборов.
Они вынуждены были пойти на крайние меры, так как правительственные войска убивают здесь невинных граждан, в том числе женщин и детей, тем оружием, которое США передает Батисте. Разумеется, такое положение возмутит каждого американца.
Что же касается патриотов, то они вооружены старыми берданками и охотничьими ружьями. Мы видели у них ручные гранаты и пистолеты, сделанные кустарным способом. Такая изобретательность, по-видимому, была бы излишней, если бы они могли, например, получить русское оружие.
Сообщите нашим семьям, чтобы они не беспокоились, так как эти люди не трогают невиновных. Но нам стыдно, потому что их убивают нашим, американским оружием.
Говард А. Р., Эдвард Кэнион, Генри Силмонсон, Уильям Костер, Мариус А. Найт".
Мы в свою очередь обратились к родственникам задержанных и ко всему американскому народу через печать со следующим письмом:
"Свободная территория Кубы.
26 июля 1958 года.
Семьям американских граждан,
задержанных на Кубе в качестве свидетелей!
Американскому народу!
Руководство Движения 26 июля приносит извинения за причиненные вам неприятности, связанные с задержанием ваших мужей, женихов, отцов и детей.
Мы пошли на это, чтобы привлечь внимание американского народа и народов всего мира к тому факту, что американские бомбы и боеприпасы используются для убийства мирного населения, в том числе женщин и детей, в провинции Орьенте на Кубе. Бомбардировкам подвергаются дома и постройки, не имеющие никакого военного значения. Мы убеждены, что такие действия противоречат интересам американского народа.
Ни одному американцу, пока он находится на освобожденной территории, не будет причинено никакого ущерба".
На следующий день консул Уоллем на вертолете вылетел на военно-морскую базу в Гуантанамо. С ним мы отпустили четверых больных американцев и одного канадца.
Когда вертолет уже был готов к вылету, я дал консулу на подпись документ, в котором указывалось, что задержанные переданы ему целыми и невредимыми. Он отказался его подписать, ссылаясь на то, что документ предусматривал отправку задержанных на военно-морскую базу Гуантанамо, которая, мол, относится к национальной территории Кубы. Тогда я заявил, что, если он не подпишет документ, мы высадим из вертолета пятерых задержанных. В конце концов он согласился подписать. Здесь же ему было вручено письмо, в котором давалась оценка проведенным переговорам.
"Свободная территория Кубы. 2 июля 1958 года. Господину Парку Ф. Уоллему, консулу США в Сантьяго-де-Куба.
1. В свете принятого на переговорах решения Командование Повстанческой армии просит Вас через посольство США в Гаване довести до сведения Государственного департамента содержание приказа № 30, отданного Командованием Второго фронта, в котором содержатся следующие требования:
а) Прекращение военных поставок правительству генерала Батисты на основе договора об обороне Западного полушария, поскольку основные положения договора Батистой нарушены. Оружие, производимое за счет американских налогоплательщиков, используется, чтобы удержать у власти ненавистный кубинскому народу режим.
б) Прекращение снабжения военными материалами, бензином, а также прекращение технического обслуживания ВВС Кубы на территории военно-морской базы в Кайманере, являющейся частью кубинской национальной территории.
2. Просим Государственный департамент назначить уполномоченного для обсуждения с руководством Движения 26 июля на освобожденной территории мер, отмеченных в приказе № 30, а также мер, которые будет необходимо принять в последующем.
3. Мы доводим до Вашего сведения, что с сегодняшнего дня в течение двух суток на территории Второго фронта временно отменяется действие приказа № 30 и, как свидетельство доброй воли, передаются господину консулу американские граждане Антони А. Чемберлен, Уильям Костер, Говард А. Роуг и Генри Салмонсон, а также канадец господин Эдвард Кэннон Спат.
4. Мы подчеркиваем, что руководство Движения 26 июля и его революционная армия протестуют и будут энергично протестовать против всякой попытки иностранного вмешательства во внутреннюю политику нашей страны и что рассмотренные во время переговоров меры должны быть направлены на уважение строгого нейтралитета, которым руководствуются в своих отношениях соседние с Кубой и дружественные страны.
5. Равным образом мы подтверждаем, что мистер Уоллем заявлял нам об отсутствии у него полномочий от своего правительства на получение этого документа.
Искренне Ваш Рауль Кастро Рус, майор, командующий Вторым фронтом имени Франка Пайса".
Американская печать впоследствии пыталась спекулировать на том, что будто бы мы захватили группу американских граждан в качестве заложников, чтобы вызвать военное вмешательство США в наши дела. Это беспардонная ложь. Наша деятельность была направлена как раз на то, чтобы положить конец вмешательству правительства США в гражданскую войну на Кубе, выражающемуся в поставках огромного количества оружия Батисте.
В пункте 4 письма, врученного консулу Уоллему, наша точка зрения по этому вопросу была изложена достаточно ясно.
Через три дня консул Уоллем вновь появился в освобожденной зоне. Он передал мне экземпляр газеты "Нью-Йорк тайме" и указал на статью, где говорилось, что Фидель "приказал освободить всех захваченных". Я ответил, что у меня этого приказа еще нет. Но консул утверждал, что приказ уже передан радиостанцией Повстанческой армии в Сьерра-Маэстре.
- Хорошо, - сказал я ему, - будем слушать радио.
И действительно, вскоре мы услышали по радио этот приказ и немедленно начали его выполнять.
В те дни, когда военные действия приостановились из-за "противосамолетных" американцев, как говорили у нас, мы дали интервью нескольким иностранным корреспондентам, находившимся в ставке.
Большинство вопросов сводилось к одному: в каких условиях содержались американцы. Были ли они гостями, заложниками или еще кем-нибудь… На это Вильма Эспин остроумно ответила:
- Повстанческая армия считает их международными свидетелями событий, развертывающихся на Кубе.
Так задержанные нами иностранцы были окрещены "международными свидетелями" и превратились, пусть не по своей воле, в героев "противосамолетной операции".
В эти же дни мы получили первую помощь оружием и боеприпасами, которую послали наши товарищи из-за границы. Нам было прислано 13 тыс. патронов и одна полуавтоматическая винтовка М–2. Конечно, сегодня эти цифры могут вызвать лишь улыбку, но тогда они казались внушительными.
С момента задержания американцев на территории Второго фронта до сбора их в Пуриалес-де-Каухери прошло около трех недель. За это время наши ряды значительно укрепились. Фронт расширился, были подготовлены новые рубежи. Увеличение численности личного состава позволило реорганизовать части и создать пять колонн, по три роты в каждой.
В течение этих дней мы по различным каналам получили много писем от батистовских солдат. Раньше они активно воевали против нас, но, после того как мы захватили американцев, начали сомневаться в необходимости всей этой войны. Солдаты просили, чтобы повстанцы ни под каким видом не отпускали задержанных американцев, мол, иначе их снова погонят в горы и заставят воевать против нас.
Из этих писем мы заключили, что в армии Батисты имеются люди, которые не желают с нами воевать. Больше всего освобождением американцев были недовольны местные жители - крестьяне. Они считали, что, как только из освобожденной зоны уедет последний задержанный, им сразу же опять придется бросать свои очаги и прятаться в пещерах от вражеских бомб.
"Противосамолетная операция" принесла нам успех, так как помогла решить политические, военные и другие задачи.
Бойцы Повстанческой армии, так же как рабочие и крестьянские массы, поддерживавшие нас, поняли правильность предпринятых нами шагов. Наши действия раскрыли народу правду о том, кто был истинным виновником его страданий и нищеты. Мы показали, что наша борьба не ограничится свержением Батисты, что, может быть, Кубе придется иметь дело с американской интервенцией.
Вернувшись через несколько дней из Сьерра-Маэстры, наш связной капитан Хорхе Сергера передал, что Фидель серьезно критиковал наши действия. Он говорил, что в момент наступления противника, которое он проиграл и которое было последней надеждой Батисты, подобной операции проводить не следовало. Использовав задержание американцев как предлог, правительство США могло предпринять военную интервенцию против нас для спасения режима Батисты, что серьезно осложнило бы наше положение. И Фидель был абсолютно прав.
Это подтвердили последующие шаги правительства США. Поняв смертельную опасность, нависшую над режимом Батисты, оно заменило гарнизон кубинских солдат, который охранял водонапорную станцию Ятеритас, снабжавшую водой военно-морскую базу США в Гуантанамо, гарнизоном американской пехоты. Это было не чем иным, как провокацией, и вызвало протест всех народов Латинской Америки и даже некоторых правительств. Этот шаг имел целью прощупать наши позиции, нашу готовность к дальнейшей борьбе.
Приняв решение послать на водонапорную станцию Ятеритас отряд морской пехоты, правительство США хотело спровоцировать наше нападение на этот гарнизон. Разгадав ход американцев, Фидель приказал воздержаться от каких бы то ни было ответных действий, и бойцы, находившиеся в этой зоне, получили указание ее покинуть.
Мировое общественное мнение, осудившее вооруженное вмешательство США в наши дела, заставило янки отвести свою пехоту из Гуантанамо. Так был сорван их маневр.
Те положительные результаты, которые дала "противосамолетная операция", могли обернуться для нас роковыми последствиями. С моей стороны это был несогласованный с Верховным командованием, выходящий за рамки данных мне полномочий поступок.
На следующий же день после освобождения последнего американца авиация батистовской армии подвергла бомбардировке двадцать четыре населенных пункта на территории фронта, в том числе деревню Калабасас, где велись переговоры. Снова жертвами стали невинные люди - старики, женщины, дети. Таков был ответ Батисты укрепившемуся партизанскому фронту и мирному населению, которое нас поддерживало.
Через некоторое время мы взяли инициативу в свои руки, и уже ничто не могло нас остановить.
Куба - первая страна на Американском континенте, ставшая на путь строительства социализма!
Родина или смерть!
Мы победим!