* * *
- Что за схемы на пленке? - спросил он Рамзеса. - Вам же четко обозначили задачу, если это не то, что нам нужно, вам не заплатят!
- Я понимаю, - сказал Мирван. - На пленке схемы дислокации средств ПВО Египта, включая строящияся позиции зенитно-ракетных дивизионов… Часть которых контролируют сейчас русские. - Он вновь достал платок и стал вытирать лицо.
"Хара, подумал Леви, глядя на Рамзеса, - дерьмо египетское! Все продает, хайван высокопоставленный! Что ему денег мало? И как он эту одежду скромненькую натянул на себя, ведь явно ее стесняется!"
Леви люто ненавидел предателей всех мастей и национальностей. Даже понимая исключительную важность информации, которую поставлял и поставляет за деньги этот молодой холеный египтянин, родственник Насера, он ненавидел его ничуть не меньше, чем любого другого предателя. И с огромным трудом старался это скрыть…
- Мало, Рамзес, очень мало, - жестко сказал он. - Не знаю, что там за документы на пленке, но, если вам верить, и такая информация почти ничего не стоит. Даже ломаного египетского пиастра. Надеюсь, вы догадываетесь, что наша воздушная разведка четко фиксирует все в зоне канала и в глубине территории… - Леви ухмыльнулся. - Нам нужно больше: где, когда и конкретно какие силы Советов (с указанием частей и подразделений) высадятся на территории Египта. Более того, нам нужны сведения о новейших типах боевой техники и вооружения русских, которые будут в зоне канала.
- Это будет очень сложно узнать, - потупил голову Рамзес. - Дело в том, что меня начали подозревать, я заметил это после истории с батальоном.
- Ну, и…?
- Отношение изменилось. В Генштабе стали как-то присматриваться, странно поглядывать…
- Возможно, вам показалось, Рамзес, не берите в голову! Хотя, конечно, старайтесь примечать. А кто, кстати, присматривался?
- Генерал Мустафа Хамди, замминистра обороны. Очень подозрительно смотрел…
- Ладно, будьте более внимательным. И главное - любая информация о русских. Максимально оперативная. Связь - на вас выйдут в самое ближайшее время и сообщат место тайника. Халас. Все.
"Торговец" взял свою грязную кошелку, вытащил из нее фигурку Анубиса, сунул ее Мирвану, поправил платок на голове и с причитанием, что никто не покупает его дешевый товар, мгновенно исчез. Его незаметно проводили взглядом два человека из группы обеспечения встречи с агентом, ничем не выделявшиеся в толпе обычных туристов.
Мирван осмотрелся. Не изменилось ничего: так же бродили туристы, сновали торговцы сомнительными древностями, ребятишек на пирамиде уже не было, полицейские стояли возле верблюдов, на которых визжали женщины, боясь опуститься на землю. Солнце было почти в зените, становилось жарко.
Мирван Хасан пошел к стоянке такси. Настроение у него было хуже некуда, ведь он отдал куратору Моссада не самую свежую информацию, действительно мало чего стоящую. Кроме, пожалуй, схем. А вдруг заплатят, мелькнуло в голове, а нет - так я же патриот, в конце концов, и это здорово - ввести евреев в заблуждение. Эта мысль окончательно успокоила Рамзеса, он швырнул Анубиса в песок, уже не проверяясь, сел в такси и приказал ехать в Гелиополис.
…Поздним вечером в Булаке, одном из бедных районов Каира, заговорил радиопередатчик "Делко 5300". Шифрованное сообщение Хагая Леви полетело в штаб-квартиру Моссад в Тель-Авиве. В одном из помещений здания "Хадар Дафна" на бульваре царя Саула возникло оживление.
Глава третья
Израильские самолеты совершили 1 марта ряд налетов на позиции войск ОАР в северном и центральном секторах зоны Суэцкого канала, говорится в опубликованном здесь заявлении представителя командования вооруженных сил ОАР. Сообщается, что в результате налетов израильских самолетов убито и ранено 32 человека, среди пострадавших - мирные жители.
На следующий день, 2 марта, было совершено около 30 налетов израильской авиации на египетские объекты в зоне канала.
(Каир, 3 марта, ТАСС)
В первых числах марта в порту города Николаева был полный аврал. В спешном порядке на десятиградусном морозе, необычном для юга Украины в это время, шла погрузка транспортов Министерства морского флота СССР. Загружали сельскохозяйственную технику, а старые докеры цокали языками, и, дымя "Беломором", понимающе переглядывались друг с другом:
- Какие, к черту, комбайны? Это же точняк - ракеты! Наверное, опять на Кубу… Во, гляди, ей Богу, похожи на солдат! Все - в одинаковой одежде! Комбайнеры, елы-палы!
- Ладно, мужики, кончай курить! - раздался голос бригадира. - Не наше это дело, в конце концов! Загружай сначала в твиндеки!
…Первым ушел сухогруз "Роза Люксенбург", за ним - "Георгий Чичерин" и еще больше десятка транспортов. Последним отчалил "Дмитрий Полуян". В грузовых твиндеках каждого транспорта была боевая техника (пусковые установки, ракеты, "Шилки") двух дивизионов, а на верхней палубе - дизель-генераторы, грузовые автомобили и прочая техника, якобы гражданского назначения. Личный состав ракетных дивизионов находился в трюмах, появляться на палубе солдатам запретили. О порте назначения капитанам судов сообщили после прохождения Мраморного моря, при подходе к проливу Дарданеллы.
Переход выдался тяжелым, часто штормило. В трюмах, заполненных под завязку солдатами, было душно, многие страдали морской болезнью, спертый воздух был пропитан миазмами не переваренной пищи. Никто не знал, куда их везут. "В страну с жарким и сухим климатом", - говорили офицеры, сами лишь догадываясь о месте, где им всем предстоит выполнять интернациональный долг.
- Это где же такой климат? - задавались вопросом солдаты в трюме.
- В Австралии, - сказал один из бойцов, знаток географии.
- Ага, аборигенам будем помогать, - добавил другой. - Самолеты сбивать…
- Вы чего, пацаны? - усомнился кто-то. - Какая Австралия? До нее плыть и плыть… Это где-то поближе, мы же, кажется, в Средиземном море… Ой, больше не могу, блевать охота…
Начиная с 8 марта, в египетский порт Александрия стали прибывать советские транспорты с "сельхозтехникой". Отстояв несколько часов на рейде, дожидаясь ночи, каждый сухогруз швартовался в порту, и на берег, покачиваясь, сходили группы молодых парней, одетых в одинаковые костюмы с беретами на коротко стриженных головах. Встречавшие египтяне вели их в огромный металлический ангар, где каждому выдавался комплект полевой формы песочного цвета. Солдаты быстро переодевались и их, смешных и нелепо выглядевших в военной форме - не по размеру большой (подгонять некогда и некому!), отправляли обратно к судам помогать в разгрузке.
Работа шла споро, скрипели портальные краны, египетские докеры азартно кричали международные "вира и майна", на берег опускались деревянные ящики и какие-то машины. В темноту египетской ночи, рыча мощными моторами, уходили явно не комбайны, а что-то другое, укрытое зеленым брезентом. И этой неизвестной докерам техники было очень много. Работать приходилось каждую ночь. Слава Аллаху, радостно говорили докеры, глядя на усеянное звездами небо. Тем, кому повезло, платили за разгрузку по повышенному тарифу. Докеры были довольны, более того - счастливы, ведь можно будет порадовать жен и детей мясом и сладостями, такими редкими для простой египетской семьи…
Местом сбора прибывающих ракетных дивизионов и вспомогательных подразделений был назначен огромный парк на восточной окраине Александрии, где располагался дворцовый комплекс короля Фарука, последнего монарха Египта. На случай возможного нападения израильской авиации развернули четыре пусковые установки "Печоры" и пару "Шилок". Среди финиковых пальм, огромных фикусов и хвойных деревьев, похожих на низенькие сосны, советские солдаты и офицеры получали табельное оружие, там же формировались походные колонны боевой техники, каждую ночь уходившие по старой пустынной дороге в направлении Каира. В голове, середине и в хвосте каждой колонны, ощетинившись стволами, шли "Шилки".
Истребители МиГ-21МФ в разобранном виде были переброшены в Египет огромными четырехмоторными "аннушками", военно-транспортными самолетами Ан-12. С аэродромов Мерса-Матрух и Каир-Вест в небо Египта поднимались самолеты-разведчики 5-й Средиземноморской эскадры ВМФ. Несколько кораблей эскадры стояли, как обычно, в портах Александрии и Порт-Саида, основные силы занимались в нейтральных водах подготовкой к предстоящим учениям "Океан". В круглосуточном режиме работали все корабельные службы радиоперехвата…
К середине марта в приканальной зоне, в предместьях Каира, Александрии и Асуана было развернуто около двадцати зенитно-ракетных дивизионов. Количество советских "добровольцев" достигло двух тысяч солдат и офицеров и продолжало стремительно увеличиваться. Об операции под кодовым названием "Кавказ" знали только генералы в аппарате главного военного советника Катушкина, резидентуры ГРУ и ПГУ. И, разумеется, в Москве, в здании Генштаба на Арбатской площади. Как это ни странно, в полном неведении были многочисленные советники в войсках и штабах, а контрразведывательные мероприятия (включая дезинформацию), разработанные в Москве и Каире, оказались настолько успешными, что израильская разведка получила информацию о высадившейся в Александрии дивизии ПВО слишком поздно…
* * *
- Юрий Федорович, собирайтесь! Едем в Каир! - крикнул Полещук, кубарем скатываясь в мальгу, где Агеев лежал на койке и крутил колесико настройки портативного радиоприемника. - Только что позвонил батальонный из Абу-Сувейра, сказал, что можно ехать. Ура!
- Ну, наконец-то! - радостно сказал Агеев, вскакивая с кровати. - Дождались! А то я уже бездельем маюсь, все наладил, сам знаешь, доложил о готовности станций… Набиль даст машину?
- Ага, до самого Каира, - ответил Полещук, запихивая в портфель грязный комплект полевой формы, белье и носки. - Вот накопилось-то нестиранного! Живем как свиньи… Повезло нам, товарищ капитан, с транспортом - Набиль кого-то из офицеров отправляет в Каир по делу, кажется, Аделя. Очень кстати. - Он защелкнул портфель. - Я готов! Бедному собраться - только подпоясаться.
- Сколько дней дали на отдых? - спросил Агеев, разглаживая на койке одеяло.
- А то вы не знаете? Как обычно, два дня, - ответил Полещук. - Точнее, полтора. Ну, побыстрее, Юрий Федорович! Время работает против нас! Я пошел. Догоняйте! Машина у КП роты…
У ротного газика курил лейтенант Адель, нетерпеливо поглядывая в сторону идущих по дороге Агеева и Полещука.
Адель - высокий молодой человек с крупными чертами смуглого чисто выбритого лица, внушительным носом, не казавшимся, однако, большим, закончил инженерный факультет Каирского университета и, попав в армию, довольно быстро освоился с царящими в ней порядками, а свою природную скромность пытался скрыть нарочитой грубоватостью особенно при общении с рядовыми бойцами.
- Ялла, щаггиль мухаррик! [Давай, заводи! - араб. ] - сказал он водителю, забираясь в машину.
- Долго собирались, Искяндер! - с недовольством в голосе произнес Адель. - Ялла бина, вахш! - повернул он к водителю. - Поехали!
По пути разговорились. О радарах, самолетах-разведчиках "Вотур", несколько раз появлявшихся над позициями, несговорчивых алжирцах, отказывавшихся прикрывать роту, оказавшуюся сиротой на стыке двух полевых армий, второй и третьей, ни одна из которых не испытывала желания защитить в случае чего чужое для них подразделение ПВО. Вспомнили солдатика-бедолагу, подорвавшегося ночью на минном поле за колючкой - чего его туда занесло? Затем разговор плавно перешел на Каир, развлечения, египетских певиц, русскую водку и ее положительном влиянии на самочувствие людей в холодном русском климате.
Полещук машинально переводил, поглядывая на пустынный пейзаж за окном, а мысленно уже был с Тэтой, ну и с приятелями, конечно, - очень хотелось выпить в дружеской компании, а совместить одно с другим - нереально - вот проблема, черт побери! О красивой гречанке он вспоминал очень часто, иногда она приходила к нему во снах и, просыпаясь, Полещук мучительно пытался восстановить в памяти увиденное: милые плачущие глаза Тэты, ее прекрасное обнаженное тело, такое родное и желанное… Никакая она не разведчица, успокаивал он себя, подумаешь, предложила полететь в Грецию. Импульсивное женское желание быть рядом с любимым человеком! А люблю ли я ее? А она? Или все это - сиюминутная страсть? Ладно я, размышлял Полещук, живу в чужой мусульманской стране, где из доступных для общения девушек - одни шармуты, от пяти фунтов и выше… Но она-то - красивая гречанка, европейка, за которой мужики явно ходят табунами…
- Саша, ты чего задумался? - спросил Агеев, вернув Полещука в египетскую пустыню. - Как бы соколы израильские нас не долбанули по дороге! Помнишь "Скайхоки" возле Суэца?
- Да не должны, - ответил Полещук, глядя через окно газика вверх, на небо. - Последнее время чего-то поутихли, замышляют, наверное, какую-нибудь очередную пакость.
Впереди появились зеленые сады Исмаилии. Маленькие одноэтажные домишки пригорода утопали в зарослях бананов и акаций, высоченные пальмы лениво покачивали своими широкими разлапистыми кронами, среди которых желтели гроздья фиников, в отдалении виднелись знаменитые манговые сады. Устремившись полумесяцем к небу, белел высокий минарет мечети.
- Адель, давай по зеленой дороге поедем, - сказал Полещук, положив руку на плечо лейтенанта. - Так надоела пустыня!
- А мы так и едем, - обернулся Адель. - Ты, Искяндер, наверное, пустыню настоящую не видел? - сказал он и засмеялся. - Это разве пустыня? - ткнул он пальцем в открытое окно газика. - Поедем, поедем, нет проблем! Вот сейчас свернем налево и вдоль искусственного канала до самого Каира… К обеду будем дома, инша Алла!
Тенистая дорога рядом с грязно-серой лентой пресноводного канала радовала взор. Глядя на акации, пальмы и цветущие тамариски, осликов, семенящих с тележками, наполненными овощами, феллахов, копошившихся вдалеке справа, остроконечные глинобитные башни голубятен, возвышающиеся над лачугами, Полещуку казалось, что он попал в другой мир, тихий и спокойный, в котором нет даже намека на войну. Полещук посмотрел на Агеева. Тот дремал.
Надо будет Сафвату позвонить, подумал Полещук, как он там? Наверное, уже дома? И виски хлещет, заливая трагедию с потерей батальона… Озеров, вспомнил Полещук, надо их состыковать, обещал же… А может, не стоит? Нет, такой вариант не пройдет, эти ребята достанут… Ладно, попробую, тем более Сафват согласился пойти на контакт с нашей разведкой. Времени только мало, подумал Полещук, на все про все - несчастных полтора дня! И он немного расстроился.
Через час показались пригороды Каира, газик свернул налево, на улицу Порт-Саид, и по объездной дороге помчался в направлении Гелиополиса. Вскоре за окном замелькали белые корпуса университета Айн-Шамс; Полещук посмотрел на часы: Адель был прав, время близилось к обеду…
* * *
- Нет, нет, Юрий Федорович, я - к себе, - отмахнулся Полещук от приглашения Агеева пообедать домашним борщом. - Душ приму, потом надо в офис главного заскочить за письмами. Перекушу где-нибудь по дороге, дел много…
- А то давай, по сто грамм выпьем под борщок! - уговаривал Агеев. - Моя Маруся такой борщ готовит - пальчики оближешь!
- В другой раз, Юрий Федорович! - сказал Полещук. - Может, завтра. - И, размахивая портфелем, помчался к лифту.
В квартире никого не было. Полещук стащил с себя пропотевшую овероль и кинул ее в угол. Туда же швырнул грязную форму и белье из портфеля, снял майку и трусы и голышом прошел в душевую. Завтра утром ему вручат пакет со всем этим, но выстиранным и отглаженным Настроение заметно улучшилось - впереди почти два дня отдыха в столице. Стоя под струйками воды, Полещук размышлял, куда рвануть сначала, а куда потом. Перекушу куфтой внизу с бутылочкой "Стеллы", подумал он, затем надо будет позвонить Сафвату. Или Тэте? Ладно, обдумаю за пивом, решил Полещук и потянулся за полотенцем. Вытираясь, стал рассматривать себя в зеркале. На него смотрел кучерявый молодой человек со смуглым небритым лицом и густыми черными усами. Ну и рожа, подумал Полещук и стал искать бритвенный станок…
Натягивая джинсы, он услышал стук в дверь и пошел открывать. На пороге с сигаретой во рту стоял Сережа Лякин.
- Здорово, Щука! - радостно сказал он. - Давненько тебя не было, заждался. Думал, не случилось ли что-нибудь…
Друзья обнялись. Лякин уселся в потертое кресло, кинул на журнальный столик пачку "Клеопатры". Полещук устроился рядом и закурил.
- Ну, рассказывай! - сказал Лякин. - Как там твой Фаид? Бомбили?
- В Фаиде пока все нормально, - ответил Полещук. - Налетов не было. Да мы и радары еще не включили… А ты как?
- А че, я? - усмехнулся Лякин в свои пшеничные усы. - Порядок в танковых войсках! Чуток потрепали жидовичи, но броня крепка! Выпить есть?
- Откуда, Серега? Я только что приехал.
- Может, по пиву, Сань? - спросил Лякин и потянулся за сигаретами. - Жарко сегодня. А?
- Давай! Только недолго, дел куча. Кстати, как у тебя с деньгами? Я еще не успел получить.
- На "Стеллу" и спиртягу из аптеки хватит, - сказал Лякин и похлопал рукой по карману. - Пошли!
На торговом пятачке через дорогу от многоэтажек ничего не изменилось. В лавках, заполненных всякой всячиной, крутились, выбирая товар, местные арабы вперемежку с нашими женщинами, женами специалистов. Торговцы-египтяне на ломаном русском языке наперебой расхваливали товар, раздевая глазами легко одетых фигуристых русских женщин. "Мадам русия квейс! - восхищенно говорили они. - Купи, мадам, дешево отдам!" Глазами-то женщин ели, но грань приличий старались не переступать: все арабы, по крайней мере, этого квартала Насер-сити, прекрасно знали, что их мужья воюют на Суэцком канале, не говоря уже о том, что любая попытка проявления сексуального интереса может закончиться мордобитием в участке полиции или, что еще страшнее, в мухабарат. После чего можно легко лишиться всего, и загреметь в калабуш [тюрьма - егип.].
Друзья расположились под навесом и заказали, как обычно, куфту и пару пива. Запотевшие бутылки "Стеллы" им принесли быстро, Полещук нетерпеливо наполнил бокал, залпом его выпил и налил еще.
- Да, Серега, - сказал он, вытирая от пены усы. - Вот, о чем я мечтал эти недели в Фаиде - о холодненьком пиве! Кайф!
- Еще бы, - согласился Лякин, закуривая. - Слыхал новость?
- Какую?
- "Голос Израиля" передал о том, что в Египет прибыли советские войска с ракетами "САМ-3", самолетами-истребителями и прочим.
- Да, ты что? - удивился Полещук. - Врут, наверное. Как все вражьи голоса. А потом - если это правда, то где они? Ты лично видел?
- Я - нет, - сказал Лякин, проводя пальцем по влажной бутылке "Стеллы". - И никто не видел.
- Значит, врут, - констатировал Полещук. - Нагоняют ажиотаж…
- А, если - правда? - задумчиво спросил Лякин. - Представляешь, старик, какая начнется заваруха? Ведь Штаты, как пить дать, вмешаются!