Несколько часов назад мы останавливались у прозрачной, текущей из водохранилища речки Курты в обрамлении небольшого тугайчика. Здесь, на самом берегу, вокруг нас стали виться столь хорошо мне знакомые мучители-мошки. Многие из них усаживались на одежду. В воде, на камешках, всюду прикрепились многочисленные личинки и куколки этих несносных кровососущих насекомых. В нашей стране известно много видов мошек, все они плодятся в проточной воде и особенно многочисленны в тайге, где ведут себя, как отъявленные кровососы, нападая на человека и домашних животных. Достается от них и диким животным. Укус мошек болезненней комариного. Но здесь, возле речки Курты, ни одна не вознамерилась полакомиться нашей кровью, все мошки к нам совершенно равнодушны. Странные мошки, замечательные мошки! Возможно, они представляют исключение из всего семейства Симулиид, как по латыни называют этих насекомых. Нельзя ли расселить их по тем районам, где живут другие мошки-кровососы, чтобы, конкурируя с их личинками-собратьями и отъявленными кровососами, повлияли на их благополучие?
Впрочем, быть может я ошибся, и это не кровососущие мошки, а мушки-слезоедки. Их личинки развиваются в прибрежном иле, а мушки вылетают, чтобы справить брачный ритуал, после чего немедленно спешат отложить в прибрежный ил яички. Во время брачного полета они крутятся возле глаз крупных животных и садятся на веки, чтобы урвать капельку питательной для них слезной жидкости.
На речке нашему визиту обрадовались и муравьи. Еще бы!
Вокруг выгоревшая от летнего зноя пустыня, и нет в ней нигде поживы.
Муравьи-жнецы потащили оброненные на землю крошки хлеба, муравьи-бегунки разыскали опорожненную банку из-под мясных консервов и пируют в ней, очищая ее стенки от остатков содержимого. Потом увидел узкую колонну маленьких черных муравьев. Они бежали цепочкой строго друг за другом, не сворачивая со своей, наверное, помеченной следовыми запахами дорожки. Те из них, кто направлялся к своему жилищу, несли какие-то крохотные светлые комочки. Склонившись над муравьиной тропинкой, поймал одного из участников успешной заготовки провианта, разглядываю его и не верю своим глазам. Передо мною хорошо мне знакомый муравей Тапинома ерратикум, житель степей, предгорий и вовсе нежаркой пустыни. В растерянности муравей выронил свою ношу, и я не без труда узнаю в ней кристаллик сахара.
- Опять вы просыпали сахар! - упрекнул своих спутников. По нашим экспедиционным, издавна и твердо установившимся правилам все закупленные продукты должны быть освобождены от бумажной упаковки и помещены в специальные матерчатые мешочки. Наверное, от тряски в машине пакет с сахаром порвался.
- Откуда вы узнали, что сахар просыпался? - удивилась Зоя. - Всего лишь маленькую горсточку выбросила под кустик.
- Зачем муравьи всякую дрянь к себе тащат? - спросил Алексей. - Наелся бы каждый сам для себя!
Алексей - горожанин, хотя детство провел в деревне. Он студент политехнического института, природу не понимает и поехал с нами ради любопытства. Объяснил ему:
- Ты, когда купишь продукты питания в магазине, не наедаешься тут же за прилавком или, выйдя на улицу, несешь домой купленное. Муравьи живут большими семьями, и еда у них общая. Мало того, они настолько часто обмениваются друг с другом пищевыми отрыжками, что у них получается что-то вроде общественного желудка.
Недолго мы были на речке…
Мои спутники продолжают спать. По черному асфальту шоссе, пересекающему ровную пустыню, беспрестанно бегут шумные грузовики, шурша шинами, проносятся легковушки. Под грузовиками содрогается земля, колышется воздух, и травы, растущие на обочинах, наклоняются, будто от ветра. Рядом с асфальтом, вытянувшись столбиком, застыл суслик. В его больших глазах отражается весь мир пустыни. Суслик безразличен к этим пахнущим смрадом чудовищам. Он привык к ним, как к чему-то неизбежному и для него безразличному. Грохот и дым легко переносится устойчивой нервной системой грызуна.
Однообразие пути продолжает грозить опасной дремой, и я останавливаю машину. Заскрипели тормоза, проснулись мои спутники. Суслик забеспокоился, свистнул и исчез: чудовище не должно быть неподвижным, в таком состоянии оно подозрительно и опасно. Нора суслика оказалась тут же, на краю дороги.
Дорога пересекает по бетонному мосту небольшой лог. Под ним тень и сумрак. Мост, такой крепкий, вздрагивает от проходящих по нему машин и отвечает гулким эхом, будто жалуясь на то, что ему нет покоя. На потолке бетонного сооружения ласточки-касатки вылепили два гнезда. Птицы беспрестанно залетают в длинные глиняные трубки, ведущие в жилище, носят корм птенчикам. Ласточкам нипочем шум от машин, они тоже к нему привыкли.
Тут же рядом с гнездами ласточек вылепила из глины, величиной с кулак, гнездо оса-сцелифрон. Почему рядом? Быть может, доверилась тому, что птицы не ошиблись в выборе места для своего строения, и, значит, оно хорошее, прочное.
Параллельно асфальтовой дороге, далеко до самого горизонта, выстроились телеграфные столбы. На одном из них вороны построили гнездо из веток. Осторожная и недоверчивая птица решилась здесь обосноваться. Что поделаешь! Корма тут отличные, воспитывать детей легко, а вот с местом для гнезда туговато. Приходится пользоваться столбами. Воронам не посчастливится. После первого же дождика телеграфисты обнаружат замыкание проводов, поедут обследовать линию и, найдя гнездо птиц, его уничтожат. На другом телеграфном столбе уселся орлан-белохвост. Он застыл, неподвижен и его пронзительный взгляд, будто не замечает мимо бегущих машин: здесь удобное место отдыха и обзора местности. Но едва я затормозил машину, собираясь фотографировать птицу, как она мгновенно насторожилась, пригнулась и взлетела, тяжело размахивая крыльями.
Орлов ныне постигло бедствие, если не сказать трагедия.
Верхушки столбов, по которым протянуты высоковольтные провода, - отличнейшее место для посадки. На них они отдыхают, с них же и высматривают добычу, преимущественно грызунов. Но, взлетая, птицы задевают крыльями провода высокого напряжения и, замыкая их, пораженные током, замертво падают на землю. Эти коварные линии электропередач или, как их называют, ЛЭПЫ протянуты по всех направлениях, в том числе и в глухих пустынях и степях.
Путешествуя по Казахстану, я не раз находил под столбами убитых током орлов. ЛЭПЫ сыграли коварную роль, истребив этих птиц. Теперь на просторах Казахстана не увидеть орла-беркута, степного орла, орла-курганника, а также других птиц вроде скопы, орла-белохвоста. На фоне этой трагедии с иронией смотрятся аляповатые и безвкусные громадные бетонные скульптуры орлов, установленные дорожными строителями. Они не столько украшают, сколько скорбно напоминают о загубленных птицах.
Как ни избежать трафаретной ссылки на зарубежные страны, где трассы электропередач упрятаны под землю, а там, где они идут по протянутым между столбами проводам, на их верхушках установлены железные стойки с перекладиной наверху и кольцевым, на одном болту, креплением.
Сейчас кое-где очень редко стали появляться такие приспособления, но что они значат среди великого частокола других столбов. Как-то, оказавшись в поезде вместе с инженером, работавшим по эксплуатации электропередач, я обратил его внимание на эти посадочные перекладины. Он очень удивился, так как ничего не знал об их существовании.
Не будет преувеличением сказать, что ныне более девяноста процентов орлов погибли от проводов высокого напряжения. А как прежде Казахстан славился своими дрессированными орлами-беркутами, охотниками на волков и лисиц! Печально, что страна, на гербе которой изображен летящий орел, стала местом массовой гибели этих гордых птиц…
Едем дальше. На черный асфальт выползла ящерица-агама, прижалась к горячей дороге, наслаждается жарою. Не беда, что мимо несутся страшные чудовища. Ей не впервые здесь принимать солнечные ванны, привыкла, равнодушна к машинам и будто их не замечает. Случайно заполз на дорогу степной удавчик, расслабился от высокой температуры, улегся отдыхать. Будет ли безопасным его отдых, задавят эту миролюбивую и совершенно не ядовитую змею шофера - неуемные истребители змей! Придется остановиться, отбросить в сторону беспечного удавчика.
Ровная пустыня постепенно сменилась холмистыми предгорьями. Дорога сворачивает к северу, то взметнется кверху, то опустится вниз. Иногда она прорезает холмы глубокой выемкой. Отвесные стенки выемки изрешечены норками многочисленных обитателей юга. Кого тут только нет!
Шумные пустынные воробьи ни на минуту не покидают свои норки, и если один из пары полетел за добычей, другой сидит во входе, стережет свое жилище. Иначе нельзя: проделать в земле норку нелегко и любителей на чужое жилище много. Из других норок выскальзывают и стремительно носятся в воздухе золотистые щурки и нарядные изумрудно-зеленые сизоворонки. У входа в просторную норку застыла маленькая совка-сычик, уставилась на дорогу большими круглыми глазами. Ей хорошо. Ее никто не тронет, побоятся. И еще разные обитатели норок, скворцы, галки… Все они равнодушны к потоку автомобилей как к чему-то неизбежному.
Адраспан
Мы устали от однообразия пути по пустыне Джусандала. Такое название она получила за то, что ранее почти полностью была покрыта зарослями пахучей светло-зеленой полыни джусан. Запах ее приятен и после разлуки с пустыней всегда хочется подышать над пучком сорванной и слегка потертой светлой полынки. Но ныне, с наступлением засушливого климата и перевыпаса, в пустыне стала процветать негодная для выпаса черная полынь, да по обочинам дороги всюду выстроилось низенькими ярко-зелеными кустиками стойкое к засухе растение адраспан.
К наступлению лета адраспан начинает красоваться белыми, хорошо различимыми в темноте цветами. По-видимому, его главные опылители - ночные насекомые, пережидающие жаркий день в тенистых укрытиях. Адраспану не грозит перевыпас. Он несъедобен, ядовит, и я не встречал на нем никаких насекомых, кроме опылителей. Хорошо было бы его использовать для борьбы с насекомыми-вредителями садов и огородов.
Это растение прежде было хорошо известно местному населению. Казахи-животноводы настоем адраспана лечили чесотку овец. Говорят, горячий настой этой травы при наружном использовании помогает против болезней суставов. В Узбекистане раньше дым от адраспана считали средством, спасающим от всех болезней, да и здорового человека якобы он оберегает от всяких недугов. В людных местах, бывало, носили ведра с дымящимся адраспаном, окуривали им желающих, за что полагалось бросать деньги в ведро, которое нес другой человек. К сожалению, адраспан потерял свою былую славу, его почти забыли и о нем можно прочесть только в описаниях путешественников позапрошлого века. Когда-нибудь ученые изучат это растение и будут использовать его полезные свойства.
Наконец, кончилась пустыня Джусандала. Постепенно ее сменили пологие холмы каменистой пустыни, поросшие маленькими приземистыми кустиками боялыша, изнуренными зноем и засухой. Солнце склонилось к закату. Уже семь часов вечера. Пора становиться на бивак.
Беспокойная ночь
Очень не хотелось ехать сегодня допоздна, да мои нетерпеливые спутники, будто условившись, уговорили лишний час прогнать машину по асфальту, поближе к цели путешествия, казавшегося необыкновенным и заманчивым.
Теперь изволь, нарушив золотое правило поездок, устраивать бивак в сумерках, возиться с ужином, установкой пологов и постелями. Темнота же совсем сгустилась, в небе зажглись звезды, исчезли очертания ближайших холмов, окружающих нашу стоянку, лишь одинокий курган еще маячил на ближайшей горке на фоне потухавшей зорьки. Наконец, закончив долгий день пробега по асфальту, растянуты над брезентом марлевые пологи, и, поужинав, можно растянуться на постели, предвкушая сладкий отдых. Но что-то больно укололо в тыльную поверхность стопы правой ноги, потом еще раз рядом с тем же местом. Подумалось: откуда могла в постели оказаться колючка? Пощупал рукою, ничего не нашел. Снял носок, тщательно промял его, провел рукою по постели - нигде ничего не обнаружил. Боль усилилась. Какая чепуха! Ведь не мог же меня кто-нибудь ужалить. Наверное, все-таки показалось.
- Что случилось? - сонным голосом спросил Алексей.
- Ничего особенного. Спите спокойно!
Улегся, стараясь отвлечься от боли. Но ногу пекло, будто обожженную. Ощупал рукой: опухоли не было. Из саквояжа, его по обыкновению кладу рядом с собой, вынул бутылочку со спиртом. Сейчас протру, поможет, перестанет болеть. Просто самовнушение. Надо заснуть, отвлечься, но спирт не помог, и заснуть не удалось. Колючка была явно ни при чем. Меня пожаловал своим вниманием кто-то явно неприятный. Но кто? Змея? Ее, такую большую легко было бы найти в постели под пологом с аккуратно подвернутыми под матрас краями. Каракурт? Отравление от укуса этого ядовитого и опасного паука было мне отлично знакомо. Вначале боль ничтожна, как от легкого укола иглою. Но вскоре боль растет, распространяется по телу, начинаются симптомы общего отравления, страх смерти, удушье, боль в животе, сильное слюнотечение. Скорпион? Очень похоже! Когда я изучал каракурта, мне так говорили местные жители: "Каракурт кусает совсем не больно, но болезнь очень тяжелая. Скорпион кусает очень больно, по болезнь легкая". Откуда ему взяться здесь, в этой угрюмой каменистой пустыне с редкими кустиками боялыша! Конечно, следовало бы засветить от аккумулятора машины лампу-переноску, тщательно пересмотреть постель. Но не хотелось будить своих спутников, по-прежнему думалось, будто все это так, какая-то случайная боль, может быть, от каких-то процессов, протекающих в мозгу, утомленном долгим путешествием. Но боль не исчезала. Важно не заострять внимания, постараться забыться.
А время шло. На небе вокруг полярной звезды медленно поворачивалась Большая медведица, по легенде степных жителей "семь волков крутились вокруг привязанной к колу кобылицы". Пролетело несколько спутников. Упал метеорит. Над пологом медленно и бесшумно пролетел козодой… Наверное, все же меня укусил какой-нибудь особенный и небольшой паучок. Теперь он придавлен мною, не опасен. Но какой? Все же странная боль! Будто кто-то все время прижигает горячим железом да еще им слегка потряхивает. Почему она только в одном месте на тыльной поверхности стопы? Если виною произошедшего яд, то он, видимо, особенный, не рассасывается. Надо его разогнать по телу, тогда он, разойдясь, перестанет терзать ногу. И я принялся изо всех сил тереть очаг боли. Как будто сразу полегчало. Боль стала стихать, начало клонить ко сну. Как много времени отняла у меня эта непонятная история? "Семь волков" Большой медведицы повернулись вокруг "кобылы" и стали почти с другой стороны.
Утром я проснулся позже всех. Предложил спутникам посмотреть всем вместе мою постель. Края полога, как полагается, были хорошо подвернуты под надувной матрас, и никто не мог уйти из-под него. Поиски продолжались недолго. Под подушкой, положив сбоку свой длинный хвост, мирно спал большой коричневый скорпион…
- Вот это здорово! - вскрикнул Алексей с восхищением. И занес над виновником происшествия палку, собираясь казнить виновника ночного беспокойства.
- Какой ужас! - воскликнула Зоя.
- Попался, субчик! - спасая скорпиона от Алексея, обрадовался я тому, что все встало на свои места. Нога еще слегка болела, чувство жжения совсем не прошло. На коже виднелись едва заметные две красноватые точки - места укола жалом.
- И чего вы радуетесь? - удивилась Зоя.
- Ну как же не радоваться! Во-первых, боль почти прошла, и все же я под конец хорошо выспался. Да и боль, в общем, не была сильной, и "черт оказался не таким страшным, как его малюют". Впрочем, в моей жизни это второе ужаление скорпионом. Во-вторых, как не радоваться: придумал способ лечения. Яд скорпиона не оставляет иммунитета. Действие его местное и довольно слабое, вызывает боль, и чтобы она была чувствительной, подольше держалась и запоминалась пострадавшему, яд не рассасывается. Ведь скорпиону приходится в пустыне бороться за жилище, за укрытие, за место зимовки и самое лучшее - залезть в норку грызуна, представителя млекопитающих, к которым относимся и мы с вами. Если хозяин норы не гостеприимен, полагается проучить его болезненным уколом. Да таким, к которому не привыкают при повторном наказании. Главное, оказывается, можно простым приемом уменьшить боль. Для этого надо разогнать по телу яд, растирать больное место. Наверное, помогла бы еще и грелка.
Мое объяснение было выслушано моими помощниками с большим вниманием.
- Да, действительно! - задумалась Зоя. - Я об этом сразу не догадалась. Жаль, что не разбудили меня. Я бы и грелку приготовила.
- А я бы с удовольствием расправился с этим гадом! - добавил Алексей.
- Кто бы мог подумать, что меня тяпнул милый скорпион! - продолжаю я обсуждение ночного происшествия. - Во всем же виновны вы, мои дорогие друзья. Уговорили ехать до темноты, поздно устраивать бивак. Когда мы расстелили постели, скорпионы уже вышли на ночную прогулку. Вот один случайно и забрался незаметно ко мне в гости. Надо было бы, чтобы он проучил вас, а не меня за нарушение экспедиционных правил. Впрочем, и я виновен. Не следовало с вами соглашаться. Обычно впервые участвующие в экспедиции трудно приучаются к исполнению непременных правил и легче воспринимают свой собственный опыт.
История со скорпионом была усвоена на этот раз моими помощниками очень твердо, и мне более не приходилось беспокоиться о заблаговременном устройстве бивака.