Вблизи дома мы ещё освещали себе дорогу сильными электрическими фонарями, затем выключили их и стали пробираться по травянистым тропкам, ведущим меж бананов, бесшумно ступая резиновыми подошвами своих кедов. Мы надели длинные брюки, дабы уберечь себя от змеиных укусов. Вскоре брюки оказались уже по колено мокрыми от ночной росы. Вся трава кругом была мокрой. И не только мокрой. Она представляла собой совершенно необычное зрелище: это была настоящая иллюминация! Повсюду вспыхивали и гасли огоньки светлячков - посветят с секунду и тушат свои фонарики. Красиво.
Африканцы с плантации отказались нас сопровождать в столь неурочный час. Одного только боя Джо удалось нам уговорить пойти с нами на это сомнительное мероприятие. Ои тащил тяжёлый аккумулятор для фотовспышки, без которого здесь не сделаешь ни единого снимка. Ведь на открытой местности слоны держались только по ночам, а днём в тёмном густом лесу без вспышки тоже ничего не снимешь.
Итак, мы молча шли по направлению к лесу, стараясь ступать как можно тише. Путь наш освещал лишь слабый свет месяца, горизонтально висевшего в небе, словно серебряная ладья… Отовсюду с опушки леса раздавались звуки африканской ночи: всё здесь звало, пищало, квакало, стрекотало. Только ночью замечаешь, как много живности в таком тропическом лесу!
Затем мы засели на "расстоянии шёпота" друг от друга и стали считать минуты.
Нас охватил настоящий охотничий азарт. Не то чтобы я ощущал страх, нет. Я ведь знал, что слоны, как правило, не нападают, если в них не стрелять. Они предпочитают бегство. Но тем не менее нервы мои были напряжены до крайности. Каждую минуту мне казалось, что передо мной вырастает огромная серая стена, и без особого восторга я лихорадочно обдумывал, как повести себя в случае атаки слона.
Внезапно что-то затрещало за моей спиной. Звук был довольно громкий. Я невольно ощутил биение пульса у себя на шее. Михаэль тут же подполз ко мне на четвереньках, и мы стали вдвоём прислушиваться к подозрительному шороху. Наконец он приблизился. Это был Джо, у которого от волнения расстроился желудок и который отполз в сторонку по естественной надобности…
Дождавшись рассвета, мы, несколько разочарованные, вернулись домой. Днём мы развлекались киносъёмкой ткачиков, гнездящихся па лимонном дереве, совсем рядом с верандой.
Под вечер послышался грохот мотора, и тяжёлый грузовик подкатил к воротам фермы. Это оказался наш хозяин, господин Шмоурло, с несколькими соседями, которые решили нас немного развлечь в нашем одиночестве. Они принялись готовить коктейль под названием "коктейль буша" - довольно дьявольский напиток из смеси сгущённого молока, мёда и водки различных сортов. Водку здесь пьют исключительно стаканами. Так что вскоре мы все были хороши.
- Вам совершенно нечего расстраиваться по поводу слонов, - громко шептал мне в ухо господин Валон, бывший французский офицер. - Я вам скажу по секрету - всё, что тут наплели о слонах - брехня, и больше ничего! Никто их тут не видел никогда! А вам, считайте, даже повезло: вы на второй же день своего пребывания уже увидели слоновью задницу, ха-ха, неправда ли, неслыханная удача? И потом - кому здесь охота связываться со слонами? Ну кому это нужно? Я вот уже двадцать лет, как здесь живу, и знаю, что слоны заходили на соседние плантации, да и на мою тоже. Ну и что? Ни разу, слышите, ни разу мне не привелось увидеть даже хотя бы уха слоновьего!
Затем он принялся объяснять мне, что, даже имея крупнокалиберное ружьё, слона можно убить с расстояния не больше четырёх или в крайнем случае шести метров, да и то надо знать правильное место, куда целиться. Самое большое расстояние - это двадцать метров. Но если и вторым выстрелом не уложишь толстокожего, то у охотника остаётся мало шансов выжить.
Другой гость, эльзасский француз, служивший во время первой мировой войны на германском флоте, принялся рассказывать мне самые невероятные истории. Так, он утверждал, что видел собственными глазами такой случай. На дороге близ границы Либерии валялся "в дребезину пьяный" африканец. На другое утро от него остался только обглоданный скелет: его заживо съели чёрные "маня", эти наводящие страх и ужас на население кочующие муравьи…
Поскольку мой собеседник знал немецкий язык, я имел возможность ответить ему не менее правдоподобной историей. Я рассказал, как несколько недель назад, в Судане, гонялся за львами. Вместе со мной были чёрные загонщики, языка которых я не знал. Внезапно я увидел, как лев из-за скалы собирается прыгнуть на одного из этих людей. Чтобы предупредить жертву об опасности, я вынул из своей вещевой сумки чёрную редьку и поднял её над головой, что означало "чёрный, спасайся!".
В ответ па это господин Валон рассказал историю о том, как один охотник на слонов, решив заночевать в лесу, привязал свой гамак к двум небольшим стволам, а утром проснулся совсем в другом месте, потому что стволы оказались не чем иным, как хоботами двух огромных слонов…
Небылицы следовали одна за другой. Но я знаю одни на первый взгляд столь же невероятный рассказ, которому я, безусловно, верю. Услышал я его от одного африканца. Однажды он застрелил слона и, отрубив у него только лишь хобот, захватил его с собой в деревню в качестве трофея и особого лакомства. Но когда они уже целой компанией вернулись в лес, чтобы забрать мясо, "убитого" слона на месте не оказалось: он убежал. Дикая история, не правда ли? Но по опыту зоологических садов мы теперь уже знаем, что слон способен перенести ампутацию хобота и питаться без его помощи.
После этой развесёлой попойки на веранде, закончившейся далеко за полночь, мы, разумеется, не проснулись, как было запланировано, в 4 часа утра. Но сразу после завтрака мы отправились с одним лишь чёрным провожатым, не говорящим ни слова по-французски, но узкой тропе, ведущей к излучине реки, где, как нам сказали, есть деревушка, в которой можно получить деревянную пирогу с вёслами. Это единственная лодка па всю округу: на сто километров вниз и сто вверх по течению.
Чтобы добраться до деревни, потребовалось не полчаса, как утверждали африканцы, а целых три с лишним часа. Тропинкой этой, удобства ради, пользовались явно и слоны. И даже больше слоны, чем эти несколько туземцев, которые по ней изредка направлялись в деревушку. Там, где почва была сыроватой, рядом с отпечатками голых ступнёй аборигенов ясно виднелись огромные, почти круглые "печати" слоновьих следов, диаметром в пол метра! Похоже было, что дорогу "проштемпелевал" сам "господин Тимоко" собственной персоной. Шествовал он явно спокойно, не торопясь: да и кого ему здесь бояться? Он ведь прекрасно знает, что любой, кто попадётся на пути, постарается как можно скорее уступить ему дорогу.
Никакой лодки у реки не оказалось. Зато на другом берегу виднелись маленькая банановая плантация и две хижины. Мы начали орать в три горла, и вскоре кто-то заорал нам в ответ. Началась продолжительная дискуссия между нашим чёрным провожатым и несколькими бабёнками на том берегу, но лодки никакой не появилось: мужья их ушли, вёсел нет, а сами они боятся - вот что мы поняли из этих длительных переговоров.
Нам было жаль потраченных на дорогу трёх часов, поэтому мы решили наловить хотя бы рыбы. Удочка оказалась запрятанной в кустарнике, мы её вытащили и уселись удить. Разумеется, ничего не клевало, но зато наш провожатый, потеряв терпение, снял свою набедренную повязку и полез в воду. Тут мы только заметили, что через реку протянут трос, привязанный у самого берега за толстый, выступающий корень. До середины реки, там, где поглубже, он был скрыт под водой и дрожал под напором течения. Наш африканец, который, как выяснилось, не умел плавать, ухватился за этот трос и, перехватываясь руками, добрался до середины реки. Там было уже значительно мельче, и он, по пояс в воде, вброд добрался до берега. Дискуссия возобновилась с новой силой, но с тем же результатом: нет, они ни за что не соглашались выдать лодку и вёсла. Наш провожатый тем же, затруднительным для себя способом вернулся назад. Тогда я решил действовать сам и более решительно: ведь, "доннерветтер", не сдаваться же нам столь бесславно перед этим пресловутым "королём Тимоко", устрашающим всю округу! Это было бы просто постыдно! Тем более что мы ведь не собирались его убить, а лишь увековечить на своих плёнках. Итак, вперёд! Крокодилы, как видно, здесь не водятся, иначе африканец не полез бы. Так что мы тоже разделись, оставшись в одних шапках-зюйдвестках (чтобы не заработать солнечного удара), и поплыли на ту сторону.
Какое это удовольствие после трёхчасового потения! Кинокамеру наш провожатый привязал себе на голову. Выбравшись на берег, мы зашагали, в одних плавках и шапках, в деревню, где сначала пришлось выманивать попрятавшихся от нас за банановыми кустами женщин. Когда они наконец решились подойти поближе, мы принялись языком жестов объяснять им наши намерения. Но всё было напрасно: нет, они ничего не знают, мужья их не то на охоте, не то на работе, еды у них пет, кроме нескольких плодов папайи, лодка есть, но где вёсла, они не помнят…
Ну что ж - поищем сами. Через минуту мы их нашли запрятанными в кустарник, на берегу.
Тогда мы уселись в пирогу и поплыли вниз по течению. Проплыв один или два километра, мы обнаружили греющихся на берегу крокодилов. Заметив нас, они поспешно скрылись в мутной, глинистой воде. Но слоновьих троп мы не обнаружили ни одной: ни вниз, ни вверх по течению. Следовательно, "король Тимоко" со своим стадом предпочитает держаться в лесах, окружающих плантацию, и зря мы сюда забрались! Ну что же, назад, домой.
Впрочем, хозяин плантации рассказывал нам позже, что за все те десять лет, что он здесь прожил, он ещё ни разу не добирался до этой деревушки на берегу реки.
- Вы, наверное, первые белые, побывавшие там! - обрадовал он нас.
Но для того чтобы в Западной Африке утверждать подобные вещи, не много нужно. Здесь ведь стоит отойти от основных июссе всего лишь на пять или десять километров, углубившись в лес, как уже с уверенностью можно сказать, что в этих местах ещё не ступала нога белого человека. Потому что торговцам и фермерам нет никакой нужды мучиться, продираясь сквозь непролазную чащобу. А на того, кто решается на подобные мытарства, да ещё бесплатно, вроде нас, из любви к искусству, на того здесь смотрят с плохо скрываемым состраданием…
В течение трёх дней подряд мы выходили на свои "дежурства" на плантацию: и в четыре, и в три, и, наконец, в два часа ночи. Мы наслаждались концертами цикад, любовались восходом солнца в тропиках. Но что касается "короля Тимоко", то нам не удалось увидеть даже кончика его хвоста! Мы уже были уверены, что этот владыка вместе со своими подданными перекочевал в другой район. Может быть, он уже преспокойно "обрабатывает" другую плантацию? И это именно сейчас, когда мы сидим здесь и караулим его! Ушёл после того, как в течение восьми месяцев держался исключительно в этих местах! Поразительная неудача. Как же это плохо - не иметь в Африке машины, на которой можно быстро перебраться с одного места на другое!
Расстроенные своими неудачами, мы как-то перед обедом решили отправиться ловить бабочек для профессора Ледерера, старшего инспектора Франкфуртского зоопарка и большого специалиста по насекомым. Мы ему свято обещали перед нашим отъездом непременно привезти редких бабочек. Он даже снабдил нас для этой цели специальными сачками и объяснил, как это надо делать. А профессор Келер из Фрайбурга заказал нам африканских шмелей. Ничего не поделаешь: надо выполнять заказы.
Я подумал, что, как ни странно, нам ещё ни разу не попадались на глаза колонны кочующих чёрных муравьёв, этих знаменитых "маня", про которых утверждается, что они то и дело нападают на дома, разгоняя их жителей, в страхе бросающихся наутёк. Нас уверяли, что здесь, на этой плантации, они тоже водятся.
На сей раз мы направились на другой край плантации, удалившись всего на какую-нибудь сотню или две метров от дома. Бананы стояли здесь во всей красе - никем не повреждённые. Ноги то и дело скользили по падалице - полусгнившим бананам. Ощущение ужасно неприятное - будто вступил в кучу…
Но что это? Там, где дом был скрыт выступающим вперёд языком леса, мы снова увидели знакомую картину: из зарослей бананов торчали голые "рёбра" обглоданных листьев, словно поднятые кверху сабли!
Так близко от дома? Не могли же слоны отважиться подойти чуть ли не под самые окна! И тем не менее это было так. Причём края оборванных листьев ещё не успели даже заветрить. Значит, слоны столовались здесь совсем недавно, среди бела дня. Вот это номер! Значит, пока мы совершали свои бесконечные походы, "господин Тимоко" пировал здесь, возле самого дома!
И действительно, слоновьи следы вдоль и поперёк, ветки и трава свежепримятые и растоптанные. Вот местечко, где всё разворочено: тут кто-то из толстокожих явно резвился всласть. Даже помёт валялся поблизости. Нам хорошо были знакомы эти огромные шары ещё по нашему слоновнику в зоопарке. Я разломил один из них - он был ещё тёплый внутри. Мы невольно заговорили приглушёнными голосами.
Потом, не мешкая ни минуты, мы пошли по следу, который вёл к опушке девственного леса. Обычно проникнуть в такой лес страшно трудно: ведь именно на опушке, куда ещё проникают солнечные лучи, буйно разрастается подрост, колючий кустарник, вьющиеся спутанные растения, так что перед человеком внезапно вырастает непролазная изгородь, сквозь которую просто не прорваться. Но на сей раз слоны позаботились о том, чтобы расчистить нам дорогу. В тех местах, где они входили в лес, зияли глубокие, тёмные проходы в глухой зелёной стене зарослей, сквозь которые пробраться нам не стоило особого труда. Правда, для такого огромного животного, как слон, "просеки" казались чересчур узкими, но это объяснялось очень просто: слои своим мощным телом просто раздвигает большинство веток в стороны, так что они затем снова возвращаются в исходное положение. Для нас явилось неожиданностью, что на всём пути, пройденном толстокожими, не было почти ни одного сломанного дерева или ветки. Как видно, и такие гиганты не стремятся расходовать больше сил, чем это необходимо. Они не расчищают себе тщательно дорогу, а просто протискиваются сквозь заросли, сдвигая их в стороны. По стёртым местам на лианах и тонких стволах мы могли определить рост проходивших здесь животных: эти места находились на высоте поднятой руки; притом нельзя забывать, что слоны обдирают растительность не верхней точкой спины, а боками. Так что рост оказался довольно внушительным. Через торчащие над землёй корни и толстые лианы, достигающие порой высоты трёх четвертей метра, а то и метра, слоны, к нашему неудовольствию, каждый раз перешагивали, вместо того чтобы их разорвать. Так что нам приходилось, чертыхаясь, лезть вслед за ними.
Мы не слишком-то заботились о том, чтобы поменьше шуметь. Ведь слоны сами создают в лесу такой шум, что едва ли смогут нас услышать. Хуже дело обстоит с тем, что они могут нас учуять. Ведь чутьё у них отличное. А здесь, в лесу, очень трудно уловить направление ветра, чтобы подкрасться строго с подветренной стороны. Поэтому мы, следуя наставлению одного опытного охотника, всегда носили в нагрудном кармане немного муки. Если её осторожно ссыпать с пальцев, довольно точно можно определить, куда дует ветер.
Слоны не убегали от нас, но мы опасались, как бы они не зашли слишком глубоко в лес, и поэтому торопились. Мы почти бежали вслед за ними. Ведь там, где в лесу дорогу проложил слон, пробираться не так уж трудно!
Под одним старым деревом вся земля была словно перекопана: почва выглядела рыхлой и взбитой. Здесь один из этих тяжеловесов явно отдыхал. Стоял. И даже лежал. Кругом можно было обнаружить места, где он мочился, - их было шесть или семь. А также кучи помёта - их было даже двенадцать или пятнадцать, частью совсем старые и высохшие. По-видимому, слои уже давно облюбовал себе это местечко для полуденного сна и возвращался сюда всё снова и снова. Совсем рядом лежало молодое вырванное с корнем деревце, листья с которого были аккуратнейшим образом сорваны, да так ловко, что все, даже самые тонкие, веточки остались на месте: съедена была только зелёная листва.
Теперь до нас уже явственно доносился треск, создаваемый слонами. Мы подкрадывались ближе и ближе: вот уже знакомое "бульканье", которое слоны время от времени издают, словно чревовещатели, животом. Мы слышали их и позади себя - значит, мы втесались в самую середину стада! Посчастливится ли нам наконец их заснять? Мы опустились на землю, не забыв, невзирая на всё наше волнение, проверить предварительно, не садимся ли на "муравьиную тропу", потому что исполнять обычные в таких случаях "индейские пляски" в этой обстановке будет невозможно.
Мы приготовили своё "оружие" к бою: аппарат для вспышки, кинокамеру, фотокамеру. Шорохи и треск приближались.
В такие моменты ловишь себя па том, что невольно начинаешь оглядываться в поисках подходящего дерева, на которое в случае чего можно взобраться. Всё-таки до чего у нас много общего с нашими родичами - обезьянами! Но в таком вот девственном лесу это - дело безнадёжное. Стволы все слишком толстые, да к тому же снизу не имеют сучков, за которые можно было бы уцепиться. А топкие деревца для этого совсем не пригодны: их любой слон с лёгкостью согнёт, если только сочтёт нужным вас оттуда достать. Убегать - тоже бессмысленно, потому что, не пробежав и десяти метров, непременно запутаешься в зарослях и шлёпнешься на землю, в то время как разъярённый слон промчится по тебе, словно танк…
Вот такие и подобные мысли приходят в голову, когда очутишься (особенно впервые) посреди стада диких слонов. И вскоре приходишь к выводу, что целиком находишься в зависимости от настроения такого толстокожего, как "господин Тимоко".
Прошло томительных четверть часа, и наконец примерно в двенадцати метрах от нас закачался кустарник. Сквозь него там и сям проглядывал кусок серой, изрезанной морщинами "стены", очень нам знакомой "стены". Но и только. Вскоре стена исчезла, и кустарник затих. Остро и приятно запахло слоном. Спустя ещё четверть часа в лесу раздался треск - сразу в четырёх, а затем даже в семи местах. И наконец-то к нам подошёл ещё один. На то же самое место, где и предыдущий. На сей раз мы увидели один глаз, кусок бивня (не очень массивного), ухо. Судорожно держа палец на спуске, мы надеялись, что вот-вот покажется ещё больший кусок слона. Но голова стала исчезать, и только в самый последний момент Михаэль успел щёлкнуть затвором. Вспышка яркого света вроде бы не смутила слона.
Мы сидели как на горячих угольях. Слоны уходили всё дальше и дальше. Наконец мы не выдержали, вышли из своей засады и пошли вслед за ними. Но в лесу всё затихло. По-видимому, слоны нас всё-таки учуяли и ускорили свой отход.
Но вот снова удача: на сей раз громко зашуршало позади нас. Мы сейчас же развернулись и направились в сторону, откуда шёл звук. Идти было сравнительно легко, потому что здесь не было почти никакого подроста. Дорогу нам преградил узкий, но достаточно глубокий овраг, в который нам пришлось спуститься, а затем (на другой стороне), ухватившись за торчащие из земли корни, выбираться, подтягиваясь на руках.
Шуршание становилось всё громче, пока мы наконец не увидели, что именно шуршало. Шуршали верхушки деревьев, где на высоте пятидесяти - шестидесяти метров бесновалась целая ватага мартышек, обругивая не то нас, не то слонов, не то друг друга.