Прошел еще час томительного ожидания. Заключенным разрешили стоять еще вольнее и даже, неслыханное дело, дозволили курить, раздав по три пачки дешевеньких сигарет на бригаду. Максим усмехнулся про себя. Страхуется начальник, чувствует, что придется вскоре вести своих подопечных в атаку в условиях, когда у многих зеков, недовольных им, в руках будет боевое оружие. А, может быть, не знает, а лишь чувствует это, что не меняет сути дела.
Над строем повисло облачко сизого дымка. Заключенные, большинство из которых имело уголовное прошлое, с удовольствием смаковали дармовое курево, и продолжали обсуждать перспективы своего бытия в ближайшем будущем.
Наступило время обеда. Но, против обыкновения, питание организовали не в столовой, а здесь же, в строю. Огромные кастрюли, расположенные на тележках, повара катили вдоль шеренги, выдавая каждому миску с непривычно густым и ароматным супом, в котором плавали мясные волокна. На второе подали макароны с маслом(!), а на третье… компот из свежих фруктов!
После такого обеда, проведенного, правда, в условиях близких к походным, даже самые недалекие и недогадливые поняли, что на их скромные персоны сделаны ставки, и размер их весьма значителен. Кое-кто, возгордясь сверх меры, начал позволять себе лишнее, как-то громкие разговоры, плевки и жесты оскорбительного свойства в сторону охранников. Хулиганам было в мягкой форме вначале указано, а когда это не возымело необходимого действия, то конвоиры, без лишних разговоров выдернула из строя парочку самых злостных нарушителей и без долгой канители шлепнула их на виду у всех. Чтобы остальные помнили свое место, а не то… По законам военного времени, как говорится.
Сидельцы на какое-то время оцепенели от ужаса, а, оценив в полной мере суровую силу воспитательной меры, без всякой команды заняли привычные места в строю, подтянулись и притихли. Наступила почти полная, можно даже сказать, мертвая, тишина. Так прошло еще около часа.
Внезапно кто-то вскрикнул и показал рукой в небо. Все взгляды мгновенно устремились в этом направлении, и каждый увидел еле заметные, но с каждой секундой становящиеся все больше и больше, точки. Вскоре всем стало ясно, что это вертолеты. Три огромные металлические стрекозы, летящие в сторону лагеря развернутым строем. Вот они сделали вираж и начали заходить на посадку.
Внезапно, прямо из густых, низко повисших облаков, на них вывалился небольшой истребитель без каких – либо опознавательных знаков. Раздалась короткая очередь, и все стоящие на аллее увидели, как пулеметная трасса протянулась от самолета и уперлась в один из вертолетов. Через секунду прогремел мощнейший взрыв, и объятая пламенем машина, разбрасывая по сторонам огненные капли, камнем рухнула на землю невдалеке от лагеря.
У Максима в этот момент сжалось сердце. Неужели его надеждам не суждено сбыться, ведь гибель Дженса, а в том, что в одном из вертолетов летел именно он, сомневаться не приходилось, означала крах его плана.
В лагере началась паника. Стройная шеренга заключенных рассыпалась. Каждый искал себе место для укрытия. Охранники, поначалу растерявшиеся не меньше, постарались создать отпор неведомо откуда взявшемуся противнику, но делали это на редкость неорганизованно, стреляя в белый свет, как в копеечку, и рискуя попасть по вертолетам даже раньше, чем это сделает пилот истребителя.
А тот, тем временем, развернул крылатую машину, дав длинную очередь в сторону стрелявших. Пули частой строчкой взбили фонтанчики пыли в опасной близости от охранников и те, не желая далее искушать судьбу, кинулись врассыпную. Теперь уже никто не мешал самолету спокойно расстреливать беззащитные вертолеты, которые бестолково мотались из стороны в сторону, так и не рискнув пойти на посадку.
Максим вышел из столбняка, и мгновенно оценил обстановку. Если каким-то образом сейчас не помешать самолету, то через несколько минут он отправит оставшиеся вертолеты в гости к первому, густые клубы черного дыма от которого высоко вздымались над лагерной оградой.
А почему бы, собственно, и не помешать ему? Всего в каких-нибудь пятидесяти метрах от Максима стояла караульная вышка, покинутая часовым. Там ясно виднелся великолепный, готовый к бою, крупнокалиберный спаренный пулемет, предназначенный в обычной обстановке для удержания заключенных в повиновении. Но так это же в обычной, а сейчас вполне годящийся для поражения воздушной низколетящей цели.
Максим левой рукой поймал пробегавшего мимо Хорька, который, поддавшись общей панике, вознамерился было под общий шумок "слинять".
– За мной! – гаркнул он, глядя в переполненные первобытным ужасом глаза своего сокамерника.
Хорек тут же пришел в себя, мотнул головой в знак понимания, и огромными скачками понесся вслед за Бароном.
– Поправляй ленты, следи за патронами. Сможешь? – торопливо спросил Максим, когда они взлетели на вышку. Хорек снова кивнул, шумно сглотнул слюну и начал пододвигать патронные коробки поближе к установке.
Максим же быстрым движением сорвал со стволов чехлы, отшвырнул их не глядя в сторону, и развернув турель, изготовился к стрельбе. Он дал упреждение, и что есть силы, надавил на гашетку. Мимо. Трасса чуть-чуть опоздала и прошла в стороне от цели. Летчик заметил угрозу, оставил на время свои беззащитные жертвы, которые от него все равно не смогли бы далеко уйти, развернулся, и начал атаку на новую цель. Теперь он летел прямо на вышку и рев его мотора буравом вгрызался в мозг. Максим поймал самолет в прицел и начал стрелять, но в тот же миг увидел, как под крылом истребителя сверкнуло пламя. "Ракета", – успел подумать Максим, и тут же на него навалился грохот взрыва, что-то больно ударило в грудь, тело поднялось в воздух, и полетело в пустоту…
… Очнулся он от едкого запаха, исходившего от пузырька, который держал перед его носом лагерный лекарь. Максим сел, и держась руками за гудящую, словно медный колокол голову, огляделся по сторонам. За то время, пока он пребывал в бессознательном состоянии, паника в лагере прекратилась. Заключенных собрали, вновь построили, а охрана заняла привычные места. Лишь поваленная и разрушенная вышка напоминала о недавней атаке. Ракета угодила под одну из опор и, взорвавшись там, опрокинула все сооружение. Самого же самолета нигде не было видно. Зато оба уцелевших вертолета стояли на посадочной площадке, и от нее в сторону аллеи шла группа людей в военной форме.
– Ты сбил его! – раздался рядом с ухом восхищенный возглас Хорька. – Барон, ты влепил ему очередь прямо в фонарь! Он и мявкнуть не успел, только осколки брызнули в стороны. Вот только ракету успел пустить чуть раньше тебя. Но мы-то уцелели, а он сейчас догорает где-то за теми холмами. Барон, ну ты ваще…!
– Два выстрела слились в один… – машинально пробормотал Максим по-русски.
– Чего, чего? – не поняв, переспросил Хорек.
– Встать помоги, говорю, вот чего, – раздраженно ответил ему Максим, понимая, что едва не прокололся на пустяке.
– А-а-а… – протянул Хорек, подставляя руку.
Максим облокотился на нее и выпрямился. С другой стороны его услужливо подхватил лекарь. Максим тряхнул все еще гудящей головой и, пошатываясь на слабых, словно ватных ногах, направился в строй.
Дженса он узнал сразу, несмотря на то, что тот заметно поправился с тех пор, когда Турренсок его видел на выпускном вечере по случаю окончания училища. На принце был скромный, военного образца мундир, но без знаков различия и орденов. Дженс, в сопровождении начальника лагеря и нескольких офицеров своей свиты, медленно шел вдоль строя, строго глядя на стоящих в нем заключенных, и одновременно, не особенно стараясь подбирать выражения, поносил всю лагерную администрацию.
– Твои люди вели себя, как панельные шлюхи, которые удирают со своего поста, при одном только появлении полицейского. А сам ты разве был лучше?! В какой дыре отсиживался ты, в то время когда на мою жизнь покушались?! Уж, не в солдатском ли сортире? А ведь я лично просил тебя организовать встречу и быть готовым ко всему. Ты понимаешь значение этого выражения: "Ко всему!", в том числе и к самому худшему.
– Но, Ваша Светлость! – пытался оправдаться начальник. – Все случилось настолько неожиданно…
– Что?! – вскипел Дженс. – Неожиданно?! То, что Аган сейчас может пойти на все, лишь бы избавиться от меня, это для тебя тоже неожиданность?! Ну, тогда ты просто тупица, не способный понять самых простых и очевидных истин, и я просто напрасно трачу на тебя свое красноречие. Слава Богам – создателям, что среди этой толпы нашелся хоть один человек, способный думать и действовать в критической ситуации. А кстати, где этот храбрец?
– Он перед вами, Ваша Светлость! – торжественно произнес начальник, делая плавный жест ручкой в сторону Максима.
Дженс повернулся на каблуках и, прищурившись, уставился в указанном направлении.
– Ба! – воскликнул он с восхищением. – Так значит меня спас все-таки офицер! Они все же у вас есть. – Он коротко хохотнул. – Только почему-то герои стоят совсем не в том строю. Но, черт побери! – Дженс вплотную приблизился к Максиму и грозно нахмурился. – Почему боевой офицер содержится вместе с уголовниками, это еще что за бардак?!
Начальник лагеря попытался было что-то сказать, но принц перебил его:
– Постой, а ведь я тебя откуда-то знаю. Назови себя, герой.
– Субмарин – мичман барон Турренсок Кейзо, – браво отрапортовал Максим, вытягивая руки по швам, одновременно с этим щелкая каблуками. – Имел счастье учиться вместе с вами в училище, Ваше Величество!
– Ну, ну… – несколько смущенно протянул Дженс. – Рановато еще меня так величать… – Но по всему было видно, что эти слова были для него приятны.
– И все же, объясни мне, субмарин – мичман, как ты очутился здесь, среди этих…
Он сдержался и не произнес того, о чем думал, вероятно, потому, что не желал с самого начала оскорблять тех, кто потенциально являлся солдатами его будущей армии.
– Ладно, – прервал Дженс самого себя. – Все расспросы – потом, после окончательной победы. Когда-нибудь, за бутылочкой старого марлетского, ты расскажешь мне историю своих злоключений, я расскажу тебе свою историю, и мы вместе посмеемся над превратностями наших судеб. Ну, а пока я считаю себя твоим должником, но оставаться им надолго не намерен. И вот доказательство того: ты больше не заключенный, – он протянул Максиму руку. – Ты свободен. – Принц усмехнулся. – Но я не был бы самим собой, если бы не оговорил твое освобождение одним условием, о котором речь будет чуть позже. Уверен, что тебе это мое условие понравится. Потерпи.
Он ободряюще кивнул головой и, повернувшись, направился к трибуне с микрофоном. Взойдя на нее, принц несколько секунд оглядывал строй заключенных и, наконец, заговорил, вначале тихо, но с каждой секундой голос его набирал силу, пока не загремел на полную мощь:
– Братья! Я обращаюсь к вам именно так, потому что в этой стране у меня не осталось больше людей роднее, чем вы. Меня Дженса, сына и законного наследника вашего правителя, убитого самым подлым образом моим младшим братом Аганом, сейчас этот самый Аган, на ваших глазах чуть было не лишил жизни. Эта не первая такая попытка. Совсем недавно его наймиты покушались на меня во время моей поездки по стране. Но провидению было угодно даровать мне жизнь, и покарать то слепое орудие, которое послал коварный отцеубийца. Аган с самого раннего возраста проявлял неумеренное честолюбие и жажду власти. Если его не остановить сейчас, то этот зверь в образе человека зальет нашу прекрасную Родину реками крови, в том числе и вашей. Именно для того, чтобы не допустить этого, и прервать страшную поступь чудовища, я прибыл к вам сюда за помощью. – Дженс остановился и, выдержав паузу, продолжил. Теперь он уже почти кричал, и Максим совершенно отчетливо видел, что слова принца находят в среде заключенных понимание и поддержку:
– Братья! Кто из вас желает с оружием в руках послужить торжеству правого дела?! Кто из вас хотел бы после этой службы сменить позорную робу арестанта на гражданский костюм свободного человека, сделайте три шага вперед!
Возникла короткая пауза, после которой толпа взревела, и в едином порыве, подалась вперед. Среди всех Максим был, конечно же, первым.
– Я верил в вас! – продолжал реветь на трибуне Дженс. – Я знал! Отныне все вы солдаты моей армии, а вашим командиром я назначаю… – он строго посмотрел в сторону начальника лагеря. Тот приосанился и сделал робкий шажок вперед.
– … Я назначаю… барона Турренсока Кейзо! – неожиданно закончил Дженс.
Тут уже толпа взревела так, что Максиму показалось: грохот канонады по сравнению с этим ужасным звуком, не более чем шепот умирающего. Ему казалось, что он спит. Ничего себе – поворот темы!
А вокруг него уже столпились бывшие заключенные, а ныне солдаты армии Дженса, продолжая орать и подбрасывать в воздух арестантские шапочки.
А вот и сам принц с улыбкой благодетеля приближается в сопровождении свиты. Широко раскинув руки, заключает в объятия, ласково треплет за ухо и шепчет:
– Служи мне хорошенько, и ты достигнешь таких высот, о которых даже не смел мечтать, – внезапно шепот его стал свистяще – зловещим. – Только смотри, не оступись – можешь упасть значительно ниже ватерлинии.
Он отпрянул назад и пристально посмотрел в глаза Максиму так, что тому сразу же стало не по себе. Это был взгляд хищника, оценивающего свою добычу.
Глава 9
– Да, брать крепостИ – это вам не фраеров пасти… – пробормотал себе под нос Максим и, откинувшись на спинку походного стула, вновь, в который уже раз, посмотрел на план крепости, издалека и с прищуром, как будто пытаясь увидеть в этом листе бумаге что-то новенькое, то, что ранее ускользало от его взгляда. Никаких свежих мыслей разглядывание не принесло – крепостная стена выглядела монолитом, не имеющим слабых мест. Чтобы хоть как-то отвлечься, Максим продолжил начатую мысль:
– … и не мусор мести… и не деньгу грести… и не интриги плести… Крепостя брать, это, дружище, искусство. Полководческое. А с этим у меня пока тово-с, не очень.
Он еще раз приблизился к плану, надеясь увидеть там хоть какое-то слабое место в обороне противника, но после минутного напряжения, сдался.
Вот уже без малого месяц армия экс – уголовников, под общим руководством кандидата в императоры Дженса, пыталась овладеть столичными крепостными стенами, возведенными еще в местные средние века, неким царем – Горохом, для защиты от варварских племен. Умели строить в старину, ничего не скажешь, потому как атаки и тогда, лет двести тому назад, и сейчас, не приносили никаких ощутимых плодов. Стены восьмиметровой высоты складывались из огромных валунов, скрепляясь между собой раствором особой прочность с каким-то секретом. Кроме того, внешняя сторона облицована под небольшим углом гладкими, как стекло плитами, взобраться по которым возможно было лишь при помощи штурмовых приспособлений. Солдаты Дженса, имевшие лишь легкое стрелковое оружие, поначалу прибегли именно к такому древнейшему способу штурма. Преодолев широкий и заполненный водой ров, они устремились к стенам, неся к ним наскоро сколоченные лестницы. Но сметенные с них огненным шквалом, который на них обрушили защитники, в панике откатились на исходные рубежи, потеряв при этом убитыми, раненными и утонувшими во рву, несколько сотен человек. Так что, взять крепостные стены с наскока не удалось, как, впрочем, не получилось это сделать и со второго и с третьего раза. Пришлось прибегнуть к осаде, которая так же не приносила никакого эффекта.
Столица была окружена стенами с трех сторон, а четвертая выходила к морю, по которому горожанам совершенно беспрепятственно подвозилось все необходимое для нормальной жизни. Торговцы, правда, пользуясь сложившимися обстоятельствами, несколько взвинтили цены, но не до астрономических высот. Так что, пережив легкий испуг месяц тому назад, жители столицы возобновили привычный быт, не особенно обращая внимание на то, кто там сидит под городскими стенами.
Небольшой, но отлично обученный гарнизон, подчинявшийся узурпатору и отцеубийце Агану, успешно справлялся с многочисленной, но бестолковой армией Дженса, ежедневно и ежечасно нанося ей урон посредством меткой стрельбы.
Морально – волевой дух осаждающих, еще совсем недавно надеявшихся на легкую победу, после которой неизбежно должен был последовать обещанный Дженсом трехдневный грабеж богатой Столицы, поначалу находился на очень высоком уровне. Но сейчас, после нескольких неудач и многочисленных потерь, настроение начало падать столь же стремительно, как лавина камней, катящаяся с гор. Почувствовав опасность, большинство солдат Дженса, которые в глубине души все же оставались обычными урками, начали задумываться о том, как бы "сделать ноги", надеясь пересидеть этот "грандиозный кипиш" до поры до времени где – нибудь в спокойном и укромном уголке. А там, как говорится, "будем посмотреть".
Некоторые, наиболее отчаянные, от разговоров об истинной свободе, перешли к реальным действиям, сбежав-таки с передовой. Пришлось прибегнуть к непопулярной, но весьма действенной мере пресечения подобных действий – заградительным отрядам, состоявших из кадровых военных и охранников лагерей. Отловив нескольких дезертиров, очень неудачно выбравших время и место побега, им устроили публичную казнь, после чего поток "бегунцов" значительно уменьшился, хотя и не иссяк совсем. Только теперь, не желавшие воевать и погибать за здорово живешь люди, начали придумывать более хитроумные способы, вроде угона личного вертолета Его Почти Что Императорского Величества, как теперь называли Дженса в окопах, почти не снижая при этом громкости голоса.
Вертолет потом обнаружили километрах в тридцати от места старта, изрядно помятым, без малейших признаков топлива и тех двенадцати человек, которые улетели на винтокрылой машине. Те же, кто еще не решился бежать, старались отсиживаться в блиндажах, не рискуя высовываться под пули защитников Столицы. Вышибить их из укрытий и послать в новую атаку, не представлялось возможным. По большей части солдаты либо отсыпались впрок, либо играли в карты, ставя на кон, все что возможно, в том числе личное оружие и обмундирование. Проигравшие, не стесняясь крыли матом всех и вся.
Так что, воинская дисциплина в этой армии опустилась гораздо ниже критической черты. Офицеры откровенно побаивались своих подчиненных, способных в любой момент пустить им пулю в спину, а Дженс, прекрасно видевший, что за последнее время от его авторитета не осталось и следа, ходил мрачный, как грозовая туча.
Максим понимал, что так долго продолжаться не может. Необходим был моментальный и значительный успех, иначе оружие, столь опрометчиво врученное уголовникам, способно будет обратиться против тех, кто его дал. Необходима была артиллерия, хотя бы для того, чтобы взломать массивные крепостные ворота, но тяжелых орудий в Империи не производили вообще, а те легкие, которыми оснащались субмарины, находились в руках Агана.
Можно было бы попробовать сделать подкоп под какой-то участок стены или даже ворота и рвануть там мощный заряд, но как в таком случае обойти ров, Максим даже не мог представить?