Несмотря на спустившуюся ночь, было еще светло и мы с Питамаканом не уходили в палатку, позволяя множеству желающих из толпы осматривать наши ружья и отвечая на их вопросы. Когда же наконец мы вернулись в дом вождя, то почувствовали себя такими уставшими, что отправили одного из его сыновей оповестить всех пригласивших нас, что нам необходим отдых и сегодня мы не сможем посетить их угощения. Мы провели вечер в разговорах с вождем и посетителями, которые заглядывали к нам, чтобы выкурить одну-две трубки. Все говорили, что они очень рады разорвать соглашение со Скверным Языком и отправиться на юг сражаться с кроу, охотиться в своей южной стране и торговать с Дальним Громом.
И когда мы, натянув на себя одеяла, уже готовились отойти ко сну на своих мягких ложах, в палатку боязливо вошла невысокая стройная женщина. Она села у входа и обратилась ко мне:
- Ататойя! Я принесла тебе слова моего мужа.
- Твоего мужа?
- Да. Это Одиноко Танцующая Мускусная Крыса. Он говорит тебе: "Ататойя, юный сын вождя, сжалься надо мной. Я не люблю Скверного Языка. Я в отчаянии от Рыжеголового. Разреши мне пойти с вами к кутене и на юг к твоему дяде - вождю Дальнему Грому. Я буду просить его дать мне работу. Я могу тянуть барку в бечеве или трапперствовать - как он пожелает. Сжалься надо мной, молодой торговый вождь с юга, и возьми меня с собой!"
- Почему же твой муж не пришел сам просить меня об этом? - спросил я ее.
- Он не может отлучиться. Этот сумасшедший Рыжеголовый держит его при себе.
- Он что-то должен красным курткам?
- Наш долг - цена четырех шкур.
Я повернулся к Большой Ноге Кроу.
- Вождь, скажи мне, что ты думаешь об этом человеке, - попросил я.
- Он спокоен и не ленив. Советую вам взять его с собой. Я не осуждаю его за желание покинуть Скверного Языка и Рыжеголового, - ответил вождь.
- Но нам бы не хотелось брать с собой женщин, - засомневался я.
- А я могу и не ехать сейчас с мужем. Если вы его возьмете, то я отправлюсь на юг со своим отцом-кайна и встречу мужа там, - сказала женщина.
- Сможете ли вы раздобыть четыре шкурки? - спросил я.
- Да. У моего отца они есть, и он мне их одолжит.
- Тогда пусть твой муж отдаст их Рыжеголовому и скажет ему, что он рассчитался с торговцами красных курток. После этого он может присоединиться к нам, - объявил я ей.
Тут она накрыла голову плащом и заплакала.
- Что такое, в чем дело? Почему ты плачешь? - спросил я с некоторым раздражением.
- Я плачу от радости, - едва прошептала она. - Я очень боюсь Рыжеголового! Он всегда смотрит на меня с таким вожделением! А теперь это прекратится. Я смогу вздохнуть спокойно. Я спасена!
Вскочив на ноги, она стремительно выбежала из палатки.
- Ха! Какой же этот Рыжеголовый дурной и низкий человек! - воскликнула старшая жена вождя - "жена, которая сидит рядом с ним".
- Хотел бы я присутствовать при том, как Одиноко Танцующая Мускусная Крыса заявит ему, что идет на юг, - заметил вождь.
Мы все улеглись спать, ожидая, что француз скоро будет вместе с нами.
Но он не явился ни на рассвете, ни когда мы уже позавтракали. Лагерь был в большом волнении, готовясь сниматься с места. Мы с Питамаканом передали вождю захваченное у врагов оружие и скальпы. Тот обещал доставить их на сохранение моему дяде. Мы много хлопотали перед отъездом. Наконец, наши кони были навьючены. Мы их оседлали и приторочили походные сумки. Затем мы сказали вождю, что готовы, и поскакали через весь лагерь на запад. Большинство палаток было уже разобрано, и женщины суетились, нагружая вещами вьючных лошадей или волокуши. Мы решили, что у маленького француза не хватило смелости порвать со своим властным хозяином.
Мы проехали через взволнованный лагерь сиксика, пересекли окаймлявший реку лесок и въехали в лагерь каина, где палатки также были сняты, а лошади быстро нагружались.
Питамакан сказал мне, что знает место, где стояли палатки того рода, в котором остановились француз и торговец, и мы отправились туда, чтобы узнать, почему же маленький человек не присоединился к нам. Недалеко впереди мы заметили быстро растущую толпу и подъехали к ней как раз вовремя, чтобы увидеть, как наш француз швырнул к ногам Рыжеголового несколько бобровых шкур и с отчаянием в голосе воскликнул:
- Говорю вам, что рассчитался с вами, значит рассчитался! Сегодня я возвращаю вам "щедрый" кредит Скверного Языка!
- Нет, ты не рассчитался! Ты подписал контракт на пять лет! Пять лет за двадцать фунтов, - за тобой остается еще год. Бери сейчас же своего коня и гони сюда весь вьючный табун! - рявкнул Рыжеголовый.
- Нет, рассчитался! Говорю вам, что иду на юг. И пойду!
- Я покажу тебе, куда ты пойдешь! - взревел Рыжеголовый.
Он отбросил ружье, кинулся вперед и попытался нанести щуплому французу удар в лицо своим огромным кулаком. Но маленький человечек ловко увернулся и заскочил ему за спину. Левой рукой он захватил его за шею, а правой сильно ударил в ухо. Тщетно Рыжеголовый пытался стряхнуть его с себя. Четыре раза маленький человек бил его, и, наконец, торговец рухнул на землю как подкошенный.
Эта сцена сковала толпу ужасом: люди единодушно отвернулись. Кулачная драка была для них самым безобразным делом, самой отвратительной вещью, какую только можно учинить. Мой возглас:
- Энтони, твой верх! - стал единственным признанием успеха победителя.
Маленький француз улыбнулся мне. Несколько мгновений он решал, что делать дальше, затем как кошка прыгнул к ружью своего врага. Высоко подняв его оружие в воздух, он с силой ударил им оземь, разбив ложе и повредив ствол и замок. Еще прыжок - и он уже возле своей подруги. Поцеловав ее, он принял из ее рук собственное ружье, вскочил на лошадь и крикнул мне:
- Все! Можем ехать! Я следую за вами!
Когда мы поскакали прочь, Рыжеголовый пришел в себя. Он встал на ноги и завопил, потрясая кулаком:
- Я расквитаюсь с вами за это!
Мы не стали оборачиваться, но пока могли его слышать, он продолжал проклинать нас на все лады. Маленький француз сказал нам на языке черноногих:
- У него черное сердце. Нам не стоит забывать о нем. Он снова окажется на нашей тропе, как только отведет домой вьючных лошадей. И тогда он будет уже не один!
- Давай и дальше говорить на языке черноногих. Это получается у тебя лучше, чем ломаный английский, который даже я разбираю с трудом, а Питамакан так и вовсе ничего не может понять, - обратился я к нему.
- Конечно, пожалуйста, - с готовностью ответил француз.
- Прямо сейчас я даю тебе новое имя: больше ты не Одиноко Танцующая Мускусная Крыса, а будешь зваться Бесстрашным! - заявил ему Питамакан.
- Вы очень добры ко мне! Я буду стараться оправдать это славное имя, - запинаясь сказал маленький человек.
А я подумал, что разрешив ему идти с нами по этой опасной тропе, мы не ошиблись и, когда придет испытание (которое несомненно поджидает нас где-то впереди), он на самом деле может оказаться хорошим помощником.
У Бесстрашного была хорошая лошадь: высокая, сильная и упитанная, чалой масти, полученная им этим же утром от тестя. Он же и другие родственники отдали ему остатки своих пороха и пуль - почти пятьдесят пуль для его кремневого ружья, которым он очень гордился. Он никогда не смог бы купить его на свое мизерное жалование - никогда в жизни, сказал он нам. В течение двух лет его жена выпрашивала шкурки бобров у своих родственников, пока не собрала сорок штук, согласно установленной стоимости ружья. Я не стал его расстраивать тем, что мы продаем гораздо лучшие ружья всего за двадцать шкурок.
Весь тот день мы двигались вверх по долине Белли, иногда выезжая в прерию, чтобы сократить путь, срезав излучину. Незадолго до заката мы оказались уже в пяти милях от подножия Скалистых Гор, и Питамакан, ползком подкравшись к стаду бизонов, убил годовалое животное. Стреножив коней, мы пустили их нерасседланными пастись в небольшой лесок, а сами поели и отдохнули до темна, после чего выбрались из долины на открытую равнину.
Если какой-нибудь враг и сможет приблизиться к нам - это не должно стать следствием нашей беспечности!
VIII. Через горы
Я спросил нашего нового друга о кутене. Но о месте их пребывания ему было известно не больше нашего. Он сказал лишь, что перед тем, как они покинули Горный Дом, Скверный Язык разговаривал с ними и советовал разбить лагерь и ставить капканы в летние месяцы повыше в горах, ведь там в это время года бобровый мех всегда более высокого качества и более темного цвета. Вождь кутене по имени Открытая Спина ответил, что он не хуже любого белого знает: чем выше обитает бобр, тем лучше у него мех.
- Итак, этот разговор состоялся в вашем Горном Форте, - размышлял Питамакан. - Это у самой границы страны горного народа. Кутене не собирались идти туда ставить свои капканы. Они сказали Большой Ноге Кроу, что отправятся в горы по тропе вдоль реки Белли. Я думаю, это значит, что мы найдем их к югу от ее истоков: сразу возле них или на западном склоне хребта.
- Более вероятно последнее, - заметил Бесстрашный.
- Сколько дней пути от Горного Форта до тех мест? Вы полагаете, что восемь дней? Это означает, что в нашем распоряжении шестнадцать дней, а вероятнее и все двадцать с момента отъезда Рыжеголового. Угрожая нам в бешенстве, он заявил, что заставит нас дорого заплатить за сделанное с ним, но он не сумеет нас перехватить, - сказал я.
- Однако он постарается это сделать. Скверный Язык отправит его и других за нами, лишь только узнает о случившемся. И они поскачут быстро! - воскликнул наш новый друг.
- Ха! Кто боится птичьей головы, - нараспев произнес Питамакан поговорку черноногих, означавшую, что он ничего не боится. - Пусть только явится этот Рыжеголовый. Он у меня поплачет!
Мы хорошо выспались в эту ночь, а наши лошади так набили желудки, что застонали, когда мы стали их седлать. На восходе мы внимательно осмотрели речную долину с высокого места. На всем ее протяжении бизоны и антилопы мирно паслись или отдыхали. Мы посмотрели вверх на громадные горы - они розовели в лучах восходящего Солнца. "Какие же они суровые и неприступные", - подумал я. Казалось, что нам просто не пробраться среди этих ужасных утесов и огромных бездонных ущелий! Но путь наш вел именно туда, и мне предстояло попытаться пройти по нему.
Мы спустились к реке, искупались и напоили коней. Затем мы поджарили и съели свои порции мяса. Часом позже мы прибыли к большой тропе черноногих, шедшей через предгорья; тропе, проходившей с севера на юг, с одного конца их великой страны до другого. Они пользовались ею с незапамятных времен, и, по крайней мере, сто лет - на лошадях. Но задолго до этого они проходили по ней с помощью своих огромных волкоподобных собак, переносивших на себе вьюки или тянувших волокуши с грузом!
Тропа спускалась вниз в долину по широкому оврагу, пересекала приток реки и уходила вверх по другому оврагу. Мы внимательно осмотрели ее и не нашли ни малейших следов кутене. Дожди, а также проходящие взад и вперед стада животных вполне объясняли это. Однако племя должно было зайти в эту долину и перебраться с одного берега реки на другой. Мы тоже пересекли ее и стали подниматься по северной стороне. Через полчаса или около того мы были уже в горах и двигались скорее к югу, чем к западу. Многочисленные тропинки, по которым мы проезжали, стали теперь одной тропой, глубокой и твердой, протоптанной за сотни лет. В небольшом узком ущелье мы увидели нескольких бизонов, а далее из зарослей тополей и ив, окаймлявших водный поток, мы спугнули только лосей и оленей.
Наступил полдень, а мы все еще не нашли следов кутене и стали опасаться, что они, покинув Горный Форт, изменили свои планы и ушли в горы где-нибудь севернее реки Белли. После полуденного отдыха мы продолжили путь и около двух часов прибыли к развилке, где в главный поток впадал еще один. Бесстрашный высказался за то, чтобы двигаться вдоль большего, но мы с Питамаканом предпочли сначала обследовать меньший. Мы повернули на шедшую вдоль него тропу, такую же, как и та, по которой ехали раньше, и в пять часов вечера или около этого, поднявшись на небольшую возвышенность, увидели совсем неподалеку впереди озеро такой красоты, что не удержались от возгласов изумления. Оно узко вытянулось на целую милю, а покрытые снегом могучие горы круто поднимались от самых его берегов и отражались в спокойной воде. То тут, то там на горах росли высокие стройные деревья, и яркая зелень тополей и осин контрастировала с темными соснами и елями, которыми были одеты нижние склоны.
Мы поспешили вперед, нетерпеливо стремясь подъехать поближе к самому озеру и осмотреть его более внимательно. Проехав по широкому, поросшему высокой травой лугу, возле тополиной рощи, мы наконец обнаружили то, что так искали - явное свидетельство того, что здесь недавно проходили кутене. Под деревьями в ряд лежали палаточные шесты, а вокруг были разбросаны кострища - сотня или даже больше: они отмечали места, где стояли палатки. Здесь племя было вынуждено оставить эти шесты, так как лошади не могли тащить их дальше через горы по узкой, неровной и извилистой тропе. Это говорило о желании сохранить шесты. Значит, племя намеревалось вернуться сюда осенью вдоль реки Белли для выхода на равнину.
Осмотрев покинутое место стоянки более тщательно, мы нашли изношенные мокасины из прочной кожи лося - такую обувь кутене любят больше всего. По состоянию углей и пепла кострищ мы пришли к выводу, что они покинули это место около двух недель тому назад.
Мы были просто счастливы и решили, что нашим поискам скоро должен придти конец. Разбив лагерь в лесных зарослях и позаботившись о лошадях, мы отправились бродить по берегу озера, а потом присели отдохнуть. Я чувствовал, что готов просидеть здесь хоть несколько дней, любуясь великолепным видом - столь отличалось это место от всего того, что можно увидеть на Великих Равнинах, где проходила наша каждодневная жизнь. Я заявил, что мне хотелось бы иметь лодку: тогда мы смогли бы обследовать все озеро, каждый его залив и мыс.
Но Питамакан, слегка вздрогнув, воскликнул:
- Не желаю иметь дела ни с какими лодками! Не хочу, чтобы меня схватили подводные люди. Несомненно, множество их живет в этом глубоком горном озере.
- Мы бывали на еще более глубоких местах и до сих пор не видели ни одного из них, - заметил я.
- И я тоже, а я пересек такие большие воды - далеко на востоке. Там даже с одного берега нельзя было видеть другого, - сказал Бесстрашный.
- Ну, конечно! Никто никогда не видит их до тех пор, пока не будет ими схвачен, утащен вниз и утоплен в глубоком месте. Сколь многих наших людей на глазах у всех постигла подобная судьба! Сильные пловцы, крепкие мужчины, вдруг начинают звать на помощь: крикнет один раз, второй, может быть третий, уходит вниз, и больше его уже не увидишь! - очень серьезно заявил мой "почти-брат".
- Я думаю, что у этих пловцов происходит то, что белые люди называют судорогами, когда внезапно сводит мускулы рук или ног, или и то и другое вместе, так что человек не может ими двигать и от этого тонет, - предположил я.
- Нет! Дело обстоит именно так, как я сказал: их хватают подводные люди, - настаивал Питамакан. - В очень давние времена один пикуни бродил по берегу реки. Случайно он посмотрел вниз в глубокое место. На дне он увидел большую добротную палатку, а возле нее - людей. Этот пикуни был очень храбр: он нырнул в воду, смело вошел в палатку и приветствовал ее хозяина, великолепно выглядевшего в своей прекрасной одежде. Этот мужчина оказался вождем народа подводных людей. Очень странно, но он хорошо говорил на нашем языке. Он рассказал своему гостю, что его сородичи - очень могущественный народ, и будет хорошо, если земные люди, переправляясь через реки и озера, станут молиться им и приносить жертвы. Затем он велел своим женщинам накормить пришедшего. И как вы полагаете, что они ему дали?.. Пиявок, которых они жарили на углях, и только что собранные первые ягоды! Конечно, он не стал есть пиявок - один вид их вызвал у него содрогание - но поел ягод, и таким образом обычай гостеприимства был соблюден. Вождю он понравился и тот дал ему хорошие подарки и научил его нескольким священным песням своего народа. И, наконец, когда наш предок покидал эту палатку, вождь чем-то его натер, что позволило тому пикуни выйти на берег сухим.
- Ну, этот ваш давний предок в действительности конечно же вовсе не бывал на дне реки, а все, что вы узнали, было его сном, - заметил Бесстрашный.
- Да, это так. Но что это меняет? Ничего. Когда мы спим, наши тени блуждают и все, что случается с ними, сходно с тем, что происходит с нами наяву, - ответил Питамакан.
- Может быть, ты и прав, - произнес задумчиво наш француз. - Далеко на Востоке, когда я был еще мальчиком, наш священник часто говорил, что мы не должны верить снам. Но с тех пор за время моих скитаний со мной происходило множество странных вещей. Может быть, о многих из них тот священник и не подозревал.
Что же касается меня, то я промолчал. За несколько прошедших лет я уже наслушался рассуждений моей "почти-матери". К тому же я постоянно получал подтверждения от своих друзей черноногих - как важны их сновидения. И у меня не было ни малейших возражений против их верований.
- Ха! Плеснула большая рыба. Давайте-ка поймаем одну из них и зажарим на ужин - это будет отличным дополнением к нашему мясному столу. У меня есть леска с крючком. Я схожу за ней! - воскликнул Бесстрашный и поспешно направился к нашей стоянке.
- Если хотите - ешьте родичей подводных людей, а для меня настоящая пища - это мясо бизонов, - заявил Питамакан, как только наш друг прибежал обратно со своей снастью.
Бесстрашный привязал леску с крючком к длинному и толстому ивовому шесту, предварительно насадив на крючок небольшой кусочек мяса.