Спустя некоторое время я обнаружил Сантэра в окружении четырех индейцев, но ни один из них не имел отличий вождя. Впрочем, это было не обязательно в походах. По обычаям индейцев вождем назначался самый старший. Подползти поближе я не мог: единственный приличный заслон составлял скромный частокол деревьев, отбрасывавший от восьми полыхающих костров причудливые, колеблющиеся тени, которые, переплетаясь, придавали лесу загадочный вид.
На мое счастье, краснокожие разговаривали громко, совершенно не таясь: вероятно, в их планы входило, чтобы мы не только видели, но и слышали их. Я притаился примерно в двухстах шагах от Сантэра. Тот рассказывал о Золотой горе и уговаривал краснокожих немедленно отправиться с ним за сокровищами.
– Мой белый брат знает то место, где лежат наггиты? – спрашивал самый старый индеец.
– Нет. Мы следили за апачами, но опоздали.
– В таком случае, искать нечего. Пошли хоть сто человек и обыщи десять раз. Индейцы хорошо скрывают такие места от посторонних глаз. Но мы поедем с нашим белым братом и поможем ему, потому что он застрелил нашего смертельного врага и его дочь. Но сначала надо поймать преследователей, а потом убить Виннету.
– Виннету? Он приедет с ними!
– Нет. Он не может сейчас покинуть тела убитых родных, и большинство воинов осталось с ним. Белая собака, Шеттерхэнд, который ранил нашего вождя, поведет остальных, и мы расправимся с его отрядом.
– А затем отправимся к Золотой горе, убьем Виннету и найдем золото.
– Нет, мы не можем поступить так, как задумал мой брат. Виннету должен похоронить отца и сестру, мы не вправе мешать ему. Великий Дух не простит нам такого никогда. Мы нападем после обряда погребения. В город белых он уже не пойдет, а вернется домой. Мы устроим засаду или заманим его точно так же, как и Олд Шеттерхэнда, который обязательно придет сюда. Я оставил разведчика на той стороне, он должен скоро вернуться. Кроме того, я жду, что скажут разведчики, которых я выслал далеко вперед.
Последние слова вождя встревожили меня. Он выставил наблюдателей у леса! Это была непредвиденная новость. Сэм Хокенс может их не заметить! Только я это подумал, как послышались крики. Вождь вскочил и прислушался, все кайова притихли и насторожились.
Из лесу вышли четверо краснокожих, таща за собой отчаянно сопротивляющегося человека. Его не связали, а подталкивали остриями ножей со всех сторон. Пленником был неосмотрительный Сэм! Я решил незамедлительно освободить его, чего бы мне это ни стоило.
– Сэм Хокенс! – узнал его Сантэр. – Добрый вечер, сэр! Вот неожиданная встреча, не правда ли?
– Негодяй, разбойник, убийца! – вцепившись ему в глотку, закричал бесстрашный вестмен. – Наконец-то я поймал тебя, чтоб мне лопнуть!
Сантэр, не ожидавший нападения, рванулся, а индейцы отшвырнули Сэма. Я воспользовался этой суматохой и, вытащив два револьвера, прыгнул в толпу индейцев.
– Олд Шеттэрхэнд! – в ужасе воскликнул Сантэр и бросился бежать.
Я выпустил в него две пули, но, к сожалению, промахнулся, остальные пули послал в индейцев и заставил их отступить.
– Сэм, сюда! – крикнул я Сэму Хокенсу.
Застигнутые врасплох краснокожие застыли на месте, не способные сопротивляться, я же палил направо и налево, стараясь ни в кого не попасть. Схватив Сэма за руку, я потащил его к реке. Все произошло мгновенно, моя атака длилась не более минуты.
– О, дьявол! Вы подоспели вовремя, – признался Сэм, когда мы спустились к реке. – Эти негодяи хотели…
– Молчите! Быстро к реке! – скомандовал я, отпуская его руки и сворачивая направо. Надо было уходить поскорее.
Пораженные и остолбеневшие краснокожие наконец-то пришли в себя, и вслед нам полетел истошный вой, заглушивший шаги Сэма. Послышалось улюлюканье, грянули выстрелы, поднялся невообразимый шум.
Я бежал в сторону, противоположную нашему лагерю, ища спасение в темноте реки. Потом, описав круг, я собирался вернуться к своим, обходя издали погоню, которая, несомненно, направилась в сторону нашего лагеря.
Наконец я остановился. Здесь было тихо, крики краснокожих едва были слышны.
– Сэм! – шепотом позвал я.
Ответа не последовало.
– Сэм, где вы, отзовитесь! – позвал я громче.
Но и на этот раз мне ответило молчание. Куда же он запропастился? Я слышал, как он бежал за мной по высохшему илу и глубоким лужам. Я вытащил патроны, зарядил револьверы и медленно пошел назад на поиски Сэма.
Кайова продолжали истошно вопить, и я двинулся на их крик, пока не дошел до места, откуда мы с Сэмом бежали. Поиски оказались безрезультатными. Видимо, Сэм решил поступить иначе и помчался на другой берег, под пули индейцев, не обращая внимания на мои слова. Что за упрямец этот маленький человек! Больше я не мог его искать и повернул назад. Окольным путем возвратился я в лагерь.
Все мои друзья – и белые, и краснокожие – были очень взволнованы и засыпали меня вопросами. Дик Стоун даже бросил мне упрек:
– Сэр, почему вы не позвали нас, когда начали стрелять? Мы ждали вашего знака! Слава Богу, что вы целы и невредимы, как я вижу.
– Сэм вернулся? – спросил я.
– Разве вы не видели, что с ним произошло?
– Что такое?
– Мы ждали сигнала от вас, как условились. Слышали крик, и все стихло. Потом грянуло несколько выстрелов, после чего поднялся страшный вой. Потом – снова выстрелы, и мы увидели Сэма.
– Где?
– Там внизу, около леса, но уже на том берегу.
– Так я и думал! Сегодня Сэм вел себя как никогда опрометчиво. Что было дальше?
– Он бежал к нам, но кайова схватили его. Мы все это отчетливо видели, огни костров горят ярко. Кинулись было ему на помощь, но индейцы перешли на свой берег и скрылись за деревьями. Очень хотелось отбить Сэма, но, помня о вашем наказе, мы остались на месте.
– И правильно сделали. Одиннадцать человек не справятся с отрядом индейцев. Вас бы просто перестреляли.
– А что мы будем делать теперь, сэр? Сэм схвачен.
– Увы, уже во второй раз!
– Во второй раз? – удивился он.
– Да. В первый раз я освободил его, и если бы он послушался меня, сидел бы сейчас вместе с нами, но сегодня он делал все по-своему.
И я рассказал им, как все произошло. Друзья в молчании выслушали мой рассказ и долго сидели, переживая. Потом Билл Паркер сказал:
– Сэр, вы сделали больше, чем смог бы каждый из нас на вашем месте. Сэм Хокенс сам полез туда. Но оставлять его там нельзя!
– Конечно, надо его выручать, но теперь это будет гораздо труднее. Поверьте, кайова не позволят застать себя врасплох дважды.
– Само собой, но попытаться надо.
– Обязательно, но сначала необходимо все обдумать: что могут сделать двенадцать человек против пятидесяти? К тому же теперь кайова ждут нападения. Похоже, есть один-единственный выход, учитывая, что днем атаковать опасно.
– Отлично! Сегодня же ночью мы и ударим!
– Спокойно! Я же сказал – надо все хорошенько обдумать!
– Вы пока думайте, сэр, а мне позвольте перебраться на ту сторону на разведку.
– Вы сделаете это, но позже, дайте кайова немного успокоиться. Впрочем, скорее всего, я составлю вам компанию.
– Хорошо, сэр, очень хорошо! Пусть так и будет! И это уже означает нападение; на себя беру шесть-восемь краснокожих, Стоун – не меньше. Не правда ли, старина Дик?
– Попал в точку, Билл, – отвечал Дик. – Если речь идет об освобождении Сэма, мне чихать, сколько их там будет. Жаль Сэма, он воробей стреляный, но сегодня для него был неудачный день.
Действительно, сегодня Сэму явно не повезло. Итак, хорошенько обдумать, обдумать… Моя жизнь – в моем полном распоряжении, но жизнью апачей я рисковать не имел права. Впрочем, можно добиться хитростью… и с меньшим риском, но для этого надо перебраться на тот берег. Я решил взять апачей на случай, если нападение окажется возможным.
На той стороне по-прежнему стоял большой шум, и мы вынуждены были ждать. Постепенно все стихло, тишину нарушали лишь громкие и сильные удары томагавков. Вероятно, кайова решили нарубить дров для костров, чтобы до утра поддерживать огонь.
Затем удары топоров прекратились. Звезды показывали полночь, пора было приступать к делу. Мы хорошенько привязали лошадей, я еще раз проверил ремни и кляп у пойманного мной индейца, и мы покинули лагерь той самой дорогой, по которой я шел несколько часов тому назад.
У леса над рекой я оставил в засаде отряд апачей под началом Дика Стоуна, а сам с Биллом Паркером поднялся бесшумно на тот берег. Выбравшись наверх, мы легли на землю и прислушались. Вокруг стояла полная тишина. Мы медленно поползли вперед. Восемь костров по-прежнему сильно полыхали. Вместо сучьев в них горели толстые бревна. Мы продолжали ползти дальше, но так никого и не встретили. Немного погодя мы убедились – индейцы покинули лагерь.
– Они ушли, и ушли скрытно! – поразился Паркер. – А в костры подбросили дров.
– Чтобы скрыть свой уход! Они решили нас обмануть. Раз горят такие костры, мы должны думать, что они здесь.
– Но куда они ушли? И насовсем ли?
– Похоже, что так. Сэм – хорошая добыча, надо ее спрятать подальше. Кто знает, что у них на уме!
– А что может случиться?
– А вот возьмут и нападут на нас с той стороны, откуда мы их не ждем!
– Черт возьми! Возможно! Сэр, надо спешить!
– Да, нужно вернуться и хотя бы спрятать лошадей.
Мы сошли вниз к апачам и поспешили в лагерь, где пока все было в полном порядке. Решив не дожидаться кайова, мы вскочили на лошадей и, отъехав как можно дальше, остановились на ночлег. Не найдя нас на старом месте, кайова отложат поиски до утра, думали мы. Пленника мы забрали с собой.
Нам ничего не оставалось, как запастись терпением и дожидаться рассвета. Кто мог – спал, а кто нет – бодрствовал. Так прошла ночь, и как только забрезжил рассвет, мы сели на коней и вернулись на прежнее место. Убедившись, что ночью сюда никто не приходил, и приняв меры предосторожности, мы решили осмотреть лагерь кайова. Костры уже погасли, и только кучи пепла напоминали о вчерашних событиях.
Мы занялись следами. Они говорили, что кайова оседлали лошадей и поехали на юго-восток. Похоже, они отказались от мысли вступить с нами в бой, так как момент внезапности был упущен, едва ли можно было уповать на успех.
А Сэм? К величайшему огорчению Дика Стоуна и Билла Паркера, они забрали его с собой. Мне искренне было жаль нашего товарища, и ради его освобождения я был готов на любой, даже безумный, поступок.
Дик не находил себе места.
– Бедняга Сэм! Эти дикари привяжут его к столбу пыток и станут мучить.
– Нет, – возразил я. – Не забывайте, у нас в плену их воин, он заложник.
– А это им известно?
– Безусловно. Сэм должен был сказать. Мы можем поступить с ним точно так же, как они с Сэмом.
– Тогда скорее отправимся за нашими индейцами!
– Обождем немного.
– Что? Вы собираетесь его там оставить?
– Нет.
– Так как же это понимать?
– А так, что я не позволю этим краснокожим разбойникам водить нас за нос.
– За нос? Не понимаю.
– Взгляните на их следы. Когда они оставлены?
– Похоже, до полуночи.
– И я того же мнения. Следовательно, прошло более десяти часов. Как вы полагаете, мы сможем нагнать их сегодня?
– Нет.
– А завтра?
– Тоже нет.
– Куда они, по-вашему, направились?
– К себе в селение.
– Они будут там раньше, чем мы успеем догнать их. А может быть, вы полагаете, что нам следует как можно дальше забраться на земли кайова, потом напасть на их стойбище и освободить пленника?
– Это было бы безумием!
– Вот именно!
– Я тоже так думаю, поэтому мы за ними не поедем.
Стоун почесал за ухом и с горечью пробормотал:
– Но ведь у них Сэм, Сэм! Что будет с нашим старым Сэмом? Мы не можем оставить его!
– Нет, конечно, мы не оставим его, напротив, мы его освободим!
– Ах, черт вас побери, сэр! Такие загадки мне не по зубам! То говорите, что не поедем за краснокожими, а через минуту утверждаете, что во что бы то ни стало освободим Сэма. Да это почти то же самое, если бы вы называли осла то верблюдом, то обезьяной. Пусть вас понимают те, кто умнее. Я не могу.
– Что ж, объясню. Кайова направляются не к себе в деревню.
– А куда же?
– Не догадываетесь?
– Нет.
– Гм! И это старый и опытный вестмен! Куда лучше иметь дело с гринхорнами, которым такие орешки по зубам. Краснокожие направились к Золотой горе!
– Нет… нет… вы только посмотрите на него! Возможно ли это?
– Да-да, будьте спокойны.
– А впрочем, от них все можно ожидать.
– Не только ожидать, но я просто в этом убежден.
– Но во время обряда погребения нападать запрещено.
– Они и не нападут, пока все не закончится. Но, безусловно, захотят отомстить и нам, и апачам. Появление Сантэра оказалось им весьма на руку. Представляете, как они обрадовались, узнав о смерти Инчу-Чуны и Ншо-Чи! Теперь они полны решимости расправиться с Виннету! Сантэр сказал им, что мы преследуем его, и они попытались отомстить и нам. Но мы не попались, один бедняга Сэм… Они лишь притворялись, будто направляются домой – в расчете, что мы откажемся от погони и вернемся к Виннету. Для отвода глаз поехали на юго-запад, решив тем временем созвать побольше воинов и затем повернуть к Золотой горе. Там нападут и перебьют нас всех.
– Придумано неплохо, ничего не скажешь, но мы расстроим их план.
– Этот план задуман Сантэром, чтобы при случае добраться до золота. Даю голову на отсечение, что их план именно таков. Вы все еще настаиваете на преследовании кайова?
– Нет, зачем же? По правде говоря, ваши предложения очень уж неожиданны, но насколько я знаю вас, вы никогда не ошибались. Думаю, попали в точку и на сей раз! А ты как думаешь, старина Билл?
– Думаю, так оно и есть, как говорит наш друг. Нам надо торопиться и предупредить Виннету. Вы согласны, сэр?
– Целиком и полностью.
– Пленника берем с собой?
– Обязательно! Свяжем и посадим на Мэри, и пусть только попробует покапризничать. Перед дальней дорогой надо найти воду и напоить лошадей.
Через полчаса мы уже были в пути, обсуждая неутешительные результаты нашей погони. Искали Сантэра, а вместо этого потеряли Сэма Хокенса! Однако если мои предположения сбудутся, то и Сэма освободим, и Сантэра поймаем.
Когда мы преследовали Сантэра, мы, естественно, вынуждены были идти по его следу и сделали большой круг. Теперь я решил ехать напрямик, благодаря чему к полудню мы уже оказались у входа в каньон, ведущий к той злосчастной поляне.
Оставив лошадей в долине под присмотром одного из апачей, мы двинулись в горы. На краю поляны нас приветствовал легким движением руки часовой апачей. Двадцать воинов занимались приготовлениями к погребению вождя и его дочери. На земле лежали свежесрубленные тонкие деревья для подмостков и камни. Прибывшие со мной апачи моментально включились в работу. Я выяснил, что погребение должно состояться через два дня.
Неподалеку был сооружен шалаш, куда поместили тела убитых. Узнав о нашем прибытии, Виннету вышел из него поприветствовать нас. Нам сказали, что он ни на минуту не покидал умерших. Как же изменился за это время молодой вождь!
Виннету всегда был серьезен, и улыбка редко озаряла его лицо. Я никогда не слышал, чтобы он громко смеялся. Однако это строгое лицо излучало доброту, а темные бархатные глаза смотрели порой с нежностью. Сегодня же передо мной стоял совершенно незнакомый человек. Лицо его словно окаменело, глаза были полны печали, движения замедленны и тяжелы. Он подошел, угрюмо взглянул на меня, вяло пожал руку, глядя прямо в глаза, от чего мне вдруг стало не по себе, и спросил:
– Когда вернулся мой брат?
– Только что.
– Где убийца?
– Скрылся.
Честно признаюсь, нелегко было произнести эти слова, и я невольно опустил глаза.
Виннету тоже потупился. Помолчав, он спросил:
– Мой брат потерял его след?
– Нет, пока не потерял. Убийца скоро сам придет сюда.
– Пусть Сэки-Лата расскажет мне все!
Мы присели на камень, и я подробно все изложил. Он слушал в полном молчании, а когда я окончил, сказал:
– Значит, мой брат не уверен, попали ли пули в Сантэра?
– Не уверен, но скорее всего, они его не задели.
Он кивнул головой, пожал мне руку, сказав:
– Брат мой, прости меня за вопрос о следах Сантэра. Сэки-Лата прекрасно справился с заданием, вдобавок поступил очень мудро. Сэм Хокенс поплатился за свою неосторожность, но мы простим ему и освободим нашего белого брата. Я согласен с Сэки-Лата: кайова идут сюда, но мы примем их иначе, чем они думают. Пленника следует беречь, как зеницу ока. Завтра я сделаю гробницы для Инчу-Чуны и Ншо-Чи. Мой брат поможет мне?
– Я бы огорчился, если бы Виннету не позволил мне быть рядом с ним.
– Не только позволяю, но и прошу. Твое присутствие, вероятно, поможет остаться в живых многим сыновьям белых людей. Закон крови требует смерти для множества белых, но твой глаз – как солнце, которое растапливает холодный лед и превращает его в живительную воду. Ты знаешь, кого я потерял. Будь мне отцом и сестрой одновременно, прошу тебя, Чарли!
В его глазах блеснула слеза. При посторонних он бы сдержался, но меня ему нечего было стыдиться. Он стремительно скрылся в глубине шалаша. Сегодня Виннету впервые назвал меня по имени – Карл, и впоследствии он произносил его точно так же, как сейчас – Чарли.
Погребение состоялось с соблюдением всех обычаев. Признаюсь, подробное описание составило бы занимательную картину. Но стоит мне только вспомнить об этих горестных минутах, как к горлу подступает комок, так свежи еще воспоминания. Поведать о тех событиях, значит для меня осквернить – нет, не склеп, который мы построили тогда для умерших у подножия Наггит-циль, – а тот памятник, который я воздвиг в своем сердце и окружил неустанным почитанием. Поэтому прошу извинить меня и избавить от подробного описания.
Тело Инчу-Чуны привязали к его коню, засыпали животное землей так, чтобы оно не могло пошевелиться, и прострелили ему голову. Затем насыпали землю слоями, чтобы она покрыла всадника вместе с его оружием и мешочком с "лекарствами". Сверху рядами уложили камни.
Ншо-Чи, по моей просьбе, была похоронена в другой могиле. Мне не хотелось, чтобы земля непосредственно касалась ее тела. Прислонив труп в сидячем положении к стволу дерева, мы затем уложили камни в форме пирамиды, вершину которой венчала верхушка дерева.
Впоследствии мы часто навещали с Виннету могилы у Наггит-циль и всегда заставали их нетронутыми.