- Странные вопросы! "Чего"… "Кому"… Знаете ли вы, сколько прошло времени, с тех пор как мы повстречали этого кайова?
- Почти шесть часов.
- Верно. А что он сделал за эти шесть часов?
- Привел нас сюда.
- Я не это имею в виду - это его долг. Дело в том, что он занялся кое-какими делами, которые совершенно не входят в его обязанности. Вы этого не опасаетесь?
- Чего?
- Вы считаете нормальным, что этот индеец целых шесть часов кряду едет рядом с вашей леди и она не видит и не слышит вокруг никого, в том числе и вас? Это как?
Так вот оно что! Он ревновал к кайова! Этот одинокий человек любил мою жену, очень любил. Был просто счастлив, когда она уделяла ему внимание. И сегодня, похоже, он почувствовал себя отвергнутым. Но я сделал вид, будто ничего не понял, ответив:
- Ничего страшного. Просто пока у меня не было нужды разговаривать с женой. А потому не вижу даже причин прерывать ее беседу с нашим новым другом.
- Другом? Вы называете его "другом"? Хм!
- Разве нет?
- Думаю, дружбу не стоит раздавать направо и налево. Меня зовут Макш Папперман, калач я тертый, и опыта мне не занимать. Прежде чем назвать кого-нибудь своим другом, я испытаю его. Неделями, месяцами, если потребуется. Но ведь и вы всегда были предельно осторожным, даже осторожнее меня. Сегодня я вас просто не узнаю. Я предостерегаю вас! Я хочу вам только добра. Прошу вас, примите это к сведению.
- Хорошо, хорошо. Пусть они поговорят друг с другом еще шесть часов.
- Нда… Ну, если вы Так считаете… Если вы так уверены, я отбрасываю прочь все подозрения. Итак, вы полагаете, что мы в самом деле в безопасности?
- Именно так.
- Может быть, но такая болтливость кажется мне подозрительной. Нутром чую, он расспрашивает миссис Бартон, чтобы передать потом все кайова и команчам.
- Ну, этого я не боюсь. Впрочем, он пока еще не у них.
- Ладно, буду смотреть в оба! Я не дам обвести себя вокруг пальца!
На том и порешили. Когда я не без иронии спросил Душеньку после еды, удалось ли ей выведать тайну индейца, она разочарованно покачала головой:
- К сожалению, нет. Он молчит.
- Но ты говорила с ним почти шесть часов! И это называется "молчанием"?
- Можно говорить много, но так ничего и не сказать. Мы разговаривали не о его личной драме, а о драме всей красной расы. Он мыслит совершенно правильно и глубоко все чувствует. Я его полюбила, очень!
- Ого!
- Да, правда! Тут я просто обязана тебе признаться.
- Снова признание?
- К сожалению. Я не понимаю себя! Когда он с такой любовью и теплом говорил о своей нации, которую мы, белые, считаем неполноценной, его прекрасные глаза увлажнились. У меня возникло непреодолимое желание поцеловать его и высушить слезы. Об этом я должна тебе сказать - ведь он мужчина! Повторяю: я не понимаю этого…
- А что если я смогу это понять, любовь моя.
- И отпустишь мне грехи?
- С удовольствием. Завтра поговорим об этом. Так тебе удалось узнать, где теперь находится деревня кайова, в которой я тогда был приговорен к смерти?
- Да. Она у Соленой протоки Ред-Ривер. Но сейчас кайова далеко на западе, возле какой-то речушки, название которой у меня вылетело из головы. Кстати, он узнал тебя сразу, как только ты появился.
- Да? Значит, он видел меня не первый раз?
- Не первый. Он был в деревне, когда тебя привели. Он видел, как тебя привязали к столбу пыток. Он все мне рассказал так подробно, как я ни разу не слышала даже от тебя.
- Рассказал ли он о старом Сус-Хомаше, который хотел меня спасти?
- Да. У Сус-Хомаша две дочери. Одна из них - супруга юного вождя Пиды. Они до сих пор живут душа в душу. А тогда на нее напал Сантэр; он ударил ее по голове, и все посчитали ее мертвой. Привели тебя. Оказывается, и сегодня индейцы утверждают, что ты спас ей жизнь. Потому Пида и сегодня в неоплатном долгу перед тобой, он твой друг.
- А его жена здесь?
- Представь себе! Узнав, что к горе Виннету пригласили и Олд Шеттерхэнда, она не могла усидеть дома и захотела снова увидеть своего спасителя. Кажется, с женщинами кайова происходит то же самое, что и с женщинами сиу: они отправились на совет. Но где они сейчас, я не смогла узнать.
- Ты перескакиваешь с одного на другое. Ты говорила о двух дочерях старого Сус-Хомаши. Одна была женой Пиды. Другая…
Тут Душенька выпалила, словно всегда была готова к этому вопросу:
- Ее зовут Какхо-Ото. Она хотела и должна была стать твоей скво, чтобы спасти тебя, но ты отказался. Несмотря на это, она помогла тебе бежать. Она так и не вышла замуж. Ни один мужчина не прикоснулся к ней. Для нее память о тебе и Виннету была всегда священной, она стремилась взрастить в своих соплеменниках миролюбие и любовь к ближнему. Самое заветное ее желание - прийти к горе Виннету и увидеть там тебя. Но тебе не суждено узнать ее. Она давно состарилась и стала безобразной. Она надеется увидеть тебя, но уверена, что ты ее не узнаешь. Именно она и выслала к нам кайова, чтобы предупредить нас и привести сюда. Мы можем полностью положиться на него. Дальше он поведет себя так, будто он наш человек, будет исполнять любое наше желание, если оно не противоречит его понятиям о любви к родине и о чести. Ты рад этому?
- Да, очень! Твоя радость удвоится, когда ты познакомишься с этим человеком поближе. А сейчас, прошу, дай нам спокойно отдохнуть. Похоже, завтра будет тяжелый день; он потребует от нас много сил.
Она согласилась и очень скоро вернулась в свою палатку. Все остальные тоже легли спать. В других обстоятельствах я каждому определил бы время заступления в караул, но я знал, кем был кайова, и мог всецело доверять ему, а потому не счел необходимым выставлять часовых. Однако наш старый Папперман, как известно, придерживался иного мнения. Он лег вблизи индейца, чтобы всю ночь держать его в поле зрения. У меня не было причин препятствовать ему.
Следующим утром меня разбудил не кто иной, как Папперман. Он выглядел очень взволнованным, лицо его стало пунцовым.
- Простите, мистер Бартон, - торопливо начал он, - что я перебил ваш сон! Произошло нечто весьма скверное, заставившее меня разбудить вас сейчас же.
- Что же? - спросил я, быстро вскочив.
- Ужасное! Просто жуткое!
- Да что такое? Говорите скорее!
- Так сразу не могу… Я должен сначала подготовить вас.
- Ни к чему! Выкладывайте напрямик!
- Если я вас не подготовлю, вас хватит удар, от которого вы не оправитесь!
- Только меня одного?
- Да!
- А вас нет?
- Нет, нет! Хотя и у меня волосы встали дыбом, когда я это увидел! Я испугался так, словно это была моя собственная жена, а не ваша!
- Вот оно что… Дело касается моей жены?
- Да, естественно, вашей!
- Слава Богу!
Я облегченно вздохнул. Бравый охотник в самом деле выглядел так, словно случилась непоправимая беда. Но когда он заговорил о Душеньке, я тотчас успокоился.
- Слава Богу? - переспросил он, не веря своим ушам. - Вам не за что его благодарить.
- С ней произошло несчастье?
- Хм, как бы сказать… Скорее, не с ней, а с вами… Да… Сейчас вы полезете в драку!
- Не думаю.
- Ого! Хоть я никогда и не был женат, все же могу представить, что творится на душе у того, кого так нагло обманывают. Я бы разорвал этого мерзавца!
- Какого мерзавца?
- Какого? И вы еще не догадались?
- Нет. Никак вас не пойму.
- Тогда я должен вам сказать правду. Но обещайте мне не падать в обморок!
- Хорошо! Итак, я крепко держусь на ногах.
Вместо того чтобы подойти ближе, как это делают при доверительной беседе, он сделал два шага назад и крикнул:
- Она вам неверна!
- Кто?
- Что за вопрос! Ваша жена, конечно! Душенька, как вы ее называете, когда разговариваете с ней по-немецки.
- Слава Богу! - повторил я. - А я-то ломал голову - что это за несчастье, в котором вы хотите мне исповедаться.
- Черт возьми! Мой разум отказывается понимать. Я говорю человеку, что ему изменила его жена, а он повторяет: "Слава Богу!" Уверяет всех, что ему совершенно все равно. Кто сможет это понять? Только не я! - И подойдя ко мне вплотную, продолжал очень серьезным тоном: - Я сам ее любил, очень любил, вашу Душеньку! Я уважал ее и боготворил. Я считал ее лучшей, прекраснейшей и благоразумнейшей женщиной на всем свете. Я мог бы отдать за нее жизнь десять, сто, тысячу раз! Пойти в огонь и в воду! Но все кончено! Она больше не стоит этого, не стоит! Иметь такого мужа - и изменить ему! Да еще с таким, с таким…
- Так с кем?
- И вы не догадываетесь?
- Нет.
- Хм, понятно. Да уж, трудно поверить! Если бы им был я или какой другой белый! Но она предпочла вам краснокожего, что гораздо хуже чем плохо! Это же просто низость!
- Краснокожего, говорите вы? Молодой Орел еще спит, а кайова тут нет - он ушел. Вы его имели в виду?
- Да, его! Ваша жена ведь тоже ушла.
- И это все?
- Нет, еще много чего! Рассказать?
- Да, пожалуйста.
- Все произошло так: я рассердился на этого парня, потому что он вчера столько болтал с ней. Тогда я поделился с вами моими подозрениями. Я понял, что он хотел выведать все у вашей жены, чтобы потом сдать нас индейцам. Тогда я решил понаблюдать за ним. Я не спал всю ночь, дождавшись того момента, когда он проснулся ранним утром. Ваша жена тоже вышла из палатки. Обычно она молится утром и вечером, я это знаю. Она никогда не делает это в палатке, только на чистом воздухе. Она уходит подальше от посторонних глаз, чтобы никто ее не видел. Так и сегодня. Когда она удалилась, кайова встал и пошел следом. Это показалось мне подозрительным. Я выждал некоторое время, а когда ни он, ни она не вернулись, пополз за ними. Вы не можете представить себе, что я увидел!
- Что же?
- Они сидели на одном камне!
- И все?
- Бок о бок!
Он удивленно взглянул на меня и повысил голос:
- В задушевных объятиях!
- И все?
Тут он не выдержал:
- Они целовались!
- И все?
- Краснокожий целовал вашу Душеньку! - едва не орал Папперман.
- И все?
- А ваша Душенька целовала его! - проревел он мне в ухо.
- И все? Больше ничего? - спросил я спокойно.
В этот миг он попятился, всплеснул руками и завопил:
- Вот это да! Я и представить себе не мог! Он не бросился на меня с кулаками… Да он просто обезумел от ужаса! Он спятил, совершенно спятил! Кроме "И все?", я ничего не слышу!
- О, я могу сказать и другое, - засмеялся я. - Они ведь до сих пор сидят там, на камне?
- Надеюсь! И даже очень! Мы изобличим ее! Мы ошеломим ее вашим появлением!
- Давайте так и сделаем.
- Правда?
- Конечно, и сейчас же!
- Тогда идемте! Я проведу вас.
- Подождите еще секунду! Прежде я должен вас предупредить, что не буду так строг с этим индейцем, как вы, вероятно, ожидаете. В последние дни мы столько раз говорили о кайова… Вы знаете, что я у них пережил, когда был там в последний раз?
- Да. Все это знают. И ваша жена уже давно рассказала мне еще раз: вам суждено было умереть, и только благодаря дочери знаменитого воина, которого звали Одно Перо, вы спаслись.
- Верно. Эту дочь звали Какхо-Ото. Ей я обязан своей жизнью.
- Так ради нее вы готовы простить этому кайова то, что он сделал с вашей женой?
- Да.
- Послушайте! Так нельзя!
- Идемте!
- Так вы в самом деле и пальцем не пошевелите?
- Абсолютно.
Тут он воскликнул:
- Мистер Бартон, должен вам сказать, что… что… У меня есть просьба, большая просьба.
- Какая?
- Позвольте мне согнуть этого краснокожего негодяя в параболу и отвесить ему дюжину оплеух!
- Это доставит вам удовольствие?
- Величайшее, неописуемое!
- Ну хорошо…
- Вы не имеете ничего против?
- Ничего, абсолютно ничего.
- Ну, слава Богу! Уж я-то постараюсь! Ну, идемте! Скорее, скорее!
Он зашагал впереди, я - следом. Он вывел меня через заросли к маленькой полянке и затаился в тени последних кустов.
- Смотрите туда. Они еще сидят там! Как вам это нравится?
Душенька сидела с кайова на небольшом камне, положив правую руку ему на плечо. Он находился чуть ниже ее. Его голова нежно склонилась в ее сторону. Папперман взглянул на меня, ожидая приступа неистового гнева.
- Смеетесь? - спросил он тихо и настойчиво повторил: - Я спрашиваю вас совершенно серьезно: как вы это находите?
- Немного интимно, ничего больше, - ответил я.
- "Немного интимно"… - пробормотал он. - Ну а я скажу вам больше: с его стороны это преступно! А поскольку вы позволили мне отвесить ему дюжину оплеух, то я не буду медлить ни секунды.
Он продрался сквозь кусты и поспешил на поляну. С той же быстротой я последовал за ним. Индеец и Душенька тотчас поднялись. Папперман молча набросился на кайова и уже занес было правую руку, чтобы ударить, но я резко перехватил ее и крикнул:
- Стойте, дорогой друг! Не стоит забывать, что в подобных случаях предписано делать джентльмену. Если два джентльмена имеют намерение подраться, то прежде они непременно должны представиться друг другу.
- Зачем это? Мы и так знакомы. Этот краснокожий мерзавец, которого вы называете "джентльменом", знает, что я Макш Папперман, а я знаю, что он вовсе не джентльмен, а просто краснокожий мерзавец. Потому я могу…
- Но вы ведь не знаете его имени. Этот джентльмен, собственно говоря не джентльмен, а леди и зовут ее, насколько мне известно, Какхо-Ото. Вот так!
Я освободил его руку. Папперман безмолвно уставился на меня, будто онемел.
- Какхо-Ото? Не джентльмен, а леди!
- Именно так.
- Значит, дочь вождя по имени Одно Перо, которая в те давние времена спасла вам жизнь?
- Да, это она.
Папперман глубоко вздохнул:
- Такое может произойти только со мной - со мной, Макшом Папперманом! Будь оно проклято, это чертово имя! Я посрамлен на все времена! Я исчезаю! Я стану невидимым! - Он развернулся и помчался прочь. Достигнув кустарника, он на миг обернулся и крикнул: - Мистер Бартон, эта милая шутка, похоже, на вашей совести!
- Почему? - спросил я.
- Вы ведь могли избавить меня от этого срама! Нужно было только сказать, что это не мужик!
- Раскрыть вам эту тайну? Нет, на это я права не имел. Я ведь дал вам понять, что кайова заслуживает доверия. Этого, по-моему, было достаточно. Почему вы мне не поверили?
- Потому что я осел! Полнейший идиот! Болван!
Он замолчал. Какхо-Ото с опущенными глазами стояла передо мной. Ее щеки пылали. Я притянул ее к себе, поцеловал в лоб и сказал на ее родном наречии:
- Благодарю тебя! Я думал о тебе и вспоминал, прежде чем встретил. Хочешь быть нашей сестрой? Моей и моей жены?
Она кивнула, а потом поспешила уйти. Душенька прежде всего поинтересовалась, почему Папперман хотел ударить индеанку. Нескольких слов было достаточно, чтобы она все поняла. Она от души рассмеялась и поблагодарила меня за то, что я раньше не раскрыл ей секрет кайова. Если бы я это сделал, то сегодняшней забавной неожиданности не приключилось бы.
Потом мы вернулись к палатке, у которой я развел маленький костер, а Душенька приготовила кофе. К нам подсели Папперман и Какхо-Ото. Оба старались казаться безразличными. Но старый вестмен принял допущенную им оплошность слишком близко к сердцу. Он исподтишка наблюдал за женщиной, которая теперь, при ближайшем рассмотрении, представлялась ему верхом совершенства. Неожиданно для всех он схватил ее руку, притянул к губам и невнятно пробормотал:
- И ее я хотел… ударить! Разве я сам не заслужил зуботычины?
На этом инцидент был исчерпан. Они стали лучшими друзьями. После завтрака собрали палатку. Теперь мы привязали шесты вдоль корпуса лошадей, а не поперек, поскольку Какхо-Ото сказала, что дорога к Дому Смерти очень узка. И действительно, временами она так круто вела вниз, что вскоре мы уже не могли двигаться дальше верхом и нам пришлось спешиться. Мы следовали вдоль узкого ручья, проточившего в земле глубокую расщелину. Через час мы наконец спустились вниз. Там мы обнаружили груду щебня и скальных обломков, свидетельствовавших о том, что здесь много веков назад произошел гигантский обвал.
- Мы добрались до Дома Смерти, - объявила Какхо-Ото, указав на камни.
- Это он? - удивился я. - Значит там, внутри, пещера?
- Да. Ее сделали люди. На самом деле никакого обвала не было. Идемте.
Вслед за индеанкой мы обогнули завал и остановились перед входом в пещеру, напоминавшим ворота. По бокам стояли высокие камни, шириной почти в два метра. Оказалось, что это рельефные фигуры вождей. В их волосах торчали орлиные перья.
- Но это ведь не Дом Смерти, то есть не место погребения, - заметил я, - а храм совета, на алтаре которого хранят "лекарство", пока не исполнится решение совета.
Какхо-Ото улыбнулась:
- Я знаю, но мы не можем сказать об этом простым людям, иначе место не будет считаться священным, как того желают вожди. Впрочем, здесь столько трупов, что название Дом Смерти подходит как нельзя лучше. Итак, войдем?
- Сколько отсюда до озера?
- До воды всего две сотни шагов.
- Тогда нужно быть осторожными. Могут появиться враждебные индейцы, которых едва ли сдержит запрет да и вообще они просто могут не знать о нем. Значит, прежде всего нужно спрятать лошадей и постараться не оставлять никаких следов. Только тогда мы войдем внутрь. Итак, для начала отыщем место, которое послужит для животных укрытием.
- Оно уже найдено, - решительно заявила Какхо-Ото. - Я нашла его, прежде чем покинула озеро, чтобы выехать вам навстречу. Идемте!
Она привела нас в ущелье, великолепно подходящее для наших целей. Воды и корма здесь было предостаточно. Мы расседлали лошадей и мулов, "захромали" их, оставив с ними охранника, нашего доброго Паппермана. Он сразу же согласился на свою штатную должность, чтобы, как он выразился, "не ползать где попало". Все остальные вернулись к Дому Смерти.
Мы обошли окрестности, заметая за собой ветками следы. Дом Смерти был хорошо замаскирован кустами и деревьями, и ни один случайный путник не догадался бы, что за ним скрыт настоящий храм. Осмотревшись, мы обнаружили в указанном направлении зеркало озера, но скальный обрыв, ведущий к нему, оказался недоступен для спуска или подъема.