А мы будем играть в турниры, пока англичане гадят по всей Франции. Не просто гадят, а наваливают огромные вонючие кучи говна по всей драгоценной стране короля Иоанна, а ему насрать на это?
Он хочет устроить турнир! Возьми свою лошадь, собери вещи и готовься к отъезду. Турнир! Мне стоило остаться в Шотландии!
Робби поискал глазами Роланда. Он не был уверен, зачем, разве что восхищался молодым французом, и если кто-нибудь и мог объяснить, почему Бог устроил это поражение, то это был Роланд, но Роланд был поглощен разговором с человеком, который носил незнакомую Робби ливрею.
На его жиппоне был изображен вставший на дыбы зеленый конь на белом поле, и Робби не видел в армии короля Иоанна никого, кто бы носил такую эмблему.
Человек говорил с Роландом тихо и настойчиво, а тот, по всей видимости, задал несколько вопросов перед тем, как пожать незнакомцу руку, а когда Роланд повернулся к Робби, его лицо излучало счастье.
Остаток армии короля погрузился в уныние, потому что надежды французов теперь превратились в горящую кучку древесины на мокром поле, но Роланд де Веррек просто сиял от радости.
- Я исполню свой рыцарский обет! - сказал он Робби, - рыцарский обет!
- В Париже будет турнир, - сказал Робби. - Уверен, что ты там понадобишься.
- Нет, - сказал Роланд. - Дева в беде. Ее забрал у законного мужа и увез злодей, и я должен ее спасти.
Робби просто взглянул на рыцаря-девственника. Роланд произнес эти слова с исключительной серьезностью, как будто и правда верил, что он герой из рыцарских романов, которые пели трубадуры.
- Тебе щедро заплатят, сир, - сказал рыцарь в бело-зеленом жиппоне.
- Честь выполнения рыцарского обета - достаточная награда, - сказал Роланд де Веррек. - Хотя если твой хозяин граф предложит несколько монет в качестве благодарности, то я, конечно, буду признателен.
Он поклонился Робби.
- Мы еще встретимся, и не забудь, что я сказал. Ты был спасен не просто так. Ты благословлен. Как и я! Рыцарский обет!
Лорд Дуглас смотрел, как уходит Роланд де Веррек.
- Он и правда девственник? - спросил он с недоверием.
- Клянется, что да, - ответил Робби.
- Неудивительно, что его правая рука так чертовски сильна, - сказал лорд Дуглас, - но, должно быть, он бесится, как мешок с проклятыми хорьками, - он сплюнул.
У Роланда де Веррека был рыцарский обет, и Робби ревновал.
Часть вторая: Монпелье
Глава четвёртая
- Прости меня, - сказал Томас. Он не хотел говорить это вслух. Он разговаривал с распятием, весящим над главным алтарем маленькой церкви Сен-Сардо, что нахолась у подножия замка Кастийон д'Арбизон.
Томас стоял на коленях. Он зажег шесть свечей, горевших у бокового алтаря Святой Агнессы, где юный священник с бледным лицом отсчитывал новенькие генуаны.
- За что простить тебя, Томас? - спросил священник.
- Он знает.
- А ты нет?
- Просто отслужи по мне мессу, отец, - ответил Томас.
- По тебе? Или по людям, убитым тобой?
- По убитым мною людям, - сказал Томас. - Я дал тебе достаточно денег?
- Ты дал мне достаточно, чтобы построить еще одну церковь, - сказал священник. - Угрызения совести стоят дорого, Томас.
- Они были солдатами, отец, - Томас слегка улыбнулся, - и умерли по воле своего господина. Я обязан дать им спокойствие в загробной жизни, не так ли?
- Их сеньор был прелюбодеем, - сурово заявил отец Левонн. Отец Меду, его предшественник, умер годом раньше, и епископ Берата послал отца Левонна в качестве замены.
Томас подозревал, что новичок являлся шпионом, потому что епископ поддерживал графа Берата, который когда-то владел Кастийоном д'Арбизон и хотел вернуть город назад, но оказалось, епископ прислал священника, чтобы самому избавиться от зануды.
- Я раздражал совесть епископа, - пояснил Томасу Левонн.
- Раздражал?
- Я проповедовал против греха, сир, - ответил Левонн, - и епископу мои проповеди не понравились.
С того разговора отец Левонн привык называть Томаса по имени, а Томас стал обращаться к молодому и серьезному священнику за советом, и всякий раз, возвращаясь из набега на территорию противника, он приходил в церковь Сен-Сардо, исповедовался и платил, чтобы отслужили мессы за убитых им людей.
- Так если граф Вийон был прелюбодеем, - спросил теперь Томас, - то заслужил, чтобы его кастрировали и убили? Отец, тебе бы пришлось приговорить половину этого города к смерти, если так.
- Только половину? - спросил отец Левонн, забавляясь. - Что касается меня, - продолжил он, - то я предпочел бы, чтобы Бог назначил Вийону наказание, но, возможно, он избрал своим орудием тебя?
- Я сделал что-то не так?
- Это ты мне скажи.
- Просто отслужи мессы, отец.
- А графиня Лабруйяд, - продолжил отец Левонн, - бесстыдная прелюбодейка, здесь, в замке.
- Хочешь, чтобы я её убил?
- Её судьбу определит Бог, - мягко сказал священник, - но граф Лабруйяд, может, и не станет ждать этого и попытается вернуть ее. Город процветает, Томас. Я не хочу, чтобы Лабруйяд или кто еще вторгся в него. Отошли ее подальше.
- Лабруйяд не придет сюда, - мстительно сказал:Томас, - он просто жирный кретин и боится меня.
- Граф Берата тоже кретин, - сказал священник, - и кретин богатый и храбрый, и он ищет союзников для борьбы с тобой.
- Только потому, что проигрывал каждый раз, когда пытался, - сказал Томас. Томас захватил город и замок у графа, дважды пытавшегося вернуть имущество, и оба раза потерпевшего поражение.
Город лежал на южной окраине графства Берат и был защищен высокими каменными стенами и рекой, с трех сторон омывающей скалу, на которой он стоял.
Над городом на вершине высокой скалы возвышался замок, хоть и небольшой, но с высокими и крепкими стенами, защищенный новой массивной надвратной башней, заменившей старый вход, разнесенный из пушки.
Знамя графа Нортгемптонского - лев и звезды, реяло над надвратной башней и донжоном , но все знали, что замок захватил Томас из Хуктона, Бастард.
Это была база, откуда его эллекены могли двигаться на восток и на север вражеской страны.
- Граф попытается еще раз, - предупредил Левонн Томаса, - и в следующий раз Лабруйяд может ему помочь.
- И не только Лабруйяд, - мрачно произнес Томас.
- Ты приобрел новых врагов? - насмешливо спросил отец Левонн. - Я поражен.
Томас взглянул на распятие. Когда он захватил город, церковь Сен-Сардо была бедна, теперь же излучала достаток.
Статуи святых были заново окрашены и увешаны полудрагоценными камнями. Дева увенчана серебряной короной. Канделябры и сосуды на алтаре - серебряные или позолоченные, стены сияли изображениями святого Сардо, святой Агнессы, страшного суда.
За все это заплатил Томас, так же как и за украшение других двух церквей города.
- Я приобрел новых врагов, - сказал он, по-прежнему глядя на забрызганного кровью Христа на позолоченном бронзовом кресте, - но сначала, отец, скажи мне, что за святой преклоняет колена на расчищенном от снега клочке земли?
- На расчищенном от снега клочке земли? - спросил отец Левонн, развеселившись, а потом увидел, что Томас серьезен. - Святая Евлалия, быть может?
- Евлалия? - переспросил Томас.
- Ее подвергли гонениям, - объяснил отец Левонн, - и мучители бросили ее обнаженной на улице, чтобы покрыть стыдом, но Господь всемогущий послал метель, чтобы спрятать ее наготу.
- Нет, - сказал Томас, - это был мужчина, и казалось, что снег расступился вокруг него.
- Тогда Святой Вацлав? Король? Нам рассказывали, что снег таял там, где он проходил.
- Это был монах, - объяснил Томас, - и на рисунке я видел, как он стоит на коленях на траве, а вокруг него снег, но не на нем.
- Где был тот рисунок?
Томас рассказал о встрече с Папой в авиньонском зале подъемной решетки и о старой росписи на стене.
- Тот человек был не один, - продолжил он, - был и другой монах, наблюдающий из дома, и Святой Петр протягивал ему меч.
- А, - произнес отец Левонн со странным сожалением в голосе, - меч Петра.
Томас нахмурился, услышав тон священника.
- Из твоих уст это прозвучало как будто меч - зло. Чем он плох?
Отец Левонн проигнорировал этот вопрос.
- Ты сказал, что встречался с его святейшеством? Как он?
- Очень слаб, - ответил Томас, - и очень любезен.
- Нас попросили помолиться за его здоровье, - сказал священник, - что я и сделаю. Он достойный человек.
- Он нас ненавидит, - промолвил Томас, - англичан.
Отец Левонн улыбнулся.
- Как я сказал, он достойный человек, - он рассмеялся, но потом снова стал серьезным. - И неудивительно, - продолжил он осторожно, - что рисунок с мечом Петра оказался во дворце его святейшества.
Возможно, это означает, что папская власть отказалась от использования меча? Рисунок, чтобы показать, что мы должны сложить оружие, если хотим жить в святости?
Томас покачал головой.
- Это история, отец. Иначе почему еще один монах наблюдает из дома? Почему снег расчищен? Рисунки рассказывают истории! Он показал на стены церкви.
Почему мы расписываем церкви? Чтобы рассказать неграмотным те истории, которые им нужно знать.
- В таком случае я не знаю эту историю, - сказал отец Левонн, - хотя слышал о мече Петра, - он перекрестился.
- На этом рисунке, - произнес Томас, - у меча расширяющийся книзу клинок. Похож на фальшион .
- Злоба, - очень тихо произнес отец Левонн.
Несколько мгновений Томас молчал.
- Семь темных рыцарей владели им, - процитировал он стих, который черные монахи распространяли по всему христианскому миру, - и были прокляты. Тот, кто должен править нами, найдет его, и будет благословен.
- Меч рыбака, - сказал отец Левонн. - Это не меч, Томас, это Меч. Меч, который Святой Петр использовал к неудовольствию Христа, и из-за его неодобрения говорят, что клинок проклят.
- Расскажи мне.
- Я рассказал всё, что знаю! - ответил отец Левонн. - Это просто старая история, но в ней говорится, что Злоба несет на себе проклятие Христа, и если это правда, то она должна обладать чудовищной силой. Почему бы иначе меч носил это имя?
- И кардинал Бессьер ее ищет, - заметил Томас.
Левонн бросил на него быстрый взгляд.
- Бессьер?
- И он знает, что я тоже ее ищу.
- Боже мой, ты выбираешь очень влиятельных врагов, Томас.
Томас поднялся с коленей.
- Бессьер, - сказал он, - просто дерьмо дьявола.
- Но он церковный иерарх, - произнес Левонн с долей неодобрения.
- Он иерарх дерьма, - отозвался Томас, - и я убил его брата не больше чем в четверти мили отсюда.
- И Бессьер хочет отомстить?
- Он не знает, кто убил его брата. Однако он знает меня и преследует, потому что думает, что я знаю, где находится Злоба.
- А ты знаешь?
- Нет, но дал ему понять, что знаю, - Томас преклонил колена перед алтарем. - Я подвесил наживку прямо перед его носом, отец. Я пригласил его последовать за мной.
- Зачем?
Томас вздохнул.
- Мой ленный сеньор, - произнес он, имя в виду графа Нортгемптона, - хочет, чтобы я нашел Злобу. А Бессьер, я думаю, тоже ищет ее.
Проблема в том, что я не знаю, как ее найти, отец, но хочу находиться близко к Бессьеру на случай, если он найдет ее раньше меня. Держи врагов поблизости, разве это не хороший совет?
- Злоба - это идея, которая вдохновляет верующих. Сомневаюсь, что она вообще существует, - сказал отец Левонн.
- Но когда-то она должна была существовать, - заявил Томас, - и откуда появился рисунок, на котором Святой Петр дает меч монаху? Этот монах владел ей! Значит, мне нужно узнать, что за святой нарисован коленопреклоненным на расчищенном от снега клочке земли.
- Лишь Богу это ведомо, - сказал Левонн, - но не мне. Может, какой-нибудь местный святой? Как Сардо здесь. Он махнул рукой в сторону изображения Святого Сардо, пастуха, который отогнал волков от агнца Божьего.
- Никогда не слышал о Сардо, до того как пришел сюда, - продолжал священник, - и сомневаюсь, что кто-нибудь в десяти милях отсюда когда-нибудь о нем слышал! В мире полно святых, их тысячи! В каждой деревне есть святой, о котором никто больше не слышал.
- Кто-нибудь должен знать.
- Ученый человек, да.
- Я думал, ты ученый, отец.
Отец Левонн печально улыбнулся.
- Я не знаю, кто твой святой, Томас, но я знаю, что если твои враги придут сюда, этот город вместе с его добрыми жителями будет разрушен. Твои враги, возможно, и не захватят замок, но город нельзя будет долго оборонять.
Томас улыбнулся.
- У меня сорок два латника, отец, и семьдесят три лучника.
- Недостаточно, чтобы удерживать городские стены.
- И сир Анри Куртуа командует гарнизоном замка. Его не так то просто победить. И почему мои враги придут сюда? Злобы здесь нет!
- Кардинал этого не знает. Ты рискуешь безопасностью этих добрых людей, - сказал отец Левонн, имея в виду горожан.
- Защищать добрых людей - моя задача и ответственность сира Анри, - Томас произнес это более резко, чем хотел. - Ты молишься, а я дерусь, отец. И буду искать Злобу. Сначала я отправлюсь на юг.
- На юг? Почему?
- Чтобы найти ученого человека, конечно же, - объяснил Томас, - человека, который знает все истории.
- У меня такое чувство, Томас, - сказал священник, - что Злоба - нечестивая вещь. Помни, что Христос сказал, когда Петр вытащил меч.
- "Вложи меч в ножны", - процитировал Томас.
- Это приказ Господа нашего! Отложить наше оружие. Злоба заслужила его неудовольствие, Томас, поэтому она не должна быть найдена, она должна быть уничтожена.
- Уничтожена? - просил Томас, потом повернулся, потому что на улице послышался громкий стук копыт и скрип несмазанных колес. - Мы можем поспорить об этом позже, отец, - сказал он, отошел от нефа и распахнул дверь наружу, ослепленный весенним светом.
Груши возле колодца были покрыты белыми цветами, рядом с ним дюжина женщин наблюдала за громоздкой четырехколесной повозкой, которую тянули шесть лошадей.
Повозку сопровождали несколько всадников, все они были людьми Томаса за исключением двух незнакомцев. Один из незнакомцев носил дорогие доспехи под коротким черным жиппоном с вышитой белой розой.
Его лицо скрывалось за турнирным шлемом, украшенном черным пером, а лошадь - боевой конь, был покрыт попоной с черно-белыми полосами.
Его сопровождал слуга, который нес знамя с тем же символом белой розы.
- Эти придурки ждали на дороге, - лучник, ехавший верхом, ткнул большим пальцем в сторону незнакомцев в ливроеях с белой розой. Лучник, как и остальные воины, охраняющие повозку, носил эмблему Эллекенов - странное животное с рогами и бивнями, держащее кубок.
- Ублюдков было восемь, но мы сказали, что только двое могут войти в город.
- Томас из Хуктона, - требовательно спросил всадник в доспехах, его голос звучал приглушенно из-под большого шлема.
Томас проигнорировал его.
- Сколько бочек? - поинтересовался он у лучника, кивая в сторону повозки.
- Тридцать четыре.
- Боже мой, - сказал Томас недовольно, - только тридцать четыре? Нам нужно сто тридцать четыре!
Лучник пожал плечами.
- Похоже, что проклятые шотландцы нарушили перемирие. Королю в Англии нужна каждая стрела.
- Он потеряет Гасконь, если не пришлет стрел, - заявил Томас.
- Томас из Хуктона! - всадник подогнал лошадь ближе к Томасу.
Томас снова его проигнорировал.
- У вас были какие-нибудь проблемы по дороге, Саймон? - спросил он лучника.
- Никаких.
Томас прошел мимо всадника к большой повозке и забрался на нее, где использовал рукоять ножа, чтобы сбить крышку бочки. Внутри находились стрелы.
Они были сложены довольно свободно, чтобы не повредить оперение, иначе стрелы не полетели бы в нужном направлении. Томас вытащил пару и осмотрел ясеневое древко.
- Выглядят неплохо, - нехотя вымолвил он.
- Мы выпустили пару дюжин, - сказал Саймон, и они летели прямо.
- Ты Томас из Хуктона? - рыцарь белой розы подтолкнул своего боевого коня к повозке.
- Я поговорю с тобой, когда буду готов, - ответил Томас по-французски, а потом снова перешел на английский. - Тетивы, Саймон?
- Целый мешок.
- Хорошо, - произнес Томас, - но только тридцать четыре бочки? - одной из его постоянных забот была поставка стрел для его устрашающих лучников.
Он мог сделать новые луки в Кастийоне д'Арбизон, потому что местные тисы были достаточно хороши для изготовления длинного лука, и Томас, как и дюжина его людей, достаточно хорошо умел делать луки, но никто не знал, как сделать английские стрелы.
Они выглядели довольно простыми: ясеневое древко, заканчивающееся стальным наконечником и оперенное гусиными перьями, но рядом с городом не было ясеней, постриженных в виде поллардов, а кузнецы не умели делать наконечник-шило, который способен пробить доспехи, и никто не знал, как сварить клей для оперения.
Хороший лучник мог выпускать пятнадцать стрел в минуту, и во время любой небольшой стычки люди Томаса могли выпустить десять тысяч за десять минут, и хотя некоторые стрелы можно было использовать повторно, многие ломались во время сражения, так что Томас был вынужден покупать им замену из тех сотен тысяч стрел, что отправлялись из Саутгемптона в Бордо, а затем распределялись по английским гарнизонам, которые охраняли земли короля Эдуарда в Гаскони.
Томас положил крышку бочки обратно.
- Этого хватит на пару месяцев, - сказал он, но видит Бог, нам нужно больше, - он посмотрел на всадника. - Кто ты такой?
- Меня зовут Роланд де Веррек, - ответил тот. Он говорил по-французски с гасконским акцентом.
- Я слышал о тебе, - сказал Томас, что было неудивительно, потому что о Роланде де Верреке говорили по всей Европе.
Не было лучшего бойца в турнирах. И, конечно, существовала легенда о его девственности, вызванной явлением Девы Марии.
- Хочешь присоединиться к эллекенам? - спросил Томас.
- Граф Лабруйяд поручил мне миссию..., - начал Роланд.
- Этот жирный ублюдок наверняка тебя обманывает, - прервал его Томас, - и если ты хочешь поговорить со мной, Веррек, сними этот проклятый горшок со своей головы.
- Милорд граф приказал мне..., - начал Роланд.