– Но ведь вы не бог, постарайтесь понять это. Ни Руиз, ни Да Гама не считают вас богом, а меня богиней. Они используют нас в своих целях, чтобы дурачить людей.
– Почему вы так думаете?
– Несчастный Киома подслушал их разговор.
– Что ж, тем лучше, я и раньше догадывался, что я не бог. И я счастлив, что и вы не богиня.
– Но кто же вы?
– Не знаю.
Сандра увидела, как странная смущенная улыбка скользнула по его лицу.
– Я – Тарзан из племени обезьян, – сказал он. – Как же я забыл об этом.
– Нет, вы не Тарзан, – возразила девушка. – Я видела настоящего Тарзана, и вы совсем на него не похожи.
– Но кто же я в таком случае? – спросил он потерянно.
– Неужели вы ничего не можете вспомнить из своей прошлой жизни?
– Только то, что я делал здесь. Все говорили мне, что я пришел с неба и что я бог.
– А как вы тогда были одеты? Ваша одежда помогла бы определить, чем вы занимались раньше, до того, как попали сюда.
– Я был одет так же, как сейчас, и у меня были лук и стрелы.
– Это совершенно необъяснимо, – вздохнула девушка. – Каким же образом вы добрались до лагеря моего отца, ведь это же добрая сотня миль!
– Когда Да Гама послал меня за богиней, со мной отправились слуги бога, чтобы защищать меня. Так мы и ходили, пока не нашли вас.
– И вы шли по джунглям без провизии и проводников?
– Мы иногда встречали львов и леопардов, но они не решались напасть на нас. Что касается пищи, то обезьяны заботились о себе сами, а я отличный охотник, как и положено Тарзану.
Затем человек встал, вынес тело Киомы в коридор и запер дверь. Сняв несколько шкур со стены, он положил их возле двери.
– Что вы намерены делать? – спросила Сандра.
– Намерен здесь спать, – ответил он. – Не хочу оставлять вас одну.
– Спасибо! – сказала она. – Я буду спать спокойно, зная, что вы рядом.
* * *
Пока город спал, чернокожие воины спустились с гор и затаились в лесу около замка.
Утром за завтраком Сандра и человек, которого называли богом, обсуждали планы на будущее.
– Думаю, – сказал мужчина, – следует попытаться уйти отсюда. Здесь вы никогда не будете в безопасности.
– Но как это сделать? – оживилась Сандра.
– Для всех, кроме Да Гама и Руиза, мы все еще бог и богиня. Я покидаю замок, когда мне вздумается, и никто не пытается мне помешать.
– И куда мы пойдем?
– Мы можем вернуться той же дорогой, какой и пришли, в лагерь вашего отца.
– Но та скала! – вздрогнула девушка. – Я не смогу спуститься по ней, я обязательно сорвусь вниз.
– Не бойтесь. Я уверен, что вы сможете. Кроме того, я позову слуг бога, и они будут помогать нам.
– Но если мы выйдем из замка вместе с обезьянами, могут заподозрить неладное.
– Они проводят все время в лесу. Когда мы войдем в лес, я позову их.
– Что ж, – сказала Сандра. – Надо действовать.
– Выйдем из замка через главные ворота, – предложил он, – затем обойдем замок и двинемся к лесу, а они, если вздумают нас искать, решат, что мы направились в деревню.
Без каких-либо осложнений они подошли к воротам. Сандре казалось, что их обязательно остановят, но караульные опустились на колени и принялись креститься, так что без помех они направились в сторону деревни.
– Все оказалось на редкость просто, – воскликнула Сандра, – вот что значит быть богиней.
– И все остальное будет так же просто, – сказал мужчина, – практически мы в безопасности.
Но не успел он закончить фразы, как их окружила толпа чернокожих воинов. Сопротивляться было бессмысленно. Мужчина лихорадочно соображал. Он знал, что их пленили невежественные дикари, а если более цивилизованные амельтеосы поверили в то, что они бог и богиня, то, может, и эти поверят?
– Что вам нужно? – повелительно спросил он. – Разве вы не знаете, что я бог, а это – богиня?
Было заметно, что негры удивлены и слегка растеряны. Предводитель со своими помощниками отошли в сторонку и о чем-то зашептались. Вернувшись, предводитель сказал:
– Мы слышали о вас.
– Тогда посторонитесь и дайте нам пройти! Туземец покачал головой.
– Нет, мы отведем вас к султану. Но не успел он договорить, как со стороны замка донесся яростный шум.
– Штурм начался! – воскликнул предводитель. – Теперь мы должны начать атаку!
Он приказал своему помощнику с десятью воинами отвести пленников к султану.
XVI. БЕЛЫЙ РАБ
Мински очень хотел мяса и, когда он увидел лань, и уже прицелился, его в последний момент удержал Крамп.
– Дурак, – зашипел он, – ты что забыл, где мы находимся? На твой выстрел сбежится целая толпа чернокожих людоедов.
– Я думал, что ты друг старого Мутимбвы, – ответил Мински, – ты же сам рассказывал об этом, говорил, что всегда приходил к ним в деревню с подарками.
– Все это я говорил для того, чтобы черномазые не боялись идти туда, – сказал Крамп. – Я никогда не был в деревне, а старого Мутимбву видел всего один раз, да и то издали. Но тогда со мной был отряд в двадцать ружей. Мы обменяли у него какое-то барахло на пару коз и цыплят, а он разрешил пройти через его страну. Но сдается мне, он сделал это не из дружеского расположения, а из-за двадцати ружей, которые висели у нас за плечами. Если же он поймает нас с тобой, можно спокойно попрощаться навеки. Так что тебе лучше питаться бананами, если не можешь есть кузнечиков и белых муравьев.
Мински задумался, и чем больше он размышлял, тем тоскливее становилось у него на душе. Крамп обвел его вокруг пальца. Никакое золото не могло бы заставить его пойти в эту страну, если бы он не поверил в то, что Крамп дружен с вождем людоедов.
Сейчас он оказался в ловушке, из которой невозможно было выбраться. Если бы это удалось, первым делом он прикончил бы Крампа.
Наконец, они вышли из леса и за расстилавшейся долиной увидели горы Рутури.
– Отлично! – бодрым голосом произнес Крамп. – Все не так уж плохо.
– Что не так уж плохо? – переспросил Мински.
– Мы уже за пределами страны Уарутури, они – лесные жители. Так что шансы наткнуться на них практически равны нулю. Зато мы видим горы, напичканные золотом.
– Смотри-ка, – воскликнул Мински, – там какие-то люди.
Оба мгновенно отскочили назад под защиту деревьев и стали наблюдать за людьми, выходившими справа от них. Они насчитали пятнадцать человек.
– Это не уарутури, – сказал Крамп.
– Видишь, как они одеты, – добавил Мински. – Кажется, у них на головах шляпы, а на плечах накидки.
– Пятеро несут на головах тюки, – прокомментировал Крамп. – Похоже на сафари, но это самое странное сафари, которое мне доводилось видеть.
– А, может, это белые? Они отнесутся к нам дружески. Давай выйдем?
Как только Крамп и Мински вышли на открытое пространство, их тут же заметили, и отряд остановился. Они все еще были на значительном расстоянии друг от друга и не могли различать подробности. Трудно было даже понять, белые в сафари или черные. Отряд, в свою очередь, тоже не двигался, ожидая, когда они подойдут.
– Это не белые, – произнес наконец Мински.
– Но и не черные, – добавил Крамп. – Четверо носильщиков, скорее всего, негры. Но ты посмотри, сколько на них золота!
– Их кожа коричневая, словно от загара, – продолжал Мински. – Может, это все-таки белые?
– А мне плевать на цвет их кожи, – сказал Крамп, – главное, они знают, где находятся золотые рудники. Вдруг со стороны отряда донесся чей-то голос:
– Послушайте, вы понимаете по-английски? Крамп и Мински с удивлением обнаружили, что голос принадлежит белому носильщику.
– Конечно, понимаем, – откликнулся Крамп, – и что дальше?
– А дальше мой вам совет, – донеслось до них, – убирайтесь отсюда, пока эти парни не поймали вас, и сообщите в ближайшее британское консульство, что Френсис Болтон-Чилтерн томится в плену в горах Рутури.
– Так вы полагаете, что они убьют нас? – спросил Крамп.
– Нет, – ответил человек, – они сделают вас рабами, как сделали и меня.
– Мы могли бы помочь этому парню, – предложил Мински. – У них нет ружей, и мы перебьем их по одиночке.
Сказав это, он поднял свою винтовку.
– Погоди, – остановил его Крамп. – Мы ведь ищем золотой рудник, не так ли? А сейчас есть шанс найти его. Пусть они сделают нас рабами, но когда мы узнаем, где расположены копи, мы сумеем уйти в любое время.
– Это безумие, – неуверенно произнес Мински.
– Мне доводилось попадать и не в такие передряги… Ну как? Решай, идешь со мной, или возвращаешься один через страну Уарутури?
– С тобой, – согласился Мински. – Пока нас двое, у нас остается шанс выжить, да и через страну Уарутури я не хочу возвращаться.
Говоря все это, Мински в душе проклинал себя за то, что согласился идти с Крампом. Сейчас он больше чем когда-либо хотел прикончить его. Крамп двинулся по направлению к незнакомцам, и Мински поплелся за ним.
– Вернитесь! – закричал Болтон-Чилтерн, – разве вы не поняли, что я вам сказал?
– Успокойся, дружище, – ответил Крамп, – мы знаем, что делаем.
Когда они приблизились к отряду, их тут же окружили семь или восемь воинов в золотых кирасах и шлемах. Один из воинов обратился к ним на непонятном языке, который, тем не менее, показался им знакомым.
Болтон-Чилтерн в отчаянии опустился на свой тюк.
– Глупцы! – простонал он.
– О чем они толкуют? – спросил Крамп. – Никак не могу понять.
– Они говорят, что теперь вы их пленники и приказывают бросить ваши винтовки. Если вы хотите с ними поговорить, попробуйте на суахили, возможно, они и поймут.
– Мы друзья, – сказал Крамп, – мы хотим пойти с вами в вашу деревню и поговорить с вашим вождем. Воины плотнее обступили их.
– Вы пойдете с нами, – сказал предводитель, и в тот же миг винтовки были вырваны из их рук, – но пойдете как рабы. Возьмите эти тюки, другим рабам нужно отдохнуть.
– О, какие же вы глупцы, – бросил англичанин.
– Постойте, – заупрямился Крамп, – вы не имеете права так поступать. Я же сказал, что мы друзья. Мы не рабы!
– Берите тюки, – повторил предводитель, одновременно подталкивая Крампа копьем.
Дрожа от напряжения, Крамп взвалил на спину огромный тюк, и Мински сделал то же самое.
– Куда они нас ведут? – спросил Мински.
– В крепость Амельтео, – ответил англичанин.
– Что это за место? – поинтересовался Крамп.
– Я там никогда не бывал, – отозвался Болтон-Чилтерн, – два года назад меня пленили галла, живущие в деревне над плато, где находится Амельтео. Я видел замок издали, но никогда там не бывал. Пару недель тому назад мы с несколькими воинами галла спустились в рудники и наткнулись вот на этих. После короткой схватки я оказался в плену. Галла относились ко мне совсем неплохо. Это простые добродушные туземцы, а вот об этих я слышал немало жутких рассказов. Их религия требует человеческих жертвоприношений, и, кроме того, они бросают людей на съедение львам. Если бы вы не поступили так глупо, то сами бы в плен не попали и меня бы спасли.
– Это все вот этот умник, – зло бросил Мински, указывая на Крампа. – Мы бы и сами смогли вас выручить, так нет, захотелось ему узнать, где золотые рудники.
Болтон-Чилтерн горько усмехнулся.
– Скоро узнает. Он будет там работать под палящим солнцем, подобно рабу на галере. Когда он пройдет через этот ад, ему на золото и смотреть не захочется.
– Я непременно использую свой шанс, – огрызнулся Крамп, – и вовсе не собираюсь торчать здесь два года.
Некоторое время они шли молча, а потом предводитель расположил колонну воинов и рабов с интервалом в пять футов.
– В чем дело? – поинтересовался Мински, – похоже, мы приближаемся к полю боя?
– Да, – ответил англичанин, – по-видимому, они что-то почувствовали, но не хотят уходить с этой тропы, которая хорошо замаскирована.
Снова наступила тишина, и снова ее прервал Мински.
– А что в этих проклятых тюках? – спросил он.
– Соль и железо, – пояснил англичанин. – Мы носим золото вниз к уарутури и меняем его на соль и железо. Это происходит несколько раз в году.
Когда лес кончился, они вышли на хорошо утоптанную тропу, ведущую прямо к горам, но воины не пошли по ней.
– Галла говорят, что эта тропа для дураков, – сказал Болтон-Чилтерн, – иногда амельтеосы взбираются по этой скале, но это очень опасно. Есть и другой путь на плато, но они держат его в глубокой тайне. Если вы хотите убежать, внимательно смотрите по сторонам и запоминайте местность. Я делал это, когда спускался вниз, и собираюсь делать то же самое и теперь.
– Так значит, хоть какая-то надежда на спасение есть? – спросил Мински.
– Надежда умирает последней, – ответил англичанин.
XVII. КОРОЛЬ ВСЕХ ОБЕЗЬЯН
Битва под Амельтео скоро закончилась. Защитники замка отбили все атаки нападающих со стороны леса. Когда враг напал на деревню, главные ворота раскрылись, и из крепости выехали пятнадцать колесниц с воинами, возглавляемыми Озорисом да Серра.
Быстро выстроившись в цепь, они бешеным галопом понеслись на воинов галла, которые обратились в бегство, успев однако поджечь несколько хижин и прихватить с собой с десяток жителей в качестве пленных.
Озорис да Серра не преследовал убегающих – таковы были правила ведения боевых действий, сложившиеся за несколько веков.
Такие неожиданные нападения придавали жизни мусульман и христиан остроту и давали выход их агрессивности.
Амельтеосы любили носить кирасы и шлемы, а также мушкеты, патроны к которым были израсходованы уже много столетий назад. Галла же восхищались своей боевой раскраской, перьями и копьями.
Итак, торжествующий Озорис да Серра с триумфом возвращался в Амельтео.
Тарзан из племени обезьян наблюдал за битвой со стороны леса.
Он видел, как чернокожие воины собирают своих раненых и убитых и увозят их вместе с передвижной башней, которая так и не помогла им овладеть городом. Тарзан удивился бессмысленности всего того, что произошло на его глазах: напрасной гибели людей, колоссальным затратам времени и сил, которые не принесли никаких результатов. После этого его мнение о человеке упало еще ниже.
Тарзан уже придумал свой план проникновения в город, и он сильно отличался от того, что довелось сейчас наблюдать человеку-обезьяне. Он решил просто пройти через ворота, рассчитывая на гостеприимство цивилизованного народа. Но нужно было переждать несколько дней, чтобы у жителей города улеглось возбуждение, вызванное набегом.
Размышления Тарзана были внезапно прерваны рычанием и дикими криками, среди которых он разобрал "кричча" и "бандоло". Полагая, что это поссорились обезьяны Уиго, он помчался на звуки ссоры.
Когда он прибежал, то увидел, что все обезьяны Уиго стоят напротив группы незнакомых обезьян. Каждая стая была сильно возбуждена и, казалось, схватки не миновать. Находясь на дереве над ними, Тарзан сразу понял всю опасность ситуации.
– Я убью! – ревел Уиго, и ему вторила огромная обезьяна с налитыми кровью глазами, стоявшая напротив.
– Я король обезьян Уиго! – кричал один.
– Я король обезьян Мал-Гэш! – кричал другой. Тарзан прыгнул с дерева прямо между двумя великанами и, глядя Мал-Гэшу прямо в глаза, закричал:
– Я Тарзан – король всех обезьян!
На какое-то мгновение Мал-Гэш и его подданные, "слуги бога", растерялись, так как новый противник был безволосый и похож на того, кого они знали как Тарзана, что на языке великих обезьян означало "белая кожа".
Мал-Гэш повернулся к своим соплеменникам, и некоторое время они совещались. Затем вожак двинулся на человека-обезьяну.
– Тармангани не Тарзан! – произнес он. – Мал-Гэш будет убивать!
– Тарзан будет убивать! – откликнулся Повелитель джунглей.
– Кричча! – закричал самец и протянул к Тарзану свои огромные лапы.
Остальные обезьяны следили за происходящим, не сходя со своих мест и не делая никаких попыток вмешаться, ибо когда один обезьяний король встречал другого, их спор всегда решался в схватке один на один.
Если Мал-Гэш победит Тарзана, убив его или заставив сдаться, то он сможет провозгласить себя королем всех обезьян. Мал-Гэш нисколько не сомневался в победе, и ему хотелось как можно скорее вонзить свои клыки в горло этого ничтожного тармангани.
Когда он бросился на Тарзана, то рассчитывал тут же схватить его, но когда косматые лапы сомкнулись, тармангани в них не оказалось. Зато Мал-Гэш получил сильнейший удар в голову, от которого его сознание помутилось. Дико рыча, он повернулся к противнику, но тому снова удалось ускользнуть. Затем Тарзан вскочил на спину Мал-Гэша. Железная рука обвилась вокруг его шеи. Самец попытался высвободиться, но несколько могучих ударов в голову свалили его на землю.
Обезьяны, особенно из племени Мал-Гэша, были поражены, так как рассчитывали увидеть быструю победу своего вожака, а вместо этого увидели его беспомощно лежащим на земле. Тарзан поставил ногу на неподвижно лежащее тело и вытащил нож.
– Ка-года? – спросил он.
Мал-Гэш, ошеломленный и обессиленный, видел нож, занесенный над его грудью, и ощущал на шее стальные пальцы Тарзана.
– Катода, – прохрипел он, что в зависимости от ситуации означало: "Ты сдаешься?" или "Я сдаюсь".
Тарзан ударил себя в грудь, так как прекрасно знал обычаи обезьян. Король должен был не только доказать свое превосходство, но и с помощью хвастовства и грозных ударов в грудь воздействовать на бесхитростные умы своих подданных.
– Я Тарзан – король всех обезьян! – крикнул он и посмотрел на обезьян: не осмелится ли кто-нибудь посягнуть на его права. Однако обезьяны, видевшие, что он сделал с их вожаком, медленно побрели прочь. Тарзан вернул их обратно.
– Мал-Гэш по-прежнему ваш король, – сказал он, – а Уиго – король своего племени, и вы будете жить в мире. Вы будете вместе сражаться против общих врагов, а когда я вас позову, вы придете на мой зов.
Мал-Гэш, слегка пошатываясь, поднялся.
– Я по-прежнему король, – прошептал он.
Таким образом Мал-Гэш сохранил свой титул, но пара молодых и сильных самцов смотрели на него с ехидством и злобой. Если этот слабый тармангани заставил Мал-Гэша прокричать "катода", то каждый из них считал себя способным сделать то же самое.
Однако когда они внимательнее присмотрелись к могучим мышцам и клыкам вожака, то решили немного подождать.
Тарзан провел с обезьянами остаток дня, а когда наступила ночь, он устроился на дереве неподалеку от замка Амельтео.