* * *
- А этот Бриджер на самом деле так хорош, как о нём говорят? - полюбопытствовал молоденький солдатик, спрыгнув с лошади и разминая ноги.
- Говорят, он пасётся в прерии уже больше сорока лет, - отозвался Тим. - За такой срок вольно или невольно научишься распознавать следы в траве.
- А ты давно мотаешься по пустыне? - встрял Патрик Шэнон.
- Мне было восемнадцать, когда Юг поднял мятеж. Я сразу пошёл добровольцем на войну и стоптал не одну пару сапог. - Тим опустился на землю и потянулся. - Теперь я проклинаю себя за моё желание служить родине. Пришлось глотнуть и пота и слёз. Впрочем, я многое повидал, наступая и отступая. Я даже видел, как генерал Ли пописывал бумагу о капитуляции.
- Значит, ты пропахал через всю гражданскую войну?
- От начала до конца. И вот что я скажу тебе, приятель: война - это самая вонючая помойная яма из всех, в которых мне приходилось побывать. Я рад бы похвастать, но нечем. Я поймал два куска свинца в левую руку и один свинец в правую лодыжку. Кроме того, меня угораздило попасть под копыта одной строптивой лошадёнки, и она едва не проломила мне череп. Одним словом, я проглотил столько дерьма, что и говорить об этом не следует.
- Стало быть, ты не остался доволен службой?
- А ты полагаешь, что перечисленные мною подарки судьбы настраивают на благодушное настроение?
- Тогда почему же ты не уволился, Тим?
- Как же не уволился? Я ушёл из армии сразу после окончания боевых действий, будь они четырежды прокляты. Но дома у меня что-то не заладилось. Семья большая, а хозяйства никакого. Да все мои домашние успели изрядно отвыкнуть от меня. Меньше года промыкался и вот опять подрядился носить это синее тряпьё.
- Опять в помойную яму?
- Мне двадцать три отстегнуло, но что делать? Если так пойдёт и дальше, то придётся остаться в армии навсегда. А ведь у меня невеста. Она из-за меня нанялась прислуживать в семью лейтенанта Трублада. А жена у него, скажу я тебе, просто крыса. Жаль мне мою Нэнси.
- Значит, ты человек бывалый. А вот про золото в Чёрных Холмах приходилось слышать? - спросил, жуя табак, Патрик Шэнон.
- Нет.
- А вот до меня дошёл слушок, - встрял Альберт Уолтер, - что Бриджеру посчастливилось однажды найти в Скалистых Горах потрясающий алмаз. Искал золото, а наткнулся на алмаз. Так вот, при свете этого камня он проехал добрых тридцать миль во время ночной бури - алмаз освещал дорогу.
- Чушь, - недоверчиво хмыкнул Тим.
- Мне рассказывал об этом человек, который провёл с Бриджером целый год в горах, - заверил Уолтер.
- Алмазы не сверкают, - неуверенно парировал Тим.
- Не знаю, что там насчёт алмазов, но мне доподлинно известно, что Джим Бриджер любит приврать, - вновь заговорил Патрик Шэнон. - Когда мы проезжали мимо форта Ларами, я собственными ушами слышал, как он рассказывал жене полковника, будто в дни его молодости на месте форта торчала высоченная скала. На вопрос, куда же она делась, он заржал, как старая лошадь, и ответил, что скала эта была разбита ударом молнии и превратилась в песок. Разумеется, миссис Кэррингтон ему не поверила. Она сказала, что такого быть не может. Она даже попыталась пристыдить Джима. А он себе похмыкивает. Миссис Кэррингтон вроде даже обиделась на него. Тогда он и пояснил ей, что привык подшучивать и даже обманывать путешественников, ведь они, мол, обычно даже "спасибо" не говорят ему за его работу.
Солдаты любили посудачить о Джиме Бриджере и Джеке Стиде, характеры и жизнь которых оставались для них неразрешимыми загадками. Что заставило этих людей покинуть оживлённый мир и уйти в глухие пространства прерий и гор? Неужели вдали от людской толпы они ощущали себя гораздо увереннее и спокойнее, несмотря на поджидавшие их на каждом шагу опасности?
- Если ваши солдаты, лошади или кто-либо вообще будет оставаться без присмотра, - сказал Бриджер, подъехав к Кэррингтону, - у них будут неприятности. В этом я не сомневаюсь.
- Мы двигаемся в самое логово этого дикарства, - мотнул головой Джек Стид, подскакав к полковнику через секунду.
- Да, там вас никто не поприветствует рукопожатием, - поддержал его Бриджер. - Лакоты не хотят мира с белыми, которые приходят на эту землю без приглашения.
- Быть может, эти племена не знают о переговорах в Ларами? - предположил лейтенант, стоявший рядом с Кэррингтоном.
- Знают, - Бриджер уверенно покачал головой, обвязанной платком. - Помните Кривого Корня?
- Это кто такой?
- Индеец, который помогает хозяину парома.
- Да, вспомнил его.
- Тогда вспомните и то, что он угнал обратно украденный с фермы скот. Помимо коров, он пригнал обратно и лошадь, нагруженную подарками, которые выдавались индейцам в форте Ларами. Так что дикари прекрасно знают обо всём. Знают они и о том, что Красное Облако отказался заключить мирное соглашение с правительством США. Так что желающие присоединиться к Красному Облаку чувствуют себя более чем свободными от каких-либо обязательств. Красное Облако - один из самых весомых людей среди Оглалов.
* * *
"27 июня. Пройдена двадцать одна миля до Сухого Притока Пыльной Реки. Рано утром удалось впервые взглянуть на великолепные горы, известные как Большой Рог.
- Большой Рог. Так индейцы называют горных баранов, - пояснил Бриджер. - В этих горах большерогих баранов просто тьма, поэтому горы и называются Большой Рог. А вон там сияет на солнце Облачная Макушка.
- Она и впрямь похожа на облачную. Вокруг тёмные скалы, а этот пик искрится снегом, будто невесомый, воздушный.
- Там нет снега, мэм, - улыбнулся мне Бриджер, очень довольный произведённым на девушку впечатлением.
- Как так? Макушка вся светится!
- Попросите бинокль у кого-нибудь из офицеров, и вы сможете убедиться, что там нет снега.
После долгих обсуждений, передавая из рук в руки бинокли, мы так и не смогли прийти к твёрдому убеждению, покрыта ли Облачная Макушка снегом или же это песок отражает солнечные лучи.
- А справа что за горы?
- Чёрные Холмы, мэм.
28 июня прошли так называемые Бизоньи Ключи и спустились по сухому притоку Пыльной Реки. Всего шестнадцать миль. С самого утра шли по руслу реки, покрытому водой лишь на несколько сантиметров. Травы мало, но множество тополей повсюду.
- Вот мы и на Пыльной Реке. Это самое сердце Абсароки, - сказал мне Джим Бриджер
- Что такое Абсарока?
Бриджер неторопливо и широко обвёл рукой:
- Весь здешний край, всё вокруг - это Абсарока. Этим словом себя называют индейцы Вороньего Племени. Раньше вся эта территория была под их контролем, но их вытеснили Лакоты и Шайены. Теперь только старожилы, к которым отношусь и я, продолжают называть эти места Абсарокой.
- Абсарока. Красивое название. Но пугающее. В нём угадывается дикость.
- Здесь повсюду дикость, мэм. - Джим посмотрел на меня очень ласково. Я давно не встречала такого взгляда, должно быть, с далёкого детства. - Здесь не может не быть дикости. Дикие звери, дикие люди, дикие реки… Но для меня всё это - норма, а не дикость. Я не понимаю, зачем вы сюда приехали, мэм…
Я и сама не понимаю. Неужели мною двигает только любовь к Тиму? Неужели я решила бросить всё только ради того, чтобы не разлучаться никогда с моим милым Тимом и испытать на себе те же тяготы пограничной жизни, что выпадут на его долю? Наверное, это было глупо с моей стороны - решиться на это. Ведь с Тимом я знакома совсем недолго. Не могу понять, чем он очаровал меня. Неужели только тем, что был моим первым мужчиной? Или я увидела в нём настоящего героя? Ведь он немало рассказал мне про войну, хотя и не выпячивал себя. Не знаю. Не понимаю себя. И не слышу в моём сердце ничего по поводу этой экспедиции. Что меня ожидает впереди? Что ожидает нас всех?
29 июня. Природа вокруг изменилась сегодня. Кактусы, столь беспокоившие лошадей и сильно мешавшие пешим путникам прежде, стали встречаться гораздо реже. Повсюду разливается дурманящий запах полыни. Дикие тюльпаны, душистый горох и многочисленные вьюнки радуют глаз. Люди то и дело останавливаются, собирая индейский картофель и дикий лук.
30 июня. Джим Бриджер не умеет читать, но ему нравится, когда кто-то читает ему. Он с удовольствием слушал, как я читала ему вслух Шекспира. Забавный старик. Ему нравится Шекспир, но он сильно сомневается в правдивости Библии.
- Не могло быть в жизни всей этой чепухи, которую рассказали про Самсона, - качает он головой. - Как это Самсон смог схватить триста лисиц и связать им хвосты в узел? Не может такого быть! Это не человек, а чёрт какой-то. Нет, мэм, такого не могло быть, хоть об этом и написано. Надо же придумать: связать лисицам хвосты узлами, воткнуть в эти узлы по факелу и направить этих зверей на поля врагов, чтобы сжечь их. Даже краснокожие не додумались бы до такого… Нет, мэм, вы уж лучше почитайте мне Шекспира. Этот парень здорово рассказывает, слово к слову ложится. И голова у него варит. Но должен сказать вам, что сердце у этого Шекспира недоброе. Сколько подлостей он держит в голове, сколько обиды у него, сколько гадостей он рассказывает про людей…"
* * *
Индеец был старым. Морщины испещрили его лоб до такой степени, что кожа сделалась похожей на спёкшуюся картошку, а не на человеческую плоть. Но он легко, без малейшего труда слез с пегой лошади. Джим Бриджер подошёл к нему и протянул руку для пожатия.
- Он утверждает, - сказал Бриджер после нескольких минут разговора с дикарём, - что приехал посмотреть на солдат. Он никогда не сталкивался с белокожими военными людьми. В его племени поговаривают о войне, вот он и приехал посмотреть на людей, которые считаются его врагами.
Полковник Кэррингтон вышел вперёд и предложил индейцу сесть возле костра.
- Спроси у него, Джим, думает ли он, что мы опасны для его племени.
- Нет. Он так не думает. Но так думает племя. Сам же он считает, что Синие Куртки слабы и бестолковы. Он посмеивается над огромным числом фургонов, которые прикатили сюда. Он удивляется: неужели без всех этих вещей солдаты не смогут прожить?
Индеец поправил красное одеяло, обёрнутое вокруг бёдер, обвёл глазами собравшихся вокруг него белых людей и покачал головой. Его седые волосы были сплетены в тугие косы и перевязаны полосками из медвежьей шкуры.
- Он говорит, что не понимает, зачем сюда пришли Синие Куртки, - продолжил Бриджер переводить слова дикаря. - Он полагает, что мы опасны именно тем, что в нас много непонятного…
Индеец поднялся, будто собираясь уйти, и потёр колени. Его коричневые пальцы были одного цвета с засаленными ноговицами.
Внезапно он застыл и спросил что-то.
- Он хочет знать, кто эта девушка.
- Которая девушка? - уточнил Кэррингтон, и стоявшие вокруг него офицеры расступились.
Индеец выпрямился и вытянул руку по направлению к Нэнси.
- Чем-то ты привлекла его, дочка, - проговорил Джим и поскрёб ногтями свою бороду.
- Что ему надо от неё? - шагнул вперёд Тим Хэнкс. - Какого дьявола он тычет в неё пальцем? Может быть, он хочет напугать её?
Бриджер подошёл поближе к индейцу и перебросился с ним несколькими фразами. Прошла минута, другая, третья. Индеец что-то говорил тихим голосом, затем посмотрел на Тима Хэнкса.
- Дочка, - Джим поманил Нэнси к себе, - индеец просит тебя приблизиться.
Девушка сделала несколько шагов вперёд.
- А вы, джентльмены, - сказал Бриджер, оглядывая столпившихся офицеров, - отступите в сторонку. Тут не о военных делах идёт речь. Эти слова не для посторонних ушей.
- Мне тоже отойти? - удивился Кэррингтон.
- Да, сэр, - кивнул старый проводник, почёсывая шею.
- Чего он хочет, Джим? - Нэнси настороженно поглядывала на темнокожего дикаря. Её глаза внимательно оглядели худощавые старческие руки и задержались на его груди, рассечённой глубокими вертикальными шрамами. Глаза индейца то опускались, упираясь взором в угли костра, то поднимались и начинали ощупывать лицо белой девушки.
- Он говорит, что твой облик знаком ему, - перевёл Бриджер слова индейца. - Он видел тебя.
- Этого не может быть, - Нэнси отрицательно покачала головой, в её глазах мелькнул испуг. - Я не бывала здесь раньше.
Она оглянулась и увидела позади напряжённую фигуру Тима. Солдат пытался распознать, о чём шла речь, но не мог.
- Я здесь впервые, - повторила Нэнси.
- Этот индеец, - сказал Бриджер, - ни разу в жизни не встречал белых женщин. Он говорит о своём сне. Он видел белокожую девушку во сне и считает, что это была ты, Нэнси.
- Я? Это странно… И что я делала?
- Он говорит, что ты остановила пули, которые предназначались его сыну, - продолжал переводить Бриджер. - Его сын очень уважаем в племени. Его сына зовут Человек-Упавший-С-Бизона. Это очень смелый воин. Но в его сне Человек-Упавший-С-Бизона попал под дождь, это был дождь из пуль, и вокруг танцевали синие тени. Старик думает, что это были тени Синих Курток, то есть наших солдат. Поэтому он и приехал посмотреть на нас. И вот он увидел тебя и узнал.
- Джим, - Нэнси почувствовала мелкую дрожь во всём теле, - что это может означать? Я боюсь. Я ничего не понимаю.
- Ещё он говорит, - продолжал Бриджер, внимательно вслушиваясь в слова индейца и следя за быстрыми жестами загорелых рук, - что тебя привело сюда не то, о чём ты думаешь. Есть какой-то человек, которого ты считаешь своим… Этого я не понимаю, дочка, возможно, речь о твоём женихе… Но человек этот расстанется с тобой. Он говорит, что видит в сердце того человека два огня. Один огонь маленький, и его искры направлены к тебе. Другой огонь большой, и его искры летят в противоположную сторону от тебя и от синих теней…
Индеец улыбнулся беззубым ртом и подался немного вперёд, вытянув жилистую руку, запястье которой было украшено ниткой с крупными белыми бусинами.
- Я ничего не понимаю, Джим. Зачем приехал этот дикарь? Зачем? Что ему надо? - Девушка впилась пальцами в локоть Бриджера.
- Не бойся, дочка, - отозвался следопыт, - у этого краснокожего нет дурных намерений.
Индеец коснулся узловатыми пальцами плеча Нэнси и тихонько рассмеялся.
- Он доволен, что повидал тебя, - перевёл Джим, когда индеец вновь заговорил. - Теперь он уверен, что сон поведал ему правду…
Дикарь поднялся и накинул соскользнувшее одеяло на свои худые плечи. Не произнеся больше ни слова, он взобрался на свою пегую лошадку и неторопливо поехал прочь.
* * *
"8 июля. Вчерашний визит индейца произвёл на меня сильное впечатление. Старик сказал, что видел меня во сне. Как он мог видеть меня, если мы никогда не встречались? И сказал, что я каким-то образом спасла его сына от пуль. Слава Богу, что это лишь его сон. Но в любом случае осадок у меня на сердце остался тяжкий. Любое предупреждение - пусть самое нелепое - о будущем вселяет тревогу. А вдруг?.. Возможно, мы начинаем строить наше будущее на самых беспочвенных предсказаниях и эта беспочвенность делается настоящим фундаментом? Если так, то это ужасно. Мы вселяем силу в то, что не имеет силы.
9 июля. Прошли двадцать шесть миль до развилки Безумной Женщины. Вода в Ручье Безумной Женщины очень грязная. Только ближе к ночи стоянка была оборудована для нормального ночлега. Ручей Безумной Женщины делает сильный поворот прямо возле переправы и разветвляется на два рукава. Провели разведку, нарубили деревьев.
10 июля. Поутру внезапно было обнаружено, что добрая половина наших фургонов находится в очень плохом состоянии, несмотря на то что солдаты проверяют повозки ежедневно. Вот что такое халатность.
Офицеры грубо ругаются. Возницы пожимаю плечами и отмахиваются. Наскоро соорудили кузницу и приступили к починке фургонов.
А вокруг нас - красота неописуемая. Равнина, убегающая от леса вдаль, выглядит жёлтым ковром, трава выгорела на солнце и кажется жёсткой. Зелень деревьев очень выразительна на фоне степи. А небо! Какая густая синева, какие головокружительные кручи облаков!
12 июля. Утром одна рота выступила со штабом на поиски подходящего места для строительства форта. Здесь полным-полно земляники, крыжовника, смородины, диких слив. Иногда кажется, что можно рухнуть в заросли, лежать на одном месте, и, просто вытягивая руки, и срывать ягоды, срывать до тех пор, покуда не объешься".