Утром 17 октября насыпь была раскопана. Как только начали рыть, два волка выбежали оттуда и скрылись в джунглях. Третья (волчица) хотела защищать логово. Преподобный Сингх позже говорил, как опечалило его то, что они вынуждены были убить волчицу. В логове нашли двух волчат и двух человеческих детей. Старшей девочке было около восьми лет, назвали ее Камалой, а младшей - приблизительно два года, назвали ее Амалой. Амала через год умерла, а Камала дожила до восемнадцати лет.
В контексте данного исследования интересно поведение детей. В дополнение к ходьбе на четырех конечностях они имели и другие волчьи повадки: фыркали на все, что им давали, а ели и пили только из блюдец на полу. Они предпочитали сырое мясо, рычали или ворчали и огрызались на любого, кто близко к ним подходил, пока они ели. Если они были испуганы, то отбегали, огрызаясь и оскаливаясь. Когда Камала привыкла к новой среде, она иногда стала носить игрушку во рту и бегала с ней, как бегают собаки, играя друг с другом. Она, казалось, пыталась позвать остальных поиграть в собачьем стиле.
Вначале Сингх сообщил, что девочки немы, он подразумевал, что они не говорили ни на каком человеческом языке. Но на самом деле они издавали звуки, похожие на рычание, о котором мы уже упоминали. Они издавали также высокий хныкающий звук, как испуганные одинокие щенки. Иногда это было тявканье, когда они волновались или когда играли. Но самым поразительным был вой. Вой начинался с низкого хриплого звука, постепенно изменяющегося на длинное громкое стенание, похожее на ночные завывания волков, шакалов и собак. Первое время после спасения по ночам девочки бродили кругами. Порой они останавливались и одновременно начинали выть: в десять вечера, в час ночи и снова в три утра. Их звуковое поведение соответствовало поведению волков. Дети были обучены только волчьему языку. Кажется, точно так же, как приемные дети подражают звукам языка, на котором говорят в их доме, Камала и Амала учились воспроизводить звуки, на которых говорили в их волчьем доме.
В отличие от человека, инстинктивно изучающего язык, Дублирующего звуки речи окружающих людей, большинство животных не имеет генетической предрасположенности подражать чужим голосам. Даже если бы они имели физическую возможность воссоздать человеческие звуки речи, У Них просто нет инстинкта копирования слов, которые они слышат. Это единственное, что не позволяет изучать им разговорные языки с таким же успехом, как изучают их люди. Однако некоторые животные постигают язык не хуже человеческих детей. Это демонстрирует нам случай с Гуа, самкой шимпанзе, взятой в семь с половиной месяцев от ее матери: весной 1931 года ее отдали профессору Уинтропу Келлогу и его жене Луизе. Келлог хотел провести эксперимент, чтобы проверить, разовьются ли у шимпанзе, воспитываемой как человеческий ребенок в обычном семейном кругу, человеческие навыки, включая язык [1]. Это не было причудой, ведь ДНК шимпанзе и людей различается меньше чем на 2 %. Учитывая генетическую схожесть, кажется логичным предположить, что, поместив шимпанзе в нормальную человеческую среду и относясь к животному как к человеческому ребенку, можно ожидать от него проявления множества способностей, подобных человеческим, включая лингвистические.
Гуа заняла в семье место младшей сестры сына Келлога Дональда девяти с половиной месяцев от роду. Точно так же, как Дональда, ее пеленали, купали и пудрили. Чтобы покормить, Гуа сажали на высокий стул, и ела она ложкой. С ней говорили точно так же, как с Дональдом. В течение девяти месяцев Гуа жила у Келлогов как человеческий ребенок.
По сравнению с Дональдом Гуа была намного более развитой в моторных навыках. Она научилась управляться с вещами раньше и лучше Дональда, ходить и бегать быстрее него. Только в одной области Гуа начала быстро отставать - в языковых навыках. Гуа не делала никаких попыток научиться говорить. Ожидалось, что она смогла бы научиться человеческому языку, как и человеческие дети, будь она способна обучаться ему.
Гуа отлично развила телодвижения и жесты как средство коммуникации. Например, когда она видела на столе стакан апельсинового сока, то подходила к нему и изображала поцелуй, чтобы показать, что она хочет его выпить. Она указывала также на вещи, которые хотела получить, или привлекала внимание к другим вещам, которые находила интересными.
Гуа издавала звуки. Однако это были не слова, а скорее простые шумы, издаваемые дикими шимпанзе. Число этих звуков не изменялось, пока она жила у Келлогов. В большинстве случаев было ясно, что они означали, например, крик от боли, когда она поранилась, панический крик, ряд раздраженных звуков, крики от волнения и ворчание от удовлетворенности. Самая интересная особенность этих звуков - то, что они приобретали новое расширенное значение. Первое - сообщение о еде, лай, подаваемый шимпанзе своим соплеменникам, чтобы известить их о находке съедобного. Вторым был звук "уууу", который обычно означает нечто неприятное или выражает опасение, беспокойство. Лай, сигнализирующий о еде, стал эквивалентом "да" и издавался, если к ней обращались с вопросами: "Ты хочешь яблоко?" или "Ты хочешь выйти?" Звук "уууу" означал "нет" и мог издаваться в ответ на вопросы типа "Хочешь ли ты принять ванну?" или когда спрашивали, не хочет ли она лечь спать: "Ты не хочешь баю-бай?" Она не изучала человеческие слова, а скорее приспособила свои языковые звуки шимпанзе, чтобы отвечать и общаться с людьми вокруг нее.
Несмотря на то что Гуа не воспроизводила английскую речь, она явно постигала, понимала и правильно реагировала более чем на семьдесят слов или фраз к концу этих девяти месяцев. Казалось, что она реагировала на ключевые слова во фразах, а не на целое предложение. Например, она дала бы один и тот же ответ - лай, сигнализирующий о пище, на вопрос: "Хочешь апельсин?" и на вопрос одним словом: "Апельсин?" Интонация, т. е. повышение голоса, - это то, что позволяет нам определить содержащийся в высказывании вопрос. Для Гуа интонация не была важна, так как слово "апельсин", используемое в повествовательном предложении или с повышающейся в конце интонацией, вызывало один и тот же ответ.
Иногда Гуа с трудом понимала, о чем речь, если вообще понимала, особенно когда слова были соединены в комбинации, которые она никогда прежде не слышала. Например, она знала, что означает команда "Поцелуй мамочку", но затем сказали: "Поцелуй Дональда". Человеческий ребенок понял бы просьбу, так как Дональд тут же подставил щеку для поцелуя. Гуа, однако, запуталась с новым предложением.
Опыт Келлога с Гуа показал, что животные не могут самопроизвольно подражать человеческим языковым звукам. Однако подтвердился факт, что люди способны прекрасно научиться подражать звукам окружающего их мира. Хотя Гуа не подражала английским звукам, Дональд быстро изучил весь репертуар Гуа - крики, лай и стоны. Кроме того, она адекватно их использовала, по крайней мере если судить по ее поведению. Так что люди могут научиться выть, как волк, или тявкать, как шимпанзе, но сами животные, похоже, хотят говорить с нами только на своем собственном языке.
Мы говорим об ограниченном диапазоне языковой имитации у разных видов животных, кроме людей. Однако есть редкие примеры, когда животные действительно учатся подражать человеческой речи так, что могут выдать своего рода "эхо" некоторых человеческих слов. Способность попугаев разговаривать - один из таких примеров. Я сам лично был свидетелем случая имитации слова собакой, наблюдая Бренди, среднего пуделя, принадлежащего психологу Джанет Веркер из Университета Британской Колумбии. Бренди оставался дома в течение дня. Каждый вечер, когда члены семьи возвращались домой, они обычно входили и приветствовали ждущую собаку словом "hello" ("привет"). Приветствие всегда произносилось с веселой интонацией. Через некоторое время собака научилась подражать этим двум слогам песней из трех слогов: "Арлроу". Этот звук Бренди использует, приветствуя членов семьи, входящих в дом. Он говорит "Арлроу" только семье и никогда - незнакомцам. Бренди, кажется добавил английское слово к своему самому настоящему собачьему словарю.
Хотя собаки не подражают и не могут подражать человеческому языку, большинство из них учится подражать звукам своих собратьев. Интересный случай с дикими собаками, копирующими звуки домашних, отмечен в начале 1970-х годов на канадской территории Юкон. Там работали над проектом исследования поведения и физиологии волков. Часть стаи, состоящую из четырех взрослых волков и двух подростков, изолировали и усыпили на время, чтобы пометить их для последующей идентификации, а также чтобы их смог тщательно обследовать ветеринар. Ветеринар встревожился, когда исследовал животных. Он обнаружил, что у троих взрослых волков было заболевание верхних дыхательных путей. Он беспокоился, что болезнь носит инфекционный характер, и возвращение зараженных волков в природу приведет к распространению болезни на других волков и даже на другие виды животных. С одной стороны, болезнь была потенциально смертельной: трое зараженных в конечном итоге скорее всего умерли бы из-за осложнений, и ветеринар сомневался, что двое подростков с четвертым взрослым волком смогут избежать инфекции. С другой стороны, лечение было простым. Если волков изолировать на нескольких недель, то курс антибиотиков полностью вылечил бы их. Поэтому шестерых зверей в бессознательном состоянии перенесли к соседнему загону и поместили рядом с ездовыми собаками.
Мы знаем, что обычно волки не лают. Лают только молодые щенки или взрослые особи, если очень сильно взволнованы. Собаки же в соседнем загоне общались, как и все их собратья, предупреждая и приветствуя друг друга лаем. Эта пересаженная стая волков жила в среде, заполненной звуками лая домашних собак. В течение месяца или около того, пока волков содержали в неволе, их поведение начало меняться. Через неделю их пребывания в загоне исследователи заметили, что при приближении к ним людей два подростка и один взрослый волк мчались вперед и начинали лаять. Звук был более хриплым, чем у собак, но в целом их лай не отличался от лая домашних собак. Конечно, людей удивило, что волки стали подражать собакам, оказавшимся в одной среде вместе с ними.
Домашние собаки немного ущербны в развитии навыков коммуникации. Если они останутся с матерью и другими щенками до восьминедельного возраста, то усвоят значение основных собачьих сигналов в виде звуков и телодвижений. Совершенно ясно, что основные возможности коммуникации собаки заложены генетически, но верно и то, что ей необходимо общение с другими собаками, чтобы увеличить диапазон собачьих сигналов. Как только собаку изолируют от своих собратьев, и помещают в человеческую среду, ей приходится самостоятельно развивать дальнейшие навыки коммуникации. Но если где-то она столкнется с другими собаками, то использует эту встречу, чтобы перенять дополнительные собачьи сигналы, которые увидит и услышит.
Я видел, как собаки подражают поведению и лаю других собак в различных ситуациях. Например, Карен и Джозеф Мосс держали гордон-сеттера. Эта порода вообще не шумная, а Шейла была особенно тихим представителем своей породы. Самая старшая дочь Моссов жила отдельно в течение нескольких лет, и теперь у нее появилась возможность пройти повышение квалификации в другом городе. Ей предстояло целый год провести в гостинице, и она не могла взять с собой своего эрдельтерьера Аргуса. Карен и Джозеф согласились на время приютить собаку. Аргус был отличным терьером: он лаял, когда люди подходили к двери, лаял, когда люди уходили из дома, и лаял от радости, что все слышат, как он лает. Прошло несколько недель, и поведение Шейлы тоже стало меняться. Теперь, когда Аргус лаял у дверей, она тоже присоединялась к нему, иногда, когда Аргус носился вокруг дома, играя, Шейла вторила ему своим звучным лаем. Позже Аргуса увезли на встречу с его возлюбленной, а Шейла продолжала лаять, она научилась этому у своего друга терьера.
Мой Один подает "лай просьбы", используемый им, чтобы попросить разрешения войти в дом после прогулки на заднем дворе. Это одно взлаивание, сопровождаемое длинной паузой от 30 секунд до двух минут до следующего повтора. Я вознаграждал его за этот лай, когда ему было шесть-семь месяцев от роду: быстро реагировал на него и пускал собаку в дом. Таким образом, он не только выучил этот лай, но и подает его отличными от любого другого лая звуками. Когда Дансер попал в мой дом в возрасте восьми недель, я выпускал его вместе с Одином, чтобы приучить делать свои дела на улице. Дансеру потребовалось меньше недели, чтобы разучить тот же самый лай. Продолжительность лая по времени - точно такая же, только Дансер был щенком, и тональность его лая была намного выше. Но даже с различиями в тональности он все равно кажется искусственным, точно так же, как лай Одина, с тем же скрипучим окончанием. В возрасте двенадцати недель Дансер научился подражать и тональности звука, который издает Один. Взрослая собака научила щенка слову или фразе на своем собачьем диалекте.
Иногда в одном доме собаки могут копировать друг друга до такой степени, что развивают своего рода местный собачий диалект. Примером могут послужить сигналы волнения. Вспомним, есть три различных звука, характеризующих радостное волнение собаки. Они или скулят, или издают стон с йодлем ("вовел-оувел-овел-оувел") и зевание с завыванием (хриплое "хуууууаххууу"). Подобные звуки издаются, когда собака смотрит непосредственно на вас и крутится вокруг, чтобы показать, как она взволнована. Каждая собака сама выбирает, какой звук издавать, и ее выбор скорее всего не зависит от ее породы. Собаки, живущие вместе, копируют друг друга и издают одни и те же звуки. У меня есть знакомая, которая содержит четырех ретриверов, и все они завывают одинаково. Знаю я и владельца трех собак разных пород: пекинеса, английского спрингер-спаниеля и ретривера - все они (включая ретривера) издают стон с йодлем. Я провел неофициальный опрос среди шестнадцати человек, владельцев нескольких собак, чьи питомцы со щенячьего возраста росли в одном доме. Двенадцать из них сообщили, что все их собаки используют одни и те же звуки при ожидании, независимо от породы. Это тоже подтверждает, что собаки копируют звуки друг друга.
Определенная трудность для человека, желающего обучать собаку издавать не собачьи звуки, состоит в том, что собаки способны копировать только звуки, которые издают другие собаки. Конечно, множество людей обучают своих собак "говорить", но в действительности собака просто реагирует на команду: "Голос!" Этот специальный лай сильно отличается от настоящего. Он невыразительный и не очень звонкий. То же самое можно сказать о лае, который выдают полицейские собаки с целью известить проводника о том, что в определенном месте кто-то скрывается. Один владелец полицейской собаки признался, что лай обнаружившей объект собаки кажется ему фальшивым. "Это не похоже на настоящий лай, обладающий страстью, но большинство людей, не прислушивающихся к собакам, не уловит разницы. Возможно, их слишком раздражает лай, чтобы улавливать различие".
Некоторых собак все-таки реально научить подавать определенные звуки в определенных условиях. Это может быть и простой лай, и стон, и игровое рычание, вплоть до сложных звуков пения йодлем или попыток речи. Чтобы обучить собаку издавать звуки, которые она обычно не издает, вам не нужно лаять самому, ожидая, что собака скопирует ваш лай. Вместо этого, когда собака издает звук, который вы хотите использовать, произнесите вслух команду и вознаградите собаку. Но вы не можете наградить собаку, если хотите отработать с ней специфический звук, который собака не издает сама. Возьмем, например, случай с Энн: одинокая женщина, живущая в городе, хотела обучить своего Цезаря, чрезвычайно дружелюбного лабрадора шоколадного окраса, лаять по сигналу. Трудность заключалась в том, что Цезарь радостно приветствовал каждого прохожего и никогда не лаял на незнакомых людей. Энн чувствовала себя неуверенной и беззащитной в своем районе. Она полагала, что, научись Цезарь лаять по команде, можно было бы держать на расстоянии посторонних, если бы те приблизились к ней или ломились в ее дверь. Она была убеждена, что наличие лающей собаки-защитника позволит ей чувствовать себя в большей безопасности.
Когда Энн приехала ко мне, мы выбрали команды, которые собирались использовать. Если кто-то услышит, что вы говорите своей собаке: "Голос!", а потом последует лай, то такое представление никого не испугает. Мы выбрали слово "Защищай!" как команду к началу лая. Мы решили, что если угрожающий человек приблизится и собака начнет лаять после команды "Защищай!", он с большей вероятностью поверит, что собака Энн обучена нападать, и отступит. В качестве команды для прекращения лая мы избрали слово: "Дежурь!", означающее то же самое, что и "Тихо".
Как выяснилось, выбирать команды намного проще, чем заставить Цезаря подавать голос. Первым шагом в обучении собаки лаять по команде должен стать поиск такой ситуации, в которой собака залаяла бы самостоятельно. Когда она залает, вы можете произнести команду и похвалить собаку. Обычно достигнуть этого легко, привязав животное и попросив кого-то позвонить или постучать в дверь. Как только раздастся звук, владелец собаки должен возбужденно звать: "Защищай!" Если собака залает, то она получает лакомство. К сожалению, мы быстро поняли, что Цезарь не станет лаять На дверь, кто бы за ней ни находился.
Мы увеличили мнимую угрозу, пытаясь заставить его залаять. Мы повторили опыт с человеком, звонящим в дверь, только на сей раз Энн действовала более экспрессивно. Она носилась вокруг, возбужденно взмахивая руками, и звала: "Цезарь, защищай!" Если бы он залаял, то его следовало похвалить и дать лакомство. Но Цезарь молчал.
Тогда мы поменяли стратегию, что иногда срабатывает. Хотя собаки не подражают человеческой речи, они подражают другим собачьим звукам, как мы уже знаем. Иногда и человек может заставить собаку лаять, воспроизводя собачий лай. По своему опыту я знаю, что лучший способ сделать это - издавать звуки одышки и пыхтящие звуки вслед за рявканьем, подражающим глухому лаю. Собаки не подражают этому человеческому лаю, но часто начинают волноваться и подавать свою версию сигнального лая "Вызов стаи". Таким образом, Энн должна была произносить: "Цезарь, защищай! Хафф, хафф, хафф, вуфф, вуфф, вуфф!", когда человек приближался к двери. Цезарь, казалось, и вправду волновался, но по-прежнему не лаял.
В конце концов мы подстроили ситуацию, когда Энн гуляла по улице с Цезарем на поводке. Я подошел к нему со шваброй. Я скакал вокруг, кричал и махал шваброй перед мордой Цезаря, Энн при этом кричала: "Цезарь, защищай!" Этот спектакль спровоцировал первый лай Цезаря, но, очевидно, так перепугал его, что он натянул поводок, пытаясь убежать. После того как он залаял, Энн немедленно похвалила его: "Хорошая собака! Хорошо защищай!" В тот момент я быстро ретировался, чтобы придать Цезарю уверенности и чтобы в следующий раз он реагировал так же. После короткой паузы я приблизился снова, тряся шваброй перед мордой Цезаря, а Энн кричала: "Защищай!" Пес снова попробовал убежать и раза два гавкнул. Пока Энн хвалила его, я снова скрылся.
После двух следующих попыток Цезарь понял, что "этот страшный предмет" исчезает после того, как он залает.