Сборник приключенческих и фантастических повестей.
Содержание:
Скала Дельфин - ГЛАВА ПЕРВАЯ 1
ГЛАВА ВТОРАЯ 3
ГЛАВА ТРЕТЬЯ 4
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ 5
ГЛАВА ПЯТАЯ 6
ГЛАВА ШЕСТАЯ 7
ГЛАВА СЕДЬМАЯ 8
ГЛАВА ВОСЬМАЯ 9
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ 10
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ 12
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ 13
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ 13
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ 14
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ 16
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ 16
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ 17
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ 18
Путешественники - ЧАСТЬ ПЕРВАЯ - ВЕЧЕР СЮРПРИЗОВ 19
НЕОЖИДАННОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ 20
В ДОРОГУ 21
ПИСЬМО НАРКОМУ 22
НЕПРИЯТНОСТЬ 23
НАПАДЕНИЕ 24
ЧЕРНОМОРСКОЕ ПОБЕРЕЖЬЕ 25
АВАРИЯ 27
МАЛЕНЬКИЙ ВЕЛОСИПЕДИСТ 28
РАССКАЗ ВАНДЫ 29
ЧАСТЬ ВТОРАЯ - КУРОРТНОЕ МЕСТЕЧКО 30
РАЗОБЛАЧЕНИЕ ОДНОЙ ТАЙНЫ 31
НОЧНАЯ ПЕСНЯ 32
ГОРА АНУЯ 33
ТРЕВОГА 34
ЗАБЛУДИЛСЯ 35
НОЧЬ В ЛЕСУ 36
ДЕЛЬФИНЫ 38
РОЗОВОЩЕКИЙ ЮНОША 39
ПОГОНЯ 40
ЕЩЕ ОДНА ВСТРЕЧА С ЛИЛИПУТОМ 41
БАРС 43
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ - БУКЕТ РОЗ 44
НА ПАРОХОДЕ 45
ТЕЛЕФОННЫЙ РАЗГОВОР 46
У ФОРОССКОЙ СКАЛЫ 47
ПУТЕШЕСТВЕННИКИ ВСПОМИНАЮТ ИСТОРИЮ 48
ТАЙНА "ПРИНЦА" 49
АРТИСТ ПОД ВОДОЙ 50
НА МОРСКОМ ДНЕ 51
ВСТРЕЧА В КЛИВЕРНОЙ БУХТЕ 52
ПОСЛЕДНЕЕ ПИСЬМО ЗОИ БУЛЬБЫ 53
В звездные миры - НАКАНУНЕ ВЫЛЕТА 54
КАК ОЛЬГА СТАЛА СПЕЦКОРОМ 54
"СЧАСТЛИВОГО ПУТИ ВАМ, ДРУЗЬЯ!" 55
В ПОЛЕТЕ 56
РОЗА КОСМОСА 57
СЮРПРИЗЫ ДИРЕКТОРА РОЗЫ 58
"КОМЕТА" ПРОДОЛЖАЕТ ПУТЬ 59
В БЕЗДНЕ 59
ТАМ, ГДЕ НЕ СТУПАЛА НОГА ЧЕЛОВЕКА 60
ИЗ ДНЕВНИКА ОЛЬГИ ПЛУГАРЬ 61
ЗЕМЛЯНЕ 61
ВЕЗДЕХОД ТРОГАЕТСЯ В ПУТЬ 62
ЗАГАДКА ГОЛУБОЙ ДОЛИНЫ 62
СЕЛЕНИТЫ 63
ПРЕРВАННЫЙ РАЗГОВОР 64
НЕПРОШЕННЫЕ ГОСТИ 65
СЛЕДЫ В ПЫЛИ 66
ПУТЕШЕСТВИЕ В ПРОШЛОЕ 66
ПУТЕШЕСТВИЕ ОЛЬГИ 68
ДА ЗДРАВСТВУЕТ СВЕТ! 68
СОЛНЕЧНЫЙ КОЛОДЕЦ 69
ЗЕМЛЯ ЗОВЕТ 70
ПИК ОТЧИЗНЫ 70
УЛЬТИМАТУМ ДИКА 71
КАТАСТРОФА 71
НОВЫЙ ВИЗИТ ДИКА 73
ТАЙНА ВЕРХОВНОГО ЖРЕЦА 73
ФИЛОСОФИЯ ДИКА 75
"ЖИЗНЬ УСКОРЯЕТ НАШИ ПЛАНЫ!" 76
"Э В Р И К А" 76
ЗЕЛЕНАЯ СКАЛА 77
ИЗ ДНЕВНИКА ОЛЬГИ ПЛУГАРЬ 78
НЕВИДИМЫЙ ВРАГ 79
ТАИНСТВЕННЫЙ ЛЮК 79
ДЕНЬ ВТОРОЙ 81
СЕЛЕНИТСКОЕ МОРЕ 81
ПОСЛЕДНИЕ ШАГИ МИХАИЛА МИЛЬКО 82
СЛЕЗЫ ИВАНА МАКАРОВИЧА 82
"ГОВОРИТ ЛУНА!.." 83
Вадим Николаевич Собко, Николай Петрович Трублаини, Василий Павлович Бережной
Приключения и фантастика
Скала Дельфин
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Безбрежное синее море окружало город. Казалось, он лежит на острове, на самом же деле сразу за окраиной начиналась степь. Высокими кручами она сбегала к морю. Море было продолжением степи, ветер пролетал над городом, не останавливаясь. Море никогда не бывало спокойным. В солнечную погоду легкие волны разбивались о мол, обессиленные, катились к берегу и там исчезали одна за другой в серой, раскаленной солнцем гальке.
В порт прибывали пароходы. Они останавливались на рейде, потом подходили к пристани. К ним подъезжали вагоны, и в люки глубоких трюмов сыпалось золотыми потоками зерно, тяжело падали черные, блестящие глыбы донецкого антрацита, проплывали над головами и исчезали во тьме тяжелые ящики и штабеля леса. Иногда из трюмов выгружали машины в деревянных ящиках, и поезда везли их в глубь страны по широким, покрытым роскошными хлебами, степям.
С моря ежедневно приходил экспресс. Он стоял два часа у пристани, потом стекла в окнах домов вздрагивали от густого рева, за кормой огромного черного теплохода возникал зеленый пенистый бурун, поднятый винтом, и экспресс шел дальше вдоль берегов Черного моря.
В порту целый день сновали маленькие катера, перетаскивая баржи, краны, грузоподъемники; перекликались самые разнообразные гудки - от тяжелого простуженного баса голландского парохода до тоненького гудочка двухместного катера клуба "Юных пионеров". На берегу работали грузчики в мешках, надетых на головы. как шлемы.
Порт замирал после четырех часов пополудни, и тогда оживал город, который весь долгий летний день лежал, млея в солнечном зное, тихий и безлюдный.
Днем солнце стояло над городом, прямо над головой. Оно было ослепительно яркое, неумолимое и сжигало изумрудную траву в городском саду. Только большие деревья еще сохраняли зеленые кроны. Под ними была густая тень, тишина и прохлада.
Приближалась осень, но солнце пекло еще совсем по-летнему, и каждый вечер пляж был усеян людьми.
На пристанях возвышались горы арбузов и дынь. Арбузы были продолговатые, темно-зеленые и напоминали дельфинов. Прозрачные дыни словно истекали сладким медовым соком; яркие пятна красных помидоров в плетеных кошелках горели, будто маки; мелкие сливы, покрытые сизоватым пушком, грудились, ссыпанные прямо на широкий темно-серый брезент.
Приближалась осень, и кое-где уже начал появляться первый терпкий и сладкий зеленый виноград. Его большие тугие гроздья лежали среди круглых, словно выточенных из кости, яблок, первых осенних яблок.
Вечером, когда садилось солнце и морской бриз приносил желанную прохладу, в аллеях городского сада зажигались фонари, и матросы сходили с кораблей в город. Они шли по чистым улицам, совсем не похожие друг на друга: рыжие, как солнце, ирландцы, белесые англичане, черные негры с яркими белками глаз и ослепительно-белыми зубами, косоокие скуластые малайцы, чернявые, невысокие греки и еще множество матросов всех наций.
Они бродили по городу, пока не разыскивали клуб моряков, скрывались там, и никакие гудки не могли зазвать их до двенадцати часов ночи на пароходы.
А в саду, где вечером было прохладно и свежо, собиралась молодежь со всего города.
Пары двигались одна за другой, поворачивая в строго определенном месте, и ни одна не проходила ни на шаг дальше. Здесь были грузчики порта и рабочие консервных фабрик, здесь были матросы дальнего плавания и почтальоны, капитаны и бухгалтеры, и еще множество разного люда, населяющего город. Все это гуляло по главной аллее парка, смеясь, разглядывая знакомых и знакомясь, поднимая пыль и запивая ее теплой сладкой водой у многочисленных киосков, разбросанных по всему саду.
Эго продолжалось до тех пор, пока в клубе моряков большой колокол не провозглашал начало спектакля или кино; тогда аллеи пустели и хозяйки киосков поспешно закрывали торговлю и тоже торопились в клуб.
Наконец город затихал, фонари в саду гасли, улицы становились безлюдными, и только кое-где возле домов особенно азартные грузчики продолжали стучать костяшками домино, да время от времени проходили запоздалые пары.
А когда уже последние матросы разбредались из клуба моряков, садились в лодки и отплывали на свои пароходы, в городе становилось совсем тихо, город засыпал, чтобы наутро снова начать солнечный, горячий трудовой день.
В один из последних дней августа 1928 года, когда солнце, перейдя зенит, уже начинало клониться к горизонту и в порту гудки возвестили окончание работ, теплоход "Крым" приближался к городу.
Осторожно проведенный лоцманом по неширокому проходу между подводными камнями, он вошел в тихую бухту и стал разворачиваться, чтобы причалить к пристани.
Высокий, стройный, окрашенный в черный цвет, с красной ватерлинией и красными кольцами на двух массивных трубах, он был очень красив, даже величествен. Люди густо заполняли все его палубы. На верхней палубе пассажиры, которые должны были ехать дальше, в Батуми, покачивались в плетеных креслах; внизу тесной толпой стояли те, кто собирался сойти на берег.
На корме теплохода, которая круто обрывалась вниз, как бы исчезая где-то под палубой, стоял рослый молодой человек лет двадцати семи и рассматривал город. С палубы теплохода были видны только здания порта, и человек, отвернувшись от берега, стал смотреть на зеленый, прошитый белыми полосами пузырьков, пенистый след от винта. У ног его стоял небольшой чемодан в синем чехле с красными каемками, а на руке лежал синий дождевой плащ.
Статный, широкоплечий, с голубыми глазами и русыми волосами, он ничем особенным не отличался от многих людей своего возраста. Манера сдержанно и неторопливо двигаться и то, как поводил он плечами, поднимая увесистый чемодан, говорили о большой силе.
Его лицо с высоким и чистым лбом, немного выдающимися скулами и красиво очерченными губами было привлекательно. Улыбка, спокойная и беззаботная, хотя и несколько ироническая, открывала ряд белых зубов.
Человек стоял на верхней палубе кормы и смотрел, как теплоход причаливает к пристани.
Вот, просвистев в воздухе, уже полетели на пристань тонкие веревки со свинцовыми гирьками на концах. Следом упали в воду тяжелые канаты, привязанные к ним. Матросы на берегу поймали веревки, вытащили канаты, и через несколько минут теплоход медленно, устало причалил к пристани. Бурун за кормой стих.
На сходни гурьбой кинулись пассажиры, и началась сутолока.
Высокий человек - его звали Борис Петрович Коротков - решил не толкаться и сел на свой чемодан, дожидаясь, пока схлынет толпа.
Теплоход остановился как раз там, где кончалась каменная пристань и начинался отгороженный невысоким заборчиком пляж.
Из города туда все время подходили люди.
Коротков видел грузчиков-силачей, которым ничего не стоило таскать по 10 пудов. Сейчас они смеялись, как малые дети, играя в море и стараясь затянуть друг друга в воду.
Он видел высоких загорелых девушек. Они всю жизнь прожили в этом городе на море и наверное сумели бы проплыть под теплоходом. Но больше других его внимание привлекла группа мальчишек, которые лежали у самого заборчика, изредка поглядывая на корму теплохода. Их тела, прожаренные до костей солнцем, просоленные морем, загорели до темно-коричневого цвета и под тонкой пленкой соли, покрывавшей их, казались сизоватыми. У всех были светлые, выгоревшие на солнце волосы, которые по сравнению со смуглыми лицами казались совсем белыми, и облупившиеся курносые носы.
Никакой одежды на мальчишках не было, кроме коротеньких трусиков. Только по форме и иве ту этих небольших полосок материи можно было отличить их одного от другого.
Мальчики были различного возраста. Младшему лет десять, самому старшему - тринадцать, но здесь, в этой компании, все они были равны и с одинаковым чувством собственного достоинства поплевывали в море и шлепали ногами по воде, когда волна с шелестом набегала па гальку.
Они почти не смотрели на Короткова, пока тот сидел один на чемодане, но когда рядом с ним стали двое - толстяк "курортного вида" в ситцевой пестрой рубашке, белых брюках и тюбетейке и дама в шляпе с большими полями, - мальчишки вдруг встрепенулись и подняли к теплоходу обветренные веселые лица.
- Дядя, - закричал один из них толстому мужчине, - дядя, кинь гривенник!
Толстяк вопросительно взглянул на свою спутницу, потом достал из кармана гривенник, размахнулся и бросил его на берег. Монета серебряным пятнышком вспыхнула на солнце, упала на гальку, подскочила, и в ту же минуту высокий мальчик в красных трусиках схватил ее и быстрым движением сунул в рот за щеку, словно проглотил. Самый маленький из компании крикнул на теплоход с ноткой презрения в голосе:
- Куда же ты бросаешь? В воду кинь! Мы и оттуда достанем.
Человек в тюбетейке заинтересовался; он порылся в кармане, вытащил целую пригоршню мелких монет и подошел к самому краю кормы.
Борис Петрович поднялся и тоже вслед за ним подошел поближе.
Первая монетка, маленькая и блестящая упала в воду, и в ту же секунду все мальчишки сорвались с берега и очутились в волнах.
Мальчик в красных трусиках плыл первым. Достигнув того места, где упала монетка, он нырнул. Следом скрылись под водой остальные ребята, и через несколько секунд там, где только что плавали десять беловолосых голов, покачивались только волны. Даже странно было: куда могли исчезнуть так мгновенно ребятишки? С кормы теплохода сквозь прозрачную воду было видно очень глубоко, хотя дно казалось темным и камни на нем рассмотреть было невозможно. Борис Петрович увидел целый рой гибких тел. Они опускались все ниже и ниже: монетка тонула, и мальчики ныряли за ней. Так собираются вокруг кусочка хлеба, брошенного в воду, маленькие серебряные верховодки; они возятся с ним, толкая в разные стороны и откусывая по крошке, пока хлеб не размокнет.
Мальчишки кружились в глубине, и сквозь толстый слой прозрачной воды казались длинными зеленоватыми рыбами.
Прошло с полминуты; тела сплетались и расплетались, чтобы сплестись снова, потом мальчишки по одному стали выплывать, и один из них. тот самый, в красных трусиках, поднял над водой мокрую руку.
Гривенник блеснул в лучах солнца и в ту же секунду исчез во рту мальчика.
Человек в тюбетейке захлопал в ладоши, его спутница тоже с любопытством смотрела на ребят, а на лине Бориса Петровича появилась широкая одобрительная улыбка.
Толстяку понравилась эта игра, он бросил еще одну монету, и снова рой тел закипел в воде, и снова мальчик в красном вынырнул и показал блестящее серебро. Торговка, сидевшая с яблоками возле самого пляжа, довольно усмехнулась. Человек бросал и бросал монетки в воду, и не было почти случая, чтобы кто другой из мальчишек взял добычу.