Почти в каждом сообщении об Олдриджском ките по радио или в газетах главный упор делался на самый факт обстрела, причем тексты составлялись таким образом, что создавалось впечатление, будто в кровопролитии принимало участие все население Бюржо без исключения. Авторы статей и репортажей не скрывали своего отвращения к "варварским обычаям мерзких дикарей с Юго-западного побережья Ньюфаундленда".
Многие годы я публично восхвалял добродетели людей, живущих на самой границе "цивилизации" - в ледяных иглу и в кубриках океанских судов, на фермах в прериях и на побережьях Ньюфаундленда. Я восхищался их прямотой и честностью и противопоставлял этих людей высокомерному и глупому читателю ежедневных газет. Я всегда старался з а щ и щ а т ь их от "цивилизованного" мира, а теперь из-за моего сочувствия к китихе получалось, что я отвернулся от рыбаков аутпортов и вместе со всеми презираю и унижаю их.
К вечеру мне позвонили из Юго-западного клуба и сообщили, что невод найден и бригада собрана: на лов сельди вызвались пойти братья Андерсон - угрюмые мужички, хозяева единственного в Бюржо подходящего невода, - и с ними Кеннет и Дуглас Ганн, Курт Бангей и Уош Пинк. Братья Андерсон и братья Ганн согласились предоставить для лова свои лодки. Хотя полный прилив должен был наступить лишь после полуночи, я считал, что недурно будет с наступлением темноты выйти к проливу и посмотреть, что и как. Курт согласился со мной, и мы пошли на его лодке.
Черное, неподвижное море, гладкое, точно натянутый шелк, буквально кишело сельдью. И по левому, и по правому борту мы то и дело замечали громадные косяки рыбы. Сельдь плавала возле самой поверхности и при нашем приближении бросалась в стороны, отчего черное зеркало моря вдруг вспыхивало золотистыми бликами. Иногда косяки сталкивались, тысячи рыбок выскакивали из воды, сверкая в лучах наших ходовых огней, точно бесчисленные осколки зеркала. Я посветил в воду; повсюду, куда проникал луч фонаря, мелькали серебристые рыбки.
Лишь однажды мне довелось наблюдать такое поразительное скопление живых существ: в 1947 году в тундре на северо-востоке Канады я стал свидетелем массовой миграции десятков тысяч карибу. Глядя на них, я ни за что бы не поверил, что когда-нибудь это великое множество животных исчезнет с лица земли; но всего десять лет спустя выяснилось, что на значительной части бескрайней тундры карибу уже уничтожены.
В ту зимнюю ночь 1967 года казалось невероятным, что и многомиллионные популяции сельди могут серьезно пострадать от великого хищника - человека; но к 1972 году сельди осталось так мало, что сведущие специалисты-биологи предсказывают уже в нынешнем десятилетии крах сельдяного промысла во всей Северной Атлантике.
Бухта перед входом в пролив также кишела сельдью.
- Рыбы-то, рыбы-то сколько! - воскликнул Курт с восторгом настоящего рыбака-профессионала. - Вы только поглядите! Пешком можно по морю идти!
Опасаясь распугать рыбу, мы не стали входить в бухту, а прошли чуть дальше и высадились на берег. Светя фонариками, по камням пробрались к выходу из пролива, чтобы убрать заградительную сеть, которую ставили братья Ганн. Но нас опередили. Кто-то аккуратно перерезал веревку и вытащил сеть на берег.
Я потребовал объяснения у братьев Ганн, но они уклонились от разговора. Лишь позже, когда мы вдвоем с Куртом сидели у него на кухне и ждали прибытия Андерсонов с неводом, я узнал о причине происшествия.
- Скорее всего кто-нибудь из Шорт-Рич не согласен, что вы перегородили пролив, - осторожно сказал Курт. - Говорят, что, мол, никто не имеет права запрещать лодкам заходить в заводь. Ни вы, ни полиция, ни сам Джо Смолвуд.
- Но Ганны натянули сеть так, что ее можно было поднять с одного конца и свободно пройти в заводь, - возразил я. - Мы же не вход перекрыли, а просто поставили сеть, чтобы рыба не выходила в пролив. Рыбакам-то это известно.
- Не в том дело, Фарли. Вы ведь там плакат повесили, что заводь закрыта. А раньше у нас... то есть у них, была свобода - плыви, куда тебе надо. Загородите вы пролив стальной цепью, и то кто-нибудь ее перережет.
- Но это же глупо, - сердился я. - Ведь другого-то способа нет, чтобы удержать сельдь в заводи! Да и не навечно мы перегораживаем пролив - всего на месяц или даже меньше... В общем, пока китиха в заводи, пролив должен быть перекрыт, и точка.
Курт не ответил. Его круглое красное лицо хранило бесстрастное выражение. Я встал.
- Пора собирать людей, - сказал я. - Уже полночь, а мы еще и не принимались за дело.
Когда наша маленькая флотилия достигла бухты у входа в заводь, уже взошла луна. Курт стал медленно грести вдоль берега. С кормы неслышно стравливали за борт стометровый невод. Братья Андерсон остались на своей лодке и держали свободный конец невода, а когда весь невод оказался в воде, Ганны взяли к себе на лодку его второй конец. Затем обе лодки двинулись к проливу.
Мы с Куртом молча наблюдали за тем, как невод, изогнувшись дугой, медленно пополз к берегу. Внезапно под нами что-то словно взорвалось - на воде вскипел бурун, лодка отчаянно накренилась. Я инстинктивно ухватился за борт и в ту же секунду услышал громкое шипение, раздавшееся, как мне показалось, прямо у меня под ногами. В воздухе повисло облако пара. Мы ошеломленно уставились на воду: за кормой, всего метрах в двух от лодки, изгибался хребет уходившего в глубину Опекуна. Первым пришел в себя Курт.
- Господи помилуй! - воскликнул он, - Прямо под нами всплыл! Радар у него, что ли, сломался? Что это ему в голову взбрело?
Но тут обычно невозмутимый Уош Пинк перебил Курта:
- Смотрите, смотрите! Сельдь идет!
Обернувшись, мы увидели, что вода между нами и входом в пролив - а до пролива было метров пятнадцать - кишмя кишит сельдью, в панике спасающейся от кита. В свете фонаря это больше всего напоминало прибой, разбивающийся о берег; только "сельдяной" прибой разбивался о край невода и катился дальше между лодкой Андерсонов и берегом.
Мы с Куртом переглянулись.
- Неужели он... - неуверенно начал я, - неужели он это нарочно?..
- Нарочно, Фарли, или не нарочно, а он загнал в бухту пару тонн сельди.
Братья Ганн потом говорили, что у них лодка качалась от ударов снующей кругом рыбы. Кеннет описывал случившееся без тени сомнения:
- Этот Опекун, как вы его называете, давно уже кормит свою подругу, - утверждал он. - Мы и раньше видали, что он загоняет в заводь сельдь.
Нервы наши были напряжены, но остаток ночи прошел спокойно: Опекун исчез и больше не появлялся. Скоро оба конца невода достигли мелководья, и четверо рыбаков, надев высокие, по бедра, сапоги, вошли в воду и принялись стягивать невод ко входу в пролив. По нашим подсчетам, в неводе к этому времени было около пяти тонн рыбы.
Подтащив пойманный косяк к самому проливу, рыбаки стали ходить вдоль невода, колотя по воде, крича и пугая сельдь. Наконец от кишащей массы отделился тонкий ручеек рыбы, направившейся в пролив, и скоро весь косяк устремился в заводь.
Так что первая попытка оказалась очень удачной. Хуже получилось у нас во второй раз: невод зацепился за подводный камень и большая часть сельди ушла. Однако в неповрежденной части невода все же осталось сколько-то рыбы, и, стянув концы сети, рыбаки решили отбуксировать "мешок" с сельдью в заводь. Вот как рассказывал об этом Кеннет Ганн:
- Мы зашли в заводь метра на три, не больше, и выпустили сельдь из невода. Я нагнулся, чтобы посмотреть, вся ли рыба вышла, и вдруг слышу, Дуг мне кричит: "Берегись!" Я обернулся и вижу - китиха несется прямо на меня, а пасть у нее разинута, точно шлюз в сухом доке. И волну гонит, как океанский лайнер. Нас так и подкинуло - удивительно, как мы вообще не перевернулись. Ну а когда я пришел в себя, ее уже и след простыл. Да и мы тоже задерживаться не стали. Сомневаюсь, чтобы от нашей сельди хоть одна рыбешка уцелела. Нас-то китиха не съела только потому, что мы ей не понравились. И слава богу! Не скажу, чтобы мне очень хотелось повторить приключения Ионы.
В общем, я был доволен проведенным днем. По крайней мере, на время проблема кормежки была решена. Кроме того, мы убедились, что аппетит у нашей подопечной хороший - ест она охотно и с удовольствием.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
На следующее утро я проснулся поздно и сразу услышал, как за окном знакомо завывает зюйд-вест, а в стены злобно колотит снег. На острова обрушивались огромные серые валы разыгравшегося океана. Было ясно, что от визита к китихе на сегодня придется отказаться. Шторм и огорчал меня, и радовал. Пока зюйд-вест не уляжется, мы, конечно, не сможем ловить сельдь, но зато в такую погоду никто не станет досаждать китихе, и она сумеет спокойно доесть рыбу, которой мы ее снабдили накануне.
Нам, однако, не суждено было провести день в покое. Не прошло и десяти минут, как раздался первый звонок, за которым последовал почти непрерывный телефонный обстрел, длившийся до самого вечера.
Звонили в основном раздраженные репортеры и фотографы, застрявшие из-за непогоды в аэропортах между Галифаксом (Новая Шотландия) и Сент-Джонсом (Ньюфаундленд). Многие из них воспринимали шторм и удаленность Бюржо почти как личное оскорбление. "Я за одну неделю взял интервью в Хельсинки, Токио и Чили, - с обидой пожаловался мне один телерепортер, - а в своей собственной стране никак не могу добраться до какого-то захолустного поселка!"
Я несколько раздраженно ответил, что он вполне может воспользоваться тем же транспортом, каким пользуемся мы, жители Бюржо, то есть доехать до Порт-о-Баска, откуда каждую неделю к нам отправляется каботажное судно. Кажется, мое предложение не слишком его утешило.
Трудно было утешить и Боба Брукса, которому не терпелось доставить во внешний мир свои - пока что уникальные - снимки китихи. Хотя каботажка, идущая на запад, должна была вот-вот прибыть в Бюржо, мне никак не удавалось уговорить Брукса воспользоваться ею. Судя по всему, Современный репортер без самолета так же беспомощен, как лодка без руля и ветрил. Но, увы, в штормовом небе над Бюржо самолетов не было видно - летали одни только чайки.
Если репортерам я не особенно сочувствовал, то когда из Вудс-Хола (Массачусетс) позвонил доктор Уильям Шевилл, я заволновался. Я знал доктора Шевилла как одного из ведущих китологов мира. Он сказал, что слышал о нашем ките и готов немедленно отправиться в Бюржо. Единственная трудность заключалась в том, чтобы до нас добраться. Я посоветовал ему связаться с авиабазой в Ардженшии, принадлежавшей американскому военному флоту. Он последовал моему совету, причем с такой энергией, что вечером того же дня позвонил уже из Ардженшии (юго-западный Ньюфаундленд) и сообщил, что в его распоряжении американский военный самолет-амфибия, который доставит его в Бюржо, как только прояснится.
- Нелетная погода может продержаться еще несколько дней. Если хотите бить наверняка, идите морем, - сказал я, добавив полушутя, что американцы могли бы одолжить ему эсминец.
К сожалению, американцы отказались. Шторм усилился, и командующий военно-морской базой в Ардженшии решил, что атакуемые ревущим прибоем острова и рифы Юго-западного побережья - неподходящее место для американского судна.
Гостившее у нас семейство китов тоже решило, что в такой день им не место в прибрежных водах.
Рано утром к Бюржо подошел "Монтгомери" - судно, принадлежащее канадскому правительству и обслуживающее береговые маяки и навигационные знаки. Капитан "Монтгомери" хотел переждать шторм в заливе Шорт-Рич и поставил свое судно на якорь всего в нескольких сотнях метров от входа в Олдриджскую заводь. Океанограф с "Монтгомери" не упустил представившейся ему возможности понаблюдать за китами.
Едва "Монтгомери" бросил якоря в заливе, как моряки заметили четверку финвалов. Киты без устали охотились, словно знали, что им предстоит несколько дней голодать. Снова и снова гнали они косяки сельди по направлению к острову Гринхилл, и каждый раз, когда кит настигал добычу, с борта "Монтгомери" было видно, как стайки рыбок выскакивают из воды.
Около полудня, когда море уже бушевало вовсю, три кита дружно проплыли у борта корабля и решительно направились в открытое море. Последний раз их фонтаны видели на расстоянии примерно одной мили от берега.
- Я сразу понял, в чем дело, - рассказывал мне потом океанограф. - Мы к этому времени уже получили метеосводку и знали, что штормить будет не на шутку. Нам приходилось выбирать - или срочно уходить как можно дальше в море, или оставаться под прикрытием берега. В конце концов наш капитан решил стоять в заливе. Ну а киты, я думаю, и без метеосводки знали, чего ждать от погоды. Только они поступили иначе, чем мы. И между прочим, правильно сделали. На мелководье шла настолько сильная волна, что наш "Монтгомери" дергался, точно сбесившийся жеребец. При таком волнении на дне не отлежишься. Зато уйдя в море, киты спокойно пересидели непогоду на глубине, лишь время от времени поднимаясь на поверхность подышать. Подводные лодки в шторм тоже стараются отлежаться где-нибудь на глубине.
Но так поступили только три кита из стада; четвертый остался "на вахте", как выразился мой собеседник, и держался на расстоянии не больше четверти мили от входа в Олдриджскую заводь.
- Это, верно, был кит, которого вы тут называете Опекуном, - сказал океанограф. - Парень он стойкий. Не знаю, дежурил ли он ночью и в густой снегопад, но когда хоть чуть-чуть прояснялось, я неизменно замечал его возле бухты. Между прочим, всплывал он очень часто. Когда киты охотились всем стадом, они вылезали подышать примерно раз в десять минут; этот же поднимался каждые две-три минуты, а иногда и вообще плавал на поверхности, прямо в бухте. Мне несколько раз казалось, что он тоже хочет проникнуть в заводь, только не решается попробовать.
Китиху все это время не беспокоили, но Дэнни и Мэрдок, посетившие заводь перед самым разгаром шторма, сообщили, что поставленную нами заградительную сеть снова кто-то перерезал и на этот раз сильно изорвал.
- Китиха ведет себя спокойно, - докладывал Дэнни. - Мы пробыли в заводи с полчаса, и она подплывала прямо к катеру, как будто узнала нас и была рада гостям. Пару раз мне даже показалось, что она собирается почесаться о корпус катера, знаешь, как котенок трется о ногу хозяина. Но китиха, слава богу, сдержалась, а не то купаться бы нам в ледяной воде.
Привез Дэнни и неприятную новость:
- Помнишь, когда мы ее видели в первый раз, спина у нее была гладкая, точно ребячья попка? А теперь она вся в буграх, от носа до хвоста. В чем дело, не знаю.
Я не стал особенно ломать над этим голову, решив, что "бугристость" китихи объясняется сильной потерей веса; тем серьезнее вставала проблема кормления пленницы. Трудно было сказать, когда именно срезали заградительную сеть и сколько сельди успело уйти из заводи.
Так и не получив от Смолвуда ответа на мою просьбу насчет "Хармона", я в четверг днем послал ему еще одну телеграмму, составленную в более решительных выражениях и содержавшую также просьбу уполномочить полицию Бюржо охранять заградительную сеть и ограничивать движение лодок в заводи.
Хотя ответа от премьер-министра не было, из Сент-Джонса стали доходить слухи, что "Хармон" то ли готовится выйти в море, то ли уже идет в Бюржо и что в воскресенье сам Джо Смолвуд собирается нанести своей подопечной официальный визит.
К вечеру шторм разыгрался пуще прежнего, а у меня прибавилась новая забота: весь в снегу, с пылающими от ветра щеками, явился Курт Бангей, известивший меня о том, что братья Ганн и Андерсон требуют немедленной оплаты своего труда.
- Мы-то с Уошем подождем, - смущенно оправдывался Курт, - а они говорят, что, мол, раз Джо прислал ему на кита тысячу долларов, пусть сразу и платит.
- Но денег пока нет. Джо еще только обещал прислать их.
- Я знаю, но они мне не верят. Говорят, деньги у вас в кармане.
- А сколько они просят?
- Сколько просят?.. За работу по двадцать пять долларов, да еще по десять за лодки, и двадцать за невод.
- Двести долларов за один вечер?! - возмутился я.
Курт кивнул.
- Дороговато, конечно... да только многие в Бюржо недовольны. Говорят, пустая забава кормить кита на государственные деньги. Некоторые говорят... - он запнулся.
- Ну, что они говорят, эти "некоторые"? - угрюмо спросил я.
- Да говорят, что вы снюхались с юго-западными и собираетесь нагреть на этом деле руки. Потому что глядеть противно, как они сперва стреляли в китиху, а теперь бросились ее спасать. У нас считают, что вам бы только деньги прикарманить.
- Еще что скажешь? - бросил я.
Курт был так расстроен, что, казалось, с трудом говорил. Но и он тоже начал сердиться.
- Скажу, раз спрашиваете. Рыбаки недовольны, что вы закрыли заводь. Они скорее сами китиху прикончат, чем вам подчинятся. Люди не любят, когда у них отнимают законные права.
Вызывающий тон Курта охладил мой гнев.
- Ладно, Курт, - сказал я. - Не сердись. Никто ни у кого прав не отнимает. И скажи ребятам, что я заплачу, сколько они просят, пусть только подождут, пока деньги придут.
- Мы-то с Уошем подождем, и за лодку нам можно не платить... а насчет остальных не знаю.
Курт поднялся и начал застегивать штормовку. Потом, поколебавшись, сунул руку в карман, достал какую-то мокрую бумажку и положил ее на стол.
- Не знаю, может, вы еще не видели... - сказал он. - Сегодня на рыбозаводе расклеивали.
И торопливо попрощавшись, он ступил за порог и исчез в снежных вихрях, а я стал читать отпечатанную на ротаторе листовку, гласившую:
"Г р а ж д а н а м Б ю р ж о
Дорогие соседи! Вы, конечно, знаете, что в последнее время Бюржо привлекает к себе неослабное внимание мировой общественности. Сейчас, когда граждане нашего города и избранные ими представители делают все от них зависящее, чтобы добиться от властей постройки необходимых городу сооружений - водопровода, канализации, дорог, - внимание мировой общественности может сослужить нам добрую службу.
Моби Джо сейчас - самый знаменитый "житель" нашего города. Постараемся же использовать его известность!
Узнав, что в Бюржо имеется настоящий живой кит, люди станут приезжать к нам, чтобы на него поглядеть, чтобы его изучать. Чем больше гостей будет у нашего города, тем скорее он превратится в значительный центр и тем скорее мы получим необходимые нам городские сооружения.
Давайте же общими усилиями сохраним жизнь Моби Джо! Вы внесете свой вклад в это доброе дело, если на время воздержитесь от водных прогулок по Олдриджской заводи. Наша просьба не относится к рыбакам и к тем, кто ходит через заводь за пресной водой, - кит обычно не боится их. Его пугают быстроходные катера, а от страха он может выброситься на берег.
Мы, ваши соседи и сограждане, полагаемся на вашу сознательность и надеемся, что вы нам поможете.
Никто не запрещает вам любоваться нашим китом. Дойдите до Ричардс-Хоул, поднимитесь на холм, и вы сможете с удобством наблюдать за Моби Джо, ничуть его при этом не беспокоя.
Искренне преданные вам
члены Юго-западного клуба"
Листовка эта (позже ее размножили и разослали по почте всем жителям Бюржо) меня разозлила: я отлично понимал, что она восстановит весь город против моих неожиданных союзников из Юго-западного клуба.