"Змеев несомненный талант, однако, непомерно честолюбив, остер на язык. Рассказывал, что в прошлом находился под следствием, так как гулял по коридорам Чимкентского рудоуправления, заходил в чужие лаборатории. Там это было запрещено. Когда пропали секретные бумаги, его заподозрили в похищении".
- Но, быть может, за спиной Рублева стоит кто‑то другой? Скажем, Рублев действует по совету профессора Гуляева или заместителя Нилова.
И Язин опять диктовал распоряжения:
"Выяснить, по чьему совету Рублев пригласил в НИАЛ Змеева, послал его в Главалмаз, поручил ему алмазную трубку "Гигант".
Начальник Бюро особых расследований прошелся по кабинету, вернулся за стол.
- Если в НИАЛе двойник, то где подлинный работник института? Убит, похищен, чтобы давать врагу сведения, без которых тот может быть разоблачен?
Ни одну свою гипотезу Язин не оставлял без проверки, и уже несколько дней люди госбезопасности, БОРа и милиции искали малейший намек на тайное убийство или похищение человека.
- Чтобы стать двойником, - размышлял далее Язин, - надо изучить объект замены и притом самым тщательным образом. Кто это сделал - сам будущий двойник или его помощник?
- Савич! - вдруг громко воскликнул Язин - Только он! Прибыл в Сверкальск два года назад, посещал НИАЛ под видом геолога, выбрал жертву для будущей операции. Одновременно действовал как разведчик, стараясь выкрасть геологические карты.
И опять Язин диктовал распоряжения:
"Снять копии с фотографий ученых НИАЛа по состоянию на два года назад. Предъявить снимки Гориной, спрашивая: "Нет ли Савича среди предъявленных ей снимков?". На посещение Гориной просить разрешения врача Голубева. Встречу провести капитану Шубину".
"В кратчайший срок проверить копии пропусков НИАЛа за два предшествующих года. Выяснить, посещал ли институт Савич Николай Степанович. Результаты доложить немедленно!"
- Если Савич прибыл в СССР первым - опять послышалась размеренная речь начальника БОРа, - то, скорее всего, он шеф группы.
- Сколько же тогда людей в "Красной маске"?
Сам "двойник$1 - раз, Савич - два. Еще один на копях, четвертый в лесу. Но сели на копях или в тайге - Савич? Тогда три человека, - и в голосе Язина появилась неуверенность.
Если ученый убит или спрятан, то где это могло произойти?
Язин опять диктовал, требуя сверки - нет ли совпадений между выходами в лес ученых НИАЛа и появлением змейков над копями.
- Рублев, Нилов, Гуляев, - бежали фамилии в голове Язина, - Корнилов. Кого их них враг заменил двойником, и как заменил двойником?
И Язина осенила догадка:
- До чего просто! - возбужденно вскочил он на ноги. - И до чего сложно!
Язин берег отдых своих подчиненных, но сейчас он неистово стучал по кнопке звонка, и в ожидании секретаря диктовал запрос в Академию медицинских наук.
Когда в кабинет прибежал встревоженный, полузаспанный Дымов, Язин был уже невозмутим и спокоен.
- Товарищ Дымов, снимите ленту с диктофона - там задания большой срочности. Запрос в Академию отправьте немедленно, - и только дверь закрылась за секретарем, как начальник БОРа по–ребячьи хлопнул в ладоши и радостно закричал на весь кабинет:
- Только двойник, и только этим путем!
26. Три опроса
Уже четвертую неделю Язин почти не отдыхал. Приезжая с Амака, он принимал холодный душ, ужинал, поднимался к себе в кабинет на четвертом этаже Управления КГБ и два часа спал. Ровно в восемь неумолимый Жуков безжалостно будил своего шефа. Язин поднимался с дивана, делал короткую гимнастику, и кабинет №48 закипал оживленной работой.
Люди госбезопасности и подчиненного ей БОРа незримо находились всюду на объектах близ НИАЛа. Микрорации, потайная связь, телеобъективы, локаторы, посыпанные тончайшим песком площадки - ловушки у заборов и окон были их верным оружием. Они ухаживали за цветами, сидели за рулем грузовиков, красили здание, работали в лабораториях Алмазного института, и враг не знал, что десятки пар глаз и ушей ежесекундно готовы заметить малейший его промах.
Вечером того дня, когда Язин дал приказ составить альбом цветных фотографий людей НИАЛа, Жуков терпеливо ждал, когда Язин закончит обычную серию своих гимнастических упражнений. В кабинете было прохладно. Сиреневые лучи уходящего солнца играли бликами на лаке стола и тонули в коричневой коже тяжелых стульев.
Язин кончил разминку и остановился перед Жуковым. Рабочий день начался.
- По вашему распоряжению, - доложил подполковник, - приглашен Шумков из Главалмаза, Балалаев от Амака и Сальников из НИАЛа. Каждый из них работал в своем учреждении не менее трех лет. Шумков ожидает. Балалаев прибудет в девять. Сальников - в девять тридцать.
Язин взял своего заместителя под руку, внимательно посмотрел ему в глаза и сказал:
- Расскажите о себе, Юрий Ильич!
Этот вопрос он задавал каждый вечер с того дня, как его заместитель стал играть, по собственной воле, роль инженера Шапова на Амаке. С десяти утра и до пяти вечера он проводил на копях, ведя наблюдение всюду, где того требовали поиски БОРа, и ни единым движением лица не выдавая Язина, работавшего на тех же копях. Язин знал, что новая пуля может угодить в его бесстрашного заместителя, но Жуков не уступал никому своего места.
- Ни единого подозрения, Николай Николаевич, - отвечал Жуков. - Ни единой новой мысли.
Язин повторил:
- Ваша игра на Амаке опасна. Не исключена повторная пуля.
- Не так страшен черт, как его малюют. Позвольте еще несколько дней?
Язин ничего не ответил и сел за стол. Это означало порицание. Переменив тему разговора, он спросил:
- Ваше окончательное мнение по Змееву.
- Не виноват. Самобытный нрав, анархист, если так можно сказать. Перед нами шпионы–академики. Если же Змеев - разведчик, то он лишь зазубренный топор.
Язин одобрительно кивнул.
Змеев настоящий ученый, только необуздан и дик. Чей‑то проницательный глаз заметил это и за его спиной творит преступления.
- Что такое Савич?
Жуков ответил сразу.
- Вероятно, шеф группы.
Воцарилось молчание.
- Начнем, пожалуй, - сказал Язин и, включив микрофон, распорядился: - Пригласите, пожалуйста, товарища Шумкова.
Медленно вошел работник Главалмаза. Паркет скрипел под ним.
- Добрый вечер! - негромко поздоровался он и, не ожидая приглашения, сел в кресло.
Шумков волновался. Чтобы скрыть это, он снял очки и долго протирал их платком.
- Товарищ Шумков, - мягко начал Язин, - нам нужна помощь.
Слово "помощь" успокоило гостя, и он ответил с явным облегчением:
- Пожалуйста.
- Вы возглавляете отдел кадров Главалмаза?
- Восьмой год.
- Содержание нашей беседы должно остаться в тайне.
- Разумеется.
- У меня четыре вопроса. Ваши ответы очень важны для нас.
Шумков понимающе кивнул головой.
- Не показалось ли вам, что кто‑либо из работников Главалмаза, и, прежде всего из руководящих работников, когда‑то неожиданно переменился в лице? Пусть чуть–чуть, но стал выглядеть иначе?
Начальник отдела кадров недоуменно посмотрел на сидевшего за столом худого человека в голубой рубахе.
- Я хочу сказать, не заметили ли вы, что один из старших работников главка вдруг сильно постарел, или помолодел, одним словом, как‑то изменился внешне. С ответом можете не торопиться.
Шумков откинулся на спинку стула, снял очки и задумался.
- Народ я вижу все время, - сказал он, - особенно руководяще кадры. Но чтобы изменился кто‑либо - не заметил. Однако, я понаблюдаю.
- Я вас буду очень просить. Второй вопрос - не заметили ли вы за кем‑нибудь из того же состава странной забывчивости? Скажем, адрес забыл, знакомого вдруг не узнал, или забыл такое, что должен бы уверенно знать.
Шумков задумался опять.
- И такого ни за кем не заметил.
- Дальше. Не было ли, товарищ Шумков, так, чтобы старший работник уклонился от командировки или совещания в таком месте, где он должен был бы встретить большое число знакомых?
- Такого у нас нет. В командировку народ едет охотно, особенно в города.
- И последнее. Не заметили ли вы за кем‑нибудь из сотрудников Главалмаза, в том числе и за руководителями главка, чего‑нибудь странного, что бросилось бы вам в глаза.
Шумков долго молчал, перебирая в памяти людей.
- Нет, не заметил. Разве, вот, Зверев жену бросил. И молодая, и с высшим образованием, а бросил. А так больше ничего.
Ровно в 9 в кабинет вошел Балалаев из Амаканского рудоуправления - высокий, совершенно лысый инженер. Но и он ничего не дал Язину. В рудоуправлении все шло обычно. Никто не изменился внешне, никто не проявлял забывчивости, все охотно едут в командировки, ни за кем ничего страшного не замечено.
Язин был разочарован и в то же время обнадежен. Не говоря ни слова, он прошелся по кабинету и, скрестив на груди руки, остановился у окна.
- Все же это единственный путь, - нарушил он, наконец, тишину.
Сальникова из НИАЛа Язин принял особенно дружелюбно.
- Нам нужна ваша помощь, - начал он разговор, посадив ученого перед собой. - Но это должно быть тайной!
- Конечно, - живо согласился Сальников.
- Давно вы работаете в институте?
- С февраля - шестой год.
- Профорг института?
- Четвертый год, в сентябре.
- Видимо, часто встречаетесь с людьми НИАЛа?
- Частенько.
- У нас к вам четыре вопроса. Не заметили ли вы, чтобы кто‑либо из руководящих людей НИАЛа переменился вдруг в лице?
Сальников задумался.
- Задайте второй вопрос, - попросил он. - Так мне будет легче.
- Не заметили ли вы за кем‑нибудь из работников института непонятной забывчивости? Скажем, адрес забыл, важную вещь забыл, или близкого друга не узнал?
Сальников опять промолчал. Это был вдумчивый и неторопливый научный сотрудник института. И на этот раз он попросил:
- Если можно, задайте остальные два вопроса?
- Не заметили ли вы, товарищ Сальников, чтобы кто‑либо из ученых института, особенно из старших работников, уклонился от совещания, или командировки туда, где он мог встретить прежних знакомых? И, в заключение, не заметили ли вы странностей в поведении одного из ваших руководителей, таких странностей, которые бы вызвали у вас недоумение, даже подозрение.
- Вот здесь я ничего не заметил, - живо откликнулся Сальников. - А по первым трем кое‑что есть. - Он подтянулся, посмотрел в глаза сначала Язину, затем Жукову и сказал:
- Насколько я вас понял, у нас в институте что‑то стряслось. Вы полагаете, что в институте шпион. Он предварительно убрал одного из руководителей НИАЛа, замаскировался под него, и теперь вредит нам. Короче, вы ищете двойника. И я вам должен помочь.
Язин отметил про себя, что Сальников умен.
- У меня кое‑что есть. Но сначала скажу о лаборантке Орловой. Совершенно непонятно, как она попала в НИАЛ! У нее судимость, пусть снятая судимость, но все же она допустила взрыв и пожар. - Профорг волновался. - Из тюрьмы и в Академию наук! Ничего не понимаю. Я категорически против Орловой.
Язин внимательно слушал и делал заметки.
- Теперь насчет изменений в лице. Начальства у нас пять человек - директор, заместитель, старшина ученых Гуляев, парторг, начальник отдела. Среди них есть один человек. На лицо он, может быть, не так переменился, но странная забывчивость у него была, правда, только в начале этого года. Кстати, не я один это подметил.
- Кто этот человек? - Язин "впился" в профорга.
- Позвольте мне подумать.
- Пожалуйста, - нехотя согласился Язин, - но чем быстрее, тем лучше.
Сальников поднялся, чуть ссутулил плечи и вышел из кабинета.
27. Человек в дупле
На ветке старой липы сидел краснобокий дрозд. По густому лесу неслись его трели и прищелкиванья. Но вот птица склонила набок голову и посмотрела вниз в дупло дерева. Дрозд увидел человека. Человек, спавший в дупле, был разбужен птичьей песней. Он открыл глаза и, увидев светлое брюшко птицы, потянулся за ружьем: лейтенант Виг не доверял никому, даже дроздам. Птица вспорхнула и улетела. Выглянув из своего убежища, Виг долго осматривался. Несколько минут лейтенант вслушивался в тишину. Затем проверил электросигнализацию - тонкий как волос зеленый провод, идущий на землю от вершины соседнего дерева. Только сейчас он освободился от одеяла и посмотрел на часы.
С Амакских копей раздавались далекие взрывы. Виг открыл охотничью сумку и стал завтракать. Он запивал шоколад теплой водой. Завинтив термос и поставив его под одеяло, он достал металлический флакон с анольфом - жидкостью, лишающей собак обоняния. Дорожа каждой каплей, лейтенант смочил ею подошвы сапог. Затем он еще раз осмотрел лес и, перекинув ружье через плечо, спустился на землю. Внизу некоторое время неподвижно стоял у липы. На Виге была гимнастерка защитного цвета и серая кепка. Внимательно вглядевшись, в лейтенанте можно было узнать человека, который брал ружье профессора Алоева, когда тот спал у сибирского кедра. С тех пор Виг загорел еще больше, его небритое лицо похудело. Но вот он подтянул пояс, поправил малопульное ружье и двинулся в сторону Амака. Шел он легко, почти не оставляя следов. Виг переступал через камни, покрытые мхом, обходил густую траву и болотца, перепрыгивал через валежины. Одежда и обувь его промокли от росы, но он уверенно шел к копям, ориентируясь на взрыв и изредка поглядывая на компас, вмонтированный в головку часов.
К десяти утра лейтенант вышел к окраине леса. Отсюда был виден поселок Амака и черные мачты высоковольтной линии. Сделав остановку, Виг опять осмотрелся. Затем он лег на живот и пополз вперед. Добравшись до большой ели на границе между лесом и полем, Виг остановился. Здесь он развернул снятую с плеча скатку и постелил на землю шерстяную подстилку.
Шифрованный приказ из Сверкальска говорил, что сегодня, 8 июля, инженер Шапов с Амака должен быть убит. От своего человека с копей Виг знал, что каждое утро русский инженер обходит шахты–колодцы. Поставив ружье на опору, лейтенант извлек из сумки оптический прицел и надел его на ружье - замаскированную снайперскую винтовку. Затем он измерил расстояние до края алмазного колодца и продолжил свой завтрак. В душе Виг был неспокоен: от этой ели он стрелял и в прошлый раз, и конечно ГПУ ищет убийц, может устроить засаду где‑то вблизи. Но приказ оставался приказом, и Виг продолжал ждать, посматривая время от времени на двухэтажное здание лебедочной, на движущиеся фигурки людей и проезжающие машины.
Вскоре лейтенант вздрогнул: у шахт показалась едва различимая темная точка. В ту же секунду он был у ружья, одно нажатие курка, и пуля угодит в цель. Но снайпер опять приложил к глазам бинокль, и перед ним четко возникали бревна домов, серый цемент гаражей и человек у края копей. Но это не Шапов. По фотографиям с Амака снайпер знал его коричневую кожаную куртку, большую шляпу и роговые очки.
Еще несколько человек прошло между алмазным колодцем и Вигом. Каждый раз лейтенант, вскидываясь, прикладывал к глазам бинокль, но Шапова все не было. И лишь в половине двенадцатого снайпер узнал нового инженера - рослого мужчину в очках и шляпе. Виг хорошо видел его куртку, очки и шляпу. В глазах лейтенанта появилась злобная радость. Крепко прижав винтовку к плечу, он повел над головой Шапова страшное дуло. Приказ говорил - убить главного инженера в голову. И остроносый лейтенант ждал, когда Шапов остановится хотя бы на секунду. Будто повинуясь его приказу, Шапов поднял что‑то с земли и стал рассматривать находку, не подозревая о смертельной опасности. Виг нажал на курок, бесшумное ружье лишь щелкнуло металлом. Инженер взмахнул руками, секунду постоял на месте и вдруг всей тяжестью рухнул на землю.
В то печальное утро в лебедочной опять дежурил Дьяков. Увидев из окна лежавшего навзничь человека, машинист что было сил крикнул проходившему внизу Бутову:
- Витей, к парапету! Человек лежит!
За эти дни нервы Дьякова сильно сдали, и он легко терял самообладание. "Не нового ли инженера порешили?$1 - думал он в тревожном предчувствии. Неподалеку сидел сменный лебедчик, и машинист, высунувшись из окна, умоляюще попросил его:
- Слушай, подмени маленько. Прошу.
Передав помощнику пульт и вызвав по телефону санкарету, Дьяков побежал к шахте. Шапов был еще жив и пальцами зажимал кровоточившую рану на лбу. Его губы шевелились и хотели что‑то сказать. Плохо повинующимися руками Дьяков скинул с себя пиджак и укутал им голову инженера. Карета скорой помощи уже мчалась по дороге. Овладев собой, лебедчик стал осматривать поле. Серая зыбь каменной равнины, как в прошлый раз, была совершенно пуста. Лес стоял далеко. На шоссе тянулись грузовики, но оттуда стрелять не могли. Из санкареты торопливо вышла сестра, раненого положили на носилки, и машина уже мчалась в город. Дьяков отупело смотрел вслед. Увидев рядом с собой хромого Лапина, машинист вздрогнул и лишь сейчас вспомнил, что все утро сторож рыскал около лебедочной.
После выстрела Виг еще некоторое время наблюдал переполох, поднявшийся у алмазного колодца. Убедившись, что пуля угодила в цель, он торопливо свернул подстилку, вскинул ружье на плечо и, тщательно опрыскав место засады анольфом, пополз в лес. Низкие ветки кустов срывали с его головы кепку, прелая сырость била в нос, но лейтенант торопливо полз все дальше от ели. Виг встал на ноги лишь в безопасном месте и не спеша тронулся обратно к липе. Несколько раз он останавливался и проверял местность, но лес был нелюдим и пуст.