Эпизод 12: Lost in Krasnoyarsk или Бизнес по-русски
Третий курс института закончился. За ним пришла моральная усталость и тревожное чувство грядущих перемен. Вечеринки начали приедаться. Осознание ответственности за свою жизнь потихоньку наползало на нас, как наползает чёрная грозовая туча на весёлый пикник в солнечный день. Встаете ли вы сразу и не спеша начнёте собирать вещи или упорно пытаетесь игнорировать приближающуюся непогоду, пока холодные капли не забарабанят по вашему телу. Неважно. В любом случае ощущение беззаботности уже утрачено.
Мы перестали довольствоваться тем, что мы не хуже других, и нас принимает общество себе подобных. Близилось время одиночного плавания. Каждый готовился к нему по-своему.
Одни умудрились найти какие-то приработки или даже организовать "бизнес". Кто-то бойко торговал привезёнными из Турции кожаными куртками, кто-то рьяно вовлекал друзей и подруг в сети сетевого маркетинга. Все вокруг суетились и предпринимали. И только мы с друзьями уныло хлестали винище, обсуждая планы на лето.
- Вот ещё, стану я тапками торговать, - корчил презрительную мину Толик. - Пусть на базаре торгаши стоят.
- А я бы и постоял, да кто ж мне даст, - вздыхал Рома. - У отчима огромный участок, посреди участка огромный хлев полный коровьего говна и лопата с тачкой - ждут Рому.
- Ну, а я, как всегда - стены штробить и светильники вешать, - внес я свою пессимистическую лепту.
Но на этот раз я ошибался в своих прогнозах.
Надо сказать, что 90-ые в нашей стране стали расцветом мелкого бизнеса, в том числе "челночного". Вот и мои родители вступили в ряды новых "коммерсантов", закупая самодельный трикотаж у различных сельских кооперативов, и переплавляя его в Красноярск, где уже брат продавал его на знаменитом вещевом рынке КрасТЭЦ. Специализировались родители на "тельняшках с начёсом", которые пользовались хорошим спросом в условиях сурового сибирского климата.
Дела шли хорошо, и Дима предложил матери прикомандировать меня в Красноярск для помощи в торговле. Идея понравилась всем кроме отца. Он уже договорился о трёх месяцах электромонтажного рабства на стройке для меня, и не был склонен отменять приговор.
В результате конфронтация перешла в настоящий семейный конфликт. Дима выслал мне деньги на билет, но отец со своей стороны проявил непоколебимость и отказался спонсировать дорожные расходы.
Кого-то перспектива четырёхдневного путешествия поездом без копейки в кармане могла бы остановить, но точно не меня.
Ничтоже сумняшеса, я погрузился на поезд Кисловодск-Красноярск и понёсся навстречу приключениям. Мой багаж состоял из пары свежих помидоров и огурцов, двух пластиковых бутылок с минеральной водой и булки серого хлеба. Для развлечений у меня была пара газет с кроссвордами и пачка сигарет "Пётр I", а для обороны нож-"бабочка".
Первые полдня есть мне практически не хотелось. Я лежал на верхней полке, разгадывал кроссворды или смотрел в окно на пролетающие мимо пейзажи российской глубинки. Мысли мои были заняты мечтами о том, как я скоро заработаю денег на крутой белый спортивный костюм, и на подарки для Светки.
Несмотря на экономию и физическое бездействие, мои продовольственные запасы пришли к концу уже на вторые сутки. Я, как утка из городского пруда, тоскливо пощипывал провонявший нагретым от солнца пластиком батон и запивал его тёплой выдохшейся минералкой.
На третьи сутки путешествия ночью я украл у соседей помидор, который они оставили на столе, накрыв газеткой.
Очень… очень вкусный помидор.
На четвёртые сутки выкурил последнюю сигарету, высыпал в рот крошки из пластикового пакета и запил последними глотками минералки. Пустой желудок злобно урчал, поглощая сам себя. Жрущие соседи вызывали приступы раздражения и ненависти.
- А ты сынок, почему не обедаешь, и так худой смотри какой! - поинтересовалась сердобольная бабка-попутчица, подкладывая жареной курятины упитанной внучке.
- Да, что-то не хочется, - саркастически выдавил я, мрачно уткнувшись в кроссворд. После моего ночного налёта соседи перестали оставлять еду на столе и на ночь аккуратно убирали её в сумки.
До прибытия в Красноярск оставалось ещё шесть часов, и я знал, что там меня встретит Дима с деньгами и накрытым столом. Так мне думалось. Я и понятия не имел, что мои приключения только начинаются.
Сейчас, когда сотовые телефоны стали обыденностью, потеряться человеку стало практически невозможно. В 1996-ом году такой риск был суровой реальностью.
Мой брат перепутал вагоны и, узнав у проводницы, что такого пассажира в её вагоне не ехало, решил, что я поменял рейс и приеду в другой день. Почему он так решил - это отдельная история, но когда я прождал несколько часов на вокзале, пришло понимание, что искать его мне придётся самому. Ситуация осложнялась тем, что адрес съёмной квартиры брата я узнать у него заранее не догадался, рассчитывая на личную встречу.
В моей записной книжке (на крайний случай) значился телефонный номер и адрес очень далекой родственницы из Красноярска, с которой мы почти не общались. Позвонить мне было не на что, поэтому я решил явиться к родственнице прямо домой.
Аборигены глядели на меня подозрительно. После кавказской жары, я угодил в натуральную осень и теперь смотрелся довольно странно в трикотажном спортивном костюме на фоне людей одетых в плащи и куртки. Под мелким холодным дождиком я быстро вымок и продрог, но организм, казалось, перестал замечать мелкие невзгоды, мобилизовав все силы перед грядущей неизвестностью.
Переругиваясь с кондукторами, пытавшимися заклеймить безбилетного "зайца", после двух пересадок и часовой тряски по мрачным рабочим кварталам я приехал по адресу. Я позвонил в дверь родственницы, но вместо неё ко мне вышел могучий молодой человек под два метра ростом. Лицо его пересекал уродливый шрам, а одет он был в длинный чёрный кожаный плащ, чёрные кожаные джинсы, чёрную водолазку и высокие чёрные "казаки".
- Чо надо? - отрывистым злым голосом поинтересовался он, буравя меня прищуренными глазами.
- А Мария Матвеевна здесь живёт? - неуверенно вопросил я. В следующую секунду в руке его возник здоровенный чёрный пистолет, который он пристроил мне под подбородок, схватив свободной рукой за грудки.
- Саша, - завопил он. - Саша!
На его вопли из квартиры выбежало ещё несколько гангстеров. Одного взгляда на них мне хватило, чтобы понять, что я встретился с самой настоящей красноярской "братвой".
Все "солдаты" были здоровыми, бритыми наголо и носили длинные чёрные плащи из кожи. Главарь их был невысокий мужик лет сорока. Одет он был достаточно цивильно - в костюм с жилеткой и нашейным платком. Волосы его были аккуратно уложены и зачесаны назад, на лице застыла злая неприятная гримаса.
- Тебя кто послал?! Отвечай быстро, если жить хочешь! - зашипел он мне в лицо, как огромная змея.
- Послушайте, это какое-то недоразумение! Я студент, я приехал к родственнице, никогда у неё не был - наверно, ошибся адресом, - я и сам понимал, что мои объяснения звучат неубедительно. - Можете посмотреть - у меня в записной книжке адрес записан, - пришла мне в голову спасительная мысль.
- Обыщи, - коротко приказал главарь одному из "братков", и тот полез в мою сумку. Брезгливо покопавшись в грязных носках и трусах, он извлёк мою записную книжку.
- На первой странице, - сдавлено прохрипел я, так как, разнервничавшийся бандит со шрамом сильно вдавил дуло пистолета в моё горло.
С сомнением главарь некоторое время изучал адрес и телефон с именем, потом развернулся и скрылся в квартире. Вышел он уже с радиотелефоном.
- Звони, - он сунул мне в руку телефон. - И если ты мне врёшь, я с тебя шкуру лоскутами с живого сдеру.
Надо ли говорить, что слова его не прибавили мне оптимизма. Повисла напряжённая пауза, прерываемая только долгими гудками из трубки.
- Не отвечают, - произнёс я с вымученной улыбкой. Главарь подарил мне полный скепсиса взгляд, который я стоически выдержал.
- Если ещё раз тебя здесь увижу, голову отрежу, - прошипел неуравновешенный лидер преступной группировке напоследок и вместе с остальными бандитами скрылся в квартире. Я подобрал с пола разворошённую сумку и стремительно был таков.
На улице стемнело, дождик продолжал падать на зонты прохожих и на мою промокшую прическу. Больше адресов и телефонов у меня не было. В полном унынии я отправился обратно на вокзал.
- Привет, извини, ты тут солдатика не видел, с сумками, а то мне встретить его надо, а я его потерял, - рядом со мной на вокзальную скамейку опустился полноватый дядька лет сорока с широким рябым лицом и густыми пшеничными усами. Вид у него был добродушный, но слегка напряжённый. Одет он был в какой-то странный камуфляж и, в общем и целом, напоминал отставного прапорщика.
- Знакомая ситуация, - поддержал его я. - Меня вот тоже потеряли. А солдата вашего я не видел. Наверно уехал куда-то. Я тут часа три уже сижу, никого не видел.
- Эх, чёрт. Как же это я его упустил, - "прапорщик" выглядел огорчённым. - Ну, ладно, поеду домой тогда. А ты-то сам, что? Ночевать хоть есть где.
- Да, наверно, здесь буду до утра, а с утра пойду брата искать, - заявил я удрученно.
- Ну, если хочешь, можешь у меня переночевать. Раз солдат мой не приехал - свободная койка есть, - видимо, на моём лице отразилось сомнение, потому что он тут же поспешно добавил. - Если за вещи волнуешься, можешь здесь оставить в камере хранения.
В бескорыстность его предложения мне не верилось, но голод гнал опасения прочь. В конце концов, у меня с собой был нож и готовность к решительным действиям.
- Да я не волнуюсь - у меня с собой ни денег, ни ценностей. Так что заплатить за ночлег я тоже не смогу, - я решил сразу известить о своей материальной несостоятельности.
-Да, что-ты! Какие деньги! - запричитал прапорщик. - Разве ж я не понимаю, сам бывал в твоём положении.
"Прапорщик" представился Андреем, мы сели в автобус и поехали к его дому.
По дороге я размышлял о причинах гостеприимства "прапорщика". Грабить меня, очевидно, не представлялось выгодным, поэтому оставались варианты с маньяком и с гомосексуалистом, а то и с маньяком-гомосексуалистом.
Маньяки маньяками, но в моем состоянии я был готов убить за сухой рогалик, так что бояться, скорее, следовало меня.
Маньяк Андрей трещал без умолку, рассказывая какие-то смешные истории из своей военной жизни. Как я и думал, он оказался бывшим военным - капитаном ракетных войск в отставке, а сейчас работал программистом. Большую часть его трескотни я пропускал мимо ушей, и встрепенулся лишь, когда услышал про еду.
- Что, может возьмем чего-нить поужинать? Ты как, насчёт выпить-закусить? - предложил "капитан-программист". Вопрос для меня был риторическим.
"Прапорщик" оказался прижимист, из еды им были куплены сосиски и три коробки "Доширака", также он взял две бутылки портвейна. Такой "ужин" выглядел скромным даже по меркам студенческой общаги, но в данный момент всё это казалось мне роскошным угощением.
Жилище "маньяка" оказалось неухоженной, но просторной холостяцкой трёшкой, населённой тремя кошками и одним бесполым существом лет семнадцати с тоненькими паучими лапками и круглым брюшком.
- Маша, - представился мне этот бледный прыщавый юноша, и я с облегчением понял, что попал в логово к обычным педерастам.
- Красивое имя, - хмыкнул я. Теперь только оставалось быть начеку. Я зорко следил за приготовлением ужина, а бутылку портвейна вызвался открыть и разлить сам.
- Фирменное блюдо! - провозгласил гей-Андрей и заварил "дошираки", предварительно накрошив туда лука, зелени и сосисок.
Терзавший меня голод не позволил оценить "фирменность" гей-блюда. За три минуты я уплёл свою порцию, вместе с половиной булки хлеба, запив всё стаканом дешёвого портвейна с запахом йода.
Блаженная сытость и портвейн привели меня в приподнятое состояние духа. Гей-Андрей и гей-Маша тоже были веселы и словоохотливы, постоянно толкая тосты "за мужскую любовь". Я заявил, что не хочу мешать их дискуссии, и намекнул, что был бы не прочь поспать.
- Да, конечно, ты устал - ложись в зале, а мы с Машенькой в другой комнате, - предложил Андрей.
Стопроцентной уверенности в безобидности геев у меня не было, но спать хотелось жутким образом, и я убедил себя, что мне ничего не угрожает. Не раздеваясь, я рухнул на диван в соседней комнате, положив раскрытую "бабочку" под подушку. Ещё пару минут я прислушивался к весёлому щебету парочки в соседней комнате, но потом незаметно провалился в сон.
Проснулся я от скрипа половицы. В комнату кто-то крался. Послышалось чьё-то сопение и на диван присело чьё-то грузное тело.
- Паша-а-а-а, - раздался из темноты свистящий шепот, на плечо мне легла рука капитана ракетных войск в отставке. Не говоря ни слова, я вытянул руку с ножом, и лезвие уткнулось в жирную шею шептавшего. Сопенье прервалось.
- Я всё понял, - тонко всхлипнул тот же голос из темноты. Я убрал руку, и тело ушуршало восвояси.
За окном уже занимался рассвет, и, несмотря на то, что спать по-прежнему хотелось зверски, мне было пора покидать этот временный приют.
Выдувая облака морозного пара, я в мрачнейшем настроении пошлёпал по лужам к автобусной остановке. Я направлялся на вещевой рынок Красноярска КрасТЭЦ. Постоянной торговой точки у Димы не было - каждый несколько дней он арендовал новую, но найти его здесь было моим последним шансом.
Я прибыл на место назначения в шесть утра, но жизнь на базаре уже кипела. Рынок "КрасТЭЦ" оказался гигантским. Тысячи китайцев, кавказцев, узбеков, таджиков, казахов и русских везли на тележках баулы, тюки и сумки с товаром, раскладываясь на местах на бесчисленных рядах.
Около двух часов я толкался по рядам, обходя "толкучку" снова и снова.
Я уже практически отчаялся найти Диму, как вдруг прямо передо мной возникла его знакомая физиономия. Он надвигался на меня, волоча полную тележку сумок с тельняшками.
- Паша! Ты как здесь?! - воскликнул опешивший брат. От нахлынувшей радости я даже прослезился и первое время не мог выговорить ни слова.
Через пятнадцать минут я стоял за прилавком тельняшкового "магазина", обложенный горячими шашлыками, хачапури и мисками с пловом, а в руке сжимал стопку с ароматным армянским коньяком. С набитым ртом я вкратце поведал брату историю своих приключений.
- Брат приехал с Кавказа! - пояснил Дима соседям-казахам, и те в знак одобрения подняли вверх большие пальцы рук.
Как по заказу, дождь прекратился, и из-за туч появилось солнце. Началась настоящая жара. Красноярцы бойко разбирали тельняшки, карманы быстро наполнялись купюрами, а бутылка с коньяком пустела.
- Лучшие тельняшки австрийского производства! Начёс из натуральной овечьей шерсти! Не-мнётся-не-тянется-не-рвётся! - весело выкрикивал я, наученный Димой.
- Британское качество, натуральный индийский хлопок! - не отставал брат.
От выпитого мы разошлись и, на радость смешливым казахам, к обеду стали закатывать откровенную клоунаду.
- Девушка, пойдёмте! Вот тут! Только для вас! - завлекал один из нас пару расфуфыренных блондинок на шпильках заговорщическим тоном. Заинтригованные девицы подводились к россыпи тельняшек с начёсом.
- Вот! То, что вы ищете! - медленно и торжественно я обводил тельняшки простёртой вперёд дланью.
- С начёсом! - с восторженным и почти благоговейным придыханием протягивал девушкам ворсистую тельняшку Дима.
Некоторые смущённо хихикали и убегали, но большинство сибирячек весело хохотали, подначивая друг друга на предмет приобретения сего ценного модного аксессуара.
- В наших тельняшках вы будете неотразимы на подиумах Москвы и Парижа, - добавлял Дима, не меняя серьёзно-торжественного выражения лица. Смеялись девушки, хохотали казахи, нам тоже было весело.
- Всё, - заявил Дима, после того, как коньяк был допит, а половина тельняшек распродана. - Сворачиваемся. Поедем отмечать твой приезд по-настоящему!
Я был не против. Я чувствовал, что сегодня немного праздника я заслужил по праву.
Эпизод 13: "Ах, эта свадьба…" или Евровидение по-армянски
Жара в августе 1998-го стояла в Нальчике невыносимая. Люди вязли в расплавленном асфальте, оставляя в его плену босоножки и тапочки. Длинные очереди выстраивались у облезлых жёлтых бочек с надписью "Квас". Мужчины щеголяли обнажёнными, блестящими от пота торсами, а женщины еле-еле прикрывали наготу нарядами из тонких лоскутов материи. Однако, несмотря на изобилие полуобнаженной натуры, эротические мысли не посещали головы горожан. Духота изматывала настолько, что мечтать можно было только о стакане ледяного пива или холодном душе.
По скамейке посреди пустынной площади автовокзала одиноко растеклась худощавая нескладная фигура загорелого парня, одетого в белую майку, белые брюки и такого же цвета спортивные туфли. На майке у него было написано "Nyke", а на лице уныние.
За три долгих часа ожидания на жаре я (а это был именно я) успел прикончить три бутылки пива. Допив четвертую, встал и направился в здание вокзала, чтобы приобрести пару газет и ещё пива.
- С вас пятьдесят копеек, - отчеканила потная продавщица неопределённого возраста в огромной газетной панаме.
- Паша? Зайцев? - добавила она вдруг, поднимая края панамы и всматриваясь в моё лицо.
- Люда! П-привет! - неуверенно произнес я. Да. Это была она - та самая некрасивая корячка из нашего интернационального класса. Повзрослев, она не стала намного привлекательней.
После шумных узнаваний и приветствий, она рассказала свою короткую, но печальную историю.
После школы сразу начала работать продавщицей в магазине, потом вышла замуж и родила двоих детей. Муж кабардинец пил, проигрывал её скудную зарплату в карты и бил её в периоды между очередным сроком за хулиганство или мелкую кражу. Она была рада встретить меня. Ей явно хотелось пообщаться, но эти несколько лет мы прожили настолько по-разному, что общих тем для разговора у нас осталось совсем не много.
- А я завтра женюсь. Вот как раз сижу, жду друзей-однокурсников на свадьбу, написали в письме, что приедут сегодня, а вот каким рейсом - не знаю, - сообщил я бывшей однокласснице, и вдруг почувствовал неловкость. Моей вины в её несчастьях не было, но беседу продолжать стало как-то трудно. Её угловатая, сутулая фигура, выражение перманентного отчаяния и усталости на лице и кривая, заискивающая улыбка, производили тяжёлое впечатление.
- Ну, ладно, пока. Был рад пообщаться, - торопливо бросил я и поспешил на улицу. На выходе из вокзала я обернулся. Она так и стояла, сжимая в руке мою мелочь и продолжая слегка кивать мне вслед. На миг мне захотелось как-то её утешить, сделать что-то хорошее, но что бы это могло быть, я не знал. Словно тень из прошлой серой унылой жизни упала на моё счастливое и радостное настоящее.
Однако тягостные воспоминания недолго владели мной - подошёл автобус Ставрополь-Нальчик, и из него показались разодетые к свадьбе Толик, Миша и наш общий друг, баянист и клавишник с факультета немецкого языка Женя. Мой праздник начался.
Тут же в привокзальной кафешке мы выпили "за встречу" и "за приезд".