Походный атаман дальневосточных казачьих войск и командующий корпусами 5-м Приамурским и отдельным Восточным казачьим, полковник Семенов.
Верно: Старший адъютант управления, обер-квартирмейстер штаба отдельного восточного казачьего корпуса.
* * *
9 мая 1919 г. третьим войсковым кругом Семёнов был избран войсковым атаманом Забайкальского казачьего войска. По соглашению с атаманами Амурским и Уссурийским он принял должность Походного атамана Забайкальцев, Амурцев и Уссурийцев со штабом на станции Даурия Забайкальской железной дороги.
Однако между атаманом и адмиралом взаимопонимание было, наконец, достигнуто. Колчак отписал в распоряжение Семёнова крупную денежную сумму из золотого казанского запаса, захваченного Каппелем. В тот момент Семёнов остро нуждался в провизии, патронах и обмундировании для своих казаков. Его морально поддерживали японцы, однако, иностранные союзники проявили должную активность только при наличии золотых царских рублей.
Результатом достигнутого взаимопонимания стал приказ Колчака от 25 мая 1919 года о назначении атамана Семёнова командиром 6-го Восточно-Сибирского армейского корпуса, а месяцем позже – помощником главного начальника Приамурского края и помощником командующего войсками Приамурского военного округа с производством в генерал-майоры. В конце декабря атаман Семёнов стал командующим войсками Иркутского, Забайкальского и Приамурского военных округов на правах главнокомандующего армиями с производством в генерал-лейтенанты.
* * *
В декабре подпольные ячейки эсеров Омска активно готовили мятеж против новоявленного диктатора Колчака. На заводах и фабриках, железной дороге проводилась активная агитация, создавались тайные арсеналы с оружием. В целях создания беспорядков в городе планировалось нападение на городскую тюрьму. Расчёт эсеров был прост: неожиданность, стремительность действий, физическое устранение диктатора и кабинета министров.
Однако планы мятежников потерпели крах. Незадолго до планируемого восстания Омск посетил английский генерал Носк, который достиг необходимых договорённостей с адмиралом, и в знак личной признательности и уважения оставил Йоркширский стрелковый батальон, который впоследствии выполнял функции преторианской гвардии.
Восстание захлебнулось, благодаря слаженным действиям старших офицеров и вверенных им подразделений. Восставшие, преимущественно рабочие, сначала напали на тюрьму и выпустили всех заключенных (в числе было много политических). Затем они заняли деревню Куломзино (в шести верстах от Омска на железной дороге), где и завязался бой между ними и правительственными войсками. После артиллерийского обстрела к вечеру все было закончено. Потери у восставших убитыми и ранеными – около трехсот человек. У сил Директории потери были незначительными. По первой же тревоге английский Йоркширский батальон, квартировавший в Омске, сразу подошел на охрану дома Верховного правителя. Колчак получил сведения, что восставшие партизанские отряды появились у Красноярска и Канска. Он не сомневался: всё это дело рук эсеров, которые, видимо, перешли к активной борьбе.
Приказ адмирала Колчака по поводу подавления омского восстания. Омск, 22 декабря 1918 г.
В ночь на 22 декабря изменники России, пользуясь провокацией, освободили из тюрьмы часть арестованных и пытались вызвать беспорядки в городе, в войсках и на железной дороге.
Частями омского гарнизона банды преступников были уничтожены.
§ 1.
Благодарю начальников гг. офицеров, солдат и казаков частей гарнизона, вызывавшихся по тревоге для восстановления порядка, за их высокое понимание долга солдата, за их любовь к родной измученной стране и за труды.
Отличившихся представить к награде.
§ 2.
Всех принимавших участие в беспорядках или причастных к ним – предать военно-полевому суду.
Приказ этот прочесть во всех ротах, батареях, сотнях, эскадронах и командах.
Январь-февраль 1918 года. Отступление Каппеля к Уфе
Волжская группа отходила от Симбирска вдоль железной дороги к Уфе. Со стороны Самары по Самаро-Златоустовской железной дороги отступали отряды чехов и остальные части Народной армии.
Каппелевцы и чехи (под командованием подполковника Войцехоского), отходили медленно, сражаясь за каждую пядь земли. Весь путь отступления был полит их кровью.
Разведка штаба Волжской группы донесла генералу Каппелю, что в Сергеевском посаде, накапливаются большие силы красных. Маневр их был легко разгадан Каппелем. Накопить кулак в Сергеевском посаде, затем ударить на станцию Чишмы, где соединились обе железные дороги (из Симбирска и Самары) перед Уфой, и таким образом отрезать путь к отступлению Волжской группе.
Действовать надо было быстро и энергично. Полковник Каппель, оставив на Волго-Бугульминской железной дороге один лишь бронепоезд и небольшие заслоны, ночью со всей своей группой неожиданно напал на Сергеевский посад. Красные не ожидали каппелевцев и бежали, побросав артиллерию и обозы.
Красный кулак был обезврежен, но развить свой успех генерал Каппель не мог, ибо он не располагал резервами. Поэтому каппелевцы продолжили отступление к Уфе.
Наконец Волжская группа Каппеля достигла Уфы. В городе уже базировались уральские формирования казаков. Вскоре к ним присоединилась группировка Войцеховского.
Каппелевцы отступали походным порядком через горнопромышленные районы Урала. Во время перехода, Волжская группа сделала остановку. Каппель разбил штаб на горнодобывающем Аша-Балашовском заводе. Горные рабочие пребывали под влиянием большевистских агитаторов и относились проходившим войскам Волжской группы враждебно.
Контрразведка донесла Каппелю, что накануне ночью на митинге местной шахты рабочие постановили: чинить препятствия проходившим войскам, а определенной группе рабочих было поручено произвести покушение на самого генерала Каппеля.
Каппель приказал коменданту штаба принять надлежащие меры, а сам, не предупредив никого, с одним добровольцем-проводником ночью отправился на митинг шахтёров. Одетый в английскую куртку и кавалерийскую фуражку, он слился с рабочими и беспрепяственно проник на митинг. На импровизированном помосте к шахтёрам истерично взывал очередной большевистский оратор:
– Не пропустим беляков через наш город! Смерть кровопийцам! Достаточно мы на них горбатились! Прошло время золотопогонного офицерья!
Каппель спокойно дождался, когда крикун умолкнет и попросил слова.
Полковник спокойно взобравшись на импровизированную сцену, уверено обратился к толпе рабочих:
– Здесь вчера было постановлено чинить проходящим войскам препятствия и произвести нападение на меня. Я генерал Каппель и пришел поговорить с вами, как с русскими людьми…
Не успел полковник закончить фразу, как толпа шахтёров начала уменьшаться прямо на глазах. Остались лишь немногие, сочувствовавшие белым войскам.
– Вам нет оснований бояться меня! – заверил Каппель. – Я пришёл к вам в гражданской одежде и без оружия. Вам ничего не угрожает. Надеюсь, и мне тоже. Ибо я пришёл к вам без охраны, надеясь на вашу совесть.
Услышав речь полковника, рабочие постепенно начали подтягиваться обратно к сцене.
В кратких словах Каппель обрисовал, что такое большевизм и что он с собой принесет, закончив свою речь словами:
– Я хочу, чтобы Россия процветала наравне с другими передовыми странами. Я хочу, чтобы все фабрики и заводы работали, и рабочие имели бы вполне приличное существование.
Рабочие пришли в восторг от его слов и покрыли его речь громким "ура". Потом вынесли Каппеля из шахты на руках и проводили до штаба.
Наутро в коридоре завода, где был расположен штаб Каппеля, собралась делегация рабочих. Вперёд выступил вожак, который обратился к штабс-капитану Вишневскому:
– Вчера на шахте перед нами выступал Каппель… Так вот… Мы хотим помочь, обеспечить вас всем необходимым. И ваше войско может беспрепятственно пройти через наш район.
Вишневский тотчас поспешил к Каппелю и передал ему слова рабочих. Тот вышел из импровизированного кабинета.
– Благодарю вас, братцы от всей души, – попросту сказал он. – И я хочу, чтобы вы поняли: я – не сторонник кровопролития. И с простым народом не воюю.
Вскоре части Волжской группы, снабжённые провизией и тёплой одеждой, беспрепятственно покинули город, а вскоре и уральский рабочий район.
Измотанные долгим марш-броском, каппелевцы ещё долго шли на восток вдоль железной дороги.
Свирепая стужа периодически сменялась жуткими метелями, заваливавшими дорогу глубоким снегом. Орудия приходилось тащить по огромным сугробам. Кони и люди валились на снег от усталости. Многие больше не поднимались.
На станции Корапачевская каппелевцам удалось достать несколько пустых вагонов и погрузить в них орудия. Оставив с ними надежный и толковый караул, группа пошла дальше. Шли по льду замерзших рек, чтобы не топить коней в оврагах, предательски занесенных мягким и непролазным снегом.
Наконец каппелевцы достигли реки Сим и разбили лагерь на местном заводе. В этом районе базировались челябинские военные формирования. Красная зараза уже проникла в их ряды и в формированиях назревали беспорядки.
Один из полков покинул занятые казармы и ушел восвояси. Другие соединения высказывались за то, чтобы не подчиняться начальникам. А пулеметная команда просто решила ударить по своим же однополчанам с тыла.
Каппель действовал жёстко. Верные офицеры, в том числе и Вырыпаев, не побоялись вести переговоры с недовольными солдатами и убедить их исполнять свой священный долг. В итоге пулеметная команда была предана военно-полевому суду.
Вскоре после Симского завода части Волжской группы начали грузиться в поезда на попутных станциях для следования на восток, на отдых и переформирование.
Верховный правитель адмирал Колчак вызвал Каппеля в ставку в Омск для личного доклада. Быстро растущая популярность и слава о беспримерных боях Каппеля сильно встревожила Омскую ставку. Адмирал Колчак понимал и ценил генерала Каппеля, но все же, благодаря некоторым наветам, боялся его возможных самостоятельных действий.
Деятельность Каппеля сопровождалась неугасаемыми интригами в Омской ставке. Окружение диктатора Колчака понимало, что полковник Владимир Каппель имел огромную популярность не только среди своих каппелевцев, но и чехов, сражавшийся с ним на Волжском фронте. Поэтому полковник представляет собой силу, которая может стать опасной для Омской директории. Перед приездом Каппеля в Омск кабинет министров всеми силами старался восстановить адмирала Колчака против полковника. Особенно ярые министры открыто доказывали: если Волжскую группу развернуть в корпус, то Каппель поведет его не на большевиков, а на Омск, дабы самому стать диктатором. Тем паче, что вся Сибирь знает: Каппель спас золотой запас России. И поддержка ему в войсках будет обеспечена.
Однако Колчак решил воочию встретиться с Каппелем, дабы составить о нём личное мнение.
Каппель прибыл в Омск и при встрече отчитался перед Верховным правителем о своей работе на Волге и в Приуралье. Адмирал Колчак сразу же понял, что полковник далёк от интриг и личных амбиций и оценил надлежащим образом деятельность Каппеля и его волжан. После доклада адмирал поручил Каппелю формирование 3-го Волжского стрелкового корпуса и присвоил ему чин генерала-лейтенанта. Противникам Каппеля пришлось смириться.
Как только в Омских верхах разнеслась весть о том, что Каппель стал генералом и он, мол, в почёте у диктатора, то всякого рода ловкачи начали осаждать вагон, в котором он разместился с верными офицерами.
Они подобострастно просили Каппеля при случае замолвить за них словечко перед Верховным правителем. Сулили ему всяческие блага и даже деньги. Решение Каппеля было неизменным: гнать их в шею.
Особенно униженно просил один командир формировавшегося кавалерийского полка, некий полковник Челышев, после чего Каппель категорически отказался его принимать. У этого командира-проходимца был не только свой штаб, как у многих омских "формирователей", но и умышленно недоформированный полк, чтобы не мог выступить из Омска. Но, проходимцу этого было недостаточно.
Решив застраховать себя от военных действий на фронте, он умолял Каппеля рекомендовать Верховному правителю взять его полк в личный конвой. Каппель пришёл в бешенство. К тому же личный конвой адмирала уже был сформирован из сотни бравых казаков, облачённых в специальную униформу (коричневые мундиры, отделанные золотой тесьмой, мохнатые кавказские шапки и бурки). Командовал личным конвоем есаул Огрохин.
Зная о том, что Колчак действительно набирает достойных офицеров для своей личной охраны, в особый конвой Верховного правителя код командованием полковника Удинцова, порекомендовал ему своих однополчан Бекетова и Вишневского.
Однако офицеры при личной встрече с адмиралом вежливо отказались, ибо хотели с оружием в руках убивать красных. Колчак оценил рвение офицеров и не стал настаивать об их зачислении в особый личный конвой.
Лето 1919 года. Освобождение Перми. Семья полковника Каппеля
В Омск приходили тревожные вести с фронта. Адмирал почти каждый день получал сводки и лично прочитывал их, затем принимал решение. Пермь в начале лета перешла в руки Красной Армии. Корпус Каппеля, обмундированный и вооружённый по последнему слову при содействии генерала Нокса (который лично благоволил к генералу Каппелю и его каппелевцам), предпринимал отчаянные попытки вернуть город.
Наконец передовым частям удалось отбить у красных Мотовилиху. Капель решил тотчас расположить свой штаб в поместье своей жены в надежде повидаться с ней и с детьми.
Бекетов попросил дозволения у генерала одним из первых с разведывательным отрядом отправиться в поместье, чтобы подготовиться к встречи генерала. Прибыв в Мотовилиху, он застал разорённые красными войсками дома, окровавленные трупы селян лежали прямо во дворах.
Кавалеристы, осеняя себя крестным знамением, медленно передвигались по селу, держа револьверы на взводе. Наконец, показалась усадьба Строльманов. Сердце Бекетова отчего-то сжалось, внутрь живота закрался предательский холодок…
Он резко пришпорил лошадь и бросился по направлению к дому. Беспрепятственно проследовав вывернутые с петель когда-то добротные ворота, штабс-ротмистр въехал во внутренний двор. Вслед за ним, словно вихрь, влетели всадники.
Во внутреннем дворе царил хаос – виднелись следы нещадного разграбления красными. На земле валялись хозяйственные предметы, видно не привлёкшие мародёров. Посредине стоял старинный сундук. Отчего он показался Бекетову до боли знакомым. Он напряг память и вспомнил, что спал на этом самом сундуке в комнате бывшего статского советника Строльмана в годы, когда его уланский полк гонялся по здешним лесам за "лесными братьями", сиречь бандитами под предводительством Лбова.
Бекетов ловко спешился, кавалеристы последовали его примеру. Штабс-ротмистр жестом указал им на хозяйственные постройки. Кавалеристы рассредоточились по двору…
Бекетов с двумя унтер-офицерами проследовал в дом. Слабая надежда встретить Ольгу Сергеевну Капель и детей, ещё зиждилась в сердце штабс-ротмистра. Однако, поднявшись на второй этаж и, заглянув в гостиную, Бекетов понял: здесь случилось непоправимое.
Его взору открылась страшная картина: около дивана лежал окровавленный дворецкий, голова его была разбита. Бекетов сразу понял: верный старый слуга защищал свою хозяйку ценой собственной жизни.
За спиной послышался стук кавалеристских сапог.
– Господин штабс-ротмистр, в доме никого нет, – доложил один из унтер-офицеров. – Однако в одной из спален я нашёл вот это…
Он протянул Бекетову вощёный казённый пакет, на котором красным карандашом виднелась отчётливая надпись: "Генералу Каппелю от командира Красного Пермского фронта Мрачковского".
Сердце штабс-ротмистра "упало вниз живота". Случилось то, о чём боялся думать и говорить генерал – Ольгу Сергеевну с детьми взяли в заложники.
Через два часа в усадьбу прибыл Каппель и офицеры штаба. Бекетов в ожидании весь извёлся, не зная, как сообщить генералу о случившемся.
Как только генерал въехал во внутренний двор, штабс-ротмистр поспешил к нему навстречу. Генерал тотчас заметил взволнованное лицо офицера и быстро спешился.
– Докладывайте. Что с женой и детьми? – коротко спросил он, стараясь унять дрожь в голосе.
– Дом пуст, господин генерал. – Отрапортовал Бекетов. – Дворецкий убит… Однако в одной из комнат унтер-офицер нашёл вот этот пакет.
Каппель с нетерпением перехватил его.
– Предполагаю: Ольгу и детей взяли в заложники… – только и смог вымолвить он. – Этого я опасаюсь больше всего.
Капель распечатал пакет. В нём лежало письмо, написанное корявым почерком, оно гласило:
"Генерал Каппель! Если хочешь увидеть свою жену и детей живыми, оставь город. В противном случае они будут расстреляны в соответствии с требованиями военного времени. Кстати, госпожа Строльман, твоя тёща тоже у нас. Не обессудь, времена нынче нелёгкие. Если есть, что сказать, можешь прислать парламентёров. В пакете на то вложен специальный мандат. Штаб Красной армии расположен в известном Кадетском корпусе. Пусть твои люди приходят без оружия, иначе будут убиты".
Каппель издал рык раннего волка.
– Моя жена почтёт за честь умереть за Великую Белую Россию!!! Штабс-ротмистр, напишите ответ красным: "Расстреляйте мою жену, ибо она, как и я, считает для себя величайшей наградой на земле от Бога – это умереть за Родину. А вас я как бил, так и буду бить!!!"
Он протянул конверт штабс-ротмистру. Тот с замиранием сердца взял его…
– Господи… Ольга Сергеевна…. – произнёс Бекетов, ознакомившись с письмом. Неожиданно на него нахлынули воспоминания: 1907 год… Мотовилиха… Лбов решает убить статского советника Строльмана. Бекетов и Каппель, тогда ещё молодые в чине подпоручика и поручика, приезжают в дом Строльмана, чтобы помешать планам бандитов. В гостиную входит шестнадцатилетняя Ольга, юная, свежая и прелестная… Любовь девушки и поручика загорается с первого же взгляда…
– Краснозадые не посмеют тронуть Ольгу Сергеевну! – решительно произнёс штабс-ротмистр. – Она нужна им живой…
Он многозначительно посмотрел на мертвенно бледного генерала. Тот не сводил взора со штабс-ротмистра.
– Позвольте мне отправиться в Пермь, тем паче, что мандат прилагается.
– Вы рискуете жизнью, штабс-ротмистр, – предупредил генерал.
– Я знаю. Но я готов пожертвовать ею для спасения вашей жены. Иначе не могу… Не прощу себе… Ведь я в ответе за неё и за вас… потому как был свидетелем на вашем венчании, генерал.
Надежда озарила лицо Каппеля.
– Я не сомневаюсь в вашей смелости и находчивости, штабс-ротмистр, – произнёс он. – Какая помощь нужна вам?