* * *
Было 4 часа 27 июля утра, когда российский генерал-адмирал размашисто перекрестил галеры:
– Весла! На воду!
Главные силы гребного флота под флагом Апраксина начали движение в сторону Гангутского мыса. Предрассветная туманная дымка некоторое время скрывала наши суда, крадущиеся вдоль берега. Но вскоре шведы их обнаружили. На флагманском "Бремене" палили уже двумя пушками, обозначая боевую тревогу.
Наши галеры шли в стройном порядке, следуя одна за другой при совершенном штиле. При этом галеры держась так близко к берегу, как только позволяла глубина. Авангард вел генерал Вейде, кордебаталию – сам Апраксин, а в арьергарде шел генерал Михаил Голицын.
Шведские линейные корабли по отчаянному сигналу своего адмирала стремились под всеми парусами и с помощью буксировки шлюпками подойти к месту прорыва. Однако на море царило полное безветрие, и лишь иногда дул легкий ветерок с севера, противный шведам. Бывшие несколько ближе к берегу три корабля сумели буксировкой ботами и шлюпками подойти на расстояние выстрела и открыли огонь. Шведы произвели более 250 выстрелов, но благодаря малым размерам галер, быстроте хода и большой дистанции выстрелы не достигали цели.
"Мы опять увидели, – писал шведский командующий, – большое количество галер, числом в 60, под берегом; они старались со всеми силами пройти со стороны берега линию наших кораблей к Гангеуду. Некоторые из наших кораблей, которые находились поближе, с помощью буксировки пустились им вдогонку".
Теперь ответ был уже за шведами, т. к. они имели сейчас значительно больше кораблей, чем при прорыве первых двух отрядов. Ватранг торопился, и передовые шведские корабли сблизились на дистанцию эффективного артиллерийского огня. Всего было выпущено более 250 ядер. Но, несмотря на обстрел, прорыв продолжался. Только одна галера, шедшая слишком близко к прибрежью, села на камни и была пленена шведами. Все остальные галеры успешно прорвались и обошли Гангутский мыс. "К нашему величайшему огорчению, – отмечал Ватранг, – и эта масса галер прошла мимо нас, несмотря на то, что наши корабли довольно близко подошли к ним и обстреливали их из пушек".
Из хроники событий: "В 27 день по утру господин наш Адмирал со всем при нем будущим флотом, с полуночи подошед, и тогож утра приближаться к неприятелю, и указ дал пробиватца сквозь оного, не огребая кругом, что с помощию Божиею и учинено. И так безвредно, что только одна скампавея стала на мель, которую неприятель взял. А протчие все как суды, так и люди без вреда прошли. Хотя со всего флота стреляли по наших над меру жестоко, от которой стрельбы у одного капитана только ногу отбили".
…Вот последняя галера миновала прибрежный фарватер. С ее кормы кто-то из молодых офицеров, озоруя, показывал шведам конец каната в знак того, что якобы готов и сам взять шведов на буксир. В ответ со шведских кораблей зло палили из пушек, но ядра, не долетая, падали в воду чахлыми фонтанчиками.
Наконец и последняя галера скрылась среди каменных шхер. Всё, пока небольшая передышка. На галерах командовали:
– Суши весла!
Гребцы жадно пили воду, приходя в себя от бешеной гребли.
На палубах радовались офицеры:
– Господа! Даже не верится! Мы проскочили!
Что и говорить, первоочередная задача русского флота была выполнена блестяще: 98 галер с 15‑тысячным десантом прорвали блокаду шведов и вышли из Финского залива. "С нашим гребным флотом, – с гордостью отмечал Петр датскому королю, – сквозь весь авантажно стоявший у Гангута неприятельский флот, несмотря на жестоко учиненный от неприятеля огонь, пробились!"
С прорывом русских галер мимо шведского флота была решена первая и наиболее важная задача кампании 1714 года: отныне собственно шведские земли, до того недосягаемые, ставились под угрозу вторжения – немаловажный стимул для заключения Швецией мирного договора на условиях оставления России требуемых ею Лифляндии, Эстляндии, Ижорской земли и Западной Карелии – широкого выхода на Балтику.
Теперь на повестке дня была вторая задача – запереть и захватить эскадру Н. Эреншельда, зашедшую далеко в шхеры к северу от полуострова Гангут, что до крайности затрудняло возможность оказания ей помощи со стороны находившегося у мыса Гангут корабельного флота адмирала Г. Ватранга.
Глава одиннадцатая
К бою готовы!
Что и говорить, переволока, хотя по ней так и не удалось перетащить ни одного судна, свою роль все же сыграла, став приманкой для шведов, разделив их флот на части. Теперь же, после прорыва всех галер за Гангут, выделенная для блокирования переволоки эскадра шаутбенахта Эреншельда оказалась в самой настоящей ловушке.
Утро 27‑го дня июля месяца 1714 года было сырым и прохладным. Поеживаясь, Петр в какой уже раз рассматривал в зрительную трубу стоявший в глубине залива шведский отряд.
– Что и говорить, зело умело расположил сей Эреншельд свои суда для нашего отражения, – обратился он к вышедшему на палубу генерал-адмиралу Апраксину.
– Да, уж, малой кровью не обойтись! – кивнул тот. – А бить все одно надо!
Шесть галер с прамом "Элефант" в центре по-прежнему вытянулись вогнутой линией, фланги которой (по три галеры на каждом) упирались в два острова. Сзади боевую линию поддерживали шхерботы. Для маневра ни места, ни возможности не имелось. Атаковать можно было только с фронта под перекрестным огнем десятков орудий.
Отряд шаутбенахта Эреншельда состоял из флагманского 18‑пушечного прама (иногда именуемого в документах и фрегатом) "Элефант", шести галер, вооруженных 12 и 14 пушками малого калибра и имевших по две пушки 18– или 36‑фунтовые. Эти галеры, с фрегатом посредине, стояли в глубине Рилакс-фьорда, в линии, фланги которой упирались в маленькие островки, за серединой линии находились три шхербота, имевшие от 4 до 6 пушек малых калибров (от 1 до 3 фунтов). Всего шведы имели 116 орудий, из которых одновременно против наших могли стрелять до сотни орудий. Что и говорить, боевая мощь шведской эскадры была весьма внушительной.
Общая ситуация осложнялась еще и тем, что небольшая ширина Рилакс-фиорда не позволяла нашим развернуть весь гребной флот. Поэтому для атаки можно было одновременно выделить лишь некоторую часть гребного флота, а не весь флот. В противном случае галеры бы просто сталкивались между собой и, переломав весла, стали бы легкой мишенью для шведских пушек. По этой причине из сотни галер для атаки противника был выделен лишь авангард из 23 скампавей, который и занял позицию в полумиле от противника. Авангард разделили на три части. В центре были поставлены 11 скампавей под командованием Б. П. Лефорта и капитана 3‑го ранга Я. А. Дежимона. На правом фланге уступом вперед построилась в две линии группа из шести скампавей генерала A. A. Вейде и М. Х. Змаевича. На левом фланге в таком же порядке стояла группа из шести скампавей бригадира М. Я. Волкова и капитана 2‑го ранга Л. M. Демьянова.
При этом наши могли одновременно поддерживать огонь по противнику из 95 пушек. Авангардом, а следовательно, и сей предполагаемой атакой был назначен командовать генерал Адам Вейде, но фактически руководство боем взял на себя сам Петр I, расположившись на галере, стоящей сразу за авангардом.
…Левым флангом назначенных к атаке галер командовал бригадир Волков, так как бригадир был хоть воином и многоопытным. Бригадир Михаил Волков был еще из петровских "потешных". В чине майора был дважды ранен в сражении при Лесной. А так как бригадир был офицером армейским и тонкостей дел морских не знал, при нем был поставлен опытнейший капитан Лука Демьянов. Опыт у Демьянова был таков, что и в шведском флоте равных ему не имелось. Сам Лука был "греческой веры города Славони цесарского владения" и почти три десятка лет служил на венецианских галерах в Средиземном море, все это время с успехом сражаясь с варварийскими пиратами. В 1699 году Демьянов был принят капитаном в наш гребной флот. Командуя галерой "Александр Македонский", в июне 1705 года участвовал в отражении атак шведского флота на остров Котлин, а 18 августа того же года провел успешный бой со шведским кораблем у Кроншлота. В 1707 году, "как добрый и искусный человек", был послан во главе отряда из 9 бригантин в крейсерство к острову Готланд и вернулся с успехом, захватив несколько торговых судов, а год спустя участвовал в походе гребного флота и захвате финского порта Борго. У Петра опытнейший галерный капитан всегда пользовался особым уважением. И вот теперь ему вместе с бригадиром Волковым была оказана огромная честь – возглавить левый фланг атаки, но одновременно и большая ответственность. Выслушав указания царя, Волков с Демьяновым переглянулись, и бригадир сказал Петру:
– О, том как все на деле случится, того мы с Лукой знать не можем. Но знаем одно – во имя виктории нашей животы свои положим не моргнувши!
– Животы свои вы для будущих баталий поберегите, – усмехнулся государь, – а вот викторию мне сегодня добудьте!
– Добудем! – дружно вскинули головы русский бригадир и славонский капитан.
Из записей генерал-адмирала Ф. М. Апраксина о Гангутской баталии: "Генерал-адмирал рассудил за благо и трудился, чтоб со всеми скампавеями идти и случиться с ними… Прибыли о полудни и увидели неприятельский атакованный фрегат, стоящий на якоре, и при нем, но обе стороны в линии по одному шхерботу и по три галеры… Г. генерал-адмирал учредил флот к бою последующим образом: от авангардии, под командою г. шаутбенахта корабельного и генерала г. Вейда, с правой стороны для абордирования неприятельских галер на 9 скампавеях помянутый г. генерал Вейд и капитан-командор Змаевич; с левой стороны столькими ж скампавеями генерал-адъютант Ягужинский…"
Помимо всего прочего Петр в последний момент особенно усилил солдатами по сравнению с отрядом центра галеры левого и правого флангов. Сделано это было по той причине, что, по замыслу царя, атакующие должны были начинать захват шведских судов именно с фланговых, продвигаясь оттуда к центру, чтобы уже стоящий в середине шведской позиции сильнейший "Элефант" атаковать в последнюю очередь и сразу со всех сторон. Именно поэтому он включил во фланговые отряды и некоторое число полугалер с более сильной, чем у скампавей, артиллерией. Помимо атаки с фронта в обход острова, к которому примыкал фланг шведской позиции, то есть в тыл отряду Эреншельда, Петр послал четыре скампавеи под командой подполковника Лефортовского полка Даниила Порецкого. По замыслу Петра, они должны были зайти "вкруг острова в тыл швецких судов", а потом неожиданно атаковать противника с тыла, тем самым облегчив нашу фронтальную атаку.
Из четырех командиров галер, отряженных в обход, самым опытным и толковым был Семен Мозалевский, воспитанник генерала Вейде, начинавший службу сержантом в Лефортовском полку. Мозалевский прошел всю войну, начиная с поражения под Нарвой, участвовал и в Полтавской битве, и в Прутском походе. Вейде инструктировал своего любимца лично.
– Ты, Семен, уж меня не подведи перед государем! – говорил генерал на прощание. – Вдарь шведу в спину, да так, чтобы труха из него посыпалась.
– Обещаю! – мотнул головой Мозалевский. – Вдарю так, что враз всех своих мамок забудут!
Главные же силы нашего гребного флота расположились на некотором расстоянии от авангарда, образуя, таким образом, как тактический резерв. К 14 часам пополудни все приготовления к бою были закончены.
* * *
Скампавеи авангарда под общим началом Петра заняли позицию для атаки в полумиле от противника. Командиры фланговых отрядов Змаевич и Дамиани из-за узости фиорда расположили свои галеры в два ряда. Это было неудобно, но что поделать! Остальные семьдесят пять галер под начальством Апраксина представляли собой резерв, расположившийся позади.
Как было впоследствии выявлено по документам, Петр сумел обеспечить 4‑кратный перевес в численности личного состава на атаковавших шведов с фронта 23 полугалерах и скампавеях. Документально подтверждено участие в сражении 3925 сухопутных и морских чинов. Можно предположить, что еще некоторое небольшое число участников баталии по разным причинам оказались не учтенными в документах. Созданное Петром столь значительное преимущество в людях сыграло решающую роль и на заключительном этапе баталии, когда неприятельские суда брались на абордаж.
Несмотря на полное общее превосходство в силах, из-за узости фарватера в бою с нашей стороны могли участвовать не более двадцати трех скампавей. Это означало, что сотне шведских орудий мы могли противопоставить всего двадцать три носовые пушки, притом куда более мелкого калибра, чем шведские.
Перед тем как дать сигнал к атаке, Петр вызвал к себе генерал-адъютанта Ягужинского.
– Поезжай на "Элефант", предложи, от моего имени, шаутбенахту шведскому почетную сдачу. Хотя я в сие и не слишком верю, но попытка, как говорится, не пытка.
Ягужинский обернулся скоро, сообщил, что Эреншельд от сдачи отказался наотрез, заявив, что его люди свою жизнь отдадут задорого.
– Ну и ладно, – только и кивнул Петр, велев созвать всех командиров авангардного отряда на флагманскую галеру.
Прибыли капитан-командор серб Змаевич, Яков Волков (из потешных), командир галеры "Красотка" Тихон Булатов, капитан Ингерманландского полка Бакеев, да галерный капитан Федотов. Все серьезные и напряженные.
Речь Петра не была долгой. Напомнил капитанам о былых ратных делах от Азова до Полтавы, призвал освятить славу русского флота перовой большой победой.
– Не посрамим знамени русского! – ответствовал ему бригадир Волков.
– Били на земле, побьем и на воде, экое дело! – поддержал Волкова капитан Бакеев.
– Смерть примем, а сраму не бывать! – заверили остальные.
– Тогда будем с Божией помощью начинать! – перекрестился царь, отпуская капитанов по галерам.
Получив от Эреншельда отказ от капитуляции, Апраксин велел поднять на тринкетовой рее своей флагманской полугалеры "Святая Наталия" синий флаг, с холостым выстрелом из пушки. Тринкетовая рея – это рея на передней, меньшей по размеру, мачте, которая на галерах в отличие от корабельной фок-мачты именовалась тринкетом. Синий флаг являлся сигналом немедленной атаки галерам авангардии. Из записей генерал-адмирала Ф. М. Апраксина о Гангутской баталии: "Было направлено предложение к командующему… шведскою эскадрою шаутбенахту Эреншельду, чтоб… отдался без пролития крови, но оный ответствовал, что того учинить не может. Тогда, видя их упорство, г. генерал-адмирал дал сигнал авангардии нашей, поднятием синего флага… с единым выстрелом из пушки, оного атаковать…"
Об историческом сигнале Ф. Ф. Апраксина подробно написал в свое время историк П. А. Кротов: "Значение вышеназванного сигнала раскрывается в изданной в Петербурге накануне открытия кампании 1714 г., 7 апреля, для офицеров галерного флота карманной книжке "Генералные сигналы, которые чинены будут во флоте его царскаго величества Всероссийскаго Петра Перваго от генерала-адмирала на весь флот гребных судов". Седьмой пункт книги гласит: "Когда адмирал-генерал похочет, дабы авангардии итить или послать по разсмотрению на обордирунг к неприятелю, тогда будет поднят один флаг весь синей у тринкетовой андривели (то есть на канате, закрепляющем косую рею передней мачты. – П. К.), и райна тринкетовая к баталии поднята будет, и выстрелит из одной пушки". Описание этого сигнала было включено и в приложение к "Морскому уставу" (1720 г.). Выяснение точного смысла сигнала с полугалеры "Св. Наталия" также дает еще одно доказательство того, что атака шведской эскадры проводилась силами одного авангарда, а не всего галерного флота, как утверждали К. Г. Торнквист, Ф. К. Росваль и другие историки. Если бы генерал-адмирал хотел дать приказ, чтобы "все три генералные эскадры пошли на приступ к неприятелю", он дал бы другой сигнал – поднял царский штандарт на флагштоке тринкетовой мачты, распустил при этом генерал-адмиральские флаги, приказал бы бить в барабан и литавры сигнал "в поход", играть на трубах и одновременно дать 3 пушечных выстрела".
Фланги боевого построения своего флота Петр усилил артиллерией и людьми за счет введения в их состав полугалер. Так на шести галерах левого фланга русского боевого порядка находилось 1273 офицеров и солдат. Командовал ими бригадир М. Я. Волков. Кроме этого на галерах находились еще и несколько десятков моряков.
Историк П. А. Кротов пишет: "Исходя из штатной численности экипажей скампавей того времени в 150, а полугалер в 250 сухопутных и морских чинов, следует полагать, что на левом фланге из шести судов четыре или пять являлись полугалерами, одна или две – скампавеями. На шести галерах правого крыла под командой генерал-майора И. И. Бутурлина находился 1461 человек лишь сухопутных чинов. Учитывая присутствие на этих галерах еще некоторого количества моряков, следует весьма уверенно предполагать, что правый фланг россиян образовывали шесть полугалер, штатная численность экипажей которых равнялась именно 1500 человек. На 11 скампавеях среднего отряда, вытянутых в линию между двумя выдвинутыми вперед фланговыми отрядами, находился неполный комплект личного состава. Такое сознательное "ослабление" команд этого отряда объясняется той ролью, которую отводил ему в предстоявшем сражении Петр I, – артиллерийский обстрел прижатого к горе Рилакс отряда Н. Эреншельда и в дальнейшем абордаж силами всех 11 скампавей одного прама "Элефант".
Атака началась 2 часа пополудни и продолжилась до 5 часов. В своем походном дневнике Араксин записал: "… хотя неприятель несравненную артиллерию имел перед нашими, однако ж по зело жестоком супротивлении первой галеры одна по одной, а потом и фрегат флаги опустили; однако ж так крепко стояли, что ни единое судно без абордированья от наших не отдалось"".
Итак, все сомнения и переживания уже остались позади – впереди был бой, который должен был решить, кому победить, а кому погибнуть.
Глава двенадцатая
Баталия прежестокая
После того как на генерал-адмиральской полугалере прозвучал пушечный выстрел и на тринкетовой рее взвился синий флаг, начался первый этап сражения – артиллерийский бой. Пока галеры окончательно выходили на рубеж атаки, перестрелка сделалась всеобщей и весьма ожесточенной. Это и понятно: если наши стремились в ходе артиллерийского боя выбить как можно больше орудий противника с тем, чтобы обеспечить себе успех последующей атаки, то шведы, наоборот, пытались нанести здесь как можно больше повреждений нашим галерам и если не сорвать готовящуюся атаку, то по крайней мере максимально ее ослабить. В целом историки считают, что начальная артиллерийская перестрелка со шведами хотя и не привела к их сдаче, но тем не менее создала лучшие условия для абордажа на заключительной стадии сражения, чем это могло бы быть при отсутствии артиллерийской поддержки, и сократила число потерь с нашей стороны.
Точных данных о повреждениях наших судов от неприятельского огня в начальной стадии сражения мы не имеем. Относительно шведов известно, что уже в ходе перестрелки от русских ядер дважды возникали пожары на шведском флагмане праме "Элефант". Данный факт говорит о том, что, во-первых, огонь был весьма действенным. А во-вторых, стреляли наши не абы как, а сосредоточились на вполне конкретной цели – неприятельском флагмане.