Разумеется, по Вегенеру, материки разошлись более ста двадцати миллионов лет назад, но ведь многое в этом вопросе можно поставить под сомнение. Возможно, это произошло неизмеримо позже. А может быть, два миллиона лет назад существовали какие-нибудь сухопутные мосты между Индией и Австралией через западные окраины Индонезии, свидетельствующие о их прежней близости? Через эти мосты мог попасть в Австралию австралоантроп. Разумеется, все это гипотезы, но ведь австралоантроп существует, это факт, и уже от него-то никуда не денешься. Что же касается утверждения о том, что человек мог возникнуть лишь в одном месте, я его поддерживаю.
Маккензи посмотрел на своих коллег, желая определить, какое впечатление произвели его слова.
- Скажите, Грегор,- спросил Шмелев,- если синантроп и австралоантроп сходны, а теорию возникновения первого человека в одном месте считать неоспоримой, то тем самым, по-вашему, возникает основание в пользу гипотезы о расхождении азиатского и австралийского материков? Так?
- Так...
- Но, тогда,- продолжал Шмелев,- геологическое строение в месте разрыва материков должно быть сходным.
- Безусловно,- подтвердил Маккензи,- то есть, по всей видимости, могут быть различные отклонения, обрывы.
- Если австралоантропу около двух миллионов лет, то материки должны были разойтись ну два с половиной, максимум три с половиной миллиона лет назад.
- Возможно, возможно,- согласился Маккензи.
- Интересно,- задумчиво проговорил Шмелев,- какие же породы в тех местах Австралии и Азии, которые, можно предполагать, когда-то соединялись?
- Не знаю,- пожал плечами Маккензи,- но можно запросить.
- Господа,- заговорил Холмер,- мне кажется, мы отклонились от темы. В конце концов устанавливать, были ли когда-нибудь Австралия и Азии одним материком, даже в одном ли месте возник первый человек, не наша задача, хотя нас, конечно, это очень интересует. Наша задача в данной экспедиции установить, так сказать, личность австралоантропа, его возраст...
- Да не установить, черт возьми,- вскричал Маккензи,- не установить! Эго уже сделано. А подтвердить официально!
- Чего ты кипятишься? - рассмеялся Левер.- Вот характер. Прямо скажем, не овечий. Ну, спорим, обмениваемся мнениями. Так ведь в спорах рождается истина! И вообще, время позднее - пора на покой.
Ученые распрощались и ушли в свои номера. Только Шмелев еще некоторое время гулял по аллее.
ГЛАВА 11. ВСТРЕЧА С ПЕРВЫМ ЧЕЛОВЕКОМ
На встречу с Первым человеком ученые прибыли в музей в пиджаках и при галстуках, словно на светский прием. Спустившись в подвал и пройдя по длинным коридорам, они миновали бронированную дверь в большую ярко освещенную комнату. Вдоль стен стояло несколько массивных несгораемых шкафов различного размера, а посредине возвышался стол, окруженный креслами. Два служителя музея с пистолетами на боку охраняли дверь.
Ученые и их помощники расположились в креслах; позади, с блокнотами в руках, устроились журналисты. Директор музея, высокий египтянин в очках, с умным, выразительным лицом, остался стоять.
- Господа,- обратился он к ученым,- разрешите мне приветствовать вас, выдающихся представителей мировой науки в этих стенах. Я благодарю вас за труд, который вы взяли на себя, совершив это путешествие ради встречи с тем, кто так же проделал немалый путь, чтобы с вами встретиться. Роль гостеприимного хозяина обязывает ко многому, но прежде всего к искренности. А поэтому я надеюсь, что наши достопочтенные гости извинят, если по поручению моих коллег - африканских ученых, я сообщу, что мы считаем невероятным возникновение первого человека на земле в ином месте, нежели наш континент. Разумеется, окончательно утвердить это предстоит вашему высокому авторитету. В результатах вашей работы мы не сомневаемся...
- Мы тоже,- перебил Маккензи,- презинджантроп стар, но австралоантроп старей!
Директор музея вежливо улыбнулся.
- Итак, господа, разрешите считать нашу встречу открытой.
Стоявший в стороне могучего телосложения негр зазвенел ключами, мягко открылась тяжелая дверца сейфа, и в специальном футляре на стол был положен череп презинджантропа. Ученые жадно рассматривали лежавшие перед ними бурые останки. Корреспонденты встали со своих мест и, вытянув шеи, старались запомнить виденное.
- Господа,- заговорил директор музея,- по их просьбе и с вашего любезного разрешения, мы пригласили на эту встречу представителей ряда газет. Быть может, кто-либо из вас пожелает сказать им несколько слов?
- Ну что ж, Холмер, начните вы.- предложил Шмелев.
Холмер поднялся и, обращаясь к журналистам, заговорил. В голосе его слышалось непривычное волнение.
- Уважаемые господа, перед вами останки того, кто считается первым человеком на земле...
- Считался,- поправил Маккензи.
Американец продолжал:
- Все вы знаете, что зинджантроп был найден в 1959 году, а тот, кто перед нами, годом позже. Все вы знаете, что этим замечательным открытием мы обязаны нашему выдающемуся коллеге Луису Лики, который вот уже три десятилетия похоронил себя а ущелье Олдовей, в глубине Африки, дабы возродить для человечества его предка.
Зинджантропа, которого вначале мы считали таковым, и сам Лики признал не удовлетворяющим необходимому минимуму требований. Но презинджантроп этим требованиям удовлетворяет. Напомню их.
Стопа и голень презинджантропа были исследованы весьма тщательно, Особенно в этом преуспел наш коллега Нэйпир, который считает, что нога презинджантропа хоть, разумеется, и не столь совершенна, как наша нога, но весьма приближается к ней. Одним словом, презинджантроп вполне свободно не только стоял, но и ходил на двух ногах.
Далее. Рука презинджантропа, я имею в виду кисть, была, правда, не очень развита, возможно, что он даже не мог противопоставить большой палец указательному (хотя я лично утверждаю, что мог)...
- И я,- заметил Левер.
- ...Но поскольку, как вы знаете, концевые фаланги его пальцев уплощены какими-то, пусть простейшими трудовыми действиями, он, наверное, владел.
- А мозг? - вскочил с кресла Маккензи.- А мозг? В нем нет и семисот кубических сантиметров! Чтоб считать презинджантропа человеком, надо иметь его мозг! Да!
Наступило неловкое молчание.
Директор музея с непроницаемой улыбкой поглядывал на разгорячившихся ученых. Корреспонденты водили перьями по блокнотам.
- Я извиняюсь... Я погорячился... Сами понимаете... В пылу научного спора... Я никого не хотел обидеть...- забормотал Маккензи.
- А ты никого и не обидел, Грегор. Сравнивая его с человеком, ты мог обидеть только презинджантропа,- заметил Левер.
Все рассмеялись, напряжение исчезло.
- Вы знаете,- продолжал свое выступление Холмер,- что и Лики и его достопочтенные коллеги Нэйпир, Тобайяс и другие прозвали своего новорожденного "гомо габилис" - "человек умелый", основываясь на том, что презинджантроп владел кое-какими орудиями и основами, позволю себе так выразиться, архитектуры - он строил укрытия от ветра.
Вокруг останков были найдены оббитые и заостренные гальки, так сказать, примитивные ножи. Некоторые свои "ножи" презинджантроп даже принес откуда-то, потому что они сделаны из кварца, а кварца в Олдовейском ущелье нет. Кроме того, Лики обнаружил вокруг останков презинджантропа широкие круги, сложенные из больших камней, лежащих друг на друге. Таких камней тоже нет в Олдовее и, кстати говоря, не было там и в доисторические времена. Значит, их тоже приволокли. Приволокли, чтобы оградить себя от ветра стеной. И вы помните, с какой убедительностью наш коллега Тобайяс говорил об этом в прошлом году на конгрессе в Москве.
Холмер замолчал. Этим воспользовался Маккензи.
- Разрешите мне сказать несколько слов. Право же, ваша задача исследовать не презинджантропа, а австралоантропа.- заговорил он раздраженно.- Но, уж если мы толкуем об этом парне,- пренебрежительно указал он на лежащий на столе череп,- то позвольте вам заметить, что подобный архитектурный шедевр с большим успехом могли сложить ветер или вода. О мозге я уже говорил. И потом: если презинджантропу миллион семьсот пятьдесят тысяч лет, и жил он, как утверждает Лики, в Олдовее еще миллиончик, то как же получилось, что он за это время совсем не изменился! Мы же знаем, что от питекантропа до современного человека эволюция длилась около пятисот тысяч лет. А разница между ними огромная. Значит, здесь за полмиллиона лет изменилось многое, а за миллион лет - ничего? Трудно поверить! Обезьяны еще могли развиваться подобными темпами, люди - нет...
Журналисты оживились.
- Стоп, Грегор, стоп! - вскричал Левер.- Ты передергиваешь! За предшествующие почти два тысячелетия нашей истории изобрели и открыли, наверное, десять процентов того, что открыто за последний век, не побоюсь сказать, десятилетие. Расщепление атома, водородная бомба, реактивная техника, атомные ледоколы, электростанции, подводные лодки, спутники, проникновение в космос, запуск ракет на Луну и Венеру... Это же все у нас на глазах произошло. А паровой двигатель, радио, я уж не говорю о порохе и бумаге - сколько лет открывали?
Так почему же ты считаешь, что эволюция, происходившая в последние сотни тысяч лет истории человека, должна идти теми же темпами, что и в предшествовавшие им миллионы лет? Нет, эта аргументация не годится.
Что касается воды и ветра, то при всем моем уважении к этим стихиям сомневаюсь, чтобы они умели затачивать камни в форме ножей, да еще все одинаково.
Малый объем черепа? Да, согласен, это важный козырь в твоих руках. Не спорю. Но это еще тоже надо хорошенько продумать. Я знаю и современных людей, у которых при любом объеме черепа серого вещества меньше, чем у воробья...
- Ну, Анри, ты опять сейчас перейдешь на личности,- рассмеялся Шмелев.
- Да ты вспомни, Миша, вспомни.- опять рассердился Левер, он совсем забыл о присутствии корреспондентов,- сколько всегда на пути скептиков! Хотя бы с неандертальцем, чего только ни утверждали. Помню, один ученый предположил даже, что это останки русского казака, убитого во время кампании 1814 года! Что? Смеетесь? Теперь вы смеетесь, а тогда эту и другие подобные гипотезы обсуждали серьезно, и потребовалось тридцать лет, чтоб неандерталец получил право гражданства!
- Допустим,- опять заговорил Маккензи,- но, если ты оптимист и так настроен против скептиков, почему ты сам с недоверчивостью относишься к Пилтдоунскому открытию, к существованию австралоантропа?
- Погодите, Грегор,- заговорил Шмелев,- ну, что вы все обижаетесь так, будто вы сами создали вашего австралоантропа, как господь бог Адама из праха земного...
- Вы с ума сошли! - Маккензи повернул к Шмелеву побледневшее от ярости лицо.- Это оскорбление! Я...
- Да перестаньте, наконец,- остановил его Шмелев,- принимать всякое научное возражение за личное оскорбление. Вот презинджантроп - он перед нами, мы видим его, трогаем. А что касается австралоантропа, то не считайте это открытие важным лишь для себя. Поверьте, я первый подниму бокал на банкете, о котором вы столько говорите, за это замечательное открытие. В конце концов наука, как и искусство, интернациональна. Не так важно, кто сделает замечательное открытие, важно, чтобы оно было сделано и пошло на благо человечеству. Разрешите,- добавил он твердо,- на этом закончить нашу беседу. Благодарим вас, господа,- обратился он к журналистам,- до свидания. Нам нужно тут еще поработать.
Журналисты, шаркая ногами, покинули зал. Директор предложил ученым перейти в другую комнату, где был накрыт стол с прохладительными напитками. Но напитки не охладили споров.
- Вот ты сказал,- подступил Левер к Шмелеву,- что не так важно, чье открытие, как то, чтоб оно пошло на благо человечеству. Согласен, но, к сожалению, от того, кто сделает открытие, как раз и зависит, для чего оно будет использовано. Китайцы вот изобрели порох и пугали им своих врагов. Те убегали - все было мирно и тихо. А потом кто-то надоумил этим порохом врагов взрывать. Или атом...
- А что атом?
- Атом! - горячился Левер.- Я спрашиваю вас, должны ли были ученые, открывшие тайну атома, уничтожить аппаратуру, сжечь чертежи, вытравить из памяти формулы, если б они предвидели судьбу Хиросимы?
- Нет,- твердо сказал Холмер,- не должны. Наше дело открывать, нас не касается, что станет с открытием потом.
- А по-моему, должны,- сказал Шмелев,- наука только тогда велика, когда служит на благо человечеству. Но мне кажется, что мы затрагиваем здесь иную проблему - проблему совести, честности ученых,
- А,- махнул рукой Левер,- не я бы изобрел пушку, ее изобрел бы другой, а голову снесло мне. К сожалению, политики и военные куда изобретательнее нас, когда речь идет об использовании наших изобретений.
- Безусловно,- согласился Холмер,- так уж устроен мир, что наше дело творить. А когда творение готово, его берут в руки правители страны и делают с ним то, что находят нужным. И это правильно - каждому свое: не мое дело заниматься политикой. Скажу вам по секрету, я уж лет двадцать не использую свое право голосовать - мое дело заниматься наукой. И если я делаю это хорошо, отношусь к этому честно,- моя совесть спокойна!
- Да? - иронически переспросил Шмелев.- Разрешите заметить, что я не согласен с вашим утверждением, что "так уж устроен мир". Если он так устроен, его следует изменить, что, кстати говоря, кое-где и сделано. Я, например, ученый, а не политик, но я не представляю себе, чтобы мое изобретение бесконтрольно и произвольно использовалось нашими, как вы выражаетесь, "правителями", ведь весь вопрос в том, кто правители. Если народ - моя совесть чиста - я живу для народа, творю для него.
В истории еще не было случая, чтобы целый народ совершал подлость или злоупотреблял могуществом, полученным, в свои руки. Отдельные его руководители - да, но рано или поздно они исчезали со сцены. Поэтому если ученый работает в стране, где правит народ, он может работать спокойно...
- У нас тоже правит народ...- сухо заметил Холмер.
- ...Что не мешает вашим ученым,- подхватил Шмелев,- в том числе и тем, кто творил атомную бомбу, выступать с протестами против политики вашего правительства, уходить в отставку, подписывать петиции. Самым крупным, самым знаменитым...
- Я таких никогда не понимал,- пренебрежительно сказал американец.
- Ох, не зарекайтесь, Холмер.- Шмелев погрозил пальцем.
- Господа, господа,- постучал по столу Левер,- по-моему, мы отвлеклись.- Благодарение богу, мы не атомники, не ракетостроители, мы антропологи, нас войны не касаются и нас не используешь в целях агрессии...
- Ну, это еще вопрос,- заметил Шмелев.
- Что ты хочешь сказать? - повернулся к нему Левер.
- Что я хочу сказать? - медленно переспросил Шмелев.- Ну что же, извольте. Перед отъездом я купил в Женеве на вокзале очередной сборник "Ридер дайджест". Там есть любопытная статья Ж. Д. Ратклифф, которая называется "Первые шаги человека на земле". И вот в подглавке "Орудия убийства" автор рассказывает общеизвестный факт: в одной из южноафриканских пещер найдены скелеты пятидесяти восьми доисторических существ. Черепа их проломлены берцовыми костями антилоп. Кости и сейчас точно совпадают с черепными проломами. Все это мы знаем.
Интересно другое - дальнейший ход мыслей автора статьи. Оружие постоянно совершенствуется,- рассуждает он (заметьте, не орудия, а оружие) - и возникает вопрос: быстрое ли развитие мозга привело к улучшению оружия или наоборот? Все говорит за то, что именно совершенствование оружия влекло за собой эволюцию мозга. Умственные способности вынуждены были, так сказать, тянуться за прогрессом вооружения. И автор делает вывод: если дело обстояло так, то современный человек - дитя насилия, так как он порожден орудиями смерти!
Ну, а отсюда один шаг до вывода о том, что склонность к убийству- врожденное свойство человека, а потому войны - естественное для человечества состояние. Ведь именно это проповедуют известный "психосоматик" Александер, профессор Колумбийского университета Дьюи, профессор Гарвардского университета Клаксон. По их мнению, в человеке заложено "естественное стремление сражаться и убивать", "извечный инстинкт агрессии" и д. и т. д.
- Вот так, дорогой Анри,- закончил Шмелев,- хоть мы и представляем, казалось бы, довольно мирную науку, но и ее кое-кто старается ставить на службу далеко не мирных идей. И такие примеры можно умножить...
Вернулся отлучавшийся куда-то директор музея.
- Господа,- сказал он,- если вы разрешите, мне хотелось вы от имени Министерства культуры и национальной ориентации ОАР пригласить вас на завтрак. Мы всегда рады приветствовать на нашей древней земле представителей науки и культуры любой страны!
Все поднялись. На втором этаже в большой комнате был накрыт стол. Завтрак длился недолго - нужно было готовиться а обратный путь. В Александрию.