Казалось, что дрожит земля. С громким треском колесо раскололось натрое. Не встречая препятствий, вода перелилась через плотину и затопила нижний этаж мельницы. К счастью, все ее обитатели находились на верхнем этаже. Дети испугались И спрятались в юбках матери, бормотавшей одну и ту же молитву. Афра тоже испугалась и от страха вцепилась в Ламберта, самого старшего из работников мельницы.
- Нужно выбираться отсюда! - закричал мельник, увидев полностью затопленный нижний этаж. - Вода подмывает стены. Падение мельницы - только вопрос времени.
Мельничиха всплеснула руками и, плача, воскликнула:
- Святая матушка Марта, помоги нам!
- Сейчас она мало чем может помочь, - недовольно проворчал мельник и обратился к Афре приказным тоном: - Ты позаботься о детях, а мы посмотрим, что можно спасти.
Афра взяла младшего на руки, а девочку за руку и осторожно стала спускаться по крутой лестнице.
На нижнем этаже образовался клокочущий водоворот. В грязно-коричневой воде плавали две табуретки, деревянные ботинки и дюжина мышей и крыс. Зловонная жижа доходила Афре до колен. Она прижала к себе малыша, а старшая так вцепилась в ее руку, что стало больно. Девочка хныкала, но не пролила ни слезинки.
- Потерпи, уже скоро, - попыталась Афра подбодрить малышку.
В стороне от мельницы стояла телега, которую крестьяне в этой местности использовали для того, чтобы перевозить мешки с зерном. Афра посадила детей на телегу и велела не двигаться с места; потом повернулась. Ей нужно было привести остальных детей. Мокрые юбки тянули к земле, когда она снова очутилась в воде. Она уже добралась до лестницы, когда ей навстречу вышла мельничиха с двумя остальными детьми.
- Что тебе еще здесь нужно?! - воскликнула женщина.
Афра не ответила и пропустила мельничиху. Потом девушка поднялась на верхний этаж, где мельник со своими работниками складывал пожитки, попадавшиеся ему под руку.
- Убирайся, дом вот-вот может упасть! - закричал мельник на Афру. Теперь и она услышала, как скрипят сваи фахверкового дома. Из каменной кладки между деревянными балками вываливались куски камня и падали на пол. В панике работники бросились на лестницу и скрылись из виду.
- Где мой узелок? - взволнованно спросила Афра.
Мельник неохотно покачал головой и кивнул на тот угол, в котором она оставила свои пожитки несколько дней назад. Афра прижала его к себе, как сокровище, и на минутку остановилась.
- Да пребудет с тобой Господь! - голос мельника, уже спускавшегося вниз, вернул ее в реальность. Внезапно девушка почувствовала, что всю мельницу шатает, как корабль на волнах. Держа узелок перед собой, она поспешила к лестнице и успела сделать всего два или три шага, когда над ней рухнул потолок. Балки, державшие его, надломились и упали в клубах пыли, как подкошенные соломинки.
Афру ударило по голове, и на секунду ей показалось, что она теряет сознание, а потом девушка почувствовала, как кто-то крепко схватил ее за руку и потянул за собой. Она безвольно последовала за ним по воде. Очутившись наконец на суше, она осела на землю.
Ей казалось, что она видит сон о том, как у нее на глазах мельница зашаталась и с той стороны, где было колесо, медленно осела, подобно забитому быку. Раздался чудовищный скрип, похожий на тот, когда буря вырывает с корнем старое дерево, и Афра замерла. Потом все стихло, и настала жуткая тишина. Слышно было только клокотание воды.
Внезапно из-за низких туч показалось солнце и осветило всю картину. Остатки мельницы поднимались из воды, как остров, а вода кружилась и пенилась, прокладывая себе путь. Мельник смотрел неподвижным, почти что безучастным взглядом прямо перед собой, прижав руки ко рту. Дети испуганно глядели на родителей. Один из работников по-прежнему держал Афру за руку. Из руин дома поднимался мерзкий гнилостный запах. Крысы с писком пытались выбраться из руин.
Чтобы спала вода, потребовались весь день и вся следующая ночь, которую они провели в деревянной хижине неподалеку. Молчали все, даже дети.
Первым заговорил мельник.
- Вот оно как, - начал он, беспомощно всплеснув руками и потупив взгляд. - Ни крыши над головой, ни еды, ни денег. Что-то теперь будет?
Мельничиха повернула голову в одну сторону, потом в другую. Обращаясь к Афре и работникам, она тихо сказала:
- Идите своей дорогой, найдите себе новое пристанище, место, которое даст вам заработок. Вы же видите, мы все потеряли. Единственное, что у нас осталось, - это наши дети, и я не знаю, чем мне их кормить. Вы должны понять…
- Мы понимаем тебя, мельник, - кивнул Ламберт, работник. У него были рыжие всклокоченные волосы, торчавшие во все стороны. Сколько ему было лет, он и сам бы не сказал, но морщины вокруг глаз свидетельствовали о том, что он уже немолод.
- Да, - подтвердил другой работник, по имени Готфрид. В отличие от Ламберта, он был молод и не любил долгих речей. На добрую голову выше Ламберта, широкоплечий и бородатый, с не очень длинными прямыми волосами, он был почти красив и походил скорее на горожанина, чем на работника мельницы.
Афра только молча кивнула. Она сама не знала, как жить дальше, и ей было трудно сдержать слезы. Несколько дней она вела размеренный образ жизни, у нее были работа, еда и постель. Эти люди были добры к ней. А что теперь?
На следующий день ранним утром Афра и работники тронулись в путь. Готфрид знал одного зажиточного крестьянина, двор которого находился на холме за долиной. Тот был жадюгой и скупердяем, гордым, как павлин в курятнике, из-за чего его называли исключительно Пауль-павлин, но, когда Готфрид привез ему зерно на помол, предложил ему работу и хлеб, на случай если у него что-то изменится.
По дороге к Хагельштольцу они почти не разговаривали. И только спустя много часов Ламберт начал живописно рассказывать истории из своей жизни, большей частью выдуманные, но ни Готфрид, ни Афра к ним не прислушивались. Оба были слишком поглощены мыслями о себе и о том положении, в котором они внезапно оказались.
Вдруг Ламберт прервал свои словоизлияния вопросом:
- Скажи-ка, Афра, как так вышло, что ты одна-одинешенька бродишь по стране, как будто бежишь от кого-то? Это довольно необычно для девушки твоего возраста, и, кроме того, это опасно.
- Нет ничего опаснее жизни, которой я жила раньше, - насмешливо ответила Афра, и Готфрид удивленно посмотрел на нее.
- До сих пор ты не сказала ни слова о своей жизни.
- Какое вам дело? - отмахнулась Афра.
Такой ответ заставил Ламберта призадуматься, по крайней мере он надолго замолчал. Добрую милю они молча шли друг за другом, пока Готфрид, шедший впереди и показывавший дорогу, внезапно не остановился и не уставился удивленно в сторону долины, откуда им навстречу неслась толпа людей.
Готфрид пригнулся и дал знак остальным сделать то же самое.
- Что это значит? - тихо спросила Афра, как будто ее голос мог их выдать.
- Не знаю, - ответил Готфрид, - но если это орда нищих, которые бродят по стране, грабя и мародерствуя, то да сохранит нас Бог!
Афра испугалась. Об ордах нищих рассказывали страшные истории. Они передвигались по стране по сто-двести человек; не имея ни дома, ни работы, они жили не подаяниями, нет, они брали себе все, что им было нужно. Людей, которые попадались им на пути, нищие раздевали и отнимали у них одежду, у пастухов отбирали стада, а за кусок хлеба владельца убивали, если тот не хотел отдать его добровольно.
Шумная толпа приближалась. Там было около двух сотен оборванцев, вооруженных длинными палками и дубинками; они тащили за собой телегу, на которой стояла клетка.
- Нам нужно разделиться, - поспешно сказал Готфрид. - Лучше всего будет, если мы побежим в разные стороны. Так мы сможем от них уйти.
Тем временем нищие их обнаружили и бросились к ним с диким криком.
Афра поднялась и, прижав к груди узелок, побежала так быстро, как только могла. Целью ее был лес, лежавший на левом склоне холма. Готфрид и Ламберт помчались в противоположную сторону. Афра задыхалась, потому что бежать вверх по холму становилось все труднее и труднее. Непристойные вопли нищих раздавались все ближе. Афра не отваживалась повернуться, ей нужно было достигнуть спасительного леса, иначе придется стать добычей грязной черни. Она поняла, что ее ждет, когда у нее над головой просвистела деревянная палка и застряла в траве.
К счастью, нищие были старые, уставшие и не такие проворные, как Афра, поэтому ей удалось укрыться в лесу. Толстые дубы и ели давали небольшую защиту, но девушка бежала все дальше и дальше, пока крики нищих не стали тише, а потом и вовсе не смолкли. В изнеможении Афра опустилась на ствол поваленного дерева, и теперь, когда напряжение спало, как тяжелый камень, слезы полились из ее глаз. Что делать дальше, она не знала.
После недолгого отдыха заблудившаяся Афра, которой было все равно, куда идти, зашагала дальше в том направлении, которое выбрала в минуту необходимости. Искать работников показалось ей неразумным. С одной стороны, это было слишком опасно, можно было опять попасться на глаза нищим, с другой стороны, оба они были не лучшей компанией.
Лес казался бесконечным, но через полдня блуждания, отнявшего у девушки последние силы, среди деревьев посветлело, и внезапно она увидела широкую долину, по которой текла большая река.
На службе у ландфогта Афра знала только скупую растительность возвышенности и еще никогда не видела такой широкой долины, которая, казалось, простиралась до края земли. Аккуратные поля и луга сменяли друг друга, а внизу в устье полноводной реки приютилось защищенное с трех сторон скопление крепких построек, прилегавших друг к другу, как башни замка.
Афра быстро побежала вниз по небольшому склону, прямо на телегу, запряженную волами. Подойдя ближе, она увидела полдесятка женщин в серых одеждах ордена, которые обрабатывали вспаханное поле. Прибытие незнакомки вызвало у них любопытство, и двое из них направились Афре навстречу. Они только кивнули, не сказав ни слова.
Афра в свою очередь тоже поздоровалась, а затем спросила:
- Где я? Я бегу от орды нищих.
- Они тебе ничего не сделали? - спросила одна, постарше, печальная женщина с благородной осанкой, глядя на которую нельзя было сказать, что она занималась тяжелой полевой работой.
- Я молода, и у меня быстрые ноги. - Афра попыталась обернуть ужасное происшествие в шутку. - Но там было, наверное, человек двести.
Тем временем остальные женщины подошли поближе и окружили девушку.
- Наше аббатство носит имя святой Сесилии. Ты о нем наверняка слышала, - сказала грустная женщина.
Афра послушно кивнула, хотя никогда еще не слышала о монастыре с таким названием. Она робко оглядела себя. Ее грубая одежда порвалась, когда она пробиралась через лес. Афра была вся в лохмотьях, а руки и плечи были в крови.
Ее вид вызвал у монашек сочувствие, и самая старшая сказала:
- День клонится к закату, давайте собираться домой.
И, повернувшись к Афре, произнесла:
- Садись на повозку. Ты, должно быть, устала от долгого бега. Ты откуда вообще?
- Я работала у ландфогта Мельхиора фон Рабенштайна, - ответила Афра и посмотрела вдаль. Не зная, стоит ли продолжать, она добавила: - Но потом он надо мной…
- Можешь не продолжать, - заметила монашка и махнула рукой. - Молчание лечит любые раны. - И, после того как все монашки уселись на повозку и разместились на уложенных поперек досках, повозка, запряженная волами, пришла в движение. Поездка протекала в странном молчании. Все разговоры внезапно прекратились, и у Афры было нехорошее чувство, что уж лучше бы она ни о чем не рассказывала.
Монастырь Святой Сесилии, как и все монастыри, находился в некотором отдалении от человеческого жилья, но укреплен был не хуже всякой крепости. Трапециевидные очертания мощного, окруженного толстыми стенами строения идеально вписывались в пейзаж. Ворота, построенные у излучины реки, были скорее высокими, чем широкими, обиты кованым железом и сильно закруглены вверху. Монастырь находился на небольшом возвышении, и монашка, правившая волами, хлестнула плеткой, чтобы они не останавливались на подъеме.
Во внутреннем дворе аббатства монашки встали с повозки и одна за другой исчезли в находившемся справа длинном двухэтажном здании с высокими островерхими окнами. Старшая монашка осталась с Афрой, другая повела запряженных волов в сарай, находившийся в самом начале большого двора. Здесь были стойла с животными, кормом и запасами, повозками и инструментами для самообеспечения монастыря.
Церковь слева была самым высоким зданием, хотя, по правилам ордена, вместо одной колокольни у нее было две башенки. Внешние стены были все оснащены досками и длинными палками, связанными друг с другом веревками, служившими для работы. Непокрытые купола башенок возвышались на фоне неба, похожие на скелет огромной рыбы. С одного этажа на другой, до самой крыши, вели лестницы из грубого дерева. Церковь, построенная еще в старом стиле, должна была уступить место новому строению.
Сейчас, после наступления темноты, работа стояла. Подмастерья ушли в хижины, располагавшиеся у западной стены монастыря. Ни один мужчина не мог провести ночь в стенах аббатства.
Афра вздрогнула, когда тяжелые ворота захлопнулись с громким стуком, словно их закрыла невидимая рука.
- Ты наверняка устала, - сказала старая монашка, которой этот звук был так же знаком, как и колокольный звон на службе, - но сначала тебя нужно представить аббатисе и попросить у нее приюта. Таковы предписания. Пойдем!
Афра послушно последовала за монашкой в длинное здание, оставив узелок у входа. Они вместе поднялись по узкой, закрученной, словно раковина улитки, лестнице и очутились в казавшемся бесконечным коридоре с нервюрными сводами и неравномерно расставленными постаментами на полу. Маленькие оконца в форме лодочки, застекленные толстым стеклом, и днем давали мало света, а в сумерках служили разве что для ориентации. В конце коридора из темноты вынырнула монашка в белых одеждах и черном клобуке. Она кивнула Афре, пригласив ее следовать за собой. Другая монашка молча удалилась туда, откуда пришла.
Поднявшись по второй лестнице, как две капли воды похожей на первую, они наконец достигли верхнего этажа и оказались в пустой передней, единственной мебелью в которой были три стула, стоявшие по периметру комнаты. В четвертой стене была, дверь, над ней висела фреска с изображением святой. Ничто в монастыре не должно было напоминать о личной собственности и личной жизни. Поэтому монашка вошла без стука, пробормотав: "Слава Иисусу Христу".
Размеры темной комнаты и сложенные в стопки пергаменты на полках с трудом давали возможность понять, что это комната аббатисы. Она поднялась из-за грубо сколоченного стола, стоявшего в центре комнаты, на котором горела лучина, распространявшая удушливый запах. Казалось, что аббатиса уже все знает, потому что монашка удалилась без слов, и смущенная Афра внезапно осталась с аббатисой один на один. Девушка казалась себе раздетой и ранимой в своем изорванном платье, а вид аббатисы внушал ей уважение.
Лицо монашки было своеобразного зеленоватого цвета, а тело - худощавым, словно высохшим. В том месте, где ее худющая шея выглядывала из-под клобука, были видны мускулы и вены, похожие на паутину. Седые волосы выбивались из-под чепца. Женщину можно было принять за мертвеца, только что восставшего из могилы, если бы не искры, мерцавшие в глазах. Вид у аббатисы был не очень приветливый.
Афра кивнула, опустив голову, и задумалась, как избежать прикосновения костлявой, почти прозрачной аббатисы. Но, к счастью, та остановилась в двух шагах от нее. Тонкие руки свисали по бокам, как конопляные веревки.
- Готова ли ты отказаться от всяческого плотского наслаждения на всю жизнь, как это предписано святым Бенедиктом?
Вопрос аббатисы повис в воздухе, и Афра не знала, как так получилось и что ей ответить. Боже милостивый, она была сыта по горло всякими плотскими удовольствиями, но девушка не собиралась надевать рясу и вступать в орден немых монашек.
- Готова ли ты молчать, отказаться от мяса и вина и любить боль больше, чем благополучие? - продолжала аббатиса.
Мне нужна крыша над головой на ночь и, может быть, еда на дорогу, хотела ответить Афра. Мясо, хотела добавить она, в своей жизни я все равно видела редко; но аббатиса прервала ее размышления:
- Я понимаю твою нерешительность, дочь моя, но ты и не должна давать ответ сегодня. Время подскажет тебе верное решение.
Потом она дважды хлопнула в ладоши, и в комнате появились две сестры.
- Подготовьте для нее ванну, обработайте раны и дайте новое платье, - велела аббатиса монашкам. Тон, которым она это сказала, разительно отличался от того, каким она разговаривала с Афрой.
Монашки послушно кивнули и, скрестив на груди руки, повели Афру в подвальное помещение, где подготовили для нее ванну в деревянном чане с теплой водой. Когда Афра купалась в теплой воде? Она мылась один раз в месяц и обходилась при этом парой ведер холодной воды, которую выливала себе на голову. Въевшуюся грязь она отмывала своеобразным мылом из сала, рыбьего жира и травяного масла, хранившегося в лохани и вонявшего, как нищий.
Девушка покраснела и смущенно опустила глаза, когда монашки протерли чан, прежде чем снять воду с огня и налить ее. Потом они помогли Афре раздеться и, после того как она залезла в воду, промыли ей раны, которые она получила, когда бежала через лес. Потом они принесли серое платье из жесткого колючего материала, которое носили послушницы, и повели ее - Афра не поняла как - из подвала на верхний этаж длинного здания.
Афра увидела перед собой длинный узкий зал - трапезную, в которой монахини принимали пищу. Над колоннами из грубого известкового туфа высился острый, как у церкви, купол. Справа и слева вдоль стен стояли в ряд длинные узкие столы, соединявшиеся в конце поперечным столом. За ним, чтобы видеть весь зал, сидела аббатиса. Сидевшие за столами монахини молча смотрели на стены, на которых были выгравированы суровые изречения, напоминавшие о земном существовании, такие как "Целью твоих размышлений должна быть смерть", "Лучше не думать, а повиноваться". Или такие: "Человек рожден не для того, чтобы обрести счастье на земле". И еще: "Ты - не что иное, как пыль и пепел".
Афре показали место на нижнем конце ряда столов. Но никто не обратил на ее присутствие никакого внимания. И, как все остальные монахини, Афра стала смотреть через стол на стену, и, как и все остальные, не осмеливалась взглянуть на соседок. Вместо этого она прочла одно изречение, бросившееся ей в глаза: "Не смотри, не суди. Предоставь свою печальную судьбу Всевышнему".
Изречение привело ее скорее в ярость, чем в смиренное состояние. После молитвы, которую Афра не знала, перед ней на столе возникли краюха черного хлеба и кусок сыра. Удивленная, она обернулась, чтобы посмотреть, откуда появилась еда. Две монашки раздавали продукты из корзины. Еще две расставляли на столах глиняные кувшины с водой и кружки.
Впереди раздался пронзительный голос аббатисы:
- Афра, ты тоже должна подчиняться правилам нашего ордена. Поэтому опусти взгляд и с благодарностью прими то, что тебе дают.