* * *
- А, вот и вы. Здравствуйте!
Лицо у воспитательницы было красным и потным: наклоняться, помогая малышам застегивать обувь, при ее полноте, да еще и в такую жару было нелегко. Отчего это она решила проявить сегодня такую заботливость?..
- Мама! - Саша, как обычно, выскочил из комнаты последним, бросился к матери и, обняв ее бедра, замер.
Рената засмеялась, растрепала его пепельно-русые волосы и присела, чтобы помочь сыну переодеться.
- Мне поговорить с вами нужно, - продолжала Ирина Васильевна, освободившись.
Рената подняла голову и улыбнулась. Поговорить с ней… Воспитательница почувствовала досаду: как разговаривать с Сашиной мамой, если она немая? Другое дело, когда за мальчиком приходит отец. Но это бывает так редко, что его просто не поймать…
- Сам! - сообщил Саша и стал возиться с ремешками на сандалиях.
- Рената… м-м-м… Александровна?
Та кивнула, облокотилась на стенку. Воспитательница отвела ее в сторонку, чтобы не слышали другие, и вдобавок понизила голос:
- Мне неловко говорить вам об этом… Вы ведь замечаете, наверное, что остальные родители косятся на вас и вашего Сашу?
Рената пожала плечами, не меняясь в лице. Ирина Васильевна откашлялась. Конечно, Сашиной матери все равно. Она такая же "тронутая", как и ее сын…
- Я не имею права советовать вам, но… с вашим ребенком тяжело работать. Он… как бы это сказать? Он не создан для детского коллектива…
Гроссман вопросительно двинула бровкой. Что у нее не отнимешь, так это красоты. Но что красота, когда поведение неадекватно? Жаль, нет закона, запрещающего ненормальным рожать детей… А ведь было бы куда гуманнее, если бы всех таких вот свезли в одну колонию, с глаз подальше, и стерилизовали.
Ирина Васильевна тяжело вздохнула. Это давняя история. Она уже давно присматривалась к Саше Гроссману, и малыш вызывал у нее тревогу. Теперь его необычность заметили и родители, а потому стали требовать исключения мальчишки из группы.
При поступлении в ясли он казался перспективным ребенком: очень самостоятельный, совсем не шкодливый, в меру активный… Маленький мужичок. Причем в два года он уже очень хорошо разговаривал, почти не коверкая слов. Просто золото. Но чуть позже Ирина Васильевна поняла смысл поговорки "Золото - из-под цыганского молота".
Еще до появления в садике Саши у ребятишек частенько пропадали из ящиков игрушки, вещи. Дети жаловались - конечно, в меру своих способностей говорить. Поначалу воспитатели не принимали этого всерьез. Малыши любят фантазировать: потеряют игрушку, а потом пытаются спихнуть ответственность на Бабайку или Карабаса Барабаса. Но однажды по весне получилось так, что у Саши исчезли резиновые сапожки. Все группы уже ушли на прогулку, а мальчику не во что было переобуться. Одетые "ясельники" взмокли, многие принялись плакать. Ирине Васильевне пришлось звать помощницу и отправлять детей на улицу под ее присмотром, чтобы ребята не простудились, перегревшись в помещении.
- Куда ты мог их бросить, Саша? - допытывалась воспитательница, находя отраду хотя бы в том, что с этим ребенком можно составить какой-то диалог: многие из ее подопечных не могли связать и двух слов. Искать потерю с такими - это вообще караул.
- В ящик! - мальчик показывал на свой отсек, но тот был пуст.
- Тогда тебе придется посидеть в группе. Ты не можешь гулять в босоножках. Понимаешь? Вспоминай, где ты их оставил…
- Я хочу гулять… - помрачнел мальчик.
Ирина Васильевна знала: Саша очень любит гулять. Вот если бы застенчивой Валечке сказали "посиди в группе", она посчитала бы это подарком судьбы. А Гроссман, не расплескав во дворе свою буйную энергию, потом, в "сон-час", не сможет спать. "Ох и намаемся мы с ним сегодня!" - подумала воспитательница, но тут заметила, что мальчик замер и слегка прикрыл глаза.
- Саша, ты что?
Он не отвечал. Ирина Васильевна испугалась. Она знала многих детей, которым в семье ни в чем не было отказа и которые, впервые столкнувшись с каким-либо запретом, впадали в истерику или в ступор. Она хотела встряхнуть мальчишку, чтобы привести его в чувство, но Саша распахнул глаза, почесал ладошку и указал на ящик маленького Яшеньки:
- Там.
- Что - там?
- Сапоги.
- Твои?
- Да.
- Как же, по-твоему, они там очутились?
Мальчик пожал плечами - в точности так же, как пожимала плечами его бессловесная мать. Торопясь проверить, правду ли он говорит, Ирина Васильевна кинулась к Яшиному шкафчику.
Заваленные вещами (ни Яша, ни его родители не были аккуратистами), в углу стояли нарядные сапожки Саши. Воспитательница странно посмотрела на малыша:
- Это твои?
Он радостно кивнул и тут же переобулся. На все вопросы, связанные с тем, как он узнал об этом, ответить более или менее внятно Саша не смог. Говорил какие-то глупости, будто сунул руку в Яшин отсек и почувствовал, что ладошка зачесалась, когда он дотронулся до сапожек. Но Ирина-то Васильевна видела: мальчишка стоял на месте и никуда руки не совал. Что чесал ладошку - было. Но с места не сходил! И что за глупые фантазии?
Яшенька был как раз из той категории детишек, которые толком еще не научились говорить. На вопрос воспитательницы о Сашиных сапожках он ответил диким ревом. И только через две недели, после исчезновения у робкой Валечки и обнаружения в его ящичке куклы Барби, по которой так убивалась маленькая хохяйка, Ирина Васильевна поняла: нужно срочно беседовать с матерью малолетнего клептомана. Существуют детские психологи, наконец! Не все ведь тяготы влачить на себе педагогам, да еще и за нищенскую зарплату!
А вот мать Яшеньки оказалась дамой с гонором. Мало того, что она, устроив нешуточный скандал, перевела сына в другие ясли, так еще и основательно потрепала нервы самой Ирине Васильевне, которой в связи с этим пришлось дважды бегать по повесткам в суд. Мамаша пыталась обвинить ее в "травмировании детской психики" и, хотя ей не удалось доказать свою правоту, воспитательница содрогалась, вспоминая те малоприятные минуты перед судебными исполнителями. А началось-то все с Саши…
Через полгода, осенью, уже в младшей группе, с этим мальчишкой снова случилась неприятная история. И точно так же - напрямую Сашу не обвинишь. А если бы Ирина Васильевна не видела все собственными глазами, то не поверила бы ни за что, расскажи ей об этом кто-то другой.
После урока лепки воспитательница выделила ребятишкам свободный час - поиграть, побегать. Валечка сидела рядом: Ирина Васильевна помогала ей лепить ежика. Малыши шумели. Разбившись на группки по интересам, все нашли себе занятие.
Но в какой-то момент занятая своими мыслями воспитательница услышала обрывок фразы:
- …твоя мама - больная!..
Ирина Васильевна вздрогнула и подняла голову. Эти слова задира-Вадик, который был старше всех ребят почти на год, адресовал Саше. Было непонятно, с чего началась их перепалка, потому что Саша играл с машинкой, причем в одиночестве, а Вадик стоял над ним, как будто только что подошел. "Подраться ему захотелось? - мелькнуло в голове у воспитательницы. - Родителей наслушался, сами они еще малы, чтобы до таких тем дойти!"
Саша застыл - как тогда, в холле, у кабинок. Ирина Васильевна вскочила, ожидая, что сейчас он ударит обидчика тяжелой игрушкой, и намереваясь пресечь драку.
В этот момент из кухни донесся громкий хлопок, во всем здании погас свет, а воспитательница ощутила жар и ломоту в затылке, словно у нее внезапно подскочило давление. И еще… было достаточно светло, чтобы разглядеть: глаза Саши потемнели, а сам он что есть сил сжимал кулаки и слегка дрожал от напряжения. Вадик отступил, хотя не понял ничего. Но с того момента он обходил Сашу стороной.
Ирина Васильевна вывела Вадима в коридор, попросила подождать и заглянула в кухню.
- Что у вас хлопнуло, Вера Петровна?
Повариха озадаченно вытирала руки о фартук:
- О то ж мабудь пробки повышибло! От, аж конхорка полетела…
- Надо вызвать электриков, - и воспитательница вернулась к Вадиму, который колупал краску на двери и переминался с ноги на ногу. - Вадик, ты уже большой мальчик! Разве можно так говорить? Я поставлю тебя в угол, а потом ты извинишься перед Сашей.
- Он дурак!
- Вадик, ты меня слышал?
- Да, - он понурился.
- Все. Пошли. Вот твой угол, ты наказан.
Не хотелось Ирине Васильевне портить отношения с родителями Вадима: те, зная тяжелый и неусидчивый характер сына, всегда старались преподнести воспитательнице хороший подарок по любому поводу и даже без такового, а тут хочешь - не хочешь, а замечание сделать придется…
И она нашла выход. Просто собрала всех родителей, кроме Гроссманов, и убедительно попросила их не обсуждать в присутствии детей взрослых тем. А потом, не называя имен, объяснила ситуацию. Однако все прекрасно поняли, о чем идет речь, и тут стало выясняться много интересных подробностей. Вернее, они были бы интересными, услышь Ирина Васильевна эти истории по телевизору или прочти в развлекательной газетке.
Наиболее разговорчивые детишки рассказывали, что маленький Гроссман умеет подзывать на улице животных и даже птиц. Поначалу родители им не верили, считая, что это лишь разыгравшееся воображение их чад, но одна из впечатлительных мам-одиночек однажды нарочно пошла вслед за Ренатой и ее сыном. И своими глазами увидела, как Саша, увидев на одном из деревьев дикого голубя-горлинку, протянул руку. Птица сорвалась с ветки и закружила над ним. А Рената, ничуть не удивившись, улыбалась. Правда, голубь так и не сел на руку мальчику, но факт остается фактом: дети не выдумывали. Другая мамаша поделилась своими впечатлениями о том, что ее дочка стала приставать к ней с просьбами сыграть в "холодно-горячо". Когда родители поддались на уговоры и, спрятав куклу дочери, стали направлять девочку по классическим правилам этой игры, Ника запротестовала. Оказывается, дело было в другом: они должны были спрятать под простыню разноцветные предметы, а девочке нужно было угадать их цвет. Игра, вроде бы, безобидная, но в чем ее смысл, родители не поняли. На их вопрос, при чем здесь "холодно-горячо", Ника ответить так и не смогла. Равно как и угадать цвет спрятанных вещей. Валерия Львовна, сменщица Ирины Васильевны, сказала им, что в такие игры она с детьми никогда не играла. И много позже Ника созналась, что эту игру придумал Саша Гроссман и что он каким-то способом всегда угадывает, где что лежит.
На другой день Ирина Васильевна решила выспросить у Саши, в чем дело. Стараясь не вспугнуть мальчика, она предложила поиграть в его любимое "холодно-горячо". Не удивившись, он охотно согласился. Воспитательница положила на стол три листа цветной бумаги и каждый прикрыла - альбомом и книжками. Затем позвала Сашу. Несколько секунд раздумья - и мальчишка безошибочно сказал, что под альбомом лежит желтая, а под книгами - красная и синяя бумажки. Женщина взялась за виски. Совпадение? Повторила еще дважды. Саша угадал.
- Как ты делаешь это, Саша? - тихонько спросила она.
Мальчик пожал плечами.
- Ну… подумай! - Ирина Васильевна сделала голос мягким-мягким и ласковым-ласковым.
- Руке жарко или холодно… - поразмышляв, ответил он.
- Когда жарко, когда холодно?
Саша ткнул пальцем в синюю бумажку: "Холодно", в желтую: "Немножко тепло", в красную: "Горячо".
И тогда воспитательница поняла, что заполучила в свою группу маленькую "мину замедленного действия". У мальчишки было явно не все в порядке с психикой. Ей даже стало не по себе: вдруг он и ее видит, например, раздетой? Или переплетенной сетью кровеносных сосудов. Она слышала о таких детях, но раньше никогда с ними не встречалась и считала подобную информацию журналистской "уткой". Значит, тот взрыв на кухне вполне мог быть делом его рук. Хотя нет - не рук, конечно. Она отчетливо вспомнила ломоту в затылке, свидетельствующую о скачке давления. Неизвестно, как Саша сделал это, но что было бы, если бы этот удар носил направленное действие? В тот раз повезло, а что будет в другой? Когда еще какой-нибудь Вадик или Вася обидит его?
На выходных Ирина Васильевна в третий раз за всю жизнь побежала в церковь и рассказала об этом феномене батюшке. Тот выслушал ее и посоветовал помолиться за мальчугана. Но так и не сказал, лечится ли это в медицинских учреждениях.
- Положись на Господа, раба Божия Ирина…
"На бога надейся, а сам не плошай!" - всю дорогу домой вертелось в мыслях у несчастной воспитательницы.
И с тех пор она не сводила глаз с Саши. Целый год было спокойно. Женщина перевела дух лишь тогда, когда Гроссманы, уйдя в отпуск, уехали в Одессу и забрали с собой сына. Чем он дальше, тем лучше. Для всех.
Сказать о своих опасениях заведующей детсадом Ирина Васильевна не решалась. Интересно, как это будет выглядеть? "Светлана Яковлевна, в нашем садике завелся Гарри Поттер!" Светлана Яковлевна посоветует заказать Гарри Поттеру волшебную палочку, а свихнувшейся воспитательнице, пожалуй, собственноручно закажет передвижную психиатрическую бригаду… Да ведь и доказать ничего невозможно: ну, угадывает ребенок цвета вслепую, ну, любят его животные. Мало ли чувствительных детей? С возрастом пройдет. А вот факт с лопнувшей плитой и коротким замыканием - недоказуем. Да Ирина Васильевна и сама не была уверена, не совпадение ли это.
Однако сегодня ее сомнения разрешились.
Во время "сон-часа" ее вызвала к себе методистка. Пока воспитатели беседовали с организатором педагогической работы в ее кабинете, за детьми в группах присматривали нянечки-помощницы. А нянечки - когорта такая, что за ними самими нужен глаз да глаз. Удостоверившись, что ребятишки спят, няни из младшей и средней групп сбежали на крылечко покурить.
Разумеется, дети только того и ждали. Гвалт поднялся невообразимый: ребятня начала швыряться подушками и скакать по кроватям. У многих дело дошло до драки.
Воспитатели выскочили от методистки. Ирина Васильевна бросилась к своим, в коридоре налетела на прокуренную помощницу, сверкнула на нее глазами, но ничего не сказала. Однако у младших воцарилась внезапная тишина: бесились только в средней группе.
Воспитательница вбежала в комнату, и ей представилось странное зрелище.
Во-первых, комната была выстужена. И это - в середине июля, когда даже мухам лень летать.
Во-вторых, все дети спали. Но как! Судя по их виду, они заснули внезапно, где кто упал. Кто-то лежал поперек кровати, кто-то - на полу. Вадик и подавно скорчился на чужой постели, да еще и вцепившись в косичку Луизе. На лбу спящей девочки наливалась багровая шишка, а рука свисала так, будто перед сном она цеплялась за прутья.
- Катя, тебе выговор! - не удержалась Ирина Васильевна.
Помощница забормотала что-то о прощении. Воспитательница решительным шагом подошла к кровати Саши и сдернула с него простыню. Мальчик спал, как и все остальные. Но - как положено: головой на подушке, телом на матрасе. Из восемнадцати человек, валявшихся во всевозможных позах, он был один, кто лежал нормально. И на фоне остальных это выглядело неестественно.
Няня и воспитательница попытались разбудить ребятишек. Женщин и самих неудержимо потянуло в сон.
Дети зевали (слава богу!), щурились и, отталкивая от себя руки Кати и Ирины Васильевны, снова старались скрючиться, чтобы заснуть. Когда такое было? Чтобы эти хулиганы вели себя так не утром, а среди бела дня? Да еще и все, даже ярые противники "сон-часа"?
- Саша! - воспитательница встряхнула мальчика.
Тот сел и стал тереть глаза кулачками.
- Саша, что здесь было?
Он поморгал и огляделся.
- Почему Вадик на кровати у Луизы? Почему вы все так лежите? Отвечай!
- Вадик дрался.
- С тобой? Опять?!
Саша покачал головой:
- С Луизой.
- Он что, бил ее лбом о спинку кровати?
Мальчик кивнул. Ирина Васильевна бросила уничтожающий взгляд на няню Катю, и та тут же вспомнила, что собиралась прибраться в умывалке.
- А почему все уснули? Что случилось?
Саша пожал плечами:
- Я спать захотел.
- Ничего не понимаю!
- Что здесь творится? Почему постельное белье разбросано по комнате? - в группу величаво вплыла методистка.
Ирина Васильевна перевела дух: хорошо хоть они с Катькой успели уложить детей по кроватям. Но теперь все равно достанется… Причем - всему педсоставу…
- Так… - методистка поиграла очками, прицепленными к золотой цепочке и висящими у нее на груди. - Так… Нянечку вашу - ко мне, пожалуйста. Безобразие!
Она развернулась и ушла, перешагивая через валяющиеся под ногами постельные принадлежности.
От методистки Катя вернулась зареванная:
- Ирина Васильевна! Скажите ей: она нас уволить хочет!
- Я бы вас тоже уволила. Обеих! - прошипела воспитательница, залпом выпивая стакан минеральной воды. - Да только не уволят: кто работать будет? Имей в виду: еще раз оставишь их одних - будем разговаривать по-другому, и уже у Светланы Яковлевны! Ты понимаешь, чем все это могло закончиться? - Ирина Васильевна кивнула на ледяной компресс, который пришлось положить на лоб спящей Луизе. - Вадик удержу не знает, а меня бы потом посадили! Я и теперь не знаю, что скажу ее отцу! Ты в курсе, кто он?
- Угу…
- Угу! - передразнила женщина. - Вот отправлю тебя перед ним отчитываться! Не лезь к ней!
- Я хотела посмотреть - может, рассосалось?
- Катерина! Уйди с глаз долой!
Няня шмыгнула за дверь.
Луизу забрали задолго до прихода Ренаты. Шишка почти исчезла, остался лишь небольшой синяк, но девочка жаловалась на тошноту. Ее отец смерил воспитательницу недобрым взглядом, обещающим множество неприятностей, и увел дочь в машину. Ирина Васильевна, делая вид, что помогает ребятишкам переобуваться, на самом деле оставалась в холле для того, чтобы наблюдать в окно за Луизиным папашей. А тот подкарауливал мать Вадима и, когда та появилась, долго что-то объяснял ей, показывая на девочку. Но, к счастью, обошлось без рукоприкладства. Воспитательница перевела дух: хорошо, что за Вадиком пришла мать, а не отец…
Рената выслушала длинный рассказ Ирины Васильевны. Подумала. Прижала к себе Сашу и, кивнув, двинулась к выходу.
- Что вы решили, Рената Александровна? Вы уйдете из сада?
Та оглянулась через плечо. Под ее взглядом воспитательница почувствовала себя виноватой. Но за что?! Разве она не права?
Гроссман кивнула, и Ирина Васильевна почувствовала несказанное облегчение. Одной головной болью поменьше! Ах, почему она не пошла в свое время на музыкальное отделение?! Играла бы сейчас этим маленьким деспотам на пианино по часу в день - и бед не знала бы!..