* * *
Как только у вокзала раздалась ружейная стрельба, Атос дал очередь из своего пулемета по маленькому домику у железнодорожного полотна. По-видимому, командование переоценило значение этого объекта: за все время, с тех пор как группа подошла к нему, не было замечено ничего подозрительного. Был даже момент, когда друзьям показалось, что домик совсем пуст. Но потом они увидели дым из трубы и заметили немца, который вышел за водой к колонке. Возможно, что другие солдаты просто отдыхают. А может быть, этот пост только ночью получает подкрепление. Так или иначе, теперь представлялся случай окончательно разрешить все сомнения и успокоиться. И потом - занят дом или нет, все равно его надо обезвредить.
На пулеметную очередь не последовало никакого ответа. Однако немного погодя по группе открыли стрельбу. Стреляли со стороны железнодорожного моста.
- Не обнаруживать себя! - скомандовал шепотом д'Артаньян.
Оценив обстановку, он велел бойцам продвинуться ближе к насыпи, чтобы оградить себя от огня противника. Скрытые изгородью, они могли простреливать весь участок железнодорожных путей и тем самым прервать сообщение между солдатами, несущими охрану моста, и домиком. К мосту приблизиться нельзя: немцы, засевшие в блокгаузах, прекрасно там укрепились. Главное - не выпускать их оттуда, пока товарищи ведут напряженную борьбу в районе вокзала. Д'Артаньян еще раз приказал своим бойцам не обнаруживать себя, и все стали ждать…
- А все же надо было бы узнать, кто находится в этой халупе, - сказал маленький Портос.
- Я попробую пробраться туда с другой стороны, - заявил Арамис.
В то же мгновение Беро, расположившийся немного впереди, на краю склона, подал сигнал. Наблюдая за изгородью, он неожиданно услышал чьи-то шаги. Сжав в руках автомат, с сильно бьющимся сердцем, он ждал, как охотник в засаде, появления дичи.
- Камарад!
Перед ним стоял немец без каски, с поднятыми вверх руками. Беро, держа палец на спусковом крючке, на какую-то долю секунды заколебался. Этот черноволосый усатый человек напомнил ему дядюшку.
- Я - товарищ, - повторил немец.
- Не стреляйте, - сказал Беро, обернувшись к остальным бойцам. - Подойди…
Немец подошел к расположению группы. Ему можно было дать лет сорок с небольшим. У него были усталые глаза и болезненное лицо. Он доверчиво взглянул на Пикмаля, потом, так как все кругом молчали, показал свой нетронутый патронташ и сбросил на землю винтовку, висевшую у него за спиной.
- Я не стрелять против партизан, - сказал он на ломаном французском языке.
- Ты говоришь по-французски? - спросил д'Артаньян.
- Немного.
- Где ты научился?
- Здесь, во Франции. Пленный в ту войну.
- Как ты относишься к Гитлеру?
- Гитлер - бандит. Я… против Гитлера.
- Он, кажется, не врет, - прошептал Арамис на ухо Атосу.
- Я не очень-то этому верю.
- Дайте ему сказать! - одернул их д'Артаньян. - Есть ли в доме солдаты?
- Только я… Я… готовить обед. Другие ушли… охранять мост.
- Мы знаем, они стреляли в нас сверху.
- Я нет. Я никогда не стрелять.
- Где оружие?
Немец указал на винтовку, лежащую на земле.
- А остальное? То оружие, что в домике?
- Только ящик с гранатами.
- Прекрасно! Я схожу за ним, - объявил Арамис.
- Осторожнее, - сказал Атос, - может быть, это ловушка.
В это время стрельба у вокзала достигла предельной силы…
Шестеро друзей без всяких дальнейших происшествий дождались момента, когда по ликующим крикам можно было понять, что их товарищи у вокзала одержали победу. Тогда, заставив немца идти впереди с ящиком гранат на спине, они вернулись к опушке леса. Немецкие солдаты, засевшие у железнодорожного моста, давно уже прекратили стрельбу, решив, очевидно, что партизаны бежали.
- Послушай, старина, - сказал Беро немцу, когда они устроились под деревьями, - как тебя зовут?
- Людвиг.
- Так вот, Людвиг, садись сюда, я буду тебя допрашивать. Кем ты был до войны?
Людвиг вытащил было свой бумажник, чтобы показать фотографии, но в этот момент в разных концах города снова раздались выстрелы. Портос отправился на разведку и через несколько минут вернулся совсем запыхавшийся.
- Бронетанковая колонна атакует товарищей, отходящих от вокзала. Один танк уже вошел в город и продвинулся до каменного моста. Они хотят отрезать нам путь к отступлению…
- Быстро, на дорогу! - приказал д'Артаньян. - Надо помочь тем, кто удерживает заграждения.
Друзья бегут вдоль опушки, подстегиваемые мыслью о грозящей им опасности быть отрезанными, - бегут, не останавливаясь, пока не добираются наконец до своих товарищей.
Бойцы, все в поту, укрепляют сооруженную утром баррикаду. Доставившие их грузовики стоят, замаскированные, поодаль, на опушке небольшого лесочка.
- Черт побери! Потеряли пленного!
Роже Беро с виноватым видом оглядывается назад. Он готов вернуться обратно.
- Эй! Товарищи! - слышится голос из кустов.
С пригорка осторожно, стараясь не оступиться, спускается Людвиг с ящиком гранат на плече…
- Не троньте его! - кричит Беро, выскакивая вперед: он видит, что бойцы у баррикады готовы уже стрелять в немца. - Он - наш!
На окраинах города продолжается бой. По слухам, танкетка и танк патрулируют по главной улице. Говорят, на бульварах партизаны уничтожили броневик. Всем уже известно, что произведено удачное нападение на бронепоезд. Однако никто не знает, каково положение сейчас.
- А где Пейроль? - спрашивает Беро.
- Он, вероятно, с товарищами на станции, - говорит д'Артаньян. - При всех обстоятельствах мы должны оставаться здесь, чтобы прикрыть отход, и отойдем последними.
Все бойцы - на своих постах, полные решимости преградить путь любой вражеской машине. Но грохот боя все продолжается, и беспокойство их растет… Там, наверху, товарищи, верно, дерутся, как львы…
* * *
В это время Поль Пейроль уже не участвовал в сражении. Ему было не до того… Вскоре после захвата бронепоезда, когда первые грузовики с бойцами готовились к отправлению, пришла неожиданная весть: по Перигёзскому шоссе движется, направляясь к городу, бронетанковая колонна противника. Она уже совсем близко. Видимо, ускользнувший утром броневик поднял тревогу. Приди такое известие до нападения на бронепоезд, оно могло бы вызвать среди бойцов смятение. Но теперь, когда только что была одержана победа, когда все были полны боевого пыла и воодушевлены героическим примером Эмилио, это сообщение уже никого не смутило. Группы перестроились, и каждая получила боевую задачу. Отступая окольными тропками, чтобы не переносить сражения в черту города, партизаны более часа вели оборонительные бои, шаг за шагом отходя к намеченному пункту. Из уст в уста передавались сообщения, то поднимавшие боевой дух, то наполнявшие бойцов гневом: "Убит бретонец… Мартэн уложил из своего мушкета трех бошей… Наши захватили броневик… Немцы повредили наш грузовик…" Повсюду неожиданно появлялся Ролан, обвешанный у пояса гранатами, и торопил с отходом. Заметив Пейроля с автоматом в руке, готового бежать вперед, он накинулся на него:
- Ты из какой группы?
- Мушкетеров…
- Так какого же черта ты тут болтаешься?
Опасаясь взыскания, Поль побежал назад разыскивать своих товарищей. Спеша добраться до них, он стал кружить по извилистым дорогам и уличкам пригорода. И вот, пробегая по одной из таких уличек, он услышал шум мотора. Почти в тот же миг он ощутил удар в бок, словно кто-то бросил в него острым камнем. Но, по-видимому, он не был ранен, так как не почувствовал настоящей боли, и побежал еще быстрее. На уличке было пустынно, но вот впереди снова послышался шум мотора. Поль остановился на перекрестке, в отчаянии озираясь по сторонам в поисках убежища. Справа была небольшая бакалейная лавка. Поль быстро вошел туда…
И вот он стоит перед прилавком, напряженно прислушиваясь к удаляющемуся шуму броневика и постепенно замирающей стрельбе. В ушах у него - сплошной гул. Перед глазами, переливаясь разноцветными красками, танцуют полки, уставленные коробками и бутылками. Пока Поль пытается отдышаться, какие-то две женщины - по-видимому, мать и дочь - испуганно разглядывают молодого человека с автоматом в руках.
- Да он ранен! - восклицает более молодая.
Видя, что Пейроль теряет сознание, она подбегает к нему с платком в руке и старается остановить кровь, уже пропитавшую его рубашку.
- Уведи, уведи его! - торопит другая женщина, толкая их обоих за прилавок.
И в эту минуту на улице появляется машина, набитая солдатами. Немцы…
За все двадцать лет, проведенных сестрами Симунэ в этой темной лавчонке, никогда ни один мужчина не нарушал их замкнутой жизни. После смерти мужа, вызванной тяжелыми ранениями, полученными в прошлую войну, старшая сестра пригласила к себе жить младшую, незамужнюю - хромую, некрасивую девушку. С тех пор они вели бесцветную, одинокую жизнь, как две старые девы, без родных, без детей. Только уличные ребятишки забегали иногда к ним в лавку стащить конфетку или подшутить над ними. Мало-помалу они замкнулись в себе, и у них появилась какая-то озлобленность против людей. Они стали черствыми, равнодушными к чужому горю, даже находили в нем для себя некоторое утешение. Война их мало трогала: ни двукратное нападение немцев на Мюссидан, ни аресты и угон жителей нисколько их не взволновали. Они не питали ни к кому симпатии, и их самих никто не любил. И вдруг сегодня какая-то случайность боя, о котором они не знали, да и не хотели знать, привела в их дом преследуемого немцами партизана. Если бы старшая сестра не побоялась, то, пожалуй, прогнала бы его прочь. Но молодой человек не проронил еще ни слова, а ее хромая сестра уже бросилась к нему на помощь. С этого момента мысли обеих сестер были связаны только с ним.
Два немца входят в лавку и обращаются к старухе:
- Вы не видели, куда прошел партизан?
- Ничего я не знаю, - отвечает она своим обычным неприветливым тоном.
За дверью, в соседней комнате, ее хромая сестра хлопочет возле потерявшего сознание молодого человека.
- Мы видели, как он бежал, - продолжает настаивать немец, повышая тон.
- А я, повторяю вам, ничего не видела.
Хромая тащит раненого во двор. Куда бы его поместить? Куда спрятать? Боже мой, куда же его спрятать? Перед ней распахнутая дверь в чулан. Она втаскивает туда бесчувственное тело, усаживает на пол и закрывает дверь на задвижку… И тут же вдруг вспоминает о платке. В кухне его нет. Кажется, она оставила платок на прилавке. А ведь он был весь в крови…
В лавке немец все еще продолжает допрос.
- В доме есть мужчины?
- Нет.
- Кто живет с вами?
- Только моя сестра.
- Ты меня звала? - откликается хромая сестра, медленно выходя из комнаты с грязным бельем в руках.
- Эти господа ищут какого-то мужчину. Ты кого-нибудь видела?
- Я? - переспрашивает хромая, кладя белье на прилавок. - Я никого не видела.
Ее рука захватывает платок, который пока еще никому не бросился в глаза. Сердце бешено колотится. Но когда, наскоро осмотрев дом, немцы уходят, хлопнув дверью, она впервые за много лет чувствует себя счастливой…
Последние партизаны покидают город, и звуки стрельбы стихают…
IX
Сильно озабоченный, Марсо шагает, как зверь в клетке, вдоль и поперек комнатки с земляным полом, служащей ему кабинетом. Констан не успел еще закончить оборудование нового командного пункта, и в комнате стоят только две скамьи, стол и старый, неизвестно где раздобытый сундук. Еще счастье, что нашлось все это… Впервые командование сектора имеет наконец свой КП. Он помещается в пустовавшем ранее доме при въезде в глухую деревеньку Пиньяды. Дорога проходит в ста метрах отсюда. Перед домом - луг и лес, позади него - тоже лес. Вокруг, насколько хватает глаз, все лес да лес. Командный пункт расположен на возвышенности и поэтому застрахован от всяких неожиданностей. Две вновь сформированные части - батальон Пораваля и батальон Ролана - размещены в окрестностях. Батальон Ролана остался на прежнем месте; Пораваль расположил свой на десять километров дальше. В каждом батальоне около трехсот человек. Много споров было при распределении людей и затем при разделе оружия. После удачной операции в Мюссидане командование смогло выделить каждой роте по противотанковому ружью "базука" и каждому отряду - по два ручных пулемета. Почти половина бойцов вооружена теперь автоматами.
Каковы результаты мюссиданской операции? Уничтожены немецкий бронепоезд и броневик, выведена из строя танкетка, захвачено четыре пулемета, множество винтовок, автоматов, гранат и патронов. Около пятидесяти немцев убито, восемь взято в плен. Но за это заплачено дорогой ценой. У партизан - девять убитых, среди них двое из числа самых лучших - Клебер и Жаку. Два бойца пропали без вести. Восемь человек ранено. Разбит один грузовик. На эту операцию немцы ответили зверскими расправами в городе. По слухам, последовали ужасные карательные меры: расстреляны десятки заложников, убит на улице мэр города. Обеспокоенный размерами фашистских репрессий, Марсо попросил Роз разведать обо всем поподробнее. По-видимому, ей удалось проникнуть в город, но именно это и тревожит сейчас Марсо. Роз должна была вернуться еще накануне вечером, но наступило уже утро, а ее все нет…
И потом еще столько всяких забот… Возникли, например, затруднения с Поравалем. Он упорно хочет сосредоточить всех своих людей в одном месте, чтобы они были, так сказать, всегда под рукой и он мог приучать их к дисциплине. Такая концентрация сил очень опасна… Марсо упрекает себя в том, что ему не хватает твердости в обращении с Поравалем, что он недостаточно решительно борется с теми его взглядами, которые считает ошибочными.
С другой стороны, беда и с Роланом. Он - полная противоположность Поравалю. "Устраивайтесь, где хотите, - говорит он своим командирам рот, - только держите со мной связь". Для него не существует никаких затруднений в этих вопросах: выпутывайтесь, как знаете! А о своей собственной безопасности он совсем уж не заботится, не принимая никаких мер предосторожности. В ответ на упреки Ролан становится на дыбы и возмущенно заявляет: "Я - не офицер "Тайной армии", чтобы прятаться".
Марсо опасается, что теперь, когда он территориально отделен от командиров батальонов, руководить ими будет еще труднее. Но на этот счет есть определенная директива департаментского военного комитета и партийных органов: "Штаб сектора должен находиться отдельно от штабов батальонов". "Твоя задача, - сказали ему, - наладить связь с частями, которыми ты руководишь. Почему бы тебе не поместиться в каком-нибудь замке? Они, как правило, стоят на возвышенности и вообще удобно расположены…"
В замке? Марсо и сам думал об этом. Но в данный момент можно ограничиться домом в лесу. Это тоже уже прогресс. Плохо лишь, что в связи с реорганизацией снова возникли затруднения, которые казались уже преодоленными. Не хватает командных кадров, оружия, продовольствия, обмундирования. На каждом шагу возникает тысяча проблем. Пайрену никак не удается точно определить численность личного состава и получить другие нужные ему сведения, и эти неудачи выводят его из себя. Только один Констан, невозмутимый Констан сохраняет хладнокровие. Он раздобыл три грузовика для службы снабжения, организовал материальные склады и сейчас налаживает телефонную связь. Иногда Марсо завидует его характеру. Оставаться всегда спокойным, выдержанным, иначе говоря, уметь владеть собой - это и есть качества командира… Такие качества приписывают и самому Марсо. И все же ему постоянно приходится сдерживать себя. Иногда его охватывает желание кричать, он готов вспылить, как это часто случается с Пайреном. Но он обязан держать себя в руках. Он начальник и должен сохранять хладнокровие, иначе руководство - он отлично понимает это - ускользнет из его рук. А быть начальником - нелегкое дело. Надо быть вдумчивее других, размышлять, когда они развлекаются, работать, когда они отдыхают. И все время появляются новые проблемы, все время надо напрягать ум, чтобы среди сотни одновременно возникших вопросов выделить тот, главный, от разрешения которого зависят все остальные.
- Можно войти?
Не дожидаясь ответа, Рамирес входит к Марсо с блокнотом в руке.
- От Ролана только что прибыл связной. Нашелся один из двух бойцов, которые числятся пропавшими без вести в Мюссидане. Он, оказывается, был ранен в плечо, укрывался во рву под мостом и смог выбраться только с наступлением ночи. Пока еще нет известий о другом бойце - молодом Пейроле… Пораваль предлагает вместо Жаку назначить Эмилио… Серве удалось доставить пятерых раненых в клинику в Бержераке. Ранены тяжело, но опасности для жизни нет. Остальных лечат дома… Констан реквизировал склад зерна… Машина уже отремонтирована…
Славный Рамирес, он не знает всего того, что сейчас тяготит его начальника. Марсо благодарит его кивком головы.
- Слушай-ка, Хосе, говорят, сегодня ночью испанцы хорошо поработали?
- Да, испанский отряд взорвал в трех местах железнодорожное полотно между Мюссиданом и Перигё.
Рамирес - незаменимый человек для Марсо. Он - и его личная охрана, и секретарь, и связной; он ходит за Марсо словно тень. Кроме того, через него установили контакт с испанским отрядом, действующим на территории сектора.
У Марсо сразу же возникает мысль о возможных последствиях новой операции испанцев.
- Надеюсь, они действовали не слишком близко к Мюссидану?
- Товарищам было известно о вчерашних репрессиях немцев, - отвечает Рамирес, - поэтому они действовали на другом конце железнодорожной линии, ближе к Перигё, в нескольких километрах от деревни, где стоит бронетанковая колонна немцев. Боши снова вернулись туда после расправы в Мюссидане.
- Значит, немцы ушли из города?
- Вчера утром. В город они, конечно, уже не вернутся - у них не хватит на это времени. Они должны двинуться в Нормандию…
- Вряд ли они попадут туда, - говорит Марсо. - Наши по дороге перехватят их. Сначала - отряды другого сектора, а затем - товарищи из департамента Верхняя Вьена. Известно что-нибудь еще о Мюссидане?
- Сведения о расстрелах подтверждаются, но пока неизвестно еще точное число жертв. Надо ждать возвращения Роз.