* * *
Через полчаса мистер Пигастер и его молчаливый секретарь уже были на посадочной площадке. Вслед за ними к такыру подъехало еще несколько машин. Проводить самолет собрались все участники экспедиции.
Очир принимал наспех написанные письма. Тумов тревожно поглядывал на небо. Самолета еще не было слышно.
Ветер задувал резкими порывами; все сильнее курились барханы. Оранжевое солнце тускло светило в пыльной желтоватой мгле.
Самолет появился неожиданно. Он прошел над самыми головами собравшихся и вскоре коснулся земли.
Озеров и Батсур вылезли из кабины. Аркадий, как всегда, был невозмутим и крепко сжимал в зубах потухшую трубку. Смуглое лицо Батсура побледнело от возбуждения.
Озеров молча пожал руку пилоту и подошел к Очиру.
- Видели все, что надо? - поинтересовался дипломат.
- Более или менее, и очень благодарен вам за это, - ответил Аркадий, раскуривая трубку.
- Грузите тело, - распорядился Тумов.
- Позвольте, господа, - послышался голос Пигастера. - В этом самолете повезут мертвеца? Тогда мы не летим. Или мы, или мертвец.
- Я в отчаянии, господин Пигастер, - начал Очир, - второй раз самолет не сможет прилететь сюда. - Я также лечу этим самолетом и позволю себе заметить…
- А я никогда не летал на катафалке, - вскипел Пигастер, - и не полечу. Не забывайте, что я представитель Соединенных Штатов.
- Господин Пигастер, - снова начал Очир, - обстоятельства складываются таким образом, что мы должны торопиться. Боюсь, что через полчаса самолет вообще не сможет подняться.
- Я сказал свое последнее слово, - отрезал американец. - А вы решайте…
Он сел на чемодан и скрестил длинные руки на груди.
Очир заколебался; вопросительно глянул на Озерова, потом на Тумова.
Молчаливый секретарь наклонился к мистеру Пигастеру и принялся шептать ему на ухо.
- Нет, - громко ответил Пигастер, - или я, или мертвец.
Рабочие-монголы, поняв, в чем дело, начали возмущенно перешептываться. Пилот озабоченно поглядывал то на небо, то на Очира.
- Может быть, врачи смогли бы произвести вскрытие здесь, на месте? - тихо спросил Озерова Очир. - Мне не хотелось бы обострять ситуацию в последний момент.
- Подождите, - так же тихо ответил Озеров. - Попробуем уговорить его… Господин Пигастер, - обратился он по-французски к американцу. - Могу я попросить вас на пару слов?
- Пожалуйста, - процедил удивленный американец, вставая с чемодана.
Они отошли в сторону.
- Господин Очир предпочтет взять мертвеца, - тихо сказал Озеров. - Он просил передать вам это. Вы можете, если хотите, вернуться в лагерь…
Пигастер ошеломленно отпрянул. У него захватило дух от негодования.
- Я, я… - начал он по-английски.
- Но я думаю, вам не следует откладывать отъезда из-за такого пустяка, - спокойно продолжал Озеров, не отрывая взгляда от глаз американца. - Обратный путь на машине долог и труден. Мой друг Батсур и я будем в отчаянии от неудобств, какие могут выпасть на вашу долю. Поэтому мы просим вас лететь. Кроме того, в Вашингтоне, по-видимому, ждут вашего личного доклада. Стоит ли испытывать терпение…
Брови Пигастера нервно подскочили и замерли. В глазах появилось выражение беспокойства.
- Как вы сказали? - переспросил он.
- Я сказал, что тело старика будет отправлено этим самолетом. И мне кажется, что у вас тоже нет оснований откладывать свой отъезд… Господин Тумов предсказывает наступление осенних буранов. Вы хорошо знаете, что такое бураны на юге Гоби.
Пигастер молча покусывал тонкие губы. Казалось, он выжидал, не скажет ли Аркадий еще что-нибудь.
Озеров, не торопясь, раскурил трубку, затянулся. Ветер свистел все злее, унося в воздух струи песка с гребней барханов.
Американец молчал. Озеров чуть заметно пожал плечами и отвернулся.
- Договаривайте, господин Озеров, - тихо заметил Пигастер. - Я не совсем понимаю, к чему вы клоните. Откройте же ваши карты или, как говорят русские, выньте камень из-за пазухи.
- Камни для меня - только геологические образцы, господин профессор. Понимаете, ваше упорство меня немного удивляет. Вы же умный человек… Вспомните наш разговор у развалин монастыря.
Пигастер испуганно заморгал и кашлянул.
- Мне показалось, что там были не просто слова, продиктованные вежливостью… или жарой, - заключил Озеров.
Лицо американца покрылось мелкими капельками пота. Однако он нашел в себе силы усмехнуться:
- Или коньяком, хотите сказать… О, этот русский коньяк…
- И опять вы не поняли, - возразил Озеров. - Я совсем не имел в виду той части разговора, о которой, по-видимому, думаете вы. Просто мне тогда показалось, что под маской ученого-политика я разглядел ученого-человека. Для проверки одной нашей гипотезы тело старика надо доставить в Улан-Батор. Только там можно выяснить, отчего он умер. Вот я и подумал, что человек иногда может одержать верх над политиком. Но, может быть, я ошибся.
Пигастер задумался. Он достал из кармана большой клетчатый платок и принялся отирать лицо, глядя на дымящие барханы.
- Нет, вы не ошиблись, - сказал он наконец. - И выбрали правильный путь. Я восхищаюсь вами… Вы опасный противник, или… просто очень порядочный человек. Впрочем, очень порядочные люди всегда наиболее опасны. Разумеется, я не в силах отказать в просьбе ни вам, коллега, ни вашему другу господину Батсуру.
- Благодарю. Следовательно…
- Следовательно, признаю себя побежденным. Второй раз… Однако работу с вами буду вспоминать с искренним удовольствием. Надеюсь, что смогу приветствовать вас в Америке. Но…
- Но?..
- Видите ли, коллега, как все американцы, я - человек дела. И… хотел бы поставить все-точки над и… Заключим джентльменское соглашение: вы не будете вспоминать о моих промахах, а я забуду о том, что вы передали мне от имени господина Очира. Признайтесь, это придумано вами. Господин Очир и теперь не уверен, не придется ли выгрузить из самолета монгольскую падаль.
- Если это для вас так важно, не стану разубеждать. Я готов принять джентльменское соглашение.
- Решено. Значит, мы сейчас расстанемся. И поймите меня правильно, господин Озеров: я не противник истины. Как сказал ваш монгольский приятель: дорог много, правда одна. Каждый из нас ехал сюда со своей точкой зрения. Правда оказалась за господином Тумовым. Честь ему и хвала. Можете быть уверены, что, возвратившись в Соединенные Штаты, я не погрешу против истины.
- А как же с намеками между строк?
- Неужели я болтал и об этом? - удивился Пигастер. - Ай-я-яй, как нехорошо!.. Однако у вас поразительная память, господин Озеров. Эти "намеки" не для огласки. Ведь каждый служит своему делу. Однако, уверяю вас, я уезжаю… немного иным, чем приехал. Убедиться в своей ошибке, - это уже много… для ученого-человека.
К ним быстро подошел Тумов. Брови его были насуплены, глаза зло сверкали. Он глубоко засунул кулаки в карманы плаща, словно опасаясь, что может пустить их в ход.
- Послушайте, - резко начал он, - через пять минут…
- О-кей, господин Тумов, - прервал Пигастер, - мы тут как раз говорили о вас. Ваша точка зрения победила. Я уезжаю вашим сторонником. Господа, - громко обратился он к присутствующим, - мой уважаемый коллега убедил меня. Я решил лететь. С сожалением покидаю ваше приятное общество. Желаю всем счастливого пути.
Перед посадкой в самолет Очир крепко пожал руку Аркадию.
- Вы губите свой талант, - шутливо заметил он, похлопывая Озерова по плечу. - Вам надо идти в дипломаты. Желаю интересных открытий на юге Гоби.
* * *
Трое суток бушевал песчаный буран у подножия плато. Ветер срывал палатки, опрокинул одну из машин. Густая ржавая мгла окутала пустыню. Исчезло солнце. Молнии сверкали в песчаных тучах; тяжелые раскаты грома перекатывались над плато, будили многоголосое эхо в глубоких расщелинах. Поднятый в воздухе песок бесконечным потоком несся над лагерем. Под горами песка оказались похороненными ящики с провиантом и бочки с горючим.
Люди забились в палатки, судорожно кашляли в непроглядной тонкой пыли. Пыль слепила глаза, раздражала и жгла горло. Нельзя было зажечь костра, примуса не горели. Буран разыгрался вскоре после отлета самолета и, казалось, усиливался с часу на час. О судьбе самолета в лагере не знали. Буря прервала радиосвязь.
Тумов, лежа на кровати в спальном мешке, сердито уговаривал Озерова и Батсура, которые расположились прямо на кошмах на полу.
- Куда вы поедете, непутевые головы! Теперь такие бураны будут случаться все чаще. Дело идет к осени. Жить вам надоело?
- Еще один скорпион, - заметил, вместо ответа, Батсур и стукнул молотком по брезентовому полу палатки. - Даже им стало невмоготу. Так и лезут в палатку один за другим.
- Откажет мотор, - продолжал Тумов, - что будете делать одни в пустыне за сотни километров от жилья и колодцев? - Он судорожно закашлялся.
- Не трать красноречия, Игорь, - тихо сказал Озеров. - Вопрос решен: прекратится буран, и мы едем. Может, нам в руки дается неповторимый случай. Когда еще экспедиция проникнет в эти места? Мы обязаны выяснить все, что в наших силах.
- Погоня за призраком! - крикнул Тумов. - Я готов понять вас, если бы вы продолжали работу в окрестностях Адж-Богдо. Но забираться в глубь неисследованной пустыни, удаляться на сотни километров от плато, которое вы сами считаете главным объектом исследований, - это хуже, чем безумие.
- Иногда бывает полезно уйти от объекта исследований на некоторое расстояние, - заметил Озеров. - Вблизи за частностями не всегда видно главное.
- Вы едете не за этим, - перебил Тумов. - Вас увлек бред умирающего безумца. Ни один уважающий себя исследователь не стал бы тратить времени и сил на такую чепуху.
- Может быть, мы плохие исследователи, - спокойно согласился Озеров. - Мы не смогли так легко и просто решить все вопросы, как решил их ты. Дай же нам самим разобраться в своих ошибках. Возвратившись, мы, может быть, поздравим тебя с подтверждением твоей гипотезы.
- Или привезем новую, - в тон Озерову добавил Батсур.
- Но почему вы хотите искать доказательства ваших так называемых "энергетических извержений" в сотнях километров от вулканов?
- А кто тебе сказал, что мы едем искать доказательства "энергетических извержений"?
Тумов подскочил на кровати.
- Как, новая гипотеза?
- Может быть.
- Еще не легче!.. В чем она заключается?
- Тебе не терпится припечатать наши новые представления словом "фантазия", - мягко сказал Озеров. - Не выйдет, дружище. И скажу по секрету, эти новые представления мне самому еще кажутся почти фантазией. Потерпи… до нашего возвращения.
- Конечно фантазия! - упрямо крикнул Тумов. - Все фантазия! Сплошная фантазия!
- Зеленая! - добавил Батсур.
Все трое расхохотались и начали кашлять.
- Твои намерения нам ясны, - сказал Озеров. - Спасибо за заботу, но мы все-таки едем. Верно, Батсур?
- Конечно! Зачем ждать, пока рога козла дорастут до неба, а хвост верблюда до земли? Вот, кажется, и буран начинает утихать. Это хорошее предзнаменование.
* * *
Они уехали утром следующего дня. Тумов отдал им лучший вездеход. В просторный крытый кузов поместили бочки с бензином, продукты, спальные мешки, приборы. Озеров устроился в кабине рядом с шофером - суровым пожилым монголом. Батсур, Жора и Жамбал должны были ехать в кузове.
- Путь в тысячу километров всегда начинается с одного шага, - сказал Батсур и шагнул в тяжело нагруженный кузов вездехода.
Мерно заработал мощный мотор; вездеход плавно тронулся с места.
Весь лагерь собрался проводить путешественников. Зеленая машина поднялась на один увал, перевалила его, потом появилась на другом, более далеком. На мгновение вездеход задержался на гребне. Последний раз мелькнули руки в окне кабины и в дверях кузова - и вездеход исчез из глаз, словно растворился в пустыне.
Тумов с тяжелым сердцем возвратился в лагерь. Мрачные предчувствия томили его.
На другое утро караван машин, лошадей и верблюдов покинул стоянку у горячего источника и длинной цепью потянулся на северо-запад, к обжитым местам.
* * *
Лагерь стоял возле красноватых скал Атас-Ула вторую неделю. Вопреки предсказаниям Тумова, погода держалась сносная. Днем допекала жара, ночью - холод, но пыльные бури не повторялись.
Озеров и Батсур исколесили массив Атас-Ула по всем направлениям. Ничего примечательного тут не оказалось. Красноватые башни, зубцы и карнизы, изваянные ветрами в толще красноватых песчаников, были такие же, как на других массивах великой пустыни. И так же расстилались вокруг бескрайние каменистые плато, желтые волны барханов, сверкающие от солей плоские блюдца такыров.
Монастырь ютился в небольшом ущелье. Он был совершенно разрушен и, видимо, покинут очень давно. Только змеи бесшумно скользили по гладким плитам и, заслышав гулкие шаги, торопились укрыться в нагромождениях камней.
Вода единственного источника была соленой и едва годилась для питья.
- Якши вода, - посмеивался Батсур. - Суп солить не надо.
- А скоро мы поедем отсюда? - поинтересовался Жора, с отвращением отодвигая эмалированную кружку с чаем.
- Хоть завтра, богатырь. Надо только сначала найти подземелья.
- А их тут нет.
- Не торопись с выводами. Подземелья должны быть. Старик говорил даже о подземном храме.
- А если не тут?
Батсур нахмурился. Эта мысль и ему уже не раз приходила в голову. Что, если они с Озеровым не поняли названия, которое прошептал умирающий? Старик упомянул о пещерах. В одной из них должен находиться храм с большой статуей. А тут не было и признака пещер.
- Вернется Аркадий Михайлович, посоветуемся, - сказал Батсур. - Что-то долго его сегодня нет. Скоро ночь…
- Интересно, где теперь наши? - мечтательно протянул Жора. - Наверно, уже в Алма-Ата, а может, и до Москвы добрались.
- А мы все это знали бы, - в тон ему пропел Батсур, - если бы один мой знакомый проверил вовремя радиоаппаратуру.
Жора густо покраснел:
- Ей-богу, я не виноват, Батсур. Я же объяснял… Вы согласились взять меня в самый последний момент, когда все было упаковано. А радио проверял Игорь Николаевич… Наверно, это он вместо запасных батарей засунул в ящик с радиоаппаратурой свиную тушенку. Он всегда все путал и все забывал. Таблицы от приборов он мог сунуть в аптечку, мазь от ожогов - к продуктам. Когда мы стояли у базальтового плато, повар положил эту мазь в салат вместе с майонезом. И никто не догадался. Все только удивлялись, почему салат пахнет лекарством. А потом Игорь Николаевич попросил меня найти мазь от ожогов, и я нашел пустую баночку вместе с банками из-под майонеза. Игорь Николаевич не велел тогда никому говорить…
- Нельзя, богатырь, дурным словом вспоминать отсутствующих друзей, - сказал, посмеиваясь, Батсур. - Друзья плохо будут спать. И ты плохо спать будешь… Просто Игорь Николаевич немного рассеян, как все большие ученые. А я бы все-таки, на твоем месте, сразу же проверил передатчик. Тогда мы не потеряли бы связи с внешним миром. Этак нас еще разыскивать начнут, как пропавших без вести.
Заскрипел песок под неторопливыми шагами.
К костру, возле которого сидели Батсур и Жора, подошел Озеров. Он был один.
- А где Жамбал? - спросил Батсур, с беспокойством поглядывая на приятеля.
- Он остался там. - Аркадий кивнул в ту сторону, откуда пришел. - Мы нашли вход в пещеры. Это километрах в пятнадцати отсюда. Свертываем лагерь, и поехали…
* * *
Вездеход неторопливо катился по темной пустыне. Яркий свет фар вырывал из мрака мелкую рябь бугристых песков, чахлые ветви полузасохшей караганы, источенные ветром скалы. Они неожиданно появлялись, отбрасывали резкие острые тени и, словно призраки растворялись во мраке. Пересекли плоскую поверхность такыра, потом русло высохшей реки. Скользнула и исчезла в темноте большая серая змея. Красноватые точки вспыхивали, словно искры, в темных песках справа и слева от машины.
"Шакалы", - подумал Батсур.
Он сидел в кабине вездехода между Озеровым и шофером-монголом.
Машину вел Аркадий. По каким-то одному ему известным признакам он ориентировался в темном лабиринте барханов и скал.
"Огибаем массив с юга, - соображал Батсур. - Значит, Аркадий был прав: пещеры находятся в западной части массива, а не на востоке, где расположены развалины монастыря. Эти развалины ввели нас в заблуждение".
Озеров затормозил вездеход:
- Сейчас будет крутой спуск и потом котловина. Там находится вход в подземелья. Я хотел, чтобы вы посмотрели это место сразу, как взойдет солнце. Хочу проверить свое впечатление.
- Что-нибудь новое?
- И да и нет.
Впереди далеко внизу вспыхнула и погасла яркая точка. Потом снова зажглась и опять погасла.
- Жамбал сигналит, - сказал Озеров. - Мы почти у цели.
Вездеход, ускоряя движение, скользнул вниз в котловину.