Авдию все было известно. Дебора на секунду повернулась к нему, он все понял и кивнул в знак согласия.
Дебора положила руки на плечи Ренно и поцеловала его в губы. В этом жесте было гораздо больше, чем могло показаться со стороны. Дебора поставила точку на прошлом и готова была теперь полностью посвятить себя мужу.
Ренно понял, что произошло нечто необычное. Он пожал руку Авдию на английский манер. Ренно знал, что эта пара его настоящие друзья. Если им понадобится его помощь, он отдаст всего себя без остатка. Так же поступили бы и они. Авдий стал его братом, Дебора сестрой.
Глядя на Нетти, которая скромно пила вино с Томом Хиббардом в углу гостиной, Ренно понял, что и с ней его отношения переросли в нечто большее. Когда ему нужно было узнать обычаи поселенцев, Нетти очень помогла ему.
Да и он ей был тогда нужен. Он всегда останется ее другом, но, кажется, в лице Тома Хиббарда она, наконец, обрела защитника и покровителя. Ренно был рад за нее. Хиббард осторожный человек, но в бою он смел и отважен, прирожденный лидер, а Нетти нужен настоящий воин.
Боевые друзья Ренно громко приветствовали его и предложили эль и вино, но он отказался. Ему не нравился вкус крепких напитков, которые пили поселенцы, а состояние опьянения он и вовсе не выносил.
Джефри Уилсон что-то бурно обсуждал с одной хорошенькой девушкой, недавно прибывшей в форт Спрингфилд. Инстинкт подсказал Ренно, что друг не хочет, чтобы его прерывали. Он потихоньку вышел на улицу, здесь воздух был свеж и прохладен.
Уолтер и Балинта тоже вышли. Молодой человек учил Балинту катать обруч, сам он был большим специалистом. Балинта оказалась способной ученицей, и вскоре они уже вместе бегали по замерзшей лужайке. Ренно с удовольствием следил за ними.
По грязной улице прошел грузный мужчина в полушерстяном костюме. Видно, он не был в числе приглашенных на свадьбу. Мужчина остановился и прислушался к шуму и смеху.
Ренно раньше не встречал Джека Девиса, но по походке определил, что тот изрядно выпил.
Уолтер и Балинта так были увлечены состязанием, что совершенно не замечали Девиса. Балинта наткнулась на него и чуть не свалила с ног.
Испуганная девушка сразу же извинилась. Девис посмотрел на нее в упор, потом перевел взгляд на Уолтера:
– Что в городе делают маленькие дикари? Убирайтесь, пока я не содрал с вас шкуру!
– Дебора двоюродная сестра Уолтера, – объяснила ему Балинта. – Мы присутствовали на венчании.
Ренно стоял за кустом ежевики. Он не двигался, но внимательно следил за происходящим. Он понял, что пьяный мужчина настроен враждебно, и готов был в любую минуту прийти на помощь.
– Этот полуголый дикарь двоюродный брат Деборы Элвин? – переспросил Девис. – Правда, парень?
Уолтер не мог ему ответить.
Балинта встала между ними и спокойно сказала:
– Я говорю правду.
Девис поднял руку и хотел, было ударить девушку. Ренно схватился за томагавк. Он мог метнуть его так, что пьяница просто лишится сознания, а вреда никакого не будет.
Балинта увернулась от удара. Девис выругался и наверняка ударил бы снова. Но тут вмешался Уолтер.
Он вытащил из-за пояса свой нож и быстро подскочил к мужчине. Тот и не заметил, как лезвие оказалось прямо у его горла. Угроза была вполне реальной, по выражению глаз дикаря Девис понял, что тот может и убить.
Ренно ждал с томагавком в руке. Он улыбался.
Девис отступил.
– Ты придурок, – сказал он. – Убирайся, пока я тебя не укокошил.
Уолтер схватил готового сбежать мужчину за полы короткого пиджака и снова приставил нож ему к горлу.
Страх Девиса сменился паникой. Уолтер вытащил у него из-за пояса пистолет и отбросил его в сторону.
Из последних сил Девис вырвался и побежал. Он надеялся, потом подобрать пистолет.
Ренно расхохотался. Еще два года тому назад Уолтер в подобной ситуации ничего не смог бы сделать, а теперь сумел постоять и за себя, и за Балинту.
На языке сенека Ренно подозвал молодых людей. Они тут же подобрали обручи и подбежали к нему.
– Молодцы, – похвалил их Ренно. – А теперь идите в дом, чтобы не доводить дело до беды.
Молодые люди улыбнулись Ренно и поспешили в дом.
Девис нашел свой пистолет и сразу осмелел. Он решил проучить юных дикарей. Однако когда он заметил, что за ним наблюдает высокий воин в боевой раскраске сенека и с томагавком в руке, то передумал. Ну и дела, думал Девис, сплошные индейцы. Он уже и забыл, что собирался заявиться на свадьбу без приглашения.
Ренно смотрел вслед уходящему мужчине.
После таких случаев Ренно начинал презирать образ жизни белых. Никогда ни один воин-сенека не опустился бы до такого поведения. Если бы дети как-то задели воина, он либо сделал бы вид, что вообще ничего не заметил, либо рассказал бы все их матери, чтобы воспитанием детей занялась она. Разве взрослый мужчина может угрожать мальчику шестнадцати лет и еще более юной девочке?
Единственное, что радовало Ренно, это перемены в Уолтере. Если мать Уолтера разрешит ему и дальше жить с индейцами, он станет настоящим воином и, несмотря на болезнь, никогда не будет ждать поблажек.
Ренно почувствовал волнение. Через два дня он, Джефри и полковник Уилсон отправятся в Бостон, а потом они вдвоем с Джефри поплывут на огромном корабле через большое озеро с соленой водой в Англию. Может, нынешний случай – это знак, знамение, чтобы отвратить его от опасного пути.
Но тут он вспомнил свой сон. Еще он вспомнил, с каким облегчением и радостью полковник Уилсон выслушал новость о согласии Ренно ехать к королю.
Теперь невозможно пойти на попятный. Слишком многое поставлено на карту, в том числе и его честь.
Глава третья
Приезжавшие в Бостон англичане сразу определяли, что это город провинциальный, потому что он слишком рано просыпается. Всего лишь через час после восхода солнца пастухи, пригнавшие коров на общественный выгон, ссорились с чабанами, которые уже давно пасли там овец. По узким улочкам города разъезжали верхом торговцы, корабельные агенты, адвокаты и дельцы, торопясь на встречи и заседания, от которых зависела деловая жизнь города, и не умолкал стук копыт по мощенным булыжником мостовым. Домохозяйки и служанки уже шли домой, закупив на весь день мяса и рыбы, овощей и прочих продуктов, которых вдоволь было на городских рынках. Открывались эти рынки еще затемно.
В гавани, которая как на ладони была видна с вершины Бикон-Хилл, готовились к отплытию корабли, а рыбаки уже возвращались с уловом. Городские проститутки, размалеванные и ярко одетые, бродили по улицам в поисках клиентов, а констебли с дубинками по двое патрулировали свои районы, заходили в банки, гостиницы, таверны, следили за порядком.
Члены ассамблеи, главного законодательного органа колонии, уже собрались в новом, недавно построенном кирпичном здании, чтобы в течение дня обсудить вопросы войны, мира и налогообложения. А в красивом, обшитом белыми досками особняке, который называли дом губернатора, в кабинете на втором этаже проходила встреча, имевшая огромное значение для будущего всех английских колоний.
Румяный, широколицый губернатор Уильям Шерли в длинном парике и мундире с серебряными пуговицами сидел за дубовым столом. Он говорил уже более получаса, но так и не нашел слов, чтобы поколебать невозмутимое спокойствие молодого индейца сенека, сидевшего напротив.
Губернатор взглянул на полковника Эндрю Уилсона, который скрывал напряжение под маской безмятежности, и вдруг его осенило. Он поднялся, прошел через весь кабинет и указал пальцем на портрет короля Вильгельма III, незадолго до этого полученный из Англии.
– Это, – объявил губернатор, – великий сахем англичан.
Ренно про себя подумал, что англичане умеют рисовать так, словно это и не рисунок, а отражение человеческого лица в ровной глади озера.
– Что ты думаешь о нем? – Ренно пожал плечами:
– Я не могу ничего сказать, пока не встречусь с ним.
– Он хороший, честный человек. – Шерли счел бесполезным рассказывать молодому воину, что Вильгельм был принцем Оранским, правителем Нидерландов, и что он взошел на английский престол вместе со своей женой, Марией, дочерью английского короля Якова II, когда тот был низложен. Вильгельм слыл трезвомыслящим, трудолюбивым человеком, но он не был англичанином по рождению и потому мало заботился о судьбе английских колоний в Новом Свете. – Он так же мало знает об индейцах, как вы о нем. Он никогда не бывал в Бостоне, Нью-Йорке или форте Спрингфилд, поэтому ему трудно понять наши проблемы.
– Мы с Джефри будем говорить с ним и расскажем ему все, – ответил Ренно.
Шерли снова взглянул на полковника Уилсона. Губернатору не хотелось объяснять молодому человеку, что, возможно, пройдет много недель, прежде чем они получат аудиенцию у короля Вильгельма. Он решил промолчать, чтобы не расстраивать посланника.
Тут в разговор вмешался полковник Уилсон:
– У меня в Лондоне есть родственники, члены совета при Вильгельме. Они помогут Ренно.
Губернатор повернулся к Джефри Уилсону:
– Есть некоторые факты, усложняющие вашу задачу. Король Франции Людовик настоящий фанатик. Он аннулировал Нантский эдикт, по которому французским протестантам гарантировалась свобода вероисповедания. С тех пор как вышел в свет декрет о веротерпимости, разрешающий въезд в британские владения нонконформистским протестантам, в Массачусетс сотнями хлынули так называемые гугеноты. Мы думаем, что в ближайшие годы их число возрастет до нескольких тысяч. Вильгельм очень обеспокоен преследованием протестантов во Франции. Нам известно, что он даже подумывает о священной войне против Людовика. Как человек, проживший большую часть жизни в Европе, он ограничивает свои помыслы лишь Старым Светом. Никому пока не удалось убедить его, что ставки по эту сторону Атлантики не менее высоки.
– Мы сделаем все, что в наших силах, ваше превосходительство, – ответил Джефри.
– От вас нужно не это, – продолжал губернатор.– У нас есть могущественные друзья при дворе, которые все объяснят Вильгельму, стоит только привлечь его внимание. Мы снабдим вас рекомендательными письмами ко многим государственным деятелям, они тоже помогут вам. Главное, что должен сделать Ренно, это не говорить, а привлечь внимание короля.
Полковник Уилсон кивнул:
– Я говорил тебе то же самое, сын. Устройте небольшое представление, и Вильгельм выслушает вас. Все остальное – пустая трата времени.
Джефри кивнул в знак согласия.
Ренно понял лишь часть разговора. Он считал вполне естественным, что великий сахем англичан с удовольствием примет у себя сына великого сахема ирокезов.
Губернатор проводил их до двери своего кабинета, пожал руки обоим молодым людям и сказал:
– Желаю удачи. От вас зависит будущее английских колоний в Америке. Если вам не удастся добиться цели, в этом кабинете обоснуется губернатор Новой Франции.
Из дома губернатора они отправились на набережную. Там полковник Уилсон показал Ренно их корабль. Корабль стоял на якоре.
Белый индеец в изумлении разглядывал судно, в несколько раз превосходившее самый большой из длинных домов сенека. Интересно, как такая махина удерживается на плаву? Друзья говорили ему, что корабль надежен, опасаться нечего, а друзьям надо верить.
На лодку уже погрузили их сундуки и коробки с провизией, которые заказал полковник. Теперь настало время подняться на борт им самим. Эндрю Уилсон обнял сына, потом Ренно. Он редко давал волю эмоциям и на прощание сказал хриплым голосом:
– Да пребудет с вами Бог.
На веслах сидели четверо матросов. Лодка быстро лавировала между другими судами, направляясь к "Элизабет Луизе". Это был бриг водоизмещением около трех тысяч тонн, и его трюмы были заполнены лесом и пушниной – теми товарами, которые больше всего ценились в Англии.
С главной палубы им опустили веревочную лестницу. Сначала по ней вскарабкался Джефри, вслед за ним с легкостью поднялся Ренно.
Капитана корабля звали Эдгар Уинслоу. Тридцатилетний мужчина с красным, обветренным лицом сам был из Бостона. Он уже ждал пассажиров, но, увидев индейца с голубыми глазами, вопросительно поднял брови, однако промолчал. Ему заплатили приличную сумму за проезд этих пассажиров, к тому же капитан знал, что в этом деле заинтересован сам губернатор Шерли.
– Добро пожаловать на борт, джентльмены, – сказал он. – Океан в это время года любит выкидывать разные штучки, так что надеюсь, вы легко переносите качку. Есть вы будете в кают-компании либо с помощником капитана Уоттсом, либо со мной – в зависимости от того, кто будет стоять вахту. Скиннер!
Со стороны кормы материализовался боцман, необыкновенно высокий мужчина с худым лицом и беззубой улыбкой.
– Покажите пассажирам их каюты и присмотрите за их багажом. Мы отплываем через час.
Скиннер провел молодых людей в небольшую каюту с двухэтажными койками, откидным столом и помойным ведром. Сундуки уже занесли в каюту, им предстояло заменить стулья.
Боцман Скиннер стащил с головы вязаную шапку и почесал лысину.
– Может, вам покажется малость тесновато, – сказал он, – но гляньте на каюты экипажа. У вас хотя бы окно есть.
С этими словами он ушел, так как был нужен капитану.
– Обычно мы разыгрываем места, бросая монету, – заявил Джефри. – Но я уже плавал через океан, а ты нет, поэтому уступаю тебе нижнюю койку.
По его тону, как и по тону боцмана, можно было понять, что они невысокого мнения о каюте, но на Ренно она произвела сильное впечатление. По размеру она была гораздо меньше его собственного дома, но это была отдельная каюта с двумя кроватями, и Ренно удивило, что такое вообще возможно на корабле. Он протянул руку к потолку и потрогал лампочку – такая же конструкция, как в доме Уилсонов, по вечерам она давала свет. На сундуках сидеть гораздо удобнее, чем на полу, а коробки с продуктами убрали под нижнюю койку, и они никому не мешали.
По соседству располагалась кают-компания, просторное помещение с большим столом, креслами и плевательницей. С потолка свисало несколько ламп. За кают-компанией находился камбуз с настоящей плитой, которая топилась дровами. Плита стояла в ящике с песком, и даже Ренно понял, что песок нужен для того, чтобы случайно не поджечь корабль. На каждом шагу он удивлялся гениальности человека, построившего такое чудо.
Пассажиры вышли на палубу, и капитан Уинслоу пригласил их наблюдать за отплытием с капитанского мостика.
– Только не мешайтесь под ногами, – предупредил он.
Вскоре бриг ожил. Капитан громко отдавал приказы, которые Ренно не понимал. Помощник капитана Уотте, грузный, небольшого роста человек, стоял рядом с капитаном и следил за всем происходящим. Рулевой терпеливо ждал у штурвала. Дополнительные паруса развернулись на ветру с громким хлопаньем. Потом, под присмотром боцмана Скиннера, подняли якорь и установили главный парус. Ветер раздул его, бриг закачался и быстро заскользил к выходу из гавани.
Ренно поражался, как рулевому удается обходить все остальные корабли. Неужели не чудо, что человек может управлять такой огромной птицей!
Открытый океан встретил их зыбью, белая пена вскипала на гребнях волн, и "Элизабет Луиза" подверглась килевой качке. К удивлению Ренно, он почувствовал недомогание, его тошнило.
Джефри заметил, что Ренно побледнел.
– Ни в коем случае не спускайся в каюту и не ложись, – посоветовал он. – Лучше побудь здесь, на палубе.
Ренно смотрел, как в небе кружат чайки, и завидовал им – они свободны в своем полете и не зависят от какого-то брига. Он в жизни не испытывал ничего подобного и от этого чувствовал себя еще хуже. Ему стало прохладно, и он спустился в каюту за плащом из бизоньей шкуры, но тут же вернулся назад на палубу.
Земля на западе исчезла из виду. Хрупкий бриг был полностью во власти волн. Ренно понятия не имел, откуда капитан и экипаж знают, куда плыть. Кругом одна вода, никаких тебе ориентиров, никаких следов.
Спустя сутки после снятия с якоря на корабле уже установился определенный режим. Ренно проснулся на рассвете. На глазах у потрясенной команды он поднял на палубу ведро океанской воды и окатился ею. Несколько дней, пока не иссякнут запасы свежего мяса, хлеба, фруктов и овощей, все будут питаться вполне прилично, а потом перейдут на консервированное мясо, копченую рыбу и галеты (матросы обычно размачивали их в чае, иначе невозможно разжевать).
Ренно места себе не находил в замкнутом пространстве корабля и потому часами расхаживал по палубе. Два офицера и четырнадцать матросов чувствовали себя в его присутствии несколько скованно. Вся команда набиралась из колонистов, то есть людей, так или иначе знакомых с индейцами Новой Англии. Правда, этот высокий, могучий сенека со светлыми волосами и голубыми глазами, говоривший и понимавший по-английски, озадачил их всех. Этот индеец был другом сына полковника Эндрю Уилсона, и потому матросы предпочитали зря не судачить. По опыту они знали, что за шесть недель плавания через океан неизбежно проявляется истинная сущность человека. Ренно и не подозревал, что ожидает его в самом скором будущем.
В полдень на третий день пути, незадолго до обеда, впередсмотрящий закричал из своей бочки:
– Слева по борту вижу корабль, он идет на нас! – Капитан сложил руки рупором и крикнул:
– Они вывесили опознавательные сигналы?
– Нет еще, сэр. Это шлюп, и, судя по всему, очень быстроходный.
– Мистер Уотте, – продолжал капитан, – поднимите, пожалуйста, наши флаги.
На нок-рее тут же подняли британский "Юнион Джек" и флаг колонии Массачусетс.
Шлюп продолжал приближаться, не снижая скорости. Ренно глазам своим не верил – казалось, корабль летит по волнам.
Внезапно громыхнула пушка, и шестифунтовое железное ядро перелетело нос "Элизабет Луизы" и преспокойно упало в воды океана. В этот момент чужое судно вывесило свой флаг – золотые лилии на белом фоне.
– Это французский капер! – закричал капитан Уинслоу. – Все в ружье!
Джефри и Ренно поспешили в свою каюту за оружием.
– Значит, французы уже обосновались в Луисберге и орудуют оттуда, – заметил Джефри. – Официально капер, конечно, не имеет никакого отношения к французскому правительству. Они всегда могут заявить, что не несут ответственности за разбойные действия неизвестных им судов. Похоже, сейчас начнется. – Джефри зарядил пистолеты, набил в карманы пуль, пристегнул к поясу шпагу и нацепил на шею рожок с порохом.
Ренно никогда не расставался с томагавком и ножом. Теперь он выбрал еще самый крепкий лук, взял колчан со стрелами. Ему не хотелось признаваться даже самому себе, что перспектива предстоящего сражения радовала его. Он уже начинал изнывать от скуки.