"Если один и тот же предмет не может одновременно обладать противоположными свойствами, а убеждения (przekonania), которым соответствуют противоречащие суждения, являются противоположными, то, очевидно, что один и тот же человек не может одновременно верить, что одно и то же есть и не есть. Тот имел бы одновременно противоположные убеждения, кто по отношению к этому ошибался".
В этом абзаце трудным для интерпретации является место: έναντια δʼἐστὶ δόξα δόξη ἡ τῆζ ἀντιφάσεως. Как известно из формальной логики, ἐναντίωσις, "противоположность" (oppositio contraria) и ἀντιφασεως, "противоречие" (oppositio contradictor) – это не только два разных, но и исключающих понятия. Как в этом случае согласовать противоречие с противоположностью? Так вот, ключом для понимания этого места является последний абзац Об истолковании, в котором Аристотель ставит для себя следующий вопрос:
Об истолковании 14, 23 а 27-39: Πότερον δὲ ἐναντία ἐστὶν ἡ κατάφασις τῇ ἀποφάσει ἢ ἡ κατάφασις τῇ καταφάσει,… οἷον ἔστι Καλλίας δίκαιος – οὐκ ἔστι Καλλίας δίκαιος – Καλλίας ἄδικός ἐστι· ποτέρα δὴ ἐναντία τούτων; εἰ γὰρ τὰ μὲν ἐν τῇ φωνῇ ἀκολούθει τοῖς ἐν τῇ διανοίᾳ, ἐκεῖ δὲ ἐναντία δόξα ἡ τοῦ ἐναντίου, … καὶ ἐπὶ τῶν ἐν τῇ φωνῇ καταφάσεων ἀνάγκη ὁμοίως ἔχειν. εἰ δὲ μὴ ἐκεῖ ἡ τοῦ ἐναντίου δόξα ἐναντία ἐστίν, οὐδὲ ἡ κατάφασις τῇ καταφάσει ἔσται ἐναντία ἀλλ᾿ ἡ εἰρημένη ἀπόφασις. ὥστε σκεπτέον ποία δόξα ἀληθὴς ψευδεῖ δόξῃ ἐναντία, πότερον ἡ τῆς ἀποφάσεως ἢ ἡ τὸ ἐναντίον εἶναι δοξάζουσα.
"Является ли противоположным утвердительное суждение отрицательному или утвердительное утвердительному, например, Каллий (есть) справедлив – Каллий не (есть) справедлив – Каллий (есть) несправедлив. Какое из этих [двух последних] суждений является противоположным [первому]? Ведь если выраженные в словах суждения сопровождаются убеждениями в мысли, а в мысли противоположным является убеждение, утверждающее противоположное свойство, то и [соответствующие] утвердительные сужения, выраженные в словах, должны оставаться в подобном отношении. Если же в мысли нет противоположного убеждения, утверждающего противоположное свойство, то не утвердительное суждение будет противоположным утвердительному, а упомянутое противоречащее. Поэтому нужно решить, какое истинное убеждение является противоположным ложному; то, которому соответствует противоречащее суждение или же то, которое утверждает существование противоположности".
Вопрос противопоставления суждений, затронутый в этом абзаце, представляет для Аристотеля особенную трудность; ведь для него в отношении противоположности прежде всего находятся свойства, стоящие в ряду свойств одного и того же вида на противоположных концах, например, белый и черный, добрый и злой. Но суждения не являются свойствами, поэтому трудно говорить о противоположности суждений. Намереваясь обойти эту трудность, Аристотель переносит вопрос на психологическую почву; суждениям, выраженным словами, соответствуют убеждения в мысли, а убеждения можно понимать как свойства сознания, в котором они существуют. Следовательно, убеждения, будучи свойствами, могут оставаться в отношении противоположности, в результате чего и суждения, соответствующие противоположным убеждениям, можно назвать противоположными. При помощи многочисленных аргументов Аристотель старается показать, что противоположными являются убеждения, которым соответствует утвердительное и отрицательное суждение об одном и том же предмете, например, "Каллий (есть) справедлив" – "Каллий не (есть) справедлив". Поэтому в заключении мы читаем:
Об истолковании 14, 24 b 1-3: ὥστε εἴπερ ἐπὶ δόξης οὕτως ἔχει, εἰσὶ δὲ αἱ ἐν τῇ φωνῇ καταφάσεις καὶ ἀποφάσεις σύμβολα τῶν ἐν τῇ ψυχῇ, δῆλον ὅτι καί καταφάσει ἐναντία… ἀπόφασις …
"Если таким образом обстоит дело с убеждениями, а утвердительные и отрицательные суждения, выраженные в словах, являются знаками убеждений, существующих в душе, то очевидно, что и утвердительному суждению противоположным будет отрицательное".
Из этих рассуждений следует:
α) δόξα, "мнение", означает здесь психический акт, существующий в мысли, ἐν τῇ διανοία, или в душе, ἐν τῇ ψνχῇ, и которому в словах ἐν τῇ φωνῇ соответствует в качестве знака, σύμβολον, утвердительное суждение, κατάφασις, или отрицательное, ἀπόφασις. Поэтому Δόξα здесь означает то же, что ὑπόληψις – убеждение, верование. Эту интерпретацию подтверждает цитата из О душе III 3, 428 a 20-21:
οὐκ ἐνδέχεται … δοξάζοντα οἷς δοκεῖ μὴ πιστεύειν.
"Не может предполагающий не верить в то, что ему кажется".
β) δόξα ἡ τοῦ ἐναντίου означает то же, что δόξα τὸ ἐναντίου εἷναι δοξάςουσα; это убеждение, которому в словах соответствует суждение, утверждающее противоположное свойство. Схожим образом δόξα ἡ τῇζ ἀπόφασεως означает убеждение, которому в словах соответствует отрицательное суждение. Выражение ἐναντία δ’ἐστὶ δόξα δόξη ἡ τῇζ ἀντιφάσεως можно, следовательно, перевести так: "Убеждения, которым соответствуют противоречащие суждения, являются противоположными".
Благодаря этой интерпретации пропадает уже упомянутая трудность согласования противоположности с противоречием. Противоречащими являются суждения, а противоположными – убеждения, которые соответствуют этим суждениям. Одновременно наиболее показательным оказывается то, что Аристотель отличает суждение от убеждения. Таким образом, обсуждаемый довод из Метафизики можно сейчас сформулировать так: поскольку ни один предмет не может одновременно обладать противоположными свойствами, и человек, который верил бы, что нечто есть и в то же время верил бы, что то же самое не есть – одновременно обладал бы двумя противоположными убеждениями, а следовательно, и двумя противоположными свойствами; вот почему ни один человек не может верить, что нечто есть и одновременно верить, что то же самое не есть, иначе говоря, два убеждения, которым соответствуют противоречивые суждения, не могут существовать одновременно в одном и том.
Это первая часть доказательства.
b) Цель второй части – обосновать утверждение, что ни один предмет не может одновременно обладать противоположными свойствами. Это утверждение Аристотель выводит из логического принципа противоречия.
Читаем:
Метафизика Г 6, 1011 b 15-21: ἐπεὶ δ' ἀδύνατον τὴν ἀντίφασιν ἅμα ἀληθεύεσθαι κατὰ τοῦ αὐτοῦ, φανερὸν ὅτι οὐδὲ τἀναντία ἅμα ὑπάρχειν ἐνδέχεται τῷ αὐτῷ: τῶν μὲν γὰρ ἐναντίων θάτερον στέρησίς ἐστιν οὐχ ἧττον, οὐσίας δὲ στέρησις: ἡ δὲ στέρησις ἀπόφασίς ἐστιν ἀπό τινος ὡρισμένου γένους: εἰ οὖν ἀδύνατον ἅμα καταφάναι καὶ ἀποφάναι ἀληθῶς, ἀδύνατον καὶ τἀναντία ὑπάρχειν ἅμα…
"Поскольку противоречащие суждения об одном и том же предмете не могут быть одновременно истинными, то, очевидно, и противоположные свойства не могут одновременно быть присущи одному и тому же предмету. Ведь из этих противоположных одно отсутствует не менее [чем другое], т. е. является отсутствием субстанции. Отсутствие же является отрицанием вполне определенного вида. Следовательно, если одновременно нельзя утверждать и отрицать в соответствии с истиной, то одновременно не могут существовать и противоположные свойства".
Высказывание "из противоположных свойств одно отсутствует не менее, чем другое" – это не достаточно ясное и точное выражение мысли о том, что обладание одним из противоположных свойств связано с отсутствием другого противоположного свойства; например, если нечто есть белое, то не есть черное, и наоборот. Схожая неточность содержится в известном высказывании Спинозы: Omnis determinatio est negatio. В другом месте Аристотель выражается более точно:
Метафизика I 4, 1055 b 18: πᾶσα γὰρ ἐναντίωσις ἔχει στέρησιν θάτερον τῶν ἐναντίων.
"Каждая противоположность включает отсутствие одного из противоположных свойств".
Из этого следует, что если бы один и тот же предмет одновременно обладал противоположными свойствами, то возникло бы противоречие; ведь одновременно истинными оказались бы два суждения, одно из которых именно то свойство приписывает предмету, в каком ему второе, приписывающее противоположное свойство, implicite, отказывает.
Это вторая часть доказательства. Полностью аристотелевское доказательство психологического принципа противоречия представляется следующим образом:
Если бы два убеждения, которым соответствуют противоречащие суждения, одновременно существовали в одном и том же сознании, то это сознание одновременно обладало бы двумя противоположными свойствами. Однако из логического принципа противоречия следует, что ни один предмет не может одновременно обладать двумя противоположными свойствами И поэтому два убеждения, которым соответствуют противоречащие суждения, не могут одновременно существовать в одном и том же сознании.
Таким образом, Аристотель трактует психологический принцип противоречия как следствие логического принципа. Ведь логический принцип противоречия является в вышеприведенном рассуждении основанием общего правила, говорящего о невозможности сосуществования каких-либо противоположных свойств. А поскольку логический принцип эквивалентен онтологическому, то со взглядами Аристотеля не было бы в несогласии соображение, что психологический принцип противоречия также является следствием онтологического принципа.
Глава IV. Критика аристотелевского доказательства психологического принципа противоречия
Следует признать, что доказывая психологический принцип противоречия, Аристотель рассуждает весьма осторожно. По-видимому, он осознает, что одновременное существование в одном и том же сознании двух убеждений, которым соответствуют противоречащие суждения, не было бы явным противоречием. Действительно, каждое убеждение является позитивным психическим актом; в результате этого никогда не возникло бы явного противоречия, если бы кто-нибудь имел одно убеждение, что нечто есть, и одновременно второе убеждение, что то же самое не есть; а явное противоречие возникло бы только тогда, когда в одном и том же сознании существовало бы некое убеждение и одновременно этого же убеждения не существовало.
Аристотель лишь доказывает, что два убеждения, которым соответствуют противоречащие суждения, содержали бы противоположность, а следовательно, скрытое противоречие, если бы одновременно существовали в одном и том же сознании. Рассмотрим, является ли это доказательство правильным.
а) Оно покоится на предположении, что убеждения являются свойствами сознания, в котором существуют. Примем это предположение. Поскольку убеждения являются свойствами, то они могут находиться в отношении противоположности. Согласимся и с этим. Наконец, предположим, что противоположные свойства взаимно исключаются. Какие убеждения являются противоположными? Намереваясь их отыскать, надо было бы все убеждения о данном предмете упорядочить в соответствии с неким принципом и означить крайние члены ряда. Ведь концы ряда, как наиболее отличающиеся, будут между собой противоположными, что предполагает определение Аристотеля:
Об истолковании 14, 23 b 22-23: τὰ γάρ ἐναντία τῶν πλεῖστον διαφερόντων περὶ τὸ αὐτό.
"Противоположными являются свойства, которые наиболее отличаются с одной и той же точки зрения".
Убеждения о данном предмете Аристотель упорядочивает согласно их истинности и ложности. Поскольку ряд с учетом данного свойства возникает только тогда, когда существуют некоторые пошаговые различия этого свойства, то Стагирит вынужден признать, что одни убеждения являются более истинными, чем другие, иные же более ложными. Действительно, мы также читаем:
Об истолковании 14, 23 b 17: … μᾶλλον δὲ ἑκάστου ἀληθὴς ἡ καθ᾿ ἑαυτό (scil δόξα) …
"Более истинным о каждой вещи является убеждение, высказывающее существенное свойство" [чем убеждение, высказывающее случайное свойство]".
Там же 23 b 20, 21: … μᾶλλον ἄν εἴη ψευδὴς τοῦ ἀγαθοῦ ἡ τῆς ἀποφάσεως ἢ ἡ τοῦ ἐναντίου δόξα.
"Ложным было бы убеждение, что благое (dobre) не является благом (δόξα ἡ τῆς ἀποφάσεως), нежели убеждение о противоположном [т. е., что благо является злом]".
Такие взгляды ведут к заключению, что отношение противоположности возникает между наиболее истинным и наиболее ложным убеждением о данной вещи, например, "благое является благим" и "благое не является благим". Это убеждения, которым соответствует утвердительное и отрицательное суждение об одном и том же предмете.
Однако согласиться с этим рассуждением невозможно: ведь нельзя принять, что существуют постепенные различия в истинности и ложности. Если вообще можно было бы говорить об истинности убеждений, то истинным было бы убеждение, которому соответствует истинное суждение, приписывающее те свойства предмету, какими он обладает безотносительно к тому, является ли это свойство существенным или случайным и является ли наличие его у предмета постоянным или временным. Об отношении ингеренции постепенных различий, которым соответствовали бы различия в истинности, нам неизвестно. Разве, что пришлось бы изменить дефиницию истинного суждения, желая признать существование более или менее истинных суждений.
Таким образом, если нет постепенных различий в истинности и ложности, то нет также и противоположных или полярно отличающихся убеждений с точки зрения истинности и ложности. Следовательно, мнение Аристотеля о том, что убеждения, которым соответствуют противоречащие суждения являются противоположными, не является обоснованным.
b) Рассуждение из 14 главы Об истолковании, в которой Аристотель доказывает противоположность убеждений, можно подвергнуть, однако, более основательному обвинению: в нем появляется, вероятно, впервые в истории философии столь распространенное сегодня смешение логических вопросов с психологическими.
Правда, Аристотель отличает суждение от убеждения, но их настоящую природу надлежащим образом не осознает. В частности, он не может понять психическую сущность убеждений, чему, впрочем, нельзя удивляться, поскольку эти явления чрезвычайно тонкие и до сегодняшнего дня полностью психологически не изучены. В этом также кроется источник его ошибок.