VII
Длинноухий неторопливо бежал по старой лесной дороге. По ней редко ездили летом, и постепенно она зарастала травой. Зато в зимнее время на этой дороге часто можно было видеть лошадей, запряженных в сани. Колхозники из ближней деревни приезжали в лес за дровами и сеном, которое было сметано в небольшие копешки. Такие копешки стояли на многих лужайках и полянах.
Зайчонок бежал просто так, без всякой цели. Дорога вывела его на опушку леса. Здесь он остановился, привстал и осмотрелся. Перед ним расстилалось широкое пшеничное поле. Ветер гулял по нему, пригибая к земле тяжелые колосья. Они упрямо поднимались и снова сгибались, отчего все время слышался монотонный шум. За полем вставала неровная темно-зеленая полоса леса. Дорога, огибая поле по краю, уходила туда.
Было заманчиво побегать в незнакомом лесу, и Длинноухий, не раздумывая, направился вдоль поля. По обеим сторонам дороги мелькали красные шарики клевера, белые венчики ромашек и желтые звездочки лютиков. Иногда из-за куста бурьяна выбегали жаворонки. Серенькие птички пробовали бежать впереди зайчонка, но тот легко настигал их. Не выдержав состязания в скорости, жаворонки взлетали, поднимались высоко в воздух.
Внезапно на дорогу упала большая тень и заскользила рядом. Длинноухий не знал, что это такое, но инстинктивно почувствовал опасность и поскакал так быстро, как только мог. Тень на дороге не отставала. У зайцев так устроены глаза, что они прекрасно видят все впереди и по бокам. А вот чтобы посмотреть вверх, для этого им надо остановиться, повернуть голову.
До леса было еще далеко, и Длинноухий делал отчаянные прыжки, стараясь скорее преодолеть открытое место. На какой-то миг он замедлил бег. Тотчас послышался свист рассекаемого воздуха и совсем рядом молнией промелькнула буровато-серая птица. Ее длинные лапы с кривыми острыми когтями едва не вцепились в спину зайчонка. Промахнувшись, ястреб-тетеревятник резко затормозил полет и, описав небольшой круг, снова ринулся в погоню, издавая торжествующий крик. Он был уверен, что добыча от него не уйдет.
И в самом деле, уйти Длинноухому было некуда: место открытое, нигде ни кустика, ни деревца. Он остановился, сжался в комок, беспомощно озираясь по сторонам. Лес, спасительный лес, все еще был далеко. Зайчонок в ужасе заметался по дороге, не зная, где искать спасения. И это было самое худшее, что он мог сделать.
Снова раздался торжествующий клекот крылатого разбойника. На этот раз его вытянутые вперед лапы с хищно изогнутыми когтями не промахнулись. От боли и страха зайчонок пронзительно заверещал.
Тяжело махая крыльями, ястреб оторвал зверька от земли и поднял в воздух. Но молодая и неопытная птица не рассчитала своих сил. Добыча была явно не по ней. Низко над полем хищник потянул к лесу.
Длинноухий судорожно дергался и извивался в когтях ястреба, продолжая жалобно кричать. Крик его напоминал плач ребенка. Крупные и сильные пернатые хищники, закогтив зайца или лисицу, обычно ломают ей спинной хребет, а уж потом несут в гнездо или в какое-нибудь укромное место. У молодого ястреба не хватало сил, чтобы лететь с такой крупной добычей. Он все чаще и беспорядочнее махал крыльями, но вместо того, чтобы подняться, ниже и ниже опускался к земле.
Не долетев до леса, ястреб с зайчонком упал на дорогу. На какую-то долю секунды птица, слегка оглушенная падением, ослабила напряжение лап, когти ее разжались. Длинноухий, почувствовав землю, сильно рванулся и побежал к лесу. Только и на этот раз укрыться ему не удалось. Ястреб снова взмыл в воздух, настиг зайчонка в нескольких метрах от первых деревьев. И тогда Длинноухий упал на спину, прижав к животу задние лапы. В следующую секунду он с силой выбросил их навстречу налетевшему врагу. Маленькие, но острые когти полоснули по груди и животу пернатого разбойника. Ястреб закричал и свалился рядом. Из ран на его груди брызнула кровь. Зайчонок поднялся и неровными прыжками заковылял к лесу.
VIII
После памятной встречи с ястребом прошло много дней. Раны на спине Длинноухого давно зажили. В поле отколосилась пшеница, и на уборку вышли комбайны. Гул работающих машин с утра и до позднего вечера разносился далеко вокруг, залетая даже в самые глухие уголки леса. Зайчонок избегал появляться возле поля. В ненастные дни он отсиживался где-нибудь под густым кустом. А в последнее время дожди лили все чаще и чаще, иногда - и днем, и ночью.
В лесу стало сыро, неприветливо. Давно замолкло веселое щебетание птиц. Только изредка раздавалась короткая песенка большой синицы или трескотня непоседливой сороки да хриплое карканье вороны. Поблекли и склонились к земле венчики цветов. Высокая трава пожелтела и полегла, прикрыв уцелевшие грибы и ягоды. С вечера то и дело налетал холодный порывистый ветер, раскачивал деревья, безжалостно срывал желтые и красные листья, устилая ими лесные тропинки.
Вместо сочной травы зайчонку теперь приходилось все чаще довольствоваться горьковатой корой осин.
Потом начались настоящие холода. К этому времени Длинноухий впервые начал линять. Рыжеватая шерсть, цепляясь за голые ветки кустов, вылезала целыми клочьями, а на ее месте появлялась более густая и длинная белая. Зайчонок сделался пегим - местами у него еще сохранились остатки летнего наряда.
Всемогущий инстинкт самосохранения заставлял зверька меньше бегать по лесу, чтобы не привлекать к себе внимания. И он лежал весь день, если никто его не тревожил. Только когда наступала ночь и на холодном черном небе вспыхивали первые звезды, зайчонок оставлял лежку, чтобы поразмяться. Обгладывал кору на ближних деревьях да жевал жесткую и ставшую безвкусной траву. Едва начинало светать, он торопился отыскать подходящее место и там ложился. Обычно это была ямка под вывороченным бурей деревом или густое сплетение кустов с остатками листьев. В таком укрытии он чувствовал себя спокойно. К концу осени зайчонок стал совсем белым, только на самых кончиках длинных ушей остались черные метки.
Однажды ночью, когда северный ветер, дувший несколько дней подряд, наконец улегся, послышался едва уловимый шорох. На землю, медленно кружась, падали крупные искрящиеся снежинки. И свершилось чудо! К утру все вокруг стало неузнаваемым: земля, деревья, кусты и камни - все побелело. Снег лежал пышный, сверкающий искорками в негреющих лучах солнца.
Длинноухому, лежавшему в уютной ямке, захотелось пробежаться по удивительному лесу.
Он вскочил и побежал - весело, большими прыжками. За ним потянулась ровная цепочка следов: две большие ямки впереди - от задних лап, две ямки поменьше и почти вместе, позади - от передних. Если бы не черные кончики ушей, белый зверек был бы совсем неприметен на снегу. Никто не учил Длинноухого всем заячьим хитростям. Он сам, вдоволь набегавшись по мягкому снегу, перед тем как залечь, принялся старательно путать следы.
Сначала он сделал "петлю", то есть большой круг, потом "двойку" - сдваивал следы, пробегая по ним в обратном направлении, а затем несколько "скидок" - больших прыжков со своего следа далеко в сторону, за кустик или бугорок. Сделав последнюю скидку, Длинноухий улегся в ямке за кустом, опутанным сухой травой. Теперь даже самый хитрый враг не скоро разберется в путанице его следов. Зайчонок повернулся мордочкой к своим следам, чтобы вовремя увидеть преследователя, если таковой появится, и затих.
IX
Первый снег вскоре растаял, и опять выглянула устланная опавшими листьями земля. Потом снег выпал снова и больше уже не таял. Начались холода. Лес стоял в сверкающем убранстве торжественный, безмолвный. Только иногда тишину нарушал сухой треск ветки, обломившейся под тяжестью снежного груза. Или раздавался сильный хлопок - на каком-то дереве от мороза лопнула кора.
Ранним утром, в спящем глубоким сном лесу, появился незнакомый и потому вдвойне опасный враг. Это была желтая в черных пятнах собака. Изредка взлаивая, она не спеша бежала среди деревьев, наскоро обнюхивая встречные пни и коряги, зорко поглядывая вокруг.
У накатанной санями дороги собака наткнулась на еле видимые следы Длинноухого. Он прибегал сюда, чтобы подобрать клочки сена, упавшие с проходивших недавно возов. Псу не обязательно было видеть его следы, он их чувствовал по запаху. В темных глазах собаки вспыхнул огонек охотничьего азарта. Громко и совсем по-особому залаяв, она помчалась по следу, все убыстряя и убыстряя свой бег. Снег на дороге был плотным, гончая бежала легко. Теперь она уже лаяла не умолкая. И этот басовитый, с легкой хрипотцой лай далеко разносился по заснеженному лесу.
Вскоре на дорогу вышел человек. В руках он держал двуствольное ружье, а за спиной у него был приторочен уже добытый ранее заяц. Увидев следы, охотник сбросил рукавицу и сунул два пальца в неглубокую ямку.
- Малик еще не остыл, косой где-то близко, - пробормотал он и подбодрил гончую криком:
- Ату его, Трубач! Ату! Ату!
Трубача не надо было подгонять, но все же пес, услышав ободряющий возглас хозяина, залаял еще азартнее, он просто захлебывался неистовым лаем.
Ничего не подозревавший Длинноухий спокойно спал в удобной ямке за кустами. Но вот чуткие уши уловили собачий лай и беспокойно задвигались. Этот звук не был знаком зайцу, но смутная тревога сразу охватила его. Он приподнялся и напружинился.
Между тем Трубач быстро приближался. Он был породистой гончей, имел крепкие ноги и хорошо знал свое дело. Его лай слышался все громче в тихом зимнем лесу. Желто-черный зверь был отчетливо виден на голубоватом снегу. И Длинноухий не выдержал. Словно подброшенный невидимой пружиной, он поднялся с лежки, прижал уши к спине и помчался по лесу, петляя среди деревьев. Только снежная пыль засверкала в воздухе.
Свой родной лес зайчонок знал лучше Трубача, а потому выбирал такие места, где мог легко проскочить и где собаке было труднее его настичь. Глубокий снег хорошо держал его, а гончая в нем проваливалась, бег ее замедлился.
Сделав большой круг, Длинноухий повернул к дороге. Он делал все по заячьим правилам, но не мог знать, что там его нетерпеливо поджидает охотник, который укрылся за пушистой елкой и стоял не двигаясь, прижав к плечу приклад ружья.
Внезапно из-за елки сверкнули вспышки огня, и громкий звук выстрела разорвал тишину.
Тах! Тах! - И над елкой поднялось легкое облачко сизоватого дыма.
Сноп дроби хлестнул по кочке, за которой на какой-то миг укрылся зайчонок. Это и спасло ему жизнь. Но все-таки одна или две дробинки слегка царапнули по боку. От неожиданности Длинноухий круто затормозил бег, присел на задние лапы и проехал на них.
Потом перекувыркнулся через голову, огромным прыжком перемахнул куст шиповника и понесся к оврагу. Вслед ему неслись крики раздосадованного промахом охотника и лай Трубача.
Так быстро зайчонок, наверное, еще не бегал за всю свою короткую жизнь. Достигнув оврага, он кубарем скатился по обрывистой стенке на его дно, неподалеку от занесенной снегом норы знакомца-барсука, перебежал по замерзшему ручью и выскочил на противоположный склон.
Усыпанные снегом, стояли ели сплошной стеной, почти касаясь нижними широкими ветками земли. Длинноухий побежал вдоль оврага, надеясь найти просвет между деревьями, куда бы можно было юркнуть и надежно спрятаться, но ели стояли тесно друг к другу. Зайчонок повернул обратно и вихрем промчался мимо того места, где только что выскочил из оврага. Вскоре дорогу ему преградила старая береза. Она росла на самом склоне. Вешние воды подмыли ее корни, а ветры раскачали и придавили к земле. Дерево склонилось над оврагом, и будь оно немного длиннее, образовало бы настоящий мост.
Длинноухий прыгнул на ствол березы, осторожно прошел по нему к вершине, где на ветках сохранилось немало засохшей листвы, и затаился в ней, слившись с белой корой и снегом на дереве. Если враг заметит его, отсюда можно хорошим прыжком преодолеть оставшуюся часть оврага.
Опять послышался заливистый, хриплый лай Трубача. Вот он остановился, потеряв след в том месте, где зайчонок скатился к ручью. Тут внимание собаки привлекла нора барсука. Она кинулась к занесенному снегом входу и залаяла на иной лад: отрывисто, зло. Трубач почувствовал запах другого зверя и забыл о заячьих следах.
Затаившийся на березе заяц хорошо видел своего страшного преследователя. Собака остервенело разбрасывала лапами снег, скребла когтями мерзлую землю и продолжала лаять, призывая хозяина. Скоро появился и он сам. Увидев барсучью нору, охотник в сердцах сплюнул и сердито сказал:
- Ну, чего ты, дурила, разошелся? Барсука нам не добыть, сейчас он глубоко под землей. А вот косого-то, видать, упустили. Ну да ладно, пойдем искать другого.
Трубач виновато завилял хвостом и запрыгал вокруг хозяина, заглядывая ему в глаза.
Зимний день короток. Синие тени на снегу стали таять. Быстро отгорела вечерняя заря, и лес начал потихоньку окутывать ночной мрак. Где-то вдали умолк наконец и лай Трубача, который, видно, все-таки набрел на след еще одного зайца.
Длинноухий вернулся по стволу березы на склон оврага, спустился к ручью и выбрался на свою сторону. В осиннике он поглодал горькой коры и, сделав несколько двоек, петель и скидок, усталый залег под кустом.
X
Такого огромного зверя Длинноухий увидел впервые. Великан, закинув к спине горбоносую голову, увенчанную широкими, как лопата, рогами со множеством отростков, мчался по лесу не разбирая дороги. Вот он выбежал на опушку, где в это время кормился зайчонок, и остановился, словно раздумывая, что делать дальше.
Что же случилось с этим зверем? Почему он весь дрожал? Его бока быстро вздымались и опускались, из ноздрей валил пар.
Могучий зверь повел ушами, уловил какой-то тревожный звук и опять кинулся бежать через поле, увязая длинными ногами в глубоком снегу.
Спустя немного, на опушку выбежало несколько похожих на собаку, но более крупных серых зверей. Они разделились на две партии и молча кинулись вдогонку за убегающим великаном.
Длинноухий не стал ждать, что будет дальше. Ужас охватил его, и он, петляя среди деревьев, побежал прочь.
…После особенно сильных морозов повалил густой снег. И сразу заметно потеплело. С каждым новым днем солнце теперь все дольше задерживалось на небе и пригревало сильнее. Кое-где на ветках повисли даже тонкие прозрачные сосульки. Когда налетал порыв ветра, они тихонько покачивались и раздавался мелодичный перезвон.
В лес прилетели красивые хохлатые птицы - свиристели. Небольшими стайками они порхали с дерева на дерево, обирали мерзлые ягоды с тонкоствольных рябинок, боярышника и калины. При этом птицы все время тихо пересвистывались, и казалось, что это ветер играет на волшебной свирели.
В последние дни Длинноухим овладело незнакомое ему раньше чувство тоски. Он то и дело бегал по лесу в надежде встретить другого зайца. Пробовал даже звать его, издавая короткий особенный крик, барабанил по стволу упавшего дерева. Но никто не откликался на его призыв.
Как только наступал вечер, Длинноухий оставлял лежку и опять начинал поиски. В некоторых местах наследил так густо, что получились глубокие тропки. С рассветом он выбирал подходящее место и ложился на весь день.
И в эту ночь Длинноухий тоже долго бегал по лесу. Выскочив на дорогу и вытянувшись столбиком, он долго прислушивался. Ни один подозрительный звук не коснулся его длинных ушей. Успокоенный, он неторопливо запрыгал по дороге. Днем здесь прошло несколько возов. Кое-где на снегу валялись клочки сена, упавшие с этих возов.
В том месте, где дорога делала крутой поворот, Длинноухий вдруг увидел зайца. Тот выскочил из-за кустов неожиданно, собираясь, видимо, тоже подкрепиться душистым сеном.
В несколько прыжков Длинноухий оказался рядом. Приподнялся на задних лапках, радостно разглядывая зайчиху. Оглянувшись на него, она вернулась к остаткам сена, а он подбежал к ней, легонько тронул лапой, заверяя в добрых намерениях.
Зайчиха никак не отозвалась на это проявление ласки и миролюбия. Она спокойно доела сено и неторопливо запрыгала по дороге в сторону поля, где когда-то у Длинноухого произошла памятная схватка с ястребом. Временами она оглядывалась, будто приглашая его бежать следом. Он догнал зайчиху и запрыгал рядом, всем своим видом выказывая радость, желание вместе побегать и порезвиться. Зайчиха не отгоняла его.
Так, обгоняя друг друга, они легко и весело прыгали по дороге, иногда останавливались, подбирали клочок сена, вместе съедали и бежали дальше.
Дорога вывела их на просторную лужайку. Со всех сторон ее окружали высокие, покрытые пышными шапками свежевыпавшего снега деревья. Снег на лужайке, деревья, кусты - все искрилось и переливалось в лунном серебристом свете. Даже шубки Длинноухого и зайчихи тоже, казалось, излучали мягкое голубое сияние.
Оставив дорогу, зайцы побежали по пушистому снегу через эту удивительно красивую лужайку, оставляя за собой два идущих рядом следа.