"А еще прежде, говорят, была подобная же история с мальчиком из города Иассе, - продолжает свои рассказы Плиний. - Любовь и привязанность дельфина к мальчику были там всем известны. И вот однажды, когда мальчик вышел на берег, дельфина, который не в силах был с ним расстаться, выбросило на песок и он задохнулся. Александр Македонский сделал этого мальчика жрецом Посейдона, считая, что такая любовь является благим предзнаменованием",Плиний рассказывает и другую историю: "Несколько лет тому назад другой дельфин у африканского побережья близ Гиппона, или Диаррита, таким же образом кормился с рук, подпуская к себе людей, играл с купающимися и возил тех, кого сажали ему на спину. Однажды проконсул Флавиан умастил его какой-то мазью. Дельфин впал в бесчувствие, по-видимому, под влиянием совсем нового для него запаха, так что волны носили его как мертвого. После этого он долго избегал людей, словно оскорбленный человеческой несправедливостью. Потом он вернулся и стал по-старому являть все то же диво. Приезжавшие взглянуть на него влиятельные особы стали причинять жителям Гиппона большие неприятности, так что им пришлось убить бедного дельфина".Гегесидем пишет, что в этом же городе Иассе был другой мальчик, Гермий, который тоже разъезжал по морю на дельфине. Как-то раз в море внезапно поднялась буря и страшное волнение. Дельфин привез мальчика на берег уже мертвым. Считая себя виновным в его смерти, дельфин не вернулся больше в море и умер, задохнувшись на суше.То же самое приключилось, как пишет Феофраст, и в Навпакте. Да всех случаев и не перечислить. Амфилохийцы и жители Тарента также рассказывают похожие истории о дельфинах и мальчиках. Зная все это, легче поверить и в рассказ о кифареде Арионе: когда моряки, желая захватить деньги, заработанные Арионом благодаря его искусству, собрались уже бросить его в море, он попросил, чтобы ему дали сначала сыграть на кифаре. На звуки его песни вокруг корабля собрались дельфины. Тогда он прыгнул в море, и один дельфин доставил его на своей спине целым и невредимым до берега, к городу Тенару.У самих дельфинов есть между собой некое общественное содружество. Когда царь Карий поймал однажды дельфина и держал его в порту на привязи в воде, туда приплыло огромное множество дельфинов. Они выражали своим видом такую скорбь и мольбу о пощаде, что царь в конце концов приказал отпустить дельфина на свободу. Кроме того, маленьких дельфинов всегда сопровождают и защищают более крупные. Люди видели также, как дельфины охраняют своих умерших сородичей, дабы они не стали добычей хищных морских тварей.Плиний рассказывает еще одну длинную историю о том, как дельфины помогали рыбакам ловить кефаль в лагунах у берегов южной Галлии. Кефаль обычно живет в лагунах, но во время самых больших приливов отмели заливало волной и образовывался пролив, через который кефаль уходила в море. Прилив часто бывал настолько силен, что рыбаки не могли протянуть своп сети поперек этого пролива: их все время сносило водой. Тогда рыбаки начинали кричать: "Симо, симо!" - и очень скоро на их зов появлялась большая стая дельфинов. Дельфины выстраивались в ряд у входа в пролив со стороны моря, а рыбаки забрасывали сеть в мелких местах, закрепляя ее шестами; потом дельфины же загоняли рыбу в сети. После окончания ловли дельфины набрасывались на рыбу, не попавшую в сети, и поедали ее. Они не уходили сразу обратно в море, откуда их вызвали рыбаки, а держались поблизости от берега до следующего дня, не удовлетворенные наградой, полученной в первый день. В следующие дни лова дельфины снова получали рыбу, а кроме нее - еще и крошки хлеба, смоченного в вине, которые были им очень по вкусу".Существует еще легенда об Имрагене, рыбаке с мавританского побережья, который имел обыкновение свистеть, выходя в море на лов. На его свист появлялись дельфины и загоняли к нему в сети рыбу, особенно крупную кефаль.Наиболее обширные сведения о китах в средневековой литературе содержатся в скандинавских и исландских источниках, особенно в норвежском "Королевском зерцале" ("Speculum Regale"), созданном примерно в середине XIII века. В "Зерцале" описываются различные виды китов, которые обитают в морях, омывающих Исландию. Если верить "Зерцалу", киты едва ли не главный предмет разговоров и сказаний народа этой страны. В книге говорится, что у косаток, или китов-убийц, как их еще называют, "зубы, как у собак", и что они так же нападают на других китов, как нападают собаки на других животных. Косатки собираются стадом и бросаются на больших китов. Если стадо косаток встречает одного большого кита, хищники окружают его и начинают кусать и рвать на части, пока он не умрет, хотя в битве кит может убить многих из своих преследователей сильными ударами могучего хвоста.Голова гренландского кита, говорится в "Зерцале", чрезвычайно велика: она составляет треть всего его тела. Дальше идет замечательное описание привычек этого животного. "Рыба эта живет "чисто", ибо, как говорят, она не ест никакой пищи, кроме темноты и дождя, падающих в море. И когда кита ловят и вскрывают его внутренности, то в желудке у него не находят ничего нечистого, как это бывает, если разрезать другую рыбу, которая ест обычную пищу. У кита желудок чистый и пустой. Он не может широко открыть рот, так как когда рот открыт, ус, который у него там растет, поднимается, и это часто становится причиной смерти кита, ибо закрыть рот он уже не может. Кит не причиняет вреда судам - у него нет зубов. Он - рыба жирная и очень вкусная". Нет ничего удивительного в том, что людям казалось, будто кит питается "пустотой" - настолько ничтожно малы те крохотные животные, которых он поедает. А в целом описание кита дано очень точно."Королевское зерцало" приводит описание страшных и чудовищных китов, которые губят суда и людей, но здесь же говорится и о добрых китах, приходящих на помощь людям, когда они терпят бедствие. Такое представление о китах было типичным для скандинавского фольклора на протяжении многих веков. Злые киты у исландцев носят довольно странные названия: кит-лошадь, кит-свинья, красный кит, но при этом часто упоминаются и хорошо известные виды, например кашалот и нарвал. "Общее между всеми этими видами - то, что все они жадны и свирепы. В них никогда не угасает жажда убийства, и они бороздят океаны в поисках судов. Чтобы легче и быстрее двигаться, они выпрыгивают в воздух, падают на суда сверху и разбивают их в щепы. Эти рыбы несъедобны. Они предназначены для того, чтобы быть врагами человека".В давние времена исландские моряки смертельно боялись злых китов. Особенно опасным считалось упоминать о них вслух, находясь в море. Даже сами названия их были объявлены табу, и каждого, виновного в том, что он произнес их, лишали пищи. Моряки верили, что достаточно только упомянуть китов, которых называли большими рыбами, - и они тут же появятся вблизи корабля и нападут на него. А вот финвалы и вообще киты-полосатики считались добрыми китами, помогающими людям, и существует множество легенд о том, как добрые киты защищали моряков от злых.Вот одна из таких легенд. Однажды добрый кит целый день боролся со злыми китами, защищая судно, и был совсем измучен битвой. Вечером, когда спасенный им корабль подошел к берегу, один из матросов бросил в доброго кита камень и попал ему прямо в дыхало, от чего кит лопнул.За это матроса судили, и он на двадцать лет был лишен права выходить в море. На девятнадцатом году он не смог больше противиться желанию выйти в море и отправился на китобойный промысел. Тогда приплыл кит и убил его.Исландцы были убеждены, что некоторые из видов китов страшно любят человеческое мясо и могут целый год оставаться на том месте, где им однажды попалась такая добыча, ожидая, не перепадет ли она им снова. Поэтому исландские моряки тщательно избегали тех мест, о которых ходили слухи, что там киты потопили или разбили суда.Добрые киты, приносящие большую пользу людям, упоминаются и в "Королевском зерцале". Там, например, рассказывается о виде китов, называемом "погонщиками рыбы". Киты этого вида считаются особенно полезными: охотясь, они гонят к берегу из открытого моря косяки сельди и другой рыбы. Таким образом, они не только охраняют рыболовные суда, но и помогают рыбакам, словно бог предназначил их именно для этого. Но так они делают только до тех пор, пока рыбаки работают дружно и мирно. Если же на судне возникает ссора или драка и рыбаки ранят друг друга до крови, киты тут же замечают это и, преграждая морякам путь к берегу, отгоняют их судно далеко в море.Эти поверья были еще очень распространены как в Исландии, так и в Норвегии даже во второй половине XIX века, когда Свен Фойн начал применять новый способ ловли полосатиков у берегов этих стран. Особенно часто роль "погонщиков рыбы" приписывалась финвалам. Поэтому рыбаки были чрезвычайно недовольны, когда китобойный промысел начал быстро развиваться, считая, что это угрожает уловам, а следовательно, и их благосостоянию.На норвежцев XIII века, побывавших в Исландии, самое сильное впечатление производило обилие китов. Поэтому неудивительно, что и в исландских средневековых книгах весьма много упоминаний о китах, как пойманных китобоями, так и прибитых к берегу приливом.В "Саге о жителях Лаксдаля" тоже говорится, что многих пришельцев привлекла в Исландию и побудила поселиться там именно возможность ловли китов, а в "Саге об Эгиле Скадлагримссоне" сообщается, что отец этого прославленного поэта, поселившийся в Исландии, по слухам, время от времени охотился на китов.И в других исландских сагах встречается немало рассказов о выброшенных на берег китах и о распрях из-за них. Бывало так, что загарпуненный кем-либо кит уходил от охотников, а затем погибал и его прибивало к берегу. Тогда разгорался спор о том, кто имеет на него больше прав: тот, кто ранил кита, или тот, кто живет там, где его прибило к берегу.Уже в давние времена исландцы устанавливали законы, касающиеся китов. Самый ранний из этих законов датируется 1281 годом. Он настолько справедлив, что остается в силе до настоящего времени.
В этом законе говорится о приспособлениях для ловли китов (тогда они были еще настолько примитивны, что киты часто уходили от охотников) и о затруднениях, возникавших в тех случаях, когда китобои находили в море мертвого кита. Закон этот гласит: "В том случае, когда кит, тело которого гонит ветром или течением с большой скоростью, натыкается на судно, а не судно на него, не считается, что моряки этого судна нашли кита".В неравной борьбе между китом и человеком последнему не раз приходилось просить помощи у высших сил и взывать к святым. Так, один исландец, попросив помощи у блаженного Торлака, взял веревку и протянул ее вдоль берега. На следующее утро у берега он нашел кита такой же длины, какой была веревка.Самая известная в Исландии легенда о ките рассказана в знаменитой "Книге королей" Снорри Стурлусона. Датский король, говорится в легенде, разгневавшись на исландцев за сочиненные о нем насмешливые стихи, собрался пойти на Исландию войной. Но прежде он отправил туда колдуна, принявшего обличье кита, чтобы тот все там тайно вызнал. Однако это предприятие окончилось полной неудачей, так как где бы мнимый кит ни появлялся, его козни расстраивали духи, покровительствующие исландцам.Кроме всех этих северных легенд, в средние века к сведениям о китах, идущим еще из античных книг, не прибавилось ничего существенного. Отрывки из Плиния и Аристотеля без конца переписывались и кочевали из одной книги в другую, так что в конце концов это копирование уже стало вызывать насмешки. Так, ученый муж Альбертус Магнус (1206 - 1280), доминиканец из Кёльна, который написал длинный трактат "О животных", полностью основанный на трудах Аристотеля, получил два прозвища - Doctor Universalis1 и Аре of Aristotle2.
1 Универсальный доктор (лат.) - Прим. перев.
2 Обезьяна Аристотеля (англ.) - Прим. перев.
Позднее еще один ученый, Конрад Геснер, немец по происхождению и швейцарский врач, живший в Цюрихе между 1551 и 1558 годами, опубликовал "Историю животных" - труд, положивший начало современной зоологии. Это огромный фолиант, иллюстрированный множеством прекрасно выполненных гравюр, но текст его является компиляцией из трудов других авторов и не содержит никаких самостоятельных наблюдений или оригинальных мыслей. Главная же заслуга Геснера в том, что он перерыл всю мировую литературу в поисках различных подробных рассказов о жизни животных и использовал в своей компилятивной книге сотни трудов, как классических, так и современных. Недаром Кювье называл его "немецким Плинием".Многие из геснеровских иллюстраций показались бы нам сейчас до смешного неправдоподобными. Дело в том, что художники тех времен пытались изобразить животных, которых они никогда не видели, по описаниям, которые они еще к тому же и плохо понимали. А сам Геснер не только заимствовал описания у других авторов, но и копировал изображения различных животных из других книг. В его труде есть иллюстрации, взятые у Олауса Магнуса, Альдровандуса, Ронделе, Белона и других средневековых авторов. Тем не менее некоторые рисунки, изображающие китов, у Геснера достаточно хороши и по ним можно узнать даже, какой вид кита на них изображен, но многие другие представляют собой комбинацию характерных черт разных видов, очевидно, для того, чтобы придать киту возможно более хищный и устрашающий вид. Так, дыхала па голове кита приобретают вид труб, похожих на печные, нижние зубы кашалотов заменяются моржовыми бивнями, а волокнистый китовый ус становится похожим на гриву вокруг шеи, на бороду или на кустистые брови.Все эти признаки и особенности, объединенные в облике одного животного, показывают, что художник спутал, например, синего кита с гренландским. Существа эти изображены гигантами, нападающими на суда, полные людей, в то время как обычно нападали на китов люди. Убеждение в том, что киты могут обрушиваться сверху на суда, дожило чуть ли не до самых наших дней. Кроме того, широкое хождение имело мнение, что брошенный за борт бочонок непременно отвлекает внимание нападающего на корабль кита, а звуки музыки умеряют его ярость. Утверждение Плиния, что в море живут существа как бы "зеркально" противоположные существам, обитающим на суше, задело и китов, особенно нарвалов. Единственный "рог" - бивень нарвала перекочевывал на рисунках изо рта животного на его макушку, что делало нарвала похожим на легендарного единорога. Если верить Олаусу и считать, что все пропорции на гравюре соблюдены точно, то либо такой кит питается чудовищно огромными крабами или морскими раками, либо сам кит-носорог сравнительно невелик по размерам.Во многих народных преданиях рассказывается о моряках, по ошибке принимавших спящего кита за остров. Причалив к киту, моряки высаживались на него, чтобы приготовить пищу, а кит от этого просыпался и погружался в воду, увлекая за собой и людей, и их корабли на дно.Этот же сюжет лежит в основе легенды о святом Брандане, ирландском монахе-бенедиктинце, отправившемся в 565 году на корабле в Атлантический океан в поисках Земли Обетованной. Во время путешествия Брандан и его спутники высадились на спину огромного кита, приняв его за остров. Святой отец воздвиг на спине кита алтарь и стал возносить хвалу господу. В отличие от всех совершавших подобную ошибку, он не пострадал, и с тех пор Земля Обетованная в его честь стала называться Островом святого Брандана. По словам людей, вполне заслуживающих доверия, такой остров не раз видели на горизонте западнее Канарских островов многие мореплаватели, пока наконец не стало ясно, что это просто мираж.Приводимые Плинием рассказы древних авторов о дружбе дельфинов с людьми, а особенно с детьми, долгое время расценивались лишь как увлекательные мифы. Но чем больше люди узнают о китах и дельфинах, тем очевиднее становится, что подобные рассказы могут быть основаны на вполне вероятных фактах. Так, во всем мире был известен живший у берегов Новой Зеландии дельфин по прозвищу Джек из Пелоруса, весьма дружественно настроенный к людям. Это был дельфин Риссо (Grampus griseus). Он жил у входа в проток Пелорус, на северной оконечности Южного острова (Новая Зеландия). Почти двадцать лет подряд в любое время суток он встречал каждое судно, которое входило в пролив, и сопровождал его от порта Нельсон до порта Веллингтон. Дельфин приобрел такую известность, что был объявлен национальным достоянием, и в 1904 году был издан специальный закон, запрещающий причинять ему какой бы то ни было вред. Джек был первым в истории дельфином, удостоенным издания закона, касающегося его лично. В 1912 году Джек исчез. Ходили слухи, что он был убит группой норвежских китобоев, которых видели около протока Пелорус в апреле того же года.Джек из Пелоруса - не единственный новозеландский дельфин, который приобрел мировую известность. Летом 1955 года среди купающихся в Опонони-Бич на морском берегу Северного острова появился дельфин, который стал играть и резвиться на мелководье вместе с людьми. Он позволял трепать и хлопать себя по спине, ловил носом мячи и пивные бутылки, разрешал детям взбираться к нему на спину и ездить на нем верхом. Новозеландское правительство уже готовило закон, берущий Опо - так звали дельфина - под защиту государства, когда, ко всеобщему огорчению, он был найден мертвым у близлежащих скал, куда его прибило волной.Был в наши дни известен еще один полуручной дельфин, часто появлявшийся в порту Балтимора (южная оконечность Ирландии). Его постоянно видели там в течение многих лет, он плавал между ботиками и яхтами, подпуская к себе людей очень близко. Но все же настолько ручным, чтобы позволять трогать себя, он не был.Только в самые последние годы стали делаться попытки завязать дружественные отношения между людьми и большими усатыми китами. Несколько лет тому назад в Антарктике стадо остромордых китов (Balaenoptera acutorostrata) оказалось отрезанным от моря; льды перекрыли выход из пролива, где они находились. Вода замерзала все больше, и, когда ледяная перемычка стала шире, чем то расстояние, которое киты могут проплыть, не поднимаясь на поверхность, животные оказались запертыми в маленькой бухте. Осталась только небольшая полынья, в которую они могли высунуть голову, чтобы набрать воздуха. Там их и обнаружили ученые из антарктической экспедиции. День ото дня полынья становилась все меньше, так что вскоре люди уже могли дотронуться до морды китов, когда те высовывались из воды. Но, несмотря на дружелюбие, всячески выказываемое людьми, несчастные киты ко всем попыткам установить контакт относились с полным безразличием. История эта закончилась трагически, так как полынья в конце концов замерзла и киты погибли. Войти в столь тесное соприкосновение с большими китами никому другому из людей пока не удалось - кроме тех, разумеется, кто охотится на них.Дельфины и их разновидность - морские свиньи - в неволе быстро становятся совсем ручными и выучиваются проделывать множество забавных трюков. Их содержат в больших бассейнах, которые теперь строятся в некоторых странах специально для этой цели.Подобное послушание иногда можно наблюдать и у совсем диких зверей, которых никто не принуждает вступать в дружбу с людьми - они делают это по собственному почину. Ряд фактов служит доказательством того, что идущие еще из глубокой древности рассказы об укрощении хищных зверей основаны на действительных случаях, а не являются плодом поэтического воображения. Аллегорический образ русалки на спине дельфина в пьесе Шекспира "Сон в летнюю ночь", несомненно, почерпнут автором из народных легенд. То же самое, видимо, можно сказать и по поводу рассказов о рыбаках давних времен, которые криком "Симо, симо!" вызывали дельфинов. Похоже, что в наши дни это искусство утрачено, хотя, возможно, у некоторых народов, находящихся еще и сейчас на довольно низком уровне развития, оно и сохранилось. Так, некий сэр Артур Гримбл, живший на островах Гилберта, сообщает об удивительных фактах. Жители этих островов, употребляющие дельфинье мясо в пищу, пригоняют этих животных к берегу, где и убивают их.