Комары на пляже
Как известно, комаров больше всего у озера, речки, болота. Когда жарко и дует сухой ветер, они сидят в укромных, влажных и теневых местах, смирные, боязливые, беспомощные, опасаясь потерять силы от сухости. Лишь немногие, самые задорные решаются нападать на случайного посетителя притона кровопийц. Но вечером влажнее, ветра нет. Тогда и начинается комариный разбой.
Среди комаров ничтожно мало удачников, далеко не каждому посчастливится накачать в свой животик каплю теплой крови. Слишком мало добычи, чтобы прокормить такую ораву, да и добыча защищается.
Природа наделила комаров несколькими полезными инстинктами, о существовании которых мы иногда не подозреваем. На юге Азии комары приучились улетать от мест выплода на поиски добычи далеко в пустыню. Здесь в ожидании спасительной ночи они даже прячутся на день в глубокие норы грызунов. В пустыне больше животных, все они убегают подальше от комариного царства, никому не хочется терпеть уколы острых хоботков, особенно ночью.
"Терпение - единственное средство от комаров", - говорил известный исследователь Уссурийского края В. К. Арсеньев. Терпение, я бы сказал, еще привычка. А ночью нет ничего лучше спасительного полога. И как хорошо, настрадавшись за день от крошечных мучителей, вечером лежать в пологе и, засыпая, слушать их заунывную песню. Только беда, если во сне прикоснешься к стенке полога. Тысячи маленьких иголок моментально вонзятся в кожу. Такое истязание не назовешь иглотерапией.
Про комаров можно рассказывать многое, особенно лежа под пологом и слушая их злой перезвон.
Перед сном после изнурительной жары, когда постель давно разостлана, и над нею натянут полог, хорошо искупаться. Большое Соленое озеро успокоилось, затихло, отразило темнеющие с каждой минутой сиреневые горы Чулак. Красная зорька стала темнеть. В озере вдали от берега особенно хорошо. Глянешь в одну сторону - увидишь воду и небо в багрянце заката, повернешься в другую - на синей мгле поблескивает первая звездочка.
В воде надо мной собрался целый рой комаров. На берегу же их почти не было. Может быть, разогнать докучливых насекомых брызгами? Не помогает. Лечь на спину и высунуть из воды один нос?
Комаров становится все больше и больше. Им, наверное, не привыкать нападать на купающихся. Удобная добыча занята плаванием, плохо защищается, не замечает уколов. Соленые озера привлекают многих жителей города, особенно в выходные дни.
Опасаясь комариной напасти, пришлось ползти к берегу по мелкой воде, а потом, схватив в охапку одежду, быстро мчаться под полог.
Прежде я никогда не испытывал нападения комаров в воде во время купания. Что же произошло сейчас? Соленое озеро стало местом паломничества горожан. Сюда недавно провели отличную шоссейную дорогу, стали ходить регулярные пассажирские автобусы. Быть может, поэтому здесь и выработалась такая комариная привычка. Полезные инстинкты у животных возникают быстро, могут быстро исчезнуть, если становятся ни к чему.
На вторую ночь мы не остались ночевать на Соленых озерах. Надоели комары и их алчные хоботки, торчащие всю ночь со всех сторон полога. Больше всех доставалось нашему спаниелю Зорьке. Если свернуться калачиком, то легко спрятать голый живот. Но как защитить морду и веки? У бедной собаки истощалось терпение, и она, щелкая зубами, принималась ловить своих мучителей. Пришлось и ее прятать под полог.
Мы отъехали от озера километров десять и забрались на высокую и пологую гору в каменистой пустыне. С нее хорошо видно комариное Соленое озеро и зеленые тростники. Здесь на горе свободно разгуливал ветерок, и комаров не было. Ни одного! Наша Зорька быстро оценила обстановку, улеглась на спину кверху животом и почти всю ночь блаженствовала после жаркого дня.
Равнодушные комары
Мы миновали такыры, поросшие редкими саксаульниками, пересекли два крохотных ключика, окруженных развесистыми ивами, и выбрались на каменистую пустыню, покрытую плотным черным щебнем, да редкими куртинками серой полыни и боялыша. Дорога шла мимо мрачных гор Катутау. Пора было выбирать бивак, и мы свернули к горам. Места для стоянки было вдоволь, бесплодная ровная пустыня раскинулась на десятки километров. Но всюду ровные вершины холмов, пригодные для стоянки, были заняты колониями большой песчанки, земля изрешечена их норками и оголена. Иногда машина проваливалась в подземные галереи этого грызуна и, поднимая пыль, с трудом выбиралась из неожиданной западни. Ночевать вблизи поселения этого жителя пустыни не хотелось. Большая песчанка иногда болеет туляремией и чумой. На ней могут быть блохи.
С трудом нашли чистую площадку, вблизи которой не было никаких нор, попили чай, приготовили постели и легли спать. Пологов решили не растягивать. Место было безжизненное, и вряд ли здесь обитали скорпионы, каракурты и комары, из-за которых приходится предпринимать меры осторожности.
С бивака открывалась чудесная панорама. Вдали к югу простиралась далекая долина реки Или, зеленая полоска тугаев, окаймлявшая едва заметную ленточку реки, за нею высился хребет Кунгей Алатау с заснеженными вершинами.
Стало темнеть. Ветер затих. Лишь чувствовалась едва уловимая и плавная тяга воздуха. И тогда появились комары. С легким звоном один за другим они плавно проносились над нашими головами, не задерживаясь, не обращая на нас никакого внимания и не предпринимая никаких попыток полакомиться нашей кровью. Лишь некоторых из них привлекала компания из трех человек, устроившихся на ночлег на земле возле машины.
Поведение комаров было настолько необычным, что мы сразу обратили внимание на столь странное пренебрежение к нам этих отъявленных кровососов. Чем объяснить отсутствие интереса комаров к человеку в местности, где на многие десятки километров вокруг не было ни поселений, ни домашних, ни крупных диких животных? Оставались одни предположения.
Ближайшее место выплода комаров - река Или - от нас находилось километров в пятнадцати. Там было настоящее комариное царство и в нем немного удачников, которым доставалась порция крови, столь необходимая для созревания яичек. Поэтому отсюда тысячелетиями с попутными ветрами и привыкли комары отправляться в пустыню за добычей, с ветрами же возвращаться обратно. Сухие пустыни вблизи Или кишели комарами, и в этом я не раз убеждался во время многочисленных путешествий.
Но какая добыча могла привлекать комаров в этой безжизненной пустыне? Очевидно, одна-единственная - большая песчанка, городки которой виднелись едва ли не на каждом шагу. В норе комар безошибочно находил того, кого искал, и, добившись своего, счастливый и опьяневший от крови некоторое время скрывался в прохладной и влажной норе. Затем он отправлялся в обратный путь. Песчанкам же некуда деваться. Они привыкли к тому, что в их подземных жилищах кишели блохи, клещи, москиты и комары.
Так постепенно и развился в комарином племени инстинкт охоты за обитателями пустыни, и те, у кого он был особенно силен, равнодушно пролетали мимо другой добычи. В норах песчанки они находили и стол и кров.
Укусы с расчетом
Нас трое. Мы идем друг за другом по самому краю песчаной пустыни рядом с роскошным зеленым тугаем. Туда не проберешься. Слишком густые заросли и много колючек. Иногда ноги проваливаются в песок там, где его изрешетили своими норами большие песчанки.
Вечереет. За тугаями и рекой синеют горы Чулак. Постепенно синева гор густеет, становится фиолетовой.
Легкий ветер гонит вслед за нами облачко москитов. Они выбрались из нор песчанок и не прочь полакомиться нашей кровью. Но вот интересно! Белесые и почти неразличимые кровопийцы избрали местом пропитания наши уши. Мы усиленно потираем ушные раковины, и они постепенно наливаются кровью, краснеют, горят. С ними происходит то, что как раз и нужно охотникам за нашей кровью. Из таких ушей легко сосать кровь.
Проклятые москиты испортили все очарование вечерней прогулки, и сильный запах цветущего лоха, и щелкание соловьев уже не кажутся такими прелестными, как вначале.
Солнце садится за горы, темнеет. Поворачиваем обратно к биваку, навстречу ветру, и москиты сразу же от нас отстают. Неважно они летают, слишком малы.
- Не кажется ли странным, - спрашиваю я своих спутников, - что москиты кусают только за уши?
- Да, действительно странно! - говорит один.
- Наверное, на ушах тонкая кожа! - отвечает другой.
Но и за ушами, и на внутренней поверхности предплечий кожа еще тоньше и к ней - никакого внимания. Неужели москиты следуют издавна принятому обычаю? Их главная пища - кровь больших песчанок. Эти грызуны размером с крупную крысу, покрыты шерстью и только на ушах она коротка, через нее легко проникать коротким хоботкам. Но как они ловко разбираются в строении животных, раз отождествили уши человека с ушами грызунов!
На следующий день мы путешествуем на машине вдоль кромки тугая по пескам и часто останавливаемся. Моим спутникам, москвичам, все интересно, все в диковинку, все надо посмотреть и, конечно, запечатлеть на фотопленку. Встретилось гнездо бурого голубя, сидит на кусте агама, под корой туранги оказался пискливый геккончик. У геккончика забавные глаза, желтые в мелких узорах, с узким щелевидным зрачком. Если фотографировать его голову крупным планом, получится снимок настоящего крокодила. Геккончик замер, уставился на меня застывшим глазом. Пока я готовлюсь к съемке, на него садится большой коричневый комар Aedes flavescens, быстро шагает по спине ящерицы и, наконец, угнездившись на самом ее затылке, деловито вонзает в голову свой длинный хоботок. Вскоре его тощее брюшко толстеет, наливается красной ягодкой. Комар ловко выбрал место на теле геккончика! Его на затылке ничем не достанешь. Тоже, наверное, обладает опытом предков и кусает с расчетом.
Мои спутники не верят в столь строгую рациональность поведения кровососов. Я же напоминаю им, что и клещи на теле животных очень ловко присасываются в таких местах, где их трудно или даже невозможно достать. Так же поступают и слепни. А тот, кто не постиг этого искусства, отметается жизнью, остается голодным и не дает потомства.
Две галлицы
Каменистая пустыня своеобразна. Мелкий плоский щебень весь черный от пустынного загара, он плотно уложен на поверхности земли. Между щебнем проглядывает светлая почва, оттеняющая загоревшие камешки. Поверхность пустыни кое-где прорезана овражками от дождевых потоков. На горизонте видны красно-коричневые скалистые горы. Недалеко друг от друга растут маленькие приземистые кустарники боялыша, типичнейшего растения этого типа пустыни. В овражках растут более густые кустарники караганы, курчавки, иногда саксаул. Над всем каменным простором висит горячее яркое солнце, кажущееся застывшим на небосклоне в царящей здесь тишине.
Несмотря на кажущуюся безжизненность, в каменистой пустыне обитает немало жителей. Из-под ног вспархивают кобылки, расцвеченные яркими, синими, голубыми, красными и желтыми крыльями. От кустика к кустику перебегают ящерицы-круглоголовки, степенно вышагивают жуки-чернотелки. Слышится мелодичный посвист песчанок. Испуганные появлением человека, вдали проносятся грациозные джейраны, вздымая ударами копыт облачка пыли.
Весной, когда на корявых веточках боялыша едва-едва начинают пробиваться тонкие хвоеобразные зеленые верхушки листиков, можно разглядеть и крупные зеленые чешуйчатые шишечки. Попробую развернуть такую чешуйку. У самого основания шишечки находятся маленькие оранжево-красные личиночки. Ни глаз, ни ротовых частей у них нет. Они принадлежат маленькому комарику-галлице. Сейчас еще холодно, комарикам не время летать, и шишечка выросла из почки, в которую еще прошлым летом были отложены яички. Они благополучно перезимовали, теперь же стали развиваться личинки, а вместе с ними начал расти и галл, похожий на шишечку.
Присмотрелся я к боялышу еще. Что за светлые, чуть мохнатые наросты на его веточках? Это тоже галлы, только старые, прошлогодние. Твердые, как древесина, они с трудом разламываются. В основании галла продольно друг к другу расположены овальные камеры. В них пусто, только легкая прозрачная шкурка говорит о том, что тут в прошлом году выросли и отсюда вылетели галлицы. Видимо, этот мохнатый галл развивается значительно позже галла-шишечки.
Теперь, казалось бы, все ясно. На боялыше живут и развиваются две галлицы. Надо бы их вывести, чтобы узнать, кто они такие.
Несколько мохнатых галлов, вскрытых мною, приносят недоумение: в некоторых из них рядом с опустевшими камерами находятся живые куколки комариков. Светло-желтые, с темными зачатками крыльев, тесно сложенными ногами они вооружены маленькими рожками, предназначенными для того, чтобы проделывать отверстие в галле для выхода наружу галлицы. Почему же в одном и том же галле, при одних и тех же условиях часть комариков вылетела в прошлом году, другая же зазимовала и, видимо, дожидается устойчивого тепла? Придется внимательнее пронаблюдать за галлицами кустарника каменистой пустыни.
Приходит настоящая весна. На короткое время пустыня загорается множеством цветов, но с первыми жаркими днями угасает, желтеет и вновь становится блеклой…
Изменились и галлы. Галл-шишечка стал большим, сочным, а личинки крупными. Как только наступили жаркие дни, личинки превратились в куколок. Проходит еще несколько дней, и над кустиками боялыша стали виться рои комариков в веселой брачной пляске. Потом комарики исчезли, оставив в зачатках почек маленькие яички. Все лето, осень и долгую зиму они будут лежать, дожидаясь весны. И ни жара, ни холод не нарушат этого веками установившегося ритма. Какова же судьба другого мохнатого галла?
Только с наступлением лета, когда галлы-шишечки опустели, поблекли и стали опадать с кустарника, некоторые дремавшие почечки тронулись в рост, и из них появились мохнатые галлы.
Наступили прохладные ночи. Отпели шумные песни кобылочки и, отложив в землю яички, начали исчезать одна за другой. Сильно подросли молодые круглоголовки и стали почти взрослыми.
Осенью в мохнатом галле окуклились личинки, дружно вылетели комариками, отложили яички в почки и, устроив свое потомство, погибли. Будут теперь яички лежать всю зиму, весну и начало лета, дожидаясь своей очереди.
Но не из всех куколок вылетели комарики. Часть из них осталась зимовать. О них я промолчал. Тайна их была разгадана еще в начале лета. Из заботливо собранных весною мохнатых галлов к началу лета вышли его обитатели. Только не комарики-галлицы, а их враги - маленькие наездники. Они вовремя подоспели, как раз стали появляться мохнатые галлы с личинками. Тоненьким яйцекладом наездники прокалывали стенку галла и, нащупав личинку-хозяйку галла, откладывали в нее яичко. Оно будет лежать в теле своего прокормителя, не мешая ему развиваться, до тех пор, пока наступит время превратиться в куколку. Пройдет зимовка, и только в начале лета из яичка разовьется паразит-личинка и, уничтожив своего хозяина, превратится в наездника. Как тонко приспособлено развитие наездника к жизни своего хозяина-галлицы, возбудителя мохнатого галла! В галле-шишечке я не нашел наездников.
Этим история галлиц с боялыша не заканчивалась. Между галлицами обоих галлов оказалась косвенная зависимость. Рост галлов происходил в разное время, и в этом проявлялся определенный смысл: нельзя же приносить растению-прокормителю неприятности. Двойную нагрузку растению выносить нелегко. А от растения, его благополучия зависела и судьба комариков.
Наступила зима. Когда все живое замерло в каменистой пустыне, пришло время заняться изучением комариков в лаборатории. Из них были сделаны специальные препараты для того, чтобы разглядеть крошечных насекомых под микроскопом и определить, к какому роду и виду они относятся. Боялышные галлицы оказались принадлежащими к описанному мною ранее новому роду Asidiplosus, представители которого образуют галлы на саксауле и других солянках пустыни. Галлицы же оказались тоже неизвестными. Та из них, что образовывала галлы-шишечки, была названа Ранневесенней - Asidiplosus primoveris, другая - из мохнатых галлов - Летней - Asidiplosus aestivas.
Прошло много лет со времени знакомства с галлами на боялыше. Как-то, путешествуя возле хребта Малай-Сары, мы свернули с шоссе и, отъехав от него порядочное расстояние, стали возле одинокого кургана. Солнце садилось за горизонт, закат был удивительно чистым, его золотистые тона постепенно переходили в нежно-зеленые цвета, затем сливались с темной синевой неба. Справа от пологих гор хребта виднелась одинокая гора со скалистой вершиной. Заходящие лучи солнца, скользнув по камням, отразились от них красными бликами.