Теперь новый ужас охватил нас. Как перейдем мы пропасть без доски, которую уронил Джон?.. Оставалось одно - попытаться перепрыгнуть ее или погибнуть здесь! Расстояние было невелико, около 12 футов, я думаю, а Лео перепрыгивал расстояние в 20 футов, когда был еще учеником колледжа. Но какая разница! Оба мы теперь измучены, разбиты и едва ли в силах прыгать через пропасть. Когда я сказал об этом Лео, он ответил мне, что нам нужно выбрать одно из двух: или верную смерть в этой комнате, или рискованный прыжок в воздухе. Чтобы решиться прыгнуть через пропасть, нужно дождаться лучей света, которые проникали сюда при закате солнца. Мы поползли на верхушку громадного камня и легли на нем, ожидая света, так как лампа наша, в которой кончалось масло, должна была скоро погаснуть. В этот момент она, действительно, погасла.
Внизу в комнате мы слышали рев ветра издалека и теперь, лежа на этом камне, были в его власти. Яростно налетал он на нас, носясь в пропасти и вокруг нас, словно тысячи грешников в аду. Час за часом лежали мы так в непроглядной темноте, никакое воображение романиста не может представить себе всего ужаса этого места, диких ночных голосов, когда мы лежали над бездной и смотрели в ее бездонную глубину. К счастью, ветер был теплый, и мы не озябли. Вдруг произошло что-то необыкновенное, что сильно подействовало на наши нервы.
Читатель помнит, что, когда Аэша стояла на скале, ветер сорвал с нее темный плащ и унес его куда-то в темноту. Пока мы лежали на камне, этот плащ вынырнул из мрака, словно воспоминание об умершей Аэше, упал на Лео и покрыл его с ног до головы. Сначала мы не могли представить себе, что это такое, но скоро поняли, в чем дело, и впервые в жизни бедный Лео не выдержал и зарыдал. Несомненно, этот плащ висел где-нибудь на утесе и был унесен оттуда сильными порывами ветра. Странное и трогательное явление!
Скоро появились лучи света, прорезавшие окружающую нас темноту.
- Теперь или никогда! - сказал Лео.
Мы встали, взглянули вниз и мысленно приготовились к смерти.
- Кто идет первым? - спросил я.
- Иди ты, старый дружище! - ответил Лео. - Я посижу на камне. Прыгай выше… и помоги нам Бог!
Я кивнул головой, повернулся, обнял его и поцеловал в лоб. Этого я не делал никогда с самого детства моего мальчика. Мне захотелось проститься с Лео, которого я любил больше, чем сына.
- Прощай, дорогой мальчик! - сказал я. - Надеюсь, что мы встретимся, что бы ни случилось!
Я не ожидал, что останусь жив.
Затем я отошел к краю скалы, переждал порыв ветра, разбежался и прыгнул.
О, какой леденящий ужас охватил меня, когда я понял, что прыжок мой короток! Моя нога не коснулась скалы, только руки и туловище дотронулись до неё. С воплем ухватился я за утес, но рука моя соскользнула, - и я повис в воздухе над бездной, кое-как ухватившись за колеблющийся камень обеими руками. Несмотря на свою силу, я не мог ничего поделать. Мне предстояло висеть так с минуту и упасть в пропасть. Ужасное положение!
Лео вскрикнул, и я видел, как он прыгнул в воздух, словно серна. Это был великолепный прыжок, сделанный в минуту отчаяния и ужаса.
Легко перепрыгнув через пропасть, он очутился на скале и бросился вниз лицом на нее. Я чувствовал, как мой камень закачался под его тяжестью, а другой обломок скалы потерял равновесие, державшее его здесь в течение целых столетий, и с шумом покатился в комнату, где умер Нут, навеки заградив проход в пещеру Огня.
Затем я почувствовал, что Лео схватил меня за руку.
- Не держись так крепко, свободнее! - сказал он спокойно. - Я попытаюсь вытащить тебя или свалимся вместе в пропасть!
Я опустил сначала правую руку, потом левую и всей тяжестью повис на руках Лео. Ужаснейшая минута! Он был очень силен, но мог ли он поднять меня на скалу?
Несколько секунд качался я взад и вперед, пока он собирался с силами, потом я слышал, как хрустнули его крепкие мускулы и почувствовал, что меня подняли, как ребенка, и положили на утес.
Долго мы лежали, покрытые холодным потом, на скале, радом, дрожа, как листья.
Затем свет угас. Около получаса мы лежали молча, затем поползли дальше в темноте. Порывы ветра ослабели, и мы добрались до входа в первую пещеру, до тоннеля. Новое затруднение предстояло нам. Масла не было, лампы разбились, у нас не было ни капли воды, чтоб утолить жажду. Как мы пойдем дальше? Нужно довериться своим чувствам и ползти в темноте, и мы ползли, боясь, что ослабеем и умрем от истощения. Что это за ужасный тоннель! Он был усеян острыми обломками скал, мы спотыкались о них, ушибались и скоро уже ползли, израненные и окровавленные. Мы держались за стену тоннеля, пока ползли, несколько раз возвращались назад и снова ползли, совсем растерянные, в окружавшем нас мраке. Так двигались мы час за часом, останавливаясь на несколько минут, чтобы отдохнуть и набраться сил. Один раз мы упали, заснули и проспали, я думаю, несколько часов, зато когда проснулись, почувствовали, что несколько окрепли и кровь из ран и царапин запеклась на коже. Снова потащились мы вперед и начали уже отчаиваться, как вдруг увидели дневной свет и очутились у выхода из тоннеля.
Было раннее утро. Свежий воздух повеял нам в лицо, мы увидели ясное небо, которое не надеялись уже видеть. Оказалось, что мы провели целую ночь в тоннеле.
- Еще усилие, Лео! - пробормотал я. - И мы доберемся до того места, где остался Биллали. Иди, соберись с силами!
Лео, совершенно выбившийся из сил, встал, и кое-как, поддерживая друг друга, мы отправились дальше. На руках и коленях доползли мы до рощицы, где Аэша приказала Биллали ожидать нашего возвращения. Не успели мы пройти сорок ярдов, как из-за деревьев вдруг выскочил немой слуга и побежал к нам, чтобы разглядеть необыкновенных четвероногих. Он посмотрел на нас, в ужасе поднял руки и упал на землю. Не удивительно, что он испугался при виде нас, так как мы представляли собой ужасное зрелище. Лео, золотые кудри которого совсем поседели, платье разорвалось, лицо было измучено, руки в ранах и синяках, с трудом тащился по земле. Я, покрытый кровью и грязью, изнемогал. Через два дня, увидя свое лицо в воде, я едва узнал себя. Я всегда был некрасив, но теперь тоска и пережитое горе ясно запечатлелись на моей физиономии. Это придало ей какой-то дикий, растерянный вид, словно у человека, не успевшего очнуться от глубокого сна.
Вскоре я увидел Биллали, который спешил к нам. Не могу вспомнить без улыбки растерянного выражения его почтенной физиономии.
- О моя Обезьяна! - закричал он. - Дорогой мой сын, ты ли это? А это молодой Лев? Отчего его золотые волосы стали белыми? Откуда вы пришли? Где же Свинья? Где "Та, которой повинуется все"?
- Умерли, оба умерли! - ответил я. - Не спрашивай, помоги нам, дай есть и пить или мы умрем здесь, на твоих глазах! Наши языки почернели от жажды. Разве мы можем говорить?
- Умерла? - пробормотал он. - Невозможно. "Она" - бессмертна. Как могла она умереть?
Заметив, что немые слуги наблюдают за его лицом, он опомнился и сделал им знак снести нас в лагерь.
К счастью, когда мы очутились на месте, что-то кипело на огне. Биллали накормил нас, - мы были не в силах есть. Затем он приказал слугам смыть с нас кровь и грязь и положить на кучу ароматной травы, где мы сейчас же уснули мертвым сном.
Глава XXVIII
По горам
Первое, что я почувствовал, когда очнулся, это - ощущение окоченелости всего тела. В моем измученном мозгу родилась мысль, что я - ковер, который выбивали от пыли.
Я открыл глаза, и первое, что увидел, было почтенное лицо нашего старого друга Биллали, который сидел около меня, задумчиво поглаживая свою седую бороду. Его присутствие напомнило мне все, что случилось с нами. Потом я увидел бедного Лео, лежащего рядом со мной, с почерневшим лицом и седыми кудрями. Я закрыл глаза и застонал.
- Ты долго спал, мой сын! - сказал Биллали.
- Как долго, отец мой?
- Солнце сделало круг, луна сделала круг. Ты проспал день и ночь, так же, как и Лев. Смотри, он все еще спит!
- Да будет благословен этот сон! - сказал я. - Он поглощает воспоминания!
- Скажи мне, - произнес Биллали, - что случилось с вами, и что это за странная история смерти "Ее", которая не может умереть? Подумай, сын мой! Если это правда, то ты и молодой Лев в большой опасности! Раскаленный горшок наденут вам на голову и съедят вас потому, что жаждут вашей крови! Разве ты не знаешь, что мои дети, народ амахаггер, ненавидят вас? Они ненавидят вас, как чужеземцев, и за то, что "Та, которой повинуется все", отдала на мучения и смерть из-за вас многих их братьев! Как только они узнают, что им нечего бояться Хийи, они сейчас же убьют вас! Ну, расскажи мне все, сын мой!
Я рассказал ему многое, хотя и не все, из чего он мог заключить, что Аэша не существует более и сгорела в вулканическом огне. Я также рассказал ему все ужасы, которые нам пришлось пережить, когда мы бежали из пещеры. Мой рассказ произвел на него глубокое впечатление, хотя, я думаю, он не верил в смерть Аэши. Мы могли думать, что хотели, а "Она" исчезла только на некоторое время.
- Однажды, - произнес Биллали, - еще при жизни моего отца "Она" исчезла на целых 12 лет и снова появилась, убив женщину, которая вздумала провозгласить себя королевой.
Я промолчал и печально покачал головой, зная, что Аэша никогда не вернется, и Биллали никогда не увидит ее больше.
- Ну, что же ты будешь делать теперь, сын мой? - спросил Биллали.
- Не знаю, отец мой! - ответил я. - Не можем ли мы уйти отсюда, из вашей страны?
Он покачал головой.
- Очень трудно это. Через развалины Кор вам не пройти, вас увидят, а раз увидят, то сейчас же…
Биллали значительно усмехнулся и поднял руку, словно надевая шляпу себе на голову.
- Есть еще дорога через утесы, по которой гоняют скот на пастбища. За пастбищем тянутся болота на три дня пути, и я слыхал, что дальше течет великая река, которая впадает в черную воду. Если бы вы могли добраться до берегов реки, тогда смогли бы уйти, но как вы проберетесь туда?
- Биллали, - произнес я, - однажды я спас твою жизнь. Заплати мне долг, отец мой, и спаси нашу жизнь! Тебе будет приятно вспоминать, когда придет твой смертный час, что ты спас нас и этим искупил сделанное тобой зло. А если "Она", как ты говоришь, придет опять, то щедро наградит тебя за нас!
- Сын мой! - ответил старик. - Не думай, что у меня неблагодарное сердце. Я помню, что ты спас меня, когда эти собаки стояли и смотрели, как я тонул. Я отплачу добром за добро и если можно спасти вас, спасу. Слушай: завтра, на рассвете, будут приготовлены носилки, чтобы нести вас через горы и болота. Сделаю я это по приказу "Той, которой повинуется все", а кто не послушается ее слов, будет пищей для гиен и шакалов! Когда вас перенесут через болота, вы можете бежать и добраться до черной воды, о которой я слышал. Смотри, вот просыпается Лев, вы можете теперь подкрепиться пищей, которую я приготовил для вас!
Настроение Лео не было так печально, как можно было ожидать, и мы отлично поели, так как нуждались в подкреплении.
Потом мы пошли к ручью, вымылись, вернулись и проспали до вечера, а потом снова поели. Биллали не видно было целый день. Несомненно, он делал распоряжения относительно носилок и носильщиков. В середине ночи мы были разбужены появлением большого числа людей.
На рассвете Биллали пришел к нам и сказал, что только именем "Той, которой повинуется все" и с большим трудом ему удалось достать нужных носильщиков и двух проводников. Он предложил нам отправиться в путь, заявив, что хочет сам сопровождать нас, боясь измены со стороны дикарей. Я был очень тронут добротой старою дикаря, хотя путешествие по ужасным болотам, целых шесть дней, не могло быть приятно человеку его лет. Он решился на это только ради нас. Среди мрачных дикарей, с их дьявольскими жестокими обычаями, очевидно, были люди с добрым сердцем. Несомненно, у Биллали был и свой расчет, так как он надеялся, что "Она" появится снова и потребует у него отчета о нас. Могу сказать только, что до конца дней моих сохраню самое теплое воспоминание о Биллали, моем номинальном родственнике.
Позавтракав, мы уселись в носилки, физически оправившись и отдохнув от пережитого. Затем последовал ужасный подъем на утесы. Дикари гоняют по этому пути свой скот на пастбище, и, надо полагать, здешний скот обладает большой выносливостью и крепостью ног.
Носилки оказались бесполезными, нам пришлось идти. Около полудня мы достигли вершины огромной скалистой стены, с которой открывался дивный вид на равнину Кор, в центре которой мы ясно различали развалины храма Истины, а по другую сторону - бесконечное болото. Эта стена, очевидно, была когда-то жерлом кратера, на ней не было никакой растительности, только изредка попадались лужи с водой. Мы спустились довольно спокойно, ведь спуск удобнее подъема, и остановились на ночлег на одном широком откосе, спускающемся в болото.
На следующее утро, в одиннадцать часов, началось ужасное путешествие по болотам. Целых три дня, задыхаясь от вони и тяжелых испарений болота, по колена в грязи, шли наши носильщики, пока мы не добрались до твердого грунта совершенно невозделанной и безлесной местности.
Здесь, утром, не без сожаления, мы простились со старым Биллали, который торжественно благословил нас.
- Прощай, сын мой, - сказал он, - прощай и ты, Лев. Я не могу больше ничем помочь вам. Но если вы вернетесь благополучно в свою страну, примите мой совет и не пытайтесь попасть в незнакомую страну, откуда можете никогда не вернуться, и где ваши кости будут границей вашего путешествия. Прощайте еще раз! Часто я буду вспоминать вас. Особенно тебя, Обезьяна, сын мой; хотя лицо твое безобразно, но сердце честно и верно!
Биллали повернулся и ушел, а за ним высокие, мрачные носильщики. В последний раз в жизни мы видели дикарей амахаггер. Долго следили мы за ними, за процессией пустых носилок, которая походила на погребальную, пока они не скрылись в тумане. Мы остались одни среди обширной пустыни, печально осмотрелись вокруг и взглянули друг на друга. Три недели тому назад четыре, человека впервые шли по болотам Кор. Теперь двое из нас умерли, а мы двое, оставшиеся в живых, вынесли столько горя, страданий. На нашу долю выпали такие ужасные приключения, что сама смерть не могла быть ужаснее их.
Три недели - только три недели! Право, нужно измерять время событиями, а не часами. Нам казалось, что прошло 30 лет с того времени, как нас взяли в плен на нашей лодке.
- Нам надо добраться до Замбези, Лео, - сказал я, - Бог знает, попадем ли мы туда!
Лео только кивнул головой, он стал очень молчалив. Мы отправились в путь, имея с собой только компас, револьверы, винтовки и то платье, в которое были одеты. Этим и заканчивается история нашего посещения древних руин великого и царственного Кор…
На этих страницах я даю только краткий отчет нашего путешествия и наших приключений, которые свежи в моей памяти. Что касается остальных, это никому не интересно. Достаточно сказать, что после неописуемых бедствий и лишений мы достигли Замбези, - на 170 миль южнее того места, где мы простились с Биллали. Здесь целых шесть месяцев мы находились в плену у дикого племени, которое считало нас сверхъестественными существами, благодаря молодому лицу и седым волосам Лео. Мы бежали из плена и долго странствовали, пока нам не посчастливилось наткнуться на португальского охотника, сопровождавшего слонов куда-то вглубь страны. Этот человек отнесся к нам очень хорошо, и с его помощью мы достигли залива Делагоа, через 18 месяцев с того дня, как покинули болота Кор. Наше путешествие в Англию было благополучно, и мы очутились на набережной Соусемитона ровно через 2 года со времени отъезда в нашу необычную экспедицию.
Этим кончается вся история, но так как она началась более двух тысяч лет тому назад, то мы с Лео думаем, что она может продолжаться еще долго в туманной дали будущего…
Действительно Лео возродился в оболочке своего предка Калликрата, или Аэша обманулась из-за наследственного сходства? Может быть, Устана отождествляла собой Аменартас? Пусть читатель решает сам, а по моему мнению, "Она" не могла ошибиться. Часто не сплю я ночью, пытаясь проникнуть во мрак времени и догадаться, чем закончится великая драма, какую роль играть будет прекрасная египтянка Аменартас, принцесса царственной крови фараонов, из любви к которой жрец Калликрат нарушил свой обет Изиде и, преследуемый гневом оскорбленной богини, бежал к берегам Ливии, чтобы умереть в развалинах царственного Кор от руки Аэши!