Как-то раз я участвовала в работе конференции по изучению барсуков. Выступали две молодые леди из Группы по защите барсуков - они обследовали территорию, по которой должна была пройти новая автомагистраль, чтобы выяснить, как это скажется на обитающих там животных. Работа потребовала много времени и сил, но девушки тщательно нанесли на карту все те места, где трасса пересечет барсучьи тропки. Значит, чтобы избежать гибели животных на дороге (а возможно, и автомобильных аварий), необходимо в этих местах специально для барсуков сделать подземные переходы, да еще огородить такие участки трассы, чтобы животные пользовались переходами, а не бегали на проезжую часть. Конечно, все это - дополнительные расходы, но благодаря самоотверженности и упорству девушек подземные переходы для барсуков и ограждения были сооружены, и барсуки быстро привыкли к тому, что у них под боком появилась скоростная магистраль. Я была восхищена тем, что удалось сделать Группе по защите барсуков, и поняла, как важно следить за ходом строительства дорог от начала до конца, чтобы подземные переходы, которые спасут немало барсучьих жизней, были сооружены по всем правилам и там, где нужно.
На следующий день выступал представитель голландской Группы по защите барсуков. Он рассказывал, как в Голландии выхаживают осиротевших барсучат и какие проводятся наблюдения при строительстве дорог. Нам показали слайды, запечатлевшие новопроложенную трассу - подземные переходы для барсуков и многометровые ограждения были сделаны на совесть.
- Позвольте узнать, а много ли барсуков в этом регионе?
- Да барсуков здесь пока что нет, - ответил голландец, - но если появятся, скажем: милости просим в наши подземные переходы! Будем приучать их соблюдать правила дорожного движения!
Не правда ли, заметная разница в отношении к братьям нашим меньшим?
В тот год у нас стояло до пяти фургончиков с приезжими. Однажды приехали молодые муж и жена из Новой Зеландии и спросили, можно ли разбить на ночь палатку. Я показала им свободный участок, а сама отправилась кормить животных. Позже я разговорилась с юношей-новозеландцем, он признался, что скорое согласился бы ночевать под открытым небом, чем в палатке. Все, что я могла ему в тот момент предложить, - диванчик в комнате для пинг-понга (даже это не забыли, заботясь об удобстве гостей!). Вечером, когда я ходила запирать кур в курятниках, я видела, как девушка-новозеландка ставила палатку только для себя, и поняла, почему ее спутник наотрез отказался разделить с ней ночлег: палатка, имела форму гробика, брезентовая крыша была поднята всего на восемнадцать дюймов от земли, и поместиться там мог только один спальный мешок, да и то голова и плечи торчали при этом наружу!
Когда на следующее утро я проходила мимо гостевых палаток и фургончиков, то встретилась с юной новозеландкой, направлявшейся в туалет. Мы вежливо поздоровались, и девушка продолжила свой путь. Тут один из обитателей фургончика шепнул мне на ухо: "Вы видели палатку этой пары? Как только они там помещаются?" Я не стала разочаровывать своего собеседника и объяснять, что к чему…
С каждым сезоном гостей у нас на ферме становилось все больше. Ясное дело, чем больше посетителей, тем больше для них требуется помещений, удобств, а деньги, которые мы с них получали, не покрывали всех затрат. Мы снова оказались перед необходимостью принятия решений: банк не мог больше ждать. После здравых рассуждений мы пришли к выводу: выручка от продажи молока все равно не решит наших проблем, а вот вложение сил и средств в развитие туристического бизнеса сулило немалые перспективы. И мы - с болью в сердце - решили продать молочных коров.
…И вот настало печальное утро, когда мы с Дереком вывели коров в последний раз. Торги были назначены здесь же, на ферме. С коровами, о которых мы так заботились, которых Дерек пестовал столько лет, теперь приходилось расстаться. Сначала мы оба молчали, а затем… Мы с Дереком редко когда спорим, а тут взяли да заспорили ни о чем! Похоже, каждый испытывал неодолимую потребность уколоть другого - такую боль носил каждый из нас в душе! Тем, кто думает, будто корова для фермера - не более чем живая машина, производящая молоко и телят, никогда не понять, какое чувство привязанности возникает по отношению к животному за годы забот…
Но вот последнюю корову вывели во двор и заперли стойло, Поставили ограждения - и торги начались. Коровы ревели, чувствуя, что происходит что-то неладное. Дерек обхватил меня руками и крепко прижал к себе. Слона были не нужны: мы знали, что в душах у нас происходит одно и то же. Повернувшись к торжищу спиной, дабы не видеть гнетущего зрелища, мы с Дереком медленно зашагали к дому и стали дожидаться, пока все кончится. Это был день, который я рада была бы забыть.
…Денег, полученных за проданных коров, хватило на то, чтобы расплатиться с банком, и еще кое-что осталось на развитие фермы как туристической достопримечательности. Ну, во-первых, нам необходима была чайная комната для гостей. Как следует поразмыслив, мы решили: коль скоро двое старших детей упорхнули из гнезда, мы можем переехать в верхние этажи, а на первом сделать чайную. Мы, конечно, хотели, чтобы чайная как можно лучше передавала дух нашего дома, а потому большую часть старинной мебели перетащили туда. В одной из комнат на первом этаже находится камин - что красноречивее говорит о домашнем уюте?! Поздние полы были сняты - под ними открылся старинный пол из каменных плит. Кухню украсил изящный восьмифутовый посудный шкаф, - когда я впервые приехала к Дереку, он стоял в одной из пристроек и использовался для хранения инструментов. Мы быстренько очистили аляповатую желтую и зеленую краску - и заиграла подлинная фактура сосны. Теперь шкаф занимает самое почетное место на кухне, а на его полках красуются старинные медные кастрюли и декоративные тарелки. Ну, теперь понятно, во что можно превратить некогда убогое помещение, где во время оно были всего лишь истрепанные занавески да лампочка без абажура! Следующим шагом была постройка дополнительных туалетов для гостей - не выстраиваться же им в очередь!
Когда к нам на ферму приезжали школьники, они часто интересовались, есть ли у нас лошади. И мы решили завести шетлендских пони. Первой у нас появилась Динки - коротконогая темно-бурая пони с белой звездочкой на носу; поскольку она прежде бегала в паре с жеребцом, мы надеялись, что у нее родится детеныш; впрочем, мы не стали бы слишком горевать, если бы этого не случилось.
Короче говоря, число наших питомцев увеличивалось, и мы все в большей степени нуждались в помощи. У нас появилась еще пара добрых друзей, которые приходили по первому зову и помогали. Энди и Лайза - так звали наших помощников - жили по соседству; мы познакомились с ними на почве интереса к птицеводству, хотя вообще-то они держат всяческую живность. Это они принесли нам бурундучков - вон они возятся в старом загоне для птицы под окном кухни. Когда наш знакомый ветеринар Майк Хайе пришел делать прививки поросятам, заботливая Лайза оказалась тут как тут. Майк - не только квалифицированный ветеринар, но и замечательный столяр и резчик по дереву (правда, не всегда умеет держать слово - мы уже сколько ждем, пока он соизволит вырезать обещанные ложки для меда!). Зато чувства юмора ему не занимать - с ним так весело работается и так приятно, выпить вместе чашечку кофе после того, как он закончит!
Надо сказать, что свиньи - не самые простые в обращении животные. Хрюшки очень расстраиваются, если их разлучают с маленькими - даже ненадолго, чтобы сделать прививку Когда поросят берешь на руки, они жутко визжат, а если мамаша рядом, она непременно набросится на тебя. Поэтому мы поступили так: выгнали обеих хрюшек наружу, а сами остались с поросятами. Наша команда была в гаком составе: Дерек, ваша покорная слуга, Лайза и Майк. Делая прививку очередному поросенку, мы метили его краской, чтобы не пропустить кого-нибудь или, не дай Бог, не привить дважды. Шум стоял невообразимый - поросята визжали, будто их режут, а во дворе гневно протестовали мамаши.
Тем временем Майку понадобилось заменить иглу в шприце, но, как на грех, нужный инструмент остался у него в машине. Прекрасно понимая, что ему может сильно достаться от хрюшек, Майк решил сделать так: как только свиньи отвернутся, он тихонько перелезет через забор, в два-три прыжка пересечет двор, захлопнет за собой металлические ворота и спокойно пройдет к машине. В какой-то момент свиньи в самом деле повернулись спиной, но, к несчастью, не утратили бдительности. Узрев коричневую куртку и зеленые сапоги Майка, карабкающегося через забор, обе, словно по команде, бросились на несчастного, клацая зубами, будто хотели откусить ему ноги вместе с сапогами. Поняв, что ему нечего терять, Майк поскакал к воротам такими бешеными прыжками, что ему наверняка позавидовала бы любая восходящая звезда легкой атлетики. Вот только досадная неудача при приземлении смазала все впечатление - зацепившись за что-то носком сапога, Майк полетел вверх тормашками и шлепнулся точно в лужу перед воротами. Сила удара была такова, что фейерверк брызг взлетел на небывалую высоту - и тут же упал на распростертое в грязи тело Майка, секунду назад являвшего собой образец респектабельности.
К счастью, фонтан брызг испугал преследовательниц - они забились в угол загона, виляя хвостиками. (А может быть, решили: раз парень с таким наслаждением плюхается в лужу - значит, спой брат свинтус, так зачем же его тогда трогать?!) Тем временем Майк, оправившись от шока и осознавая близость противника, быстро спрятался за железными воротами и дал волю чувствам. Грязь капала с его кудрей, но он, как истинный британец, засучил рукава, очистил насколько мог куртку и направился к машине за новой иглой. Из свинарника до него донесся гром аплодисментов, за которым последовал взрыв смеха, мало похожего на сочувственный. Работы оставалось совсем немного. Тщательно вымыв руки под краном, он смело вошел в загон, а затем в свинарник; хрюшки, очевидно решившие, что с него достаточно, на сей раз проявили спокойствие. Когда дело было сделано, мы в один голос выразили свое восхищение атлетико-гимнастическими талантами Майка (хотя не могли не пройтись по поводу запаха, источаемого его курткой: перед ним отступали естественные ароматы свинарника). Но вот свиньи возвратились к своим малышам, а наш дружный коллектив отправился в усадьбу пить кофе. Разговор перешел на пони - нам хотелось узнать, жеребая она или нет.
- Нет ничего проще, - ответил Майк. - Нужно сделать анализ мочи. Как только увидите, что она писает, подставьте банку, соберите немного и принесите мне для анализа.
- Легко сказать, - возразила я. Динки у нас умная, никогда не писает в конюшне.
- Опять же нет ничего проще, - сказал Майк. - Поднимите ей хвост, почешите в попке - сразу описается.
Мы удивленно поглядели на Майка, пытаясь уловить на его лице хотя бы тень улыбки. Нет, он выглядел совершенно серьезным.
- Значит, так, - сказал он Лайзе. - Берешь банку и отправляешься выполнять задание.
Как только девушка упорхнула, он сразу перешел к рациону свиней.
- Послушай, - сказала я, не в состоянии отвлечься от прежней темы. - А что, пони и в самом деле описается, если почесать у нее в попке?
- Нет, конечно, - ответил Майк. - Просто мне хотелось проучить нахалку - она громче всех ржала, когда я шлепнулся в лужу. Теперь моя очередь - хорошо смеется тот, кто смеется последним.
…Наконец возвратилась Лайза - с пустой банкой и пунцовым лицом.
Динки так и не ожеребилась, но вскоре мы подыскали ей дружка - маленького шетлендского пони, которого назвали Том, а еще дали прозвище - Мальчик с большой пальчик. У него приятный золотистый окрас и очень длинная грива, но, к сожалению, он всегда нервничает. А еще нам привели старого, заслуженного пони - ему двадцать пять лет (прекрасный возраст для человека, но не для лошади). Его зовут Темный - не удивляйтесь, у него всего несколько седых волос.
К сожалению, в том же году не стало такса по кличке Чатни, того самого, что облаял меня при первом посещении фермы: беднягу переехало колесом. Несколько месяцев спустя Лайза и Энди привели нам полугодовалого песика, которого забрали от жестоких хозяев. Он оказался таким милашкой! Барни (так мы его назвали) - должно быть, помесь бородатого колли с лабрадором, если судить по его густой шубе. Словом, он вырос в типичного фермерского пса, преданного дому и любимого всеми. Хотя Симоша считает его своим, Барни делит симпатии между двумя мужчинами: когда Симон дома, он играет с ним, а когда в школе - то с Дереком.
Куда бы мы ни собрались, он всегда сопровождает нас, поспевая и за машиной, и за трактором. Он даже пытался помогать нам при стрижке овец - сгонял их в кружок, но овцы только разбегались в разные стороны от такого "помощника". В конце концов Дереку это надоело, и он запер пса в машине, чтобы тот не путался под ногами. Пересев в водительское кресло, Барни громким лаем побуждал нас быстрее загонять овец во двор, но к началу стрижки он совершенно измотался и сидел тихо-мирно, тяжело дыша. Стрижку осуществлял наш кузен Клайв, а Симон помогал собирать шерсть в мешки. Потом оба проказника решили постричь еще и пса - под тем предлогом, что ему очень жарко. Они остригли ему туловище, полюбовались на творение своих рук и, покатываясь со смеху, отправились пить чай. Пес, естественно, последовал за ними. Представьте себе этого барбоса с шикарной гривой, как у льва, пушистым хвостом, лапами в штанишках и совершенно голым телом! Но, пожалуй, больше всех забавлялся сам Барни, радуясь своей новой прическе. Впрочем, на следующий день пса отвезли к мастеру, который остриг его по всем правилам; с тех пор мы регулярно подвергаем его этой операции - то он у нас в шикарной шубе, то совсем голый. Вдобавок он порядочно раздался вширь, и к тому же у него появился один порок: когда мы собираемся на пикник, он безошибочно находит корзинку с едой и надоедливо клянчит.
Между тем Совет графства Сомерсет и Комиссия по сельской местности стали принимать участие в деятельности нашей фермы и выделили средства на создание Гостевого центра в помещении, где прежде готовили сидр. На первом этаже развернули экспозицию, рассказывающую об истории нашей семьи и о типичных для данного региона методах ведения фермерского хозяйства. Мы старались не перегружать посетителей сухими сведениями. Для разъяснения тонкостей аграрного дела и назначения различных построек нашей усадьбы предпочтительнее всего оказался язык карикатур. Экспозиция верхнего этажа была посвящена поросшим вереском торфянистым землям Сомерсета. Мы даже поставили установку для демонстрации короткометражного фильма, рассказывающего о богатстве и разнообразии дикой природы края. Теперь вся ферма была открыта для публики, а вокруг усадьбы расположили загоны с разными породами домашней живности.
Однажды нам предложили белолобых овец, и, поскольку это весьма редкая порода, Дерек решил приобрести сразу четырех. Мы сели в наш видавший виды фургон и отправились в путь, рассчитывая обернуться до темноты - дело было зимой, и тьма подкрадывалась внезапно. Правда, мы сильно задержались с выездом, по зато быстро нашли нужную ферму и без особой возни погрузили овец в фургон. Они стояли очень смирно, как если бы были накрепко привязаны, и даже не пытались бегать по фургону. Был уже шестой час вечера, когда все возвращаются с работы; минуя Бриджуотер, Дерек решил ехать задворками, без заезда в центр, чтобы не застрять в дорожной пробке. Смирное поведение овец убаюкало его, и он совершенно забыл об их существовании. А напрасно! У овец, между прочим, есть рога, но что ими можно пользоваться в качестве отмычки мы узнали впервые. Одной из наших пассажирок удалось зацепить рогом веревку и вытянуть щеколду, на которую была закрыта задняя дверь. В кабину ворвался поток холодного воздуха, сзади раздались два глухих удара - это было неожиданностью для Дерека, и он не сразу сообразил, что задняя дверь открылась и две овцы выбрались на волю.
Дерек резко нажал на тормоза, моля Бога, чтобы сзади не оказалось ни одной идущей вплотную машины. Хорошо, что мы ехали по спокойной дороге без особого движения и даже без освещения. Правда, одна машина все же ехала за нами, но водитель, увидев, как на дорогу летят два странных предмета вроде тюков шерсти, успел затормозить и подбежал к нам узнать, не требуется ли помощь. Быстро захлопнув заднюю дверь, Дерек начал отлов. Конечно, спасибо ехавшему вслед водителю, что не остался равнодушным к нашей беде, но помочь он ничем не мог - его никто не учил гоняться за заблудившимися овцами. "Бедные вы, бедные", - только и повторял он. Между тем одна из овец забежала в чью-то живую изгородь - судя по всему, это были кусты ежевики. Дерек мигом подскочил и обеими руками вцепился ей в шерсть. Прекрасно! Одна есть. Он поволок упирающуюся овцу назад к фургону, но кошмар еще только начинался. Подтащив овцу к машине, Дерек протянул было руку, чтобы открыть дверь, но, к счастью, сообразил, что у него только две руки и их не хватит, поскольку нужно загнать овцу внутрь и удержать от побега двух других. Тогда он стал заталкивать овцу боком, чтобы заблокировать дверь. Тщательно заперев ее, он привалился к ней грудью, переводя дыхание и не спуская глаз со второй беглянки, которая не торопясь шествовала по разделительной полосе дороги. Дерек вскочил в фургон и нажал на газ, рассчитывая отрезать овце путь к бегству. Между тем по встречной полосе приближалась другая машина - у ее водителя, должно быть, глаза на лоб полезли от изумления, когда он увидел, как разгневанный фермер гоняется за сбежавшей овцой. Он выскочил из автомобиля и принялся отчаянно размахивать руками, подавая знак машинам, которые могли появиться. Когда же Дерек поравнялся с овцой, она, заметив слева от себя сад с открытой калиткой, шмыгнула гуда, чтобы избежать пленения.
Сообразив, где она скрылась, Дерек остановил машину и кинулся к калитке, столкнувшись нос к носу с водителем другой машины, который активно включился в игру. Перекинувшись парой слов, оба ворвались в сад. Терпение Дерека было на пределе. Увидев своего преследователя, овца перестала щипать хозяйскую траву на лужайке, но Дерек был убежден, что его последнее усилие окажется не напрасным. Он бросился на беглянку таким наскоком, что у той подкосились ноги, и Дерек, сделав кульбит, шлепнулся на лужайку, а овца, сыгравшая роль гимнастического коня, рухнула прямо на него.